|
Читайте также: |
теории. Даже теперь продолжают выжимать сок сомы в
часы "*атиратры, то есть всенощного жертвоприношения. —
Аналогичны и другие ночные жертвоприношения. В древности
проводились ратри саттрас — жертвоприношения во время
долгой ночи. Эти возлияния сомы предназначались Индре с
целью помочь ему в битве с Валой. — О долготе ночи
говорит название «сто ночей» — «шата ратра». Соотнесение
этого с легендой об Адити и семи месяцах солнечного
ПУТЬ КОРОВ 207_
света. — Разъясняется, почему Индру называли именем Шатакрату
в Пуранах. Этот эпитет был не понят западными
учеными. — Подобие жертвоприношений сомы и ашвамед
хи. — Эпитет Шатакрату никогда не пересказывался в Ведах,
в отличие от других эпитетов. Это указывает на то,
что он относился только к Индре. — Мнение д-ра М. Хауга
о том, что слово «крату» в Ведах означает жертвоприношение.
— Сто фортов «пура» (городов) Вритры. Объясняется
как сто мест тьмы или ночей. — Легенда в Авесте о
том, как Тиштрия борется с Апаошей. Это то же самое,
что борьба Индры с Вритрой. В Авесте описано как Тиштрия
сражается от одной до ста ночей. Это независимое
подтверждение факта сотни ночных жертвоприношений
сомы. — В Авесте есть такое определение, как «сэто карахе
». — Обсуждение значения и сути атиратры. Оно обозначает
всенощное жертвоприношение сомы в начале или в
конце долгой ночи. — Последовательное сложение цикла дня и
ночи. Это, соответственно, предшествует годовым саттрам.
— Отмечает завершение долгой ночи и начало периода
солнца. — Саттра, атиратра — это ночные жертвоприношения.
— Атиратра легла в основание годичного круга жертвоприношений
в древности. Ясно указывает на сто ночей
долгой тьмы в древности. Таким образом, древняя система
жертвоприношений соотносилась с годом. Обе формы были
адаптированы в текстах Брахман на новых землях расселения,
подобно реформе Нумы в старом римском календаре. —
Важность выводов из свидетельств о жертвоприношениях.
д егенда о Дашагвах, совершавших жертвоприх
\ношения в течение десяти месяцев, не является
единственным реликтовым воспоминанием о древнем
годе, сохранившемся в литературе о жертвоприношениях.
Описанная в «Айтарейя Брахмане»
(I, 18, 12) церемония, называемая «праваргья», дает
нам другой материал, где, как кажется, очень
четко обозначено упоминание о старом годе.
Д-р М. Хауг в своем переводе «Айтарейя Брахманы
» полностью описал эту церемонию. Она
Длилась три дня и предваряла принесение в жертву
животного и возлияние сомы — никто не мог
Участвовать в последнем, не пройдя этой церемо
щ
208 ГЛАВА VIII
нии. Она обозначала возрождение солнца, и все
это жертвоприношение (яджна) сохранялось в течение
долгого времени в практике, как некий зародыш,
как залог того, что она вызовет возврат
солнца в должное время («Айтарейя Брахмана»,
I, 18). Одним из главных предметов применяемой
утвари был особый глиняный горшок «гхарма»
или «махавира». Поставив его на ведический алтарь,
жрец-Адхварью делал кольцо из глины,
специально привезенной к этому месту на спине
осла. Затем он ставил горшок в центр этого
кольца, вслед за чем разожженным огнем он
сильно разогревал его. Горячий горшок снимал,
подхватив двумя деревянными брусками, лил в
него свеженадоенное коровье молоко и смешивал
с молоком козы, у которой умер козленок. Завершив
это, все молоко выплескивали в жертвенный
огонь, известный как «ахаванийя». Оставшееся
в горшке молоко выпивал верховный жрец
Хотри (игравший ведущую роль на жертвоприношениях
сомы). Об этих остатках свернувшегося
молока говорится, что оно полно меда, сока жизни,
пищи и очень горячее. «Айтарейя Брахмана»
(I, 22) так описывает суть этой церемонии: «Молоко
в сосуде — это зерно. Это зерно (в виде
молока) возливается в Агни как в лоно богов для
воспроизведения, поскольку Агни — лоно богов».
