Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 3 Работа над ошибками

Вместо введения | Глава 1 Алиса в стране чудес | Глава 2 Обком звонит в колокол | Глава 3 Homo homini деньги est | Глава 4 Приключения реального социализма | Глава 5 Больной перед смертью потел. Комбайнами | Глава 6 Жить стало лучше. Причем гораздо | Глава 7 Румяный геноцид | Глава 8 Рудименты и атавизмы | Глава 1 Теория стакана воды |


Читайте также:
  1. I.2. Теплота, работа, внутренняя энергия.
  2. I.6. Работа и теплота. Свойства работы и теплоты.
  3. III. Работа в глобальной сети Интернет.
  4. III. Работа по социальной защите учащихся.
  5. III. Слово учителя. Работа с текстом. (5 мин.)
  6. IV. Работа над новым материалом.
  7. IV. Работа с электронной почтой.

 

В 2005 году среди испанской молодежи было проведено любопытное исследование об отношении к религии. Оно показало, что католиками считают себя менее половины опрошенных. Причем эти люди отнесли себя к католикам скорее по привычке, потому что «преданными вере, ревностными католиками, регулярно посещающими церковь», назвали себя лишь 10 % опрошенных. А всего десятью годами раньше католиками себя считали 77 %.

И это происходит в традиционно набожной Испании! Что же творится в более развитых странах?.. Вот как описывает свое путешествие в Данию один из московских журналистов: «Я не видел в Дании не только полиции, но и церквей. То есть церквей, понятно, хватает, да только внутри – одни туристы. Правда, в одной церкви мы видели местных жителей – парень в шортах, нога на ногу, довольно громко беседовал с какой-то женщиной…»

В предыдущих книгах я уделил достаточно внимания ответу на вопрос, отчего современное западное общество является не просто светским, а практически полностью безрелигиозным. Не буду повторяться, описывая социальный аспект этого отрадного явления, коснусь лишь аспекта психологического.

Итак, отчего западным, уверенным в себе и ценящим свою свободу индивидуалистам не нужна руководящая и направляющая сила?.. По тому, как сформулирован вопрос, вы уже, наверное, поняли ответ. Действительно, а зачем современному жителю постиндустриального мегаполиса бог?

Как вообще появилась вера? В чем ее исток?.. Некоторые наивно-пафосные граждане считают, что вера в бога – единственное, что отличает человека от животных. С точностью до наоборот!.. Исток веры лежит как раз в нашей животности.

Основа веры – ритуальность. А ритуальность присуща всем высокоорганизованным животным. Это обычный приспособительный механизм: там, где недостает интеллекта, нужно просто запомнить и далее без рассуждений воспроизводить удачные алгоритмы поведения. Нет ума – зубри!.. У животных интеллекта меньше, чем у человека. Именно поэтому они крайне ритуальны. У дикарей с интеллектом тоже небогато. Поэтому они так болезненно относятся к нарушению табу – прямо как животные!

Я приведу отрывок из книги великого этолога Конрада Лоренца, который предельно прояснит сказанное: «…роль привычки при простом обучении у птицы может дать результат, похожий на возникновение сложных культурных ритуалов у человека. Насколько похожий – это я понял однажды из-за случая, которого не забуду никогда.

В то время основным моим занятием было изучение молодой серой гусыни, которую я воспитывал начиная с яйца… Мартина в самом раннем детстве приобрела одну твердую привычку. Когда в недельном возрасте она была уже вполне в состоянии взбираться по лестнице, я попробовал не нести ее к себе в спальню на руках, как это бывало каждый вечер до того, а заманить, чтобы она шла сама…

В холле нашего альтенбергского дома справа от центральной двери начинается лестница, ведущая на верхний этаж. Напротив двери – очень большое окно. И вот, когда Мартина, послушно следуя за мной по пятам, вошла в это помещение, она испугалась непривычной обстановки и устремилась к свету, как это всегда делают испуганные птицы. Иными словами, она прямо от двери побежала к окну, мимо меня, а я уже стоял на первой ступеньке лестницы. У окна она задержалась на пару секунд, пока не успокоилась, а затем снова пошла следом – ко мне на лестницу и за мной наверх. То же повторилось и на следующий вечер, но на этот раз ее путь к окну оказался несколько короче, и время, за которое она успокоилась, тоже заметно сократилось.

