Перевод Оли Тиссен. 9 страница

Бэлтрис нахмурилась, пытаясь сообразить. – Мне нужна парочка ориентиров, чтобы быть уверенной, – нерешительно произнесла она, – но мне кажется, до деревни миль сорок или пятьдесят.
– О! Предпримем увеселительную прогулку?
– Что-то не так? В другой раз поведешь ты!
Джейс махнул рукой. По крайней мере, все это значило, что у него будет пара ночей на восстановление сил, до того, как они достигнут цели. Он мог бы выспаться и расслабиться, пускай в компании Бэлтрис даже отдых напоминал схватку с гигантской обезьяной.
Они двинулись в путь. Грязь под ногами постепенно уступила место подсыхающей земле, трава перестала хлюпать от сырости и начала мягко похрустывать. Джейс был прекрасно осведомлен о том, какие пейзажи ждут их вскоре, и наслаждался тем, что ощущал сейчас – твердой почвой под ногами. Когда компаньоны удалились от горы, они заметили группу людей, судя по всему крестьян. Те были одеты в одинаковую унылую одежду и широкополые соломенные шляпы. Люди стояли по колено в воде в заливных полях и таращились на незнакомых путников. Но никто из них не пытался ни подойти к магам, ни заговорить с ними издали.
А вдали у горизонта, едва видимый, возвышался один из знаменитых многоярусных храмов Камигавы.
Джейс и Бэлтрис шли молча, ни у одного из них не было желания общаться с компаньоном. Джейс предложил еще раз обсудить их план действий, но много времени на это все равно не потребовалось. Так они и шагали в тишине, а солнце растворялось в темноте на западной стороне неба. Незнакомые птицы завели свою песню, а может быть, это был хор миллиона сверчков.
Ночь на Камигаве пахла хризантемами.
И Джейс, когда компаньоны остановились на ночной привал, все-таки спросил у Бэлтрис:
– Откуда ты так хорошо знаешь Камигаву?
– Я тут бывала раньше, – пояснила элементалистка.
Она занесла ладонь к небольшой охапке хвороста, посыпанного сухим мхом, и напрягла руку, словно поднимая что-то тяжелое. Из-под ее ногтей посыпались искры, и вскоре загорелся небольшой, но весело потрескивающий лагерный костерок. – Помогала Теззерету организовывать тут ячейку Консорциума. Потом мы нашли местных на управление ею. Я провела здесь пару месяцев.
– А недзуми?
Бэлтрис хмыкнула. – Лично я с ними дела не имела. Но я, как и босс, думаю, что доверять им не стоит.
– И Палдор так считает, – уточнил Джейс.
Но об этом можно было подумать и завтра. Маг-менталист перекусил парой ломтиков вяленого мяса, и удалился к своей походной постели, не пожелав Бэлтрис доброй ночи. Несколько секунд концентрации, чтобы натянуть над мобой магический полог-завесу, способную разбудить его, если кто-то подойдет слишком близко, и маг закрыл глаза. Он заснул.

Бэлтрис сидела, прислонившись к бревну, и смотрела на спящего Джейса. Их разделяли только мерцающие угли догоревшего костра.
Это было бы очень просто. Внезапная вспышка пламени, или быстрый вызов всепоглощающего огненного элементаля, и Белерен умрет еще прежде чем выберется из-под одеяла. И не будет больше беспокойста, не придется то и дело оглядываться через плечо, прекратятся раздумья о том, насколько далеко простираются амбиции мага разума в Консорциуме.
Не нужно будет больше гадать, что произойдет, если – или когда – Теззерет решит, что маг разума ему нужнее, чем элементалист.
Так легко... И никто ни о чем не узнает. Она скажет, что Белерена казнили недзуми, или что он слишком глубоко нырнул в секреты земли Камигавы, и навлек на себя гнев ками. Если что, можно даже рассказать, как ее компаньон заблудился, не отыскав проложенный ею путь в Слепой Вечности, и пропал там бесследно. Это было бы не совсем правдоподобно, но такое случалось. Белерен стал бы в таком случае не первым мироходцем, который устремился к незнакомой цели, чтобы больше никогда не вернуться.
Блэтрис чувствовала, как ее кровь все быстрее бежит по венам, а дыхание учащается. Крохотные искры сыпались из уголков ее глаз, хоть она этого ни не замечала. Огонь костерка резко ожил, когда магия завихрилась вокруг элементалистки.
