Военный билет образца 1939 г.

В колхозе всегда много работы, - Фома Андреевич был и конюхом, и плотником: рубил амбары, делал телеги, сани.

Он одним из первых вступил в колхоз. Не по убеждениям, а скорее, из чувства самосохранения. Хотя сейчас об этом судить трудно. Вполне возможно, что, приехав из действующей армии, он искренне был на стороне Советов. Сын Николай вспоминает, что во дворе их дома была колхозная конюшня, а в избе зимой чинили уздечки, хомуты. Это было в начале 30-х, так какотец говорит, что курит с 6 лет– мужики гоняли его к печке «цигарки» прикуривать.

А вот кое-что из антропометрическихданных Фомы, указанных всё в том же военном билете: рост -172 см, окружность головы - 54 см, стопы - 30 см. Для нашего времени дед - человек со средними данными. Но для первой половины 20 века этот рост был высоким. Нам, его внукам, он таким и казался - наверное, из-за его сухощавости. Внешне дед походил на Мичурина - седой, усы с бородкой. А ещё в старости (про молодость не скажу – не знаю) носил костюмную пару, шляпу, всегда с тросточкой - и в Азии Европу не задушишь!

Несмотря на внешнюю интеллигентность, характер у него был вполне сложный. Да и человек он был, так сказать, «наблюдательный»: увидев односельчанина, идущего по улице, он не только «догадывался», куда тот идёт, но и с каким умыслом. Ещё считал, что хорошая жена та, что бита, при этом свою «половину» не трогал.

Летом – это когда он уже был в возрасте - дед чинно сидел на лавочке у палисадника. Рядом с домом - уличный колодец, кто за водой идёт – поговорят. А если мужики подойдут - дед достаёт мундштук, газетку из кисета, в котором был насыпан табак - самосад или махорка, - сидят, курят, за жизнь разговаривают…

ДОМ

После смерти младшего сына Владимира Фомича (2005г.) в доме отца теперь живёт Анна Фоминична. Построен он моими родителями в начале пятидесятых. В колхозе денег не платили, а на зарплату, получаемую ими на маслозаводе, можно было покупать материалы для стройки. Отцу приходилось трудно – и работа, и строительство, в помощниках только молодая жена да старик - отец. Наверное, уже в 1952 старики из Петровки переехали на жительство в Поречье. Правда, моим родителям жить в том доме так и не пришлось.

Позже дом деда был украшен узорной резьбой в несколько рядов под крышей, наличники тоже кружевные. Коля Полынский, сын Анны Фоминичны, несколько лет назад снял его на камеру, осталась память. Окна смотрят на улицу, под окном – бузина, другие кустарники. Всегда живущие во дворе собаки зачастую носили клички Босый или Музгарка. По забору огорода вился хмель, когда-то привезённый переселенцами с далёкой родины. А в амбаре стояли разнокалиберные кадушки – сборные, долблённые - для разных целей и разных продуктов.

Как в Петровке, так потом и в Поречье, дом деда стоял с краю. Урман подступал к деревне, он был полон грибов, ягод, зверья и птиц. Ружьё тогда висело в каждом доме, пацаны лет с 10 уже ходили на «мелкую» охоту. Зимой в огород кто только не забегал - от зайцев, рысей до медведей! Дед, бывало, прямо с крыльца лис подстреливал. Однажды в каникулы, в середине 70-х, я, отдыхая в Поречье, в течение четырёх дней подряд ходила с мамой по ягоды. Только за эти дни я увидела в лесу змею, бурундука и лося! Ну а ягоды (чернику, наверное) мы ежедневно к полудню приносили каждый по ведру! А что тогда говорить о природе начала 20 века!

В доме деда две комнаты. Красный угол в избе – самое чистое, светлое и нарядное место во всём крестьянском доме. Здесь на особой полочке – божнице, как и у всех верующих, всегда стояли домашние святыни: иконы, в избе у деда тоже так было. Мерно постукивал маятник: на стене – часы-ходики. В кухне справа у входа стояла русская печь, с которой легко можно залезть на полати, этакие «подвесные потолки», служащие спальным местом ребятишек и для хранения каких-либо вещей.

У простого народа к печи было особое, почтительное отношение. Нельзя было, например, ссориться, ругаться в доме, «а то печь услышит». Русская печь была участницей многих обрядов, сопровождающих жизнь человека от рождения до самой смерти. Сложить правильно печь – большое умение. После сгорания дров в топке готовили еду – пекли хлебы, парили целиком тыквы, томили молоко - оно становилось розовым, с коричневой толстой и жирной пенкой. Говорят, в печи даже можно было мыться. Устраивали печь так, что все её приспособления были необходимы. Загнётка перед топкой служила посудным шкафом – там хранились сковороды, чугуны. Подпечка – для хранения кочерги, ухватов, веника и совка. В грубочке сушили валенки, рукавички, носки. В загрубочке хранился лук, который всю зиму не прорастал и не портился. В печурке лежали спички и табак, которые должны быть всегда сухими. А главное, на печи устраивали лежанку, на которой могло уместиться до 3 человек, а ребятишек и того больше. По десять детей в семье в то время нормой было, и у этой пары их выросло 7. В зимние морозные дни дети прибегали с улицы и сразу забирались на печь, где уже грела свои косточки старая бабушка. Под её сказки дети дружно засыпали. И никаких тебе ОРЗ! С утра до вечера возле печи шла бурная деятельность. У печи ухват, на огне чугуны – от маленького до огромного. Баба Нюра успевала и хлеб испечь, и семье обед приготовить, и свиньям мелкой картошки наварить, и калачей из сметаны постряпать. Летом на печи сушились ягоды, горох.

Дата добавления: 2015-09-04