Это объяснение указывает на символический
характер церемонии и показывает, что солнце,
жертва года, таким путем сохраняется для времени
как зерно, а затем возродится в соответствующем
сезоне. Мантра же, которую читают при
вливании молока в этот горшок, взята из Ригведы
(III, 72(61), 8). Похоже на то, что этот стих
был заимствован не только из-за простых словарных
схождений, да и гимн этот в целом довольно
туманный. Но и эта строфа, как и две
предшествующие ей (VIII, 72(61), 6-8), не содер
ПУТЬ КОРОВ
ясат столь сложных словосочетаний и могут быть
переведены так: «6. А теперь эта мощная и великая
колесница его с конями, как вся упряжь ее,
видна. 7. Семеро выдаивают одну, а двое создают
пятерых на громозвучном берегу океана. 8. С десятью
Вивасвата своим трижды бьющим молотом
Индра опрокинул ковш неба вниз».
Прежде всего здесь нам говорят, что его (солнца)
колесница, великая колесница стала видна
вместе с лошадьми, что явно указывает на появление
зари на горизонте (или что заря сделала
это видимым). Затем «семеро» (возможно — семь
жрецов-Хотри, или семь рек) надаивают молоко
из этой зари и порождают двух. Такая дойка часто
встречается в Ригведе, а в одном месте говорится,
что коров с утра начинают доить еще в
темноте (I, 33, 10). Эти указанные «два» с очевидностью
обозначают день и ночь, и как только
их начинают доить, они дают созревание пяти
сезонам.
Ведь день и ночь именуются двумя матерями
Сурьи (III, 55, 6), а здесь они выступают матерями
пяти сезонов. И в восьмой строфе описывается
то, что бывает после окончания пяти сезонов.
«С десятью Вивасвата» — с завершением десяти
месяцев, Индра своим трижды бьющим молотом
сбросил небесный сосуд. Это значит, что три хранилища
небесных вод (VII, 101, 4) все излились
в океан, и вместе с этим солнце тоже удалилось
в нижний мир, ведь солнцу приписываются в
гимнах три сути (три власти) (VII, 101, 2), и
Саяна цитирует «Тайттирийя Самхиту» (II, 1, 2, 5),
где сказано, что у солнца есть три света: утренний
— Васанта («весна»), полдневный — Гришма
(«жара») и вечерний — Шарад («осень»). Строфа,
таким образом, явно указывает на три вида тока
небесных вод и три вида света солнца, и обо
всем этом говорится, что оно завершается с окон
210 ГЛАВА VIII
чанием существования «десяти (принадлежащих)
Вивасвата».
И весь процесс, описанный выше при проведении
церемонии праваргья, символизирует стремление
сохранить солнце как зерно для будущего
его возрождения. Образ солнца, падающего с неба,
част в жертвоприносительнои литературе. Так, в
«Айтарейя Брахмане» (IV, 18) мы читаем: «Боги,
испугавшись того, что солнце упадет ниже (вне)
их, перевернувшись сверху вниз, поддержали его,
поместив над ним высшие миры». Ту же идею
мы видим в «Тандья Брахмане» (IV, 5, 9, 11).
Слова «упадет ниже» («парачас атипатат» — буквально:
по ту сторону, за, вне, вдали) очень важны,
поскольку они показывают, что солнце упадет
в области «где-то там», «вне всего».
Например, один из „пациентов Ашвинов именовался
Чхьявана (что профессор Макс Мюллер
производит от глагола «падать»), и вот Ашвины
вернули ему молодость, а это мифологически осмысляется
как возвращение солнца, упавшего в
нижний мир. Церемония праваргья направлена к
сохранению зерна при жертвоприношении. Это
описание является лишь частью литературы, рассказывающей
о падении солнца, и читаемые при
ее проведении стихи, будучи поясняемы с сохранением
ее смысла, связаны, как уже сказано, с
представлениями о годе, имевшем десять месяцев и
пять сезонов.