Это совершенно не составит труда...
Но Бэлтри глубоко вздохнула и заставила себя развеять собственный гнев и ревность.
Пламя костра снова умерло, и искры у ее лица потухли.
Не милосердие остановило ее руку этой ночью, сказала Бэлтрис сама себе. Это была верность, преданность Теззерету и Консорциуму, всей их миссии. Она не могла предсказать, что их ждало впереди, какие опасности грозили тем, кто столкнется лицом к лицу с недзуми. И Белерен был им необходим, как бы Бэлтрис не воротило от этой мысли. Ей не хотелось смотреть в глаза Теззерету после провала, если неудача случится по ее вине – при отсутствии Белерена.
Так что пусть поживет еще хотя бы одну ночь. Возможно, когда задание будет выполнено, шанс разделаться с ним представится сам.
Бэлтрис улеглась в свою постель, завернулась в одеяло, и сон накрыл ее.

Глава четырнадцатая.

– Чья идиотская мысль это была – отправить двоих людей на вылазку в крысиный садок? – Бэлтрис была крайне зла.
Джейс пожал плечами, хотя он не был уверен, что элементалистка это видела. – Пойди найди нам мироходца-недзуми и завербуй его в Консорциум! Расскажешь потом, как у тебя это получилось. К тому же, – добавил он, помолчав пару секунд, – мы оба знаем, чья именно была эта идея. Если ты не против, я донесу твои жалобы до Теззерета, когда мы вернемся. Я уверен, что он будет в восторге. Ведь ты разделяешь с ним видение его дела!
Бэлтрис посмотрела на Джейса так, что чуть не испепелила его одним взглядом без всякой магии, но все же промолчала.
Компаньоны скрючились в неудобных позах, полулежа, в гнусной слизи болота. Она была достаточно жидкой, чтобы просочиться сквозь одежду, и при этом весьма клейкой. На коже субстанция ощущалась как прикосновение воплощенной болезненности. Рядом волновалась, несмотря на отсутствие ветра, вода. Похоже, тут проходили подводные течения. Качался тростник. Зеленые лапы огромных кипарисов забирали солнечный свет, не пропуская ни лучика к трясине.
Джейс дернулся, когда насекомое размером, судя по всему, с небольшого дрейка, ужалило его за ухом. Маг было поклялся про себя, что это последний раз, когда он вообще приблизился к болотам. Но в некоторых вопросах мнением Джейса не интересовались, и он это понимал.
Джейс и Бэлтрис валялись в грязи несколько часов, для маскировки залитые тиной и засыпанные листьями. Они то бесшумно лежали и наблюдали, то начинали переругиваться, но вскоре затихали. Никто из компаньонов не был точно уверен, к чему именно нужно быть готовым.
Деревня недзуми растянулась вдоль болота. Хижины с неровными стенами, сложенными из обрубков древесных стволов и стеблей бамбука, были выстроены на сваях различной высоты, которые приподнимали их над топями. Пусть строения и казались примитивными, в них все равно был виден уровень мастерства, неожиданный для Джейса. Дверные проемы и окна являли собой не наугад проделанные дыры, а отверстия круглой или овальной формы. Лестницы, вырубленные в больших бревнах, выглядели надежными и ровными, хотя было заметно – они не предназначены для человеческих ног. Из стен кое-где выступали прутья, и на них покачивались фонари, а на одной хижине висел даже флаг. Болота вокруг не отличались глубиной, и можно было пройти трясину вброд, но к сваям у многих домов были привязаны крохотные лодки-плоскодонки.
Пока что никаких проблем не намечалось, кроме одной. Деревня, расползшаяся довольно широко по болоту, была населена несколькими сотнями людей-крыс. И сейчас все выглядело так, как будто они не придерживались никакого графика деятельности, даже не следовали естественному режиму солнечного дня. Жизнь кипела, несмотря на приближающийся вечер. Недзуми сновали туда-сюда по мосткам, курсировали на плотах, отталкиваясь шестами от дна, как будто без цели. Понятия о времени они, похоже, не имели. Это крайне озадачило магов. Тоже мне, условно разумные существа, подумал Джейс. Бэлтрис же вполголоса целых пять минут проклинала скудные познания Палдора.