В последующие дни этот процесс продолжался: полностью исчезла задержка у окна, а также и впечатление, что гусыня вообще чего-то пугается. Проход к окну все больше приобретал характер привычки, – и выглядело прямо-таки комично, когда Мартина решительным шагом подбегала к окну, там без задержки разворачивалась, так же решительно бежала назад к лестнице и принималась взбираться на нее. Привычный проход к окну становился все короче, а от поворота на 180°оставался поворот на все меньший угол. Прошел год – и от всего того пути остался лишь один прямой угол: вместо того чтобы прямо от двери подниматься на первую ступеньку лестницы у ее правого края, Мартина проходила вдоль ступеньки до левого края и там, резко повернув вправо, начинала подъем.

Однажды вечером я забыл впустить Мартину в дом и проводить ее в свою комнату; а когда наконец вспомнил о ней, наступили уже глубокие сумерки. Я заторопился к двери и едва приоткрыл ее, как гусыня в страхе и спешке протиснулась в дом через щель в двери, затем у меня между ногами и, против своего обыкновения, бросилась к лестнице впереди меня. Она сделала нечто такое, что тем более шло вразрез с ее привычкой – уклонилась от своего обычного пути и выбрала кратчайший, то есть взобралась на первую ступеньку с ближней, правой стороны и начала подниматься наверх, срезая закругление лестницы. Но тут произошло нечто поистине потрясающее: добравшись до пятой ступеньки, она вдруг остановилась, вытянула шею и расправила крылья для полета, как это делают дикие гуси при сильном испуге. Кроме того, она издала предупреждающий крик и едва не взлетела. Затем, чуть помедлив, повернула назад, торопливо спустилась обратно вниз, очень старательно, словно выполняя чрезвычайно важную обязанность, пробежала свой давнишний дальний путь к самому окну и обратно, снова подошла к лестнице – на этот раз “по уставу”, к самому левому краю, и стала взбираться наверх.

Добравшись снова до пятой ступеньки, она остановилась, огляделась, затем отряхнулась и произвела движение приветствия. Эти последние действия всегда наблюдаются у серых гусей, когда пережитый испуг уступает место успокоению. Я едва верил своим глазам. У меня не было никаких сомнений по поводу интерпретации этого происшествия: привычка превратилась в обычай, который гусыня не могла нарушить без страха… Описанное происшествие и его толкование, данное выше, многим могут показаться попросту комичными; но я смею заверить, что знатоку высших животных подобные случаи хорошо известны.

Маргарет Альтман, которая в процессе наблюдения за оленями-вапити и лосями в течение многих месяцев шла по следам своих объектов со старой лошадью и еще более старым мулом, сделала чрезвычайно интересные наблюдения и над своими непарнокопытными сотрудниками. Стоило ей лишь несколько раз разбить лагерь на одном и том же месте – и оказалось совершенно невозможно провести через это место ее животных без того, чтобы хоть символически, короткой остановкой со снятием вьюков, не разыграть разбивку и свертывание лагеря.

Существует старая трагикомическая история о проповеднике из маленького городка на американском Западе, который, не зная того, купил лошадь, перед тем много лет принадлежавшую пьянице. Этот Росинант заставлял своего преподобного хозяина останавливаться перед каждым кабаком и заходить туда хотя бы на минуту. В результате он приобрел в своем приходе дурную славу и в конце концов на самом деле спился от отчаяния. Эта история всегда рассказывается лишь в качестве шутки, но она может быть вполне правдива, по крайней мере в том, что касается поведения лошади».

Здесь я ненадолго прерву замечательный рассказ Лоренца и, в свою очередь, расскажу про моего друга Валеру Чумакова, который моим преданным читателям уже знаком по книге «Апгрейд обезьяны». Однажды у меня с Валерой состоялась очередная религиозная дискуссия. Я спросил, зачем богу нужно, чтобы Валера соблюдал ритуалы – отстаивал службу в церкви, постился, два раза приседал перед малиновыми штанами и говорил «ку-у». Валера сурово ответил, что нужно это не богу, а лично ему. Это типа тренировка души – примерно как мускулы качать, только душевные. Просто бог в неизмеримой доброте своей поделился с людьми некими упражнениями для накачки души, с помощью которых душа легче проскочит в рай без мыла.

– Но ведь иногда ты не соблюдаешь свои ритуалы! И в пост мясо порой жрешь, и всякое такое…

– Грешу, – согласился Валера. – Зато потом я пойду покаюсь и еще целую службу отстою! Но главное, я потом еще сам на себя могу дополнительный пост или обет наложить – еще более жесткий, чем тот, который нарушил.