Но мантры, читаемые при церемонии праваргья,
все же не настолько ясно выражают все эти
свидетельства, как можно было ожидать. Поэтому
вместо приведения все новых подобных данных
— а их много в ведической жертвоприносительнои
литературе — я предпочту привести прямые
указания о длительности проведения годовых
саттр, взятые из хорошо известных памятников
ведической литературы. В этих указаниях нет ни
ПУТЬ КОРОВ 2Ц
чего легендарного, а поэтому они абсолютно точны
и надежны. Выше уже говорилось, что институт
жертвоприношений очень стар и был известен
среди азиатской и европейской ветвей
арийской расы. Он был фактически главным религиозным
ритуалом этих народов, и, естественно,
каждая деталь, касающаяся принесения жертв,
тщательно соблюдалась, точно определяемая жрецами,
ответственными за эти церемонии. Надо
признать, что, обосновывая преимущества того или
иного практического содержания ритуала, жрецы
иногда не сходились во мнениях, но детали жертвоприношения
были фактами, установленными в
строгом соответствии с обычаем и традицией, как
бы ни объяснялось их происхождение. Но обычно
факты были столь неколебимы, что не требовали
никаких разъяснений, и жрецам оставалось довольствоваться
твердой приверженностью к практике,
поясняя, что «так повелось с незапамятных
времен».
В свете таких свидетельств мы сейчас обратимся
к рассмотрению длительности ежегодных
саттр в древние времена.
Существовало много видов годовых саттр, таких,
как «Адитьянам-аянам», «Ангирасам-аянам»,
«Гавам-аянам» и т. п., упоминаемых в Брахманах
и «Шраута-сутрах». Д-р М. Хауг заметил, что
они, возможно, возникли как имитация годового
движения солнца. Они относятся к числу древнейших
ведических жертвоприношений и в литературе,
посвященной этим процессам, описаны в
мельчайших подробностях и с большой тщательностью.
Нельзя сказать, однако, что все годовые
саттры существенно отличались одна от другой,
но в зависимости от обстоятельств существовало
немало мелких вариантов и модификаций их основного
типа. И вот Гавам-аянам является одной
из них. Так, в «Айтарейя Брахмане» указы
212 ГЛАВА VU1
вается, что (IV, 17): «Они проводят Гавам-аянам —
ряд жертвоприносительных церемоний, называемых
«путь коров».
Коровы — это Адитья (боги месяцев). Проводимая
череда пути коров является в то же время
Адитьянам-аянам — путем Адитьев. И если мы примем
длительность проведения Гавам-аянам за правило,
приложимое ко всем другим годовым саттрам,
нам не надо будет исследовать этот вопрос
по каждой из них в отдельности. Саттра Гавамаянам,
то есть путь коров, полностью описана в
трех местах: один раз в «Айтарейя Брахмане», и
дважды в «Тайттирийя Самхите». Начнем с описания
происхождения и длительности этой саттры
в «Айтарейя Брахмане» (IV, 17).
«Коровы, желая обрести копыта и рога, однажды
проводили череду жертвоприносительных
церемоний. На десятый месяц этой церемонии они
обрели копыта и рога. Они сказали: «Мы достигли
исполнения того желания, ради которого мы
приступили к исполнению этих жертвоприносительных
правил. Давайте встанем (церемония завершена)
». Встали те, кто получил рога. А у
тех, кто остался сидеть, говоря «надо закончить
весь год», рога исчезли в силу их сомнения. Они
стали безрогими. Продолжая жертвоприношение,
они породили энергию. Затем (проведя ритуал в
течение всех двенадцати месяцев и обеспечив все
сезоны) они встали в конце, поскольку они выработали
энергию (для воспроизведения рогов, копыт
и прочего разрушившегося). Так коровы
привлекли к себе всеобщую любовь (всего мира),
и они» красивы (будучи украшаемыми всеми)».
Здесь четко указывается, что сначала коровы
достигли исполнения своего желания за десять месяцев,
и многие из них прекратили церемонию.
А те, кто остались и еще два месяца занимались
жертвоприношением, будучи недоверчивыми, по
ПУТЬ КОРОВ Ш
теряли за свое недоверие рога, уже обретенные.
Отсюда становится ясно, что эта годовая саттра,
которая в Брахманах и Самхитах именуется двенадцатимесячной,
имитирует ежегодный курс солнца
в 12 месяцев, тогда как раньше она завершалась
в десять месяцев. Почему так произошло?
Почему эта саттра длится по своей природе ежегодно
12 месяцев, а раньше проводилась в течение
десяти? Это очень важные вопросы. Как это
жертвоприносители получали успешные результаты
12-месячной саттры, проводя ее только в течение
десяти? «Айтарейя Брахмана» не отвечает на
эти вопросы и не дает ключа к их разрешению.
Если же мы вернемся к «Тайттирийя Самхите» —
наиболее древней и авторитетной работе по жертвоприносительным
церемониям,— мы увидим в
ней четко поставленные эти вопросы.