Компаньонам пришлось ждать до полуночи, в надежде на то, что в темноте их хотя бы не заметят. Недзуми продолжали свою повседневную жизнь. Они постоянно переговаривались между собой на некую тему, непонятную обыкновенным людям, но крайне интересную для гуманоидных крыс. Появились фермеры, они брели по пояс в болотной жиже, и на спине у каждого лежал мешок риса. Солдаты в доспехах из вываренной кожи, вооруженные таэ яри, недоброго вида кинжалами, короткими гнутыми луками, а кое-кто – и катаной, стояли на страже у границ деревни. Для них были подготовлены посты на ветвях деревьев или платформах, надстроенных над зарослями бамбука. Несколько воинов патрулировали болото в яликах с высокими бортами.
Солнце зашло. Замерцали звезды. Луна боязливо показала краешек своего лика. Фермеры ушли спать, но на болото вышли охотники. Они отправились ставить ловушки с приманками на одних ночных тварей, населявших топи, и выгонять из засад других. Над селением дрожал свет фонарей, но Джейсу и Бэлтрис его не хватало. Самим недзуми, с их чутким зрением грызунов, такого освещения было более чем достаточно.
А деревня так и не засыпала.
– Так нам и надо! – Джейс осознал, что ночь вовсе не станет им союзницей, по крайней мене, не более верной, чем день. – Это переходит все границы по степени глупости. Мы не можем что-то предпринимать, имея так мало сведений. Оставайся тут!
Не дожидаясь ответа, Джейс скользнул вперед по грязи, опираясь на колени и локти. Он поначалу решил замаскироваться при помощи иллюзии, превратившись для чужих глаз во что-то, типичное для этих болот. Но мысль о том, как его в образе аллигатора или удава прикончит проворный охотник, мага не порадовала. О прочих представителях местной фауны он имел мало понятия, и не знал, кто еще может выглядеть столь внушительно и при этом не оказаться желанной добычей. Честно говоря, Джейс не был уверен, водятся ли вообще на Камигаве удавы и аллигаторы. Поэтому маг просто закутался в облако тени, которое сделало его неуловимым даже для обостренных чувств недзуми.
Приблизившись к хижинам, Джейс зашептал слова заклинания, настолько древнего и могущественного, что у него очень редко была возможность применить его на практике. Такое заклятие устраняло любой языковой барьер. Многие маги пытались его постигнуть, но мироходцам оно давалось намного проще, чем прочим. Это было неким образом связано с Искрой, со ввзаимоджействием со всеми мирами сразу. Волшебство позволяло распахнуть пределы разума навстречу магии истинного значения всего сущего.
Джейс подобрался по мерзкой скользкой жиже к одному из патрулей. Это был самый крайний пост у деревни. Маг прислушался к разговору недзуми. Поначалу слова различались с трудом, голоса у воинов были нечеловеческими. Но вскоре сознание мага отфильтровало нужные звуки. На слух он все еще воспринимал именно выговор аборигенов Камигавы, но значение слов вспыхивало в мозгу мага спустя секунду после их произнесения недзуми. Джейс как бы вспоминал толкование понятий хоть до того они были ему неизвестны.
– Эх, мясо! – услышал маг, когда сумел точно настроиться на волну языка недзуми. – Давненько я не ел мяса саламандры! Дневной патруль вечно берет себе лучшие куски!
Джейс мысленно поздравил себя за то, что не прикинулся съедобной тварью, и устроился удобнее, насколько это было возможно, чтобы продолжить слушать.

Спустя час он советовался с Бэлтрис.
– Не то чтобы я узнал что-то сильно полезное, – рассказывал он, – но подтвердилось то, чего мы боялись. Эта деревня никогда не спит. У меня нет ни одной мысли, как нам пробраться к вождю, чтобы нас не накрыли. У меня, с моей иллюзией, все обошлось, но мы не сможем отвести глаза целому поселению.
– Он соврал нам. Этот паршивый крысиный принц нас обманул.
Джейс кивнул. – Я уже понял.
Глаза Бэлтрис засветились тускло-красным, верхняя губа обнажила зубы в гримасе презрения. – Нас подставили! Мы – пешки в игре недзуми. Кое-кто то ли сам идиот, то ли верит в то, что мы идиоты. А у этих тварей разумом и не пахнет.