Логика такая: один раз профилонил, зато в следующий раз ударную дозу ритуалов приму! Ну и чем поведение верующего Валеры отличается от поведения глупой гусыни, которая один раз с перепугу профилонила, зато потом все выполнила честь по чести и даже более обычного?..

Ладно, вновь передаю слово Лоренцу, описывающему ритуальное поведение животных: «Воспитателю, этнологу, психологу и психиатру такое поведение высших животных должно показаться очень знакомым. Каждый, кто имеет собственных детей – или хотя бы мало-мальски пригоден в качестве дядюшки, – знает по собственному опыту, с какой настойчивостью маленькие дети цепляются за каждую деталь привычного: например, как они впадают в настоящее отчаяние, если, рассказывая им сказку, хоть немного уклониться от однажды установленного текста. А кто способен к самонаблюдению, тот должен будет признаться себе, что и у взрослого цивилизованного человека привычка, раз уж она закрепилась, обладает большей властью, чем мы обычно сознаем.

Однажды я внезапно осознал, что разъезжая по Вене в автомобиле, как правило, использую разные пути для движения к какой-то цели и обратно от нее. Произошло это в то время, когда еще не было улиц с односторонним движением, вынуждающих ездить именно так. И вот я попытался победить в себе раба привычки и решил проехать “туда” по обычной обратной дороге, и наоборот. Поразительным результатом этого эксперимента стало несомненное чувство боязливого беспокойства, настолько неприятное, что назад я поехал уже по привычной дороге.

Этнолог, услышав мой рассказ, сразу вспомнил бы о так называемом “магическом мышлении” многих первобытных народов, которое вполне еще живо и у цивилизованного человека. Оно заставляет большинство из нас прибегать к унизительному мелкому колдовству вроде “тьфу-тьфу-тьфу!” в качестве противоядия от “сглаза” или придерживаться старого обычая бросать через левое плечо три крупинки из просыпанной солонки и т. д., и т. п.

Наконец, психиатру и психоаналитику описанное поведение животных напомнит навязчивую потребность повторения, которая обнаруживается при определенной форме невроза – “невроз навязчивых состояний” – и в более или менее мягких формах наблюдается у очень многих детей. Я отчетливо помню, как в детстве внушил себе, что будет ужасно, если я наступлю не на камень, а на промежуток между плитами мостовой перед Венской ратушей…»

Здесь я снова ненадолго прерву чудесного биолога, чтобы рассказать забавный случай. Вернее его расскажет своими словами известная актриса Раиса Ланская, поделившаяся этой историей с журналом «Город женщин»: «Мне приходилось выходить на сцену сразу же после того, как с нее буквально убегала Ахеджакова. И я сама придумала себе примету, что должна непременно до нее дотронуться перед выходом на сцену. А спустя какое-то время стала действительно верить, что это необходимо… Театральная примета – страшная сила». Вот вам прекрасный случай проявления самой примитивной животности в человеке…

А вот еще один. На одном из туристических форумов папа рассказал такую историю о своей маленькой дочке. Ей очень понравился отель в Египте, где они провели две хороших недели. Там были веселые аниматоры, которые собирали детей в кучу и уводили их табуном от родителей поиграть. Там было море с рыбками. И вообще… С тех пор дочка часто спрашивает родителей: «Когда мы еще поедем в отель?» А когда папа предложил поехать в другую страну, дочка подняла жуткий скандал: «Не-ет! Хочу в отель!..»

Никакие слова и доводы о том, что «нельзя все время в одно и то же место ездить – надоест, Египет мы уже видели и лучше посмотреть еще какую-нибудь страну», не действовали. Хотя в другой стране могло оказаться не хуже. А возможно, и лучше – в Таиланде, скажем, ребенка привели бы в восторженный ужас крокодилы, ему понравились бы слоники и попугаи, огромные бабочки и настоящие кокосовые пальмы… Но девочка не соглашалась с доводами разума.

Таковы дети. Таковы старики. Таковы дикари. И животные. Они не любят искать от добра добра. Сегодня выжил, поел – и отличненько. Завтра повторим. Лишь бы не было войны… Простые люди – как зверьки.