Эта «Самхита» сообщает, что Гавам-аянам может
быть завершена и в десять, и в двенадцать
месяцев по выбору жертвоприносителя, но полностью
признает невозможность объяснить причину
того, как это саттра 12 месяцев может быть завершена
в десять. И единственным пояснением
служит то, что «это очень старая практика, утвержденная
в незапамятные времена».
Вот это утверждение очень важно для нас, и я
привожу подробный перевод обоих содержащихся
в нем разъяснений. Первое мы видим в «Тайттирийя
Самхите» (VII, 5, 1, 1-2): «Коровы проводили
это жертвоприношение, желая: мы безрогие,
да вырастут на нас рога. Их действия длились
десять месяцев. Потом, когда рога выросли, они
поднялись, говоря: мы достигли. Но те, у кого
рога не появились, поднялись после окончания
года, говоря: мы достигли. И те, у кого рога выросли,
и те, у кого не выросли, все поднялись,
говоря: мы достигли. Итак, эта вся церемония
(проводимая коровами) длилась год (была годовой).
214 ГЛАВА VIII
Те, кто это знает, завершают год воистину процветая.
Поэтому безрогая (корова) движется (пасется)
довольная в течение двух дождливых месяцев.
Вот чего она достигла, проведя саттру. А
поэтому все, что делают в доме того, кто свершает
годовую саттру, (бывает) успешным, своевременным
и правильным».
Это несколько отличается от излагаемого в
«Айтарейя Брахмане». В «Самхите» те коровы,
которые проводили ритуал 12 месяцев, описываются
все же как безрогие, но взамен обретенной
энергии они получили как награду за продление
ритуальных действий возможность с удовольствием
пастись те два месяца дождей, в течение которых,
как замечает комментатор, рогатым коровам
рога мешают свободно щипать свежепрорастающую
в полях траву. •
Но указания на длительность саттры — то десять,
то двенадцать месяцев — одинаковы и в
«Самхите», и в «Брахмане». «Самхита» снова касается
этого вопроса в следующем разделе («Ануваке
», VII, 5, 2, 1-2) и продолжает описывать
церемониальные действия коров: «Коровы проводили
это жертвоприношение, будучи безрогими
и желая обрести рога. Их действия длились десять
месяцев, а затем, когда рога выросли, они сказали:
мы обрели. Давайте встанем, мы достигли
желаемого, ради которого мы садились (начиная
церемонию). Но половина или примерно столько
из их числа сказали: мы, конечно, будем еще
сидеть два месяца до двенадцатого (два оставшихся)
и встанем только после завершения года. Некоторое
из них обрели рога на двенадцатый месяц
благодаря своей вере, (тогда как) не поверившие
в это те (кого видим) остались безрогими.
Обе (группы) — те, кто обрел рога, и те, кто обрел
энергию, достигли своей цели. Тот, кто знает
это, процветает, поднимаясь (от жертвоприно
ПУТЬ КОРОВ 215_
шения) на десятый или на двенадцатый месяц.
Они, конечно, идут по (должному) пути; он, идущий
по пути, несомненно, достигнет (благого) конца.
Таков этот успешный путь (аянам). Поэтому
он благословен для коров (го-сани)».
Этот пассаж в своей первой части повторяет
историю, приводимую в предшествующем разделе
(«Ануваке») «Тайттирийя Самхиты» и в «Айтарейя
Брахмане», но с легкими разночтениями. Последняя
часть содержит два важных указания: во-первых,
завершим ли мы жертвоприношение в десять
или двенадцать месяцев, религиозная награда,
ее плод будет в любом случае одинаков, ибо
сказано, что оба процветут в равной мере; и,
во-вторых, сказано, что это верно, так как это
«путь», или, как говорил Саяна, «незапамятный
обычай». «Самхита» не объясняет, почему годовая
саттра, которая должна бы длиться двенадцать месяцев,
и на деле так и происходит теперь, может
быть завершена в десять месяцев. Эта неувязка
весьма примечательна, имея в виду то, что «Самхита
» иногда погружается в рассуждения по поводу
происхождения правил жертвоприношений. Но
так или иначе мы видим два четко установленных
факта: 1) во времена «Тайттирийя Самхиты»
весь ритуал Гавам-аянам как вид годовой саттры
мог быть завершен за десять месяцев, 2) в то время
не была уже известна причина, почему это
двенадцатимесячную саттру можно было завершить
в десять, кроме одной — «это незапамятный
обычай».,,И в «Тандья Брахмане» (IV, 1) приводятся
подобные рассуждения, и явно признается
двойной характер Гавам-аянам в смысле ее длительности.