Джейс снова согласился. – Похоже, нам надо убираться отсюда. Отчитайся перед Теззеретом, пусть он решит…
– Ни за что! – выкрикнула Бэлтрис. Ее лицо исказила чудовищная усмешка. Мы же оба знаем, как Теззерет поступает с предателями, да, Белерен?
Бэлтрис стояла перед Джейсом, с головы до ног покрытая липким илом и ошметками полуразложившихся водорослей, словно дух болот, восставший во имя собственного гнева. Пламя плясало в ее глазах, и вдруг все ее тело задрожало от внезапного напряжения.
– Бэлтрис! Бэлтрис, что ты делаешь?
Она не ответила.
Но Джейс и так все понял.

Небо над болотом озарилось. Поначалу это было почти незаметно сквозь полог тяжелых кипарисовых лап и нависающего мха, но странное освещение быстро становилось все ярче. В небе взошла вторая луна, красная, сверкающая и злая. Вскоре стало ясно, что не луна это вовсе, а искусственно созданное светило.
И сразу же после того, как недзуми-дозорные подняли морды к небу, а деревенские жители высунулись из хижин, моргая от света, огненный шар рухнул с высоты и взорвался в воде у окраины селения. Ближайшие домики смело волной пламени, а огонь все расходился веерными лучами. Он несся над стоячей водой, подгоняемый жарким ветром.
Кипарисы, бамбук и шкуры недзуми одинаково легко вспыхивали в чудовищном пожаре. Но растения хотя бы не кричали от боли. Дым поднимался, обвивал уцелевшие ветви, закрывая звезды и разнося по округе удушливый, тошнотворный запах горелой плоти.
Джейс кричал было Бэлтрис, чтобы она остановилась, но его голос вскоре заглох среди треска пожарища и визга умирающих недзуми. Дым выедал глаза мага, и, несмотря на испепеляющую жару, он дрожал. Причиной тому было чувство безумного ужаса.
Одно убийство. Лишь одно. Единственное погибшее существо. С этим еще можно было бы как-то жить. Он давно уже смирился с подобной необходимостью. Но это…
Бэлтрис не видела Джейса. Она упивалась результатом одного из своих самых разрушительных, опустошающих заклятий. Маг поднял руки, как будто собираясь обнять элементалистку, но это был жест попытки захвата разума. Джейс физически ощутил в своих кулаках мысли Бэлтрис, и на мгновение он осознал, что способен убить – ее саму.
Но она продолжала творить заклятия. Еще не закончилось смертное пиршество вызванного ею огня, как Бэлтрис снова напрягла все мускулы тела. Губы ее раздвинулись в подобии то ли крика, то ли оскала. Джейс почувствовал покалывание на коже, и понял, что в мир Камигавы что-то рвется извне. Ощущение было знакомым.
Чудище восстало из болота в том самом месте, куда упал огненный шар, вулкан пламени и ярости. Неглубокая вода вокруг зашипела и начала испаряться. Элементаль, силуэтом напоминавший человека, возвышался над бамбуковой порослью и над мелкими деревьями. Он осматривался по сторонам огненным взором, и простирал руки, состоявшие из пламени, ибо весь он был воплощенный огонь, грубый, первобытный и вечный.
Треск пламени, обрушившегося на деревню, для Бэлтрис был как ворчание ее маленького домашнего питомца, пусть он и являлся неумолимым титаном. Солдаты недзуми отвлеклись от суеты вокруг горящих хижин и выступили отрядом навстречу надвигающемуся ужасу. Но мало кто из них надеялся, что их ждет что-то иное, кроме достойной смерти.
– Бэлтрис!
Наконец все преграды, сдерживающие порывы ужаса в душе Джейса, рухнули. – Во имя богов и демонов, подруга, что ты творишь? Оставь хоть кого-то из племени в живых, нам еще иметь с ними дело!
Казалось, элементалистка находилась за пределами собственного восприятия. Руки ее были раскинуты, она словно купалась в адском пламени, которое сама и разожгла. Глаза Бэлтрис светились красным от неистовства битвы стихий.
Но она смогла спокойно повернуться к Джейсу. – Расслабься, Белерен. У меня есть план.
– Да ты что! И как оно должно работать?
Бэлтрис улыбнулась, и наконец это была человеческая эмоция, отображенная на ее лице, а не гримаса ликующего пироманьяка. – Может, сам оценишь?
Джейс поглядел на деревню, и вынужден был согласиться, что доля правды в словах элементалистки все же имелась.