Когда я в 1997 году работал в журнале «Столица», пол-Москвы на ушах стояло – граждане истово боролись с безвредным, но непривычным: они грудью встали против памятника Петру I работы Церетели. Сергей Мостовщиков – тогдашний главный редактор «Столицы» – тоже присоединился к этому общественному возмущению: журнал выпустил наклейки, которые каждый уважающий себя москвич должен был лепить куда попало – в знак протеста против «уродующего облик города памятника». Наклейки же, надо полагать, наш город здорово украшали…

Почему люди протестовали? Почему им казалось, что памятник «уродует» город? Да все та же животность таким образом из них вылезала: непривычное – значит тревожащее, почти опасное. Никогда раньше не было тут памятника, мы уже привыкли – и вдруг!.. Как эту неясную беспокоящую тревогу объяснить словами, если головой понимаешь, что памятник никому никакой опасности не несет? А только один способ и остается – сказать, что он некрасив. И искренне поверить в это!

Точно так же москвичи протестовали против памятника на Болотной площади работы Шемякина… Точно так же парижане протестовали против Эйфелевой башни, называя ее уродливой… Точно так же местные жители «зарубили» наиприкольнейший, лучший по замыслу памятник Булгакову в виде огромного примуса на Патриарших прудах. (Здесь помимо слов об уродстве в ход пошли идеологически нагруженные аргументы о дьявольщине и антихристианизме.)

Но стоит только вырасти поколению, которое сызмальства видело «уродливый» памятник, как любая попытка снести его встретит такое же ожесточенное сопротивление: привыкли потому что. Животные…

…Но пора уже, наконец, дать закончить свой рассказ господину Лоренцу: «Все эти явления тесно связаны одно с другим, потому что имеют общий корень в одном и том же механизме поведения, целесообразность которого для сохранения вида совершенно несомненна. Для существа, лишенного понимания причинных взаимосвязей, должно быть в высшей степени полезно придерживаться той линии поведения, которая уже – единожды или повторно – оказывалась безопасной и ведущей к цели. Если неизвестно, какие именно детали общей последовательности действий существенны для успеха и безопасности, то лучше всего с рабской точностью повторять ее целиком.

Принцип “как бы чего не вышло” совершенно ясно выражается в уже упомянутых суевериях: забыв произнести заклинание, люди испытывают страх. Даже когда человек знает о чисто случайном возникновении какой-либо привычки и прекрасно понимает, что ее нарушение не представляет ровно никакой опасности – как в примере с моими автомобильными маршрутами, возбуждение, бесспорно связанное со страхом, вынуждает все-таки придерживаться ее, и мало-помалу отшлифованное таким образом поведение превращается в “любимую” привычку.

До сих пор, как мы видим, у животных и у человека все обстоит совершенно одинаково. Но когда человек уже не сам приобретает привычку, а получает ее от своих родителей, от своей культуры, – здесь начинает звучать новая и важная нота. Во-первых, теперь он уже не знает, какие причины привели к появлению данных правил; благочестивый еврей или мусульманин испытывают отвращение к свинине, не имея понятия, что его законодатель ввел на нее суровый запрет из-за опасности трихинеллеза. А во-вторых, удаленность во времени и обаяние мифа придают фигуре Отца-Законодателя такое величие, что все его предписания кажутся божественными, а их нарушение превращается в грех».

Марина Борисова, сотрудник кафедры экстремальной психологии психфака МГУ, говорит о том же, но немного другими словами: «В экстремальных обстоятельствах у людей актуализируется страх смерти, в обычной жизни почти не присутствующий. В человеке просыпается внутренний ребенок, который просит чуда».

Крестьянскому менталитету – недалеко ушедшему от примитивно-дикарского – ритуальность и суеверность присущи особо. Дело в том, что достаток, а порой и само выживание крестьянина целиком зависят от погоды. А погода – непредсказуема. Живя в условиях непредсказуемой системы, от которой зависит жизнь, человек изо всех сил пытается уловить хоть какие-то закономерности для спасения. И поневоле вместе с полезными приметами (ласточки летают низко – к дождю) в его голову наносит столько всякого мусора… Причем, что любопытно, чем рискованнее земледелие, чем хуже жизнь, тем набожнее народец. Просто потому, что в критических условиях в человеке быстрее просыпается ребенок (дикарь, животное, инстинкты). Вы не замечали, что люди рисковых профессий страшно суеверны?..

Кто из нас, идя в магазин, обращается к богу за помощью