Саяна и Бхатт Бхаскара в своих комментариях
к «Тайттирийя Самхите» не высказали ничего нового
по поводу разной длительности годовой саттры.
Ниже мы остановимся на значении «коров»
216 ГЛАВА VIII
в приведенных пассажах. А сейчас остановимся
на вопросе о длительности саттры и, сравнив
изложенные в «Самхите» факты о двойственном
характере ее длительности с легендой о Дашагвах
с их десятимесячными жертвоприношениями,
придем к бесспорному заключению, что предки
ведических арьев завершали свои годовые жертвоприношения
в десять месяцев. Такая длительность
саттры должна была измениться, когда арьи
переселились в другие места обитания и проведение
саттр стало двенадцатимесячным. Но консерватизм
в этих делах так силен, что старая практика
пережила изменения в календаре, и следовало
признать, что период проведения саттры,
указанный в «Самхите», является альтернативным,
и «Тайттирийя Самхита» зафиксировала его как
альтернативный, указав,*что это древняя практика.
Я полагаю, что это решает проблему длительности
этих саттр в древности. И какие бы резоны
ни приводились, вне всяких сомнений находится
тот факт, что древнейшие годовые саттры длились
только десять месяцев.
Но не только «Тайттирийя Самхита» не в состоянии
указать причину сохранения этого реликта
древнего календаря, этой длительности годовой
саттры. Мы должны еще вспомнить, что в европейском
календаре есть месяц, называемый децембер,
то есть «десятый» («десять» будет по-латыни
«децем», на санскрите «дашан»; кроме того,
латинское «бер» сопоставимо с санскритским
«вара» — «время, период»). Мы все знаем также,
что Нума добавил два месяца к древнему римскому
"календарю и превратил его в двенадцатимесячный.
Плутарх в своем жизнеописании Нумы
приводит другую историю, говоря, что, как некоторые
сообщают, Нума просто перенес эти два
месяца с конца к началу года и ничего не добавлял.
Но сами названия месяцев говорят, что это не
ПУТЬ КОРОВ 2П_
так — они соответствуют их числу по порядку в
годе, и не может вдруг возникнуть одно название
«децембер» вне связи с другими. Плутарх,
однако, правильно подметил, что «название этого
последнего месяца завершало римский год, показывая,
что в нем было десять, а не двенадцать
месяцев».
Но если и были какие-то сомнения по нашему
году, то они снимаются выявлением аналогий
между Гавам-аянам и легендами о Дашагвах и
Диргхатамасе. Макробиус, говоря о Нуме, тоже
утверждает, что он не просто перенес, а добавил
два месяца к старому римскому календарю. А о
том, что содержит Авеста, мы сообщим позже,
там, где будут обсуждаться традиции древнего года,
выявляемые у других арийских рас. Здесь же достаточно
сказано о том, что старый римский календарь
состоял из десяти месяцев, и, подобно
продлению церемонии Гавам-аянам, он изменился,
удлинившись до двенадцати месяцев. Насколько я
знаю, еще не открыта причина, почему в древности
он был короче на два месяца. Наблюдается
обратная тенденция — или считать, что эта традиция
неудобоприемлема, или вообще ее следует игнорировать.
Но ее никак нельзя отбросить, поскольку
перед нашими глазами возникает слово
«децембер», и мы знаем, откуда оно произошло.
Энциклопедия «Британника» фиксирует древнюю
традицию, что старейший римский год Ромула
имел десять месяцев, или 304 дня. Там сказано,
что «неизвестно, как были представлены остальные
дни». И если мы во всеоружии современной
науки не можем сказать, почему старый римский
год состоял только из десяти месяцев и как
распределялись остальные дни, то мы не должны
удивляться, что «Тайттирийя Самхита» воздерживалась
от размышлений по этому поводу и только
повторяла, что таков был «путь», или же ста
218 ГЛАВА VIII
рый обычай, или же традиция, воспринятая от
многих поколений с незапамятных времен.
Но вот теперь арктическая теория бросает свет
на эту старую традицию, как ведическую, так и
римскую, и если мы примем Гавам-аянам и десять
месяцев римского календаря как реликты того периода,
когда предки этих обеих рас жили вместе
в циркумполярном регионе, то трудности исчезнут
в вопросах о распределении оставшихся
дней. Это был период долгой ночи — время, когда
Индра боролся с Валой, чтобы освободить запертых
им коров, а Геркулес убивал гигантское
трехглавое изрыгающее огонь чудовище, похитившее
его коров и спрятавшее их в пещере,
притащив их туда задом наперед, чтобы не осталось
правильных следов.