При всей первоначальной ярости, запала огненного шара хватило испепелить разом только несколько хижин, а все прочие можно было бы при желании потушить. А сам элементаль, пускай он и продирался сейчас сквозь ряды солдат недзуми так, как будто их не было вообще, казался безразличным к делу уничтожения самой деревни.
– Я не собираюсь стереть с лица земли все племя, Белерен. Надо только объяснить принцу, что ложь Консорциуму обходится дорого. Пусть он поймет мощь тех, кем пытался манипулировать. Сейчас он будет с нами намного более честен, ты согласен?
Джейсу стало нехорошо. – Скольких ты сожгла, Бэлтрис? Три дюжины недзуми? Четыре?
Но сейчас она то ли не расслышала его, то ли решила не отвечать. – Нам не представится лучшая возможность, чем сейчас, – заговорила Бэлтрис. – Идем. Если предположить, что крысеныш сказал правду, то хижина вождя – это вон та, по центру деревни.
Джейс не знал, что ему делать, а если и догадывался, то совершать этого ему не хотелось. Так он и пошел за Бэлтрис. По крайней мере, думал он с отвращением, глядя на горящие деревья, на нас не обращают внимания. Одной проблемой меньше.
Бэлтрис шагала сквозь танцующие тени, шлепая ногами по воде, достававшей ей до лодыжек. Она даже не делала попытки торопиться. Кажется, спешка уже не имела смысла. Все внимание жителей деревни было обращено либо на элементаля, либо на последствия падения огненного шара. Джейс был уверен, что они вдвоем могли промаршировать в центр поселения во главе батальона, в сопровождении трубачей и барабанщиков, и, возможно даже, боевого слона. Их бы все равно не заметили. Но тем не менее Джейс чуть отстал от Бэлтрис и накинул на себя иллюзорную тень, для полной уверенности.
Когда они приблизились к большой хижине, маг-менталист сразу обратил внимание на строение поменьше, совсем рядом с ней. Домик стоял на одной-единственной свае, и было странно, как она выдерживает вес постройки. Окон в стенах не оказалось, но виднелась одна дверь, а из крыши под острым углом торчала труба. Но интерес Джейса вызвала не столько сама конура на столбе, сколько звуки, приглушенно доносившиеся из нее. Даже сквозь окружающую какофонию маг слышал ритмы барабанов, аккомпанирующие пению. Голос был нечеловеческим, шипящим, и мелодия набирала скорость.
Едва Джейс понял, что обитатель творит заклятие, разразился ливень. Пожар от огненного шара начал с шипением угасать. Элементаля же дождь не беспокоил, хоть из его тела и вырывались струи пара, словно кровь из ран. Но за его спиной неожиданно забурлила вода, болото заволновалось, и словно бы что-то ворочалось в нем, ожидая момента своего рождения.
Джейс забрался на верх лестницы хижины вождя, одновременно сосредоточившись и посылая Бэлтрис мысленный сигнал предупреждения. – Нам надо приглядеть за шаманом!
Та замерла, едва занеся ногу над ступенями. Ее плечи напряглись, словно элементалистку готовились вздернуть на дыбу, и, когда Бэлтрис удостоила Джейса взглядом, он был уверен, что ее мышцы лопнут.
– Мне до крысиной задницы все эти предположения, я не знаю, что будет дальше! – зашипела она в ярости. – А если еще раз ты полезешь со своими мыслями ко мне в голову, я спалю твою собственную башку!
Джейс сделал вид, что ему вовсе не хотелось соскочить с лестницы, лишь бы не оставаться рядом с Бэлтрис. – Да я так, подумал, что ты должна знать… – пробормотал он.
Бэлтрис заскочила в хижину вождя, почти оторвав кожаную завесу, которая служила дверью. У нее было ровно мгновение, чтобы оценить обстановку в мерцающем свете огня с болот. Комната была выстроена в форме неровного круга, и занимала всю хижину. Со стен свисали трофеи – бесчисленные черепа и кости, и оружие, добытое, судя по его числу, по меньшей мере в дюжине сражений в разных регионах Камигавы. В помещении стояла оглушающая вонь – у противоположной входу стены в полу виднелась загаженная дыра прямо над болотом, служившая, по всей видимости, отхожим местом крысиному вождю.
