Фразы построены на столкновении утверждения и отрицания, этого (тертуллианова утверждения) и того (маркионова, или противоположного).

Факт рождения Божьего Сына? Это “не стыдно”, хотя “нужно стыдиться” того, то есть предположения, что такой факт может быть постыден. Факт смерти Божьего Сына “вполне” удостоверен авторитетными источниками, ибо в противном случае это “нелепо”, или же: предположение гностиков, что Бог не может умереть, "нелепо” в силу тертуллиановых размышлений о плоти. “И, погребенный, воскрес: [это]” опять-таки “несомненно” в силу удостоверенности источниками, так как иное предположение “невозможно”, поскольку не следует из вышеприведенных логических суждений о природе плоти. Фраза внешне сохраняет свою парадоксальность, даже абсурдность, внутренне же выражает отношение к разным логическим рядам -логике (см. выше) акта существования и логике сигнификации акта существования...

Рассказ о том или ином апологете, естественно, касается понятия “Логос”, которое, как справедливо заметил В.В.Болотов, “не исчерпывается ни русским “слово”, ни латинским “verbum”... Verbum есть собственно <...>. Уже Тертуллиан заметил, что основной момент в понятии <...>; - не “слово”, а “разум” = ratio, и пытался ввести в употребление более чем verbum соответственное sermo” (13). Философский Логос понимался как низшее божественное, как отражение Бога в мире, то есть Логос - для мира. “У христианских писателей, - отмечает В.В. Болотов, - это сказалось теориею двойственного Слова: а)...Слово имманентное, сущее в Боге, и б)...Слово в явлении, открывшееся в мире” (14).

Сложности с объяснением имманентности Слова породили сложности с определением места Ликов в Троице. У Тертуллиана Слово рождается не предвечно, но предмирно. Потому бытие до сотворения мира есть, по Тертуллиану, бытие до рождения Сына, когда Бог еще не был Отцом. Такое предположение последовательности рождений предопределило и подход Тертуллиана к истории мира, в которой обнаруживается строгая нравственная преемственность. На первом этапе люди руководствовались только естественным законом, второй этап - время закона. данного через Моисея, третий - евангельское возвещение Христа. Окончательный же духовно-нравственный подъем может произойти лишь с полным откровением Параклета - Святого Духа-Утешителя, идея, к которой вернутся в зрелое Средневековье Абеляр, а затем Иоахим Флорский.

Эти трудности с пониманием того, что есть Слово, с начала раннего христианства породили множество интеллектуальных направлений (гностицизм. монархианство, монтанизм, сабеллианство и пр.), которые были объявлены еретическими. Однако все они занимались разработкой учения именно о Слове, в котором необходимо было осмыслить Его двойственность. В какой-то - переходный - момент эта двойственность выразилась в формуле, предложенной медалистами, Сыноотец (Гюлтсор), где Отец, однако, главное имя, а Сын - его модус. Однако, как считает В.В. Болотов, понятие Богочеловека, <...> предостерегает против уверенного толкования, что Отец - одновременно Сам и Свой Сын. В понятии Гютсатсор выражена твердость в понимании того, что Отец и Сын есть одно и то же подлежащее, <...> Впечатление от множества гностических и идущих рядом с христианством учений такое же, как от платонова диалога “Кратил”: на протяжении четырех веков шел процесс стягивания множества пониманий в одно понятие, множества терминологических осмыслений в живое точное слово. Каллист учил, что Слово Сам есть и Сын, и Отец: это разные имена единого нераздельного Духа. Это единое лицо, <...>, различное по наименованию, но не по существу. Слово есть воплотившийся и вочеловечившийся единый Бог. Логос оказывается наипервичным понятием, за которым следует пневма, которая есть синтез Отца и Сына. Логос есть подлежащее, Отец и Сын - предикаты. Сабеллий, по имени которого впоследствии была названа одна из ересей, представлял, что в Боге одна ипостась, <...> - пред(под)стояние, и одно существо. Бог как монада есть безусловное единство и троичен он не в ипостасях, то есть в сущностях (<...>), а в ликах=личинах, <...>, под которыми обнаруживается единый Бог. Термины <...> и <...>, несколько веков спустя понятые и переведенные как persona, пока подлежат тщательному прояснению, они не тождественны друг другу так же, как не тождественны <...> и <...>, хотя и то, и другое - своего рода подлежащее (15). Различие между последними терминами пытался провести младший современник Тертуллиана Ориген.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Столяров А. Тертуллиан. Эпоха. Жизнь. Учение. - Квинт Септимий Флорент Тертуллиан (далее: Тертуллиан). Избранные сочинения. М., 1994. Автобиографические сведения мы заимствуем из этого введения к трактатам Тертуллиана и из книги И. Мейендорфа "Введение в святоотеческое богословие".
2. Тертуллиан. О воскресении плоти. Тертуллиан. Избранные сочинения, с. 189. В дальнейшем ссылки на трактаты и из названия будут даны с сокращениями - в тексте.
3. Столяров А. Тертуллиан. Эпоха. Жизнь. Учение, с. 24-25.
4. Аристотель. Категории, 1 а 1-10.
5. Там же, 1 а 25-30.
6. Аристотель. Метафизика. 1051 b 1-15.
7. См. об этом: Гадамер Г.-Г. Философские основания ХХ в. - Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991, с. 20-21.
8. Термин "res" в этой цитате мне кажется более соответствующим не "вещи", а "сущности".
9. Аристотель. Метафизика, 1000 а 15-20.
10. Аристотель. Метафизика, 1051 b 1-30, 1089 а 15-25.
11. Цит. по: Столяров А. Тертуллиан. Эпоха. Жизнь. Учение, с. 27.
12. Tertullianus. De carne Christi. - MPL, P., 1844, col. 806.
13. Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви. II. История церкви в период до Константина Великого. М., 1994, с. 303-304.
14. Там же, с. 312-318. Книга В.В. Болотова замечательна не только доскональным исследованием истории понятий, но и тем, что она возвращает к жизни совершенно забытые имена.
15. Там же.

Печатается по изданию: С.С. Неретина. Верующий разум. К истории средневековой философии. - Архангельск: Изд-во Поморского педуниверситета, 1995. С. 77-95.

Дата добавления: 2015-09-04