Обет Цинцендорфа

В школе граф Цинцендорф, лидер общины в Гернгуте, основал молитвенную группу под названием «Орден горчичного зерна». Члены этой группы давали торжественный обет, который оп­ределял их судьбу до конца жизни. Они обещали:

• быть добрыми ко всем людям

ПОГОНЯ ЗА ДИКИМ ГУСЕМ

• быть верными Христу

• нести Евангелие миру.

Каждый член ордена также носил кольцо с надписью «Никто не живет для себя». Чтобы больше узнать о Цинцендорфе, зайди­те на сайт www.redmoonrisingbook.com.

ПУТЕШЕСТВИЕ

МОЛИТВА ЦИНЦЕНДОРФА

«Пусть будут еще тысячи тех, кто в предписанном им плане и пути и в тех повелениях, к которым Ты призвал их, не оставляя своего обычая поклонения и не создавая для себя новую церковь, покажут свою внутреннюю сущность, как мужи Божьи, как чле­ны Твоего невидимого и истинного тела перед всем людьми ради Тебя. Аминь»

(Из «Девяти публичных лекций»).

ПЕРЕСЕКАЯ ГРАНИЦЫ

[Чехия — Австрия — Румыния]

<

<

«ИЦарь скажет им в ответ: истинно говорю вам:

«так как вы сделали это одному из сих братьев Моих

меньших, то сделали Мне»» (Мф. 25:40).

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ПОСЛЕ НАШЕЙ ПОЕЗ­ДКИ в Гернгут Сэми стало немного лучше, и мы вы­ехали из Дрездена и отправились на юг, в столицу Чехии, Прагу. Но когда, спустя час, мы пересекли границу, то оказались совершенно не готовы к тому шокирующему зрелищу, которое предстало перед нами.

Мы ехали по извилистой лесной дороге. Сквозь кроны деревьев пробивалось солнце, и нам было хорошо. Мы, наконец, добрались до прекрасной Чехии — таинственной страны сказочных замков и живописных деревень. Дорога вышла из леса и вско­ре должна была привести нас к городу под названи­ем Дуби. На окруженной деревьями площадке для отдыха возле нескольких припаркованных машин, бесстыдно уперев руки в бока, стояла высокая стройная девушка. Из одежды на ней было только бикини. Ее вид сразу же вызвал в моем мозгу другой образ — витрины, которые мы видели несколько

ПЕРЕСЕКАЯ ГРАНИЦЫ

дней назад в квартале красных фонарей в Амстердаме. И бики­ни, ji поза были такими же, только там девушка сидела за стек­лом, вдали от сосновых лесов и чешской границы. Подъезжая к Дуби, мы видели все больше и больше девушек, стоящих на обо­чине и предлагающих дешевый секс водителям-дальнобойщи­кам, одиноким путешественникам и немецким бизнесменам.

Некоторые девушки стояли поодиночке; другие толпились у борделей и секс-шопов, расположенных вдоль дороги, улыбаясь и выставляя себя напоказ водителям проезжавших мимо машин. Нам с Сэми было просто противно ехать там, а Хадсон в то вре­мя плакал, не переставая. Нам уже приходилось видеть кварта­лы красных фонарей, а несколько дней назад в Амстердаме мы даже оказались в одном из самых знаменитых подобных мест. Как оказалось мы были совершенно не готовы к тому, что увиде­ли в этом маленьком грязном пограничном городке Дуби здесь, в Чехии. Казалось, что каждая дверь, витрина и стоянка были насквозь пропитаны сексом.

Мне трудно передать то состояние потерянности и грязи, кото­рое висит над Дуби. В этом нет ничего эротического, а лишь пустое, кричащее, бездушное и печальное эхо того, что могло бы быть. За каждым поворотом дороги мы обнаруживали новый набор продажных девушек. Нас не покидало зловещее чувство, что там не было пожилых людей, а каждая девушка, казалось, была проституткой. Нам потребовалось некоторое время, что­бы разобраться в этом, а не смотреть как на знакомую комнату, в которой чего-то не хватает. Вокруг были только проститутки и молодые парни - строители, мальчишки на велосипедах, не­сколько полицейских и сутенеры. Мне показалось, что у всех этих мужчин был виноватый вид. Наверное, я презирал их даже за то, что они здесь жили.

Мы продолжали свой путь, герметически закрытые в нашей кра­сивой, сверкающей машине, и все инстинкты кричали: «Убирай­тесь отсюда!» Парень, ехавший перед нами, буквально полз на своей машине вдоль бордюра; мне хотелось обогнать его, вы-

ГЛАВА ПЯТАЯ

жать газ и умчаться отсюда прочь, на чистое скоростное шоссе, по которому мы доехали бы до Праги, где нас ожидал номер с белоснежными, накрахмаленными простынями.

Но когда я нажал на педаль газа, то стал жертвой последнего фатального удара, означавшего, что мы еще не могли уехать из Дуби, удара, который сделал Дуби для меня и Сэми больше, чем просто воспоминанием. На обочине стояла одинокая фигура, а за ней простирался освещенный солнцем сельский пейзаж, слов­но золотое «аллилуйя».

Приближаясь к этой последней одинокой фигуре, мы могли раз­личить ее обтягивающие белые леггинсы, белую футболку и обес­цвеченные волосы. Белая как ангел. Она была последним лицом, мимо которого предстояло проехать, последними глазами, ко­торые предстояло проигнорировать, последней частичкой Дуби перед чистой открытой дорогой. Но в ней что-то было не так. Что-то в этой последней одинокой фигуре беспокоило меня...

Пропорции ее тела были совершенно неправильными. Ее тело было слишком маленьким, глаза слишком большими, лицо слиш­ком округлым. Когда мы проезжали мимо, я встретился с ней взглядом и понял, что передо мной была не женщина, а ребе­нок. Ей было не больше двенадцати лет, и она пряталась за тол­стым слоем косметики. Ребенок, притворяющийся женщиной для мужчин, которые любят молоденьких.

Выскочив на открытую дорогу, мы с Сэми с облегчением вздох­нули, а Хадсон почти сразу же перестал плакать. Нам казалось, что даже воздух здесь был чище. Но затем знакомый голос на­чал обращаться к моей совести, и это вызвало внутри меня та­кую же знакомую борьбу. Если бы только мне удалось не обра­щать внимания на этот голос еще несколько миль...

«Нам нужно вернуться», - сказал я, вспомнив слова Тони Кам-поло. - «Мы должны купить этой девочке мороженое!» Сэми не­доуменно посмотрела на меня: «Разве ты не видел того непри­ветливого парня, который наблюдал за ней из машины? Он, на-

Дата добавления: 2015-09-04