И, пока Бэлтрис осматривалась, что-то ударило ее в висок. Ощущение напоминало попадание камня, обернутого в бархат. Перед глазами у элементалистки все поплыло, и она опустилась на одно колено, изо всех сил стараясь удержать равновесие.
Снаряд, поразивший компаньонку Джейса, упал рядом. Это была отсеченная голова недзуми, покрытая светлым мехом. Выражение морды все еще хранило прижизненное удивление.
– Погляди! Не это ли и есть тот гнусный предатель, из-за которого ты убиваешь моих братьев и сестер?
Для Бэлтрис эти слова были неясным бормотанием, но Джейс, успевший войти в хижину, все отлично понял.
Элементалистка наконец поднялась и бросилась в атаку, но трехпалая когтистая лапа врезалась ей в лицо, и тут же Бэлтрис получила еще один удар. Она растянулась назничь на полу, из ее носа и рассеченной губы потекла кровь, а один глаз уже заплывал.
Фигура, появившаяся из темноты, была сгорбленной, как и большинство мужчин-недзуми. Существо выглядело из-за этого гораздо ниже ростом, чем на самом деле. Тело человека-крысы покрывал черный мех, запятнанный сединой. Хвост в розовой чешуе, передние и задние лапы и кончик дергающегося носа были голыми. С морды недзуми свисали усы, а черные глазки отражали зарево танцующего огня. На нем был пластинчатый доспех из кожи саламандры и широкополая шляпа конической формы. Недзуми был вооружен нагинатой, огромной для него, не подходившей по росту, с зазубленным раздвоенным лезвием.
У Бэлтрис кружилась голова, и она не смогла вызвать никакое магическое существо себе на подмогу. Элементалистка отчаянно пожалела о том, что потратила столько сил на предыдущие заклинания.
– Я – Костяной Зуб, – заговорил недзуми, шествуя по хижине. – Я сын Болотного Ока, дочери Лунной Руки-Третьей. Я глава клана Недзуми-Катсуро, и таковыми были мои отцы и матери до десятого колена.
Он остановился над распластанной на полу Бэлтрис и уперся ей в шею лезвием нагинаты. Человеческая кожа разошлась под нажимом, и потекла кровь. Бэлтрис замерла, надеясь предвосхитить настоящий удар за такой срок, чтобы успеть собраться с силами для отпора.
– Вы вступили в заговор против меня с моим никчемным сыном, чье имя я отбросил прочь, как и его голову. Он, вероятно, лгал вам, как и мне, и многим другим. Потому, хоть я и знал, что вы явитесь убить меня, я готов был отпусить вас с миром. И вот!
Скрюченный палец с длинным когтем дрожал от ярости, когда недзуми ткнул в направлении входа. Огонь на болотах был хорошо виден из комнаты. – Вы пришли убить одного, но погибли многие! За такое жестокое преступление против Недзуми-Катсуро я не могу даровать прощения!
Нагината поднялась. На лезвии блестела капля крови Бэлтрис.
Несколько ударов сердца, несколько секунд прошло, а оружие все не совершало возмездия. Бэлтрис могла только ждать, глядя на своего вероятного палача. Почему он медлил?
Только сейчас она заметила сильную дрожь, сотрясавшую крысиного сегуна. Руки его тряслись. Она повернулась и увидела Джейса, стоящего в дверях, с протянутой в сторону Костяного Зуба рукой. Пальцы мага были сжаты, но он не собирался бить кулаком. И пот, каплями выступивший на лице компаньона, не имел никакого отношения к жару огня.
Теззерет был прав. Джейс нащупал сознание сегуна, явление, не зависящее от внешнего мира. Он чувствовал, что, если захочет, он удержит мысли крысиного вождя, поменяет их порядок, заберет с собой, перестроит или разрушит. Теперь маг точно знал – та власть, которую обещал Теззерет, была в самом деле при нем.
Но триумфа в этом открытии не оказалось. Джейс чувствовал себя грязным, запятнанным, и воды тысячи рек не могли смыть с него эту скверну. К горлу подкатывала тошнота. В собственной голове Джейс слышал безмолвные крики вождя, его визг, молящий о свободе. Он мог поклясться, что ощущал под пальцами судороги крысиного мозга, который бился и дергался, вырываясь из захвата.