Когда арьи мигрировали к югу от древних
мест своего пребывания, им пришлось изменить
календарь, добавив два месяца (солнечного света)
в целях соответствия его новым условиям жизни.
Но следы старого календаря не могли быть полностью
стерты, и для нас осталось достаточно
свидетельств в традициях и в ритуалах жертвоприношений,
чтобы укрепить наше знание о том,
что в так называемый индогерманский период год
состоял из десяти месяцев света и двух месяцев
мрака. Это заключение в дальнейшем подтвердилось
тевтонскими мифами и легендами, как это
поясняет профессор Райе (его взгляды будут приведены
суммарно в соответствующей главе).
В «Тайттирийя Самхите» и в «Айтарейя Брахмане
» говорится о ритуале Гавам-аянам как о действительно
проводившемся коровами. Могли ли
животные заниматься этим, или это было нечто
другое? Мы видели, что «Айтарейя Брахмана» сообщает:
«Коровы — это Адитьи», то есть божества
месяцев, а действия коров — это действия солнечных
божеств месяцев. Это утверждения «Брахманы»
ПУТЬ КОРОВ
подтвердила сравнительная мифология. В мифологических
легендах коровы представляют собой
дни и ночи года, и не только в Ведах, но и в
греческой мифологии. Теперь мы можем лучше
определить происхождение этих жертвоприносительных
серий, а не говорить о действиях, якобы
проводимых животными ради обретения рогов.
Профессор Макс Мюллер в своих трудах по
мифологии писал так: «Коровы выступали как бы
в трех ролях: обычные живые коровы, затем коровы
в образе темных туч (дождь — молоко) и,
наконец, коровы, покидавшие темные ночные
свои укрытия (это был образ утренних лучей). В
Ведах бывает иногда трудно понять, о какой разновидности
идет речь. Мы стремимся четко определить
это, а поэты древности как бы играли в
смесь этих образов, наслаждаясь такой игрой. В
Ригведе (I, 32, 11) пленные воды сравниваются с
коровами, которых похитил Пани, но ведические
сравнения легко идентифицируются. Заря, например,
не просто сравнивается с коровой, но так и
называется. Так, мы читаем в гимне (I, 92, 1):
«Эти зори озарили восточную половину неба, расширили
свое сияние, сверкающие коровы приближаются
» Матери-коровы (гавах) могут здесь быть
только зорями.
В Ведах множественное число постоянно употребляется
вместо единственного. В гимне (I, 93, 4)
мы читаем: «Агнишомау лишил Пани его коров,
добыл свет для многих». Здесь снова коровы —
это зори, ^спрятанные Пани в темных стайках или
пещерах ночи, обнаруженные Сарамой и «освобождаемые
каждое утро богами света». Мы видим
и в гимне (I, 62, 3), что Брихаспати расколол
скалу и нашел коров. Об Индре говорится
(II, 19, 3), что он освободил солнце и нашел коров;
а Брихаспати (II, 24, 3) выпустил коров, расколов
скалу своим словом, убрал тьму и осветил
220 ГЛАВА VIII
небо. Что же может быть яснее? О Марутах также
сказано, что они открыли коров, (II, 34, 1);
Агни (V, 14, 4) восхваляется за то, что убил врагов,
одолел мрак светом и нашел коров, воды и
солнце. И во всех этих пассажах мы не видим
в текстах таких частиц речи, как «ива» или «на»,
которые указывали бы на то, что коровы упоминаются
метафорически. О зорях и днях прямо говорится
как о коровах, покидающих темные стайки
или спасаемых от злых демонов. И если коровы
упоминаются во множественном числе, тут же это
применяется и к зорям (Ушас), о которых говорится,
что их много, как, например, в гимне (II, 28, 2):
«при приближении зорь с их коровами». А отсюда
надо сделать лишь маленький шаг, чтобы
можно было говорить об одной Заре как о матери
коров (IV, 52, 2). А. Кун думал, что этих
коров следует понимать как красные облака
утра, но облака не всегда сопровождают восход
Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| В ВЕДАХ 14 страница | | | В ВЕДАХ 16 страница |