И недзуми несколько раз почти сделал это, почти высвободился, преодолев паралич, насланный Джейсом, но он оттого, что крысиный вождь был сильнее. Это сам Джейс почти что отпускал его. Через ментальную связь он ощущал любую потребность, любое желание или страх, и магу самому ничего иного не хотелось так же сильно, как освободить от собственного вторжения разум человека-крысы. Уж не говоря о том, думал Джейс, что он был бы не против посмотреть, как Бэлтрис живьем нарубят на куски и разбросают их по хижине. Но маг не был уверен, что Теззерет это оценит.
Он мог и дальше сжимать в тисках разум сегуна, как бы его от этого не мутило, заставить человека-крысу вывести их из деревни, взять его в заложники и настроить против его же племени. Но для этого Джейсу понадобилось бы слишком много внимания и предельная концентрация. Потом оказалось бы невозможным защититься, если крысы нападут или если шаман сотворит смертоносное заклинание. На Бэлтрис уже рассчитывать не приходилось. Он мог бы отпустить Костяного Зуба, но как тогда удержать его от убийства Бэлтрис, или от того, что под его водительством против компаньонов восстанет все селение?
Если бы у Джейса было время поразмыслить обо всем, понять, что именно он пытается совершить, то ему бы ничего и не удалось. Но сейчас маг знал, что шанс на успешное действие у него всего один, и он его использовал.
Маг-менталист приладился к разуму Костяного Зуба покрепче и скомандовал сегуну, который уже прекратил сопротивление, заодно и перестать дышать. Глаза человека-крысы расширились, все тело вздрогнуло, и он мешком повалился на пол и умер.
Разум самого Джейса был пуст, как и сознание мертвеца-сегуна. Маг опустился на колени возле Бэлтрис, которая смотрела на него с непонимающим, и, неизвестно почему, откровенно враждебным выражением.
– Ты можешь идти? – спросил Джейс.
На последнее слово было сделано такое ударение, что Бэлтрис поняла – речь не о спуске по лестнице из хижины.
– Я не…
Стук в ее висках поутих, но не настолько, чтобы...
– Кажется, я…
Джейс положил руку на плечо Бэлтрис и сосредоточился, произнося в ритме своего дыхания звуки, которые не являлись словами. На мгновение он почувствовал, как нечто поднимается в его груди, протекает с покалыванием по его руке и исчезает. Маг ссутулился. Он ощутил себя не то что бы обессиленным, но гораздо слабее, чем был мгновение назад.
– А теперь? Думаю, ты должна сказать «да», потому как если «нет», то ты застрянешь здесь. Я больше не буду тратить на тебя ману!
– Да, я могу. Да, идти! – огрызнулась Бэлтрис.
– Замечательно. Вот и иди. Я подожду, пока ты не уйдешь. Отдохну. Нельзя нам обоим разом быть беспомощными.
– Чувствуешь себя рыцарем, Белерен? – Бэлтрис неуверенно встала.
– Да ничуть. Это только потому, что ты в своем нынешнем состоянии не смогла отогнать бы и престарелого кобольда!

Бэлтрис сумела скривить рот в подобии привычной ухмылки, хотя ее челюсть, казалось, отваливалась. – Да я вот думаю, что лучше – сдохнуть или остаться у тебя в долгу за это!
Она начала фокусироваться на переходе в другой мир, и Джейс тоже отвернулся, занятый собственным заклятием. Он проделывал дыру в покрове мира, достигнув реальности злейшего холода. Из дыры вырвалась стая крылатых хищников с клювами, острыми, как бритвы. Их перья блестели под коркой хрупкого льда.
Джейс заставил их разбиться на группы, чтобы они прикрыли собой дверь и окна. Это были не самые могущественные существа-миньоны, которых он мог вызвать, но их было достаточно, чтобы остановить воинов недзуми, если они решат ворваться в хижину. А сам маг готовился к своему путешествию по мирам.
Долгие мгновения прошли, и каждое последующее было все более напряженное, чем предшествующее, пока Бэлтрис не исчезла. Джейс шагнул в середину комнаты, старательно отводя взгляд от мохнатого тела на полу, и снова сконцентрировался. Он пытался сделать все полагавшееся прежде, чем вторгнутся враги.
На секунду, когда ритуал уже близился к концу, магу показалось, что завершить действие ему не дадут.
Враг не вошел в дверь и не влез в окно. Целая стена хижины была сметена такой силой, которую Джейс с трудом мог вообразить. В проломе стоял недзуми, гораздо более согбенный и дряхлый, чем вождь. Его мех имел оттенок выбеленной кости, шкура была, как узором, покрыта шрамами и свежими ритуальными проколами. При недзуми был посох, сделанный, по виду, из окаменевшего мха, а тело не прикрывало ничего, кроме набедренной повязки и ленты из змеиной кожи на лбу.
Но, само собой, шаман не обвалил стену собственноручно. За ним возвышалось нечто огромное, изо рта чудовища вырывались потоки пара – оно полакомилось огненным элементалем Бэлтрис. Джейс мельком заметил громадное тело, собранное из выдранных кипарисовых деревьев, лапы с загнутыми деревянными когтями и огромную пасть, из которой нескончаемым ливнем текла болотная вода. Шаман вопил, показывая ряды зубов, покрытых резьбой таинственных рун. Он указывал на Джейса дрожащей лапой.
Морозные хищники стаей накинулись на визитеров и бились изо всех сил, чтобы их задержать.
А мир таял. Завеса дымчатого сияния раздвинулась перед Джейсом.
Маг и припомнить не мог, когда в последний раз ему было так легко, и только оттого, что он наконец оказался в сводящем с ума хаосе Слепой Вечности.

–... Да любой близорукий гоблин мог бы распланировать дела лучше! Что за безмозглые мартышки управляют нашими операциями сейчас?
Джейс сидел на стуле посреди апартаментов Каллиста, сгорбившись, бездумно раздергивая край своего плаща. Хозяин комнаты расположился напротив, отпивая из чашки давно остывший фруктовый чай. На столике между ними была брошена незаконченная партия стратегической игры в Гильдии. Друзья резались в нее на бутылку эльфийского вина. Каллист, разглядывая игровое поле боя, машинально снова отметил, насколько большее преимущество имеет его цвет против цвета Джейса, и пожалел, что поднял ту самую тему в разговоре.
– Знаю, знаю, – принялся успокаивать он мага разума. – Но если бы мы могли вернуться…
Тяжелый подол плаща Джейса выпал из его руки и задел край игровой доски. Фишки разлетелись по столу. Джейс подобрал его и снова начал теребить, теперь уже явно нарочно. Каллист смог только вздохнуть.
– Слушай, Джейс, – он выпрямился на своем стуле, - все могло быть намного хуже.
– Да ты что! Типа, я мог умереть? Или еще что? Говори!
– Ну да, например, тебя бы уби… В общем, ладно, это вряд ли.
– Все это – страшная мерзость, Каллист. Это…
– Ну ладно. Я, наверное, не должен был тебе этого говорить, но ты не один такой, кто так думает.
– Что? – Джейс удивленно моргнул. – Кто?
– В обеденном зале я кое-что подслушал…
– Вот как будто мы ничего не знаем об операциях в иных Вселенных и ни разу не слышали о мироходцах! Говори!
Каллист снова вздохнул.
– Ну хорошо. Палдор разоткровенничался со мной, когда ты ушел. Я нашел его пьяным в зале. По-видимому, это не первый раз, когда ячейка Камигавы не проверяет информацию прежде, чем передать ее Теззерету. Хотя это был первый раз, когда дело касалось импорта. Если бы он знал, насколько велико сообщество, с которым вы имели дело, или хотя бы насколько лжив этот принц… – Каллист пожал плечами.
Джейс медленно кивнул. – Хорошо. Но я удивлен, что он примирился с наличием столь беззаботного главы ячейки и принял это как есть.
– Я так понял, – продолжил Каллист, – что ни о каком принятии речи не было. Если случается пара накладок там или тут, это одно дело. А сейчас – совершенно другое. Наш прославленный руководитель недоволен ячейкой Камигавы. Или тобой. Или Бэлтрис, если говорить в целом.
– Потрясающе. Я не могу дождаться разговора с ним, – Джейс замолчал, но потом продолжил: – Но я думаю, это все по крайней мере упростит торговые сделки для ячейки Камигавы, поскольку сейчас сохранилась примерно половина от общей численности недзуми, и так легче вести дела.
Каллист усмехнулся. – Да ну тебя! Половина? Я так понимаю, Бэлтрис оставляла в живых одного из пяти.
Но сердитый взгляд Джейса дал ему понять, что маг вовсе не находит ситуацию забавной. И боец тоже резко посерьезнел.
– Джейс, что именно тебя так гложет?

Дата добавления: 2015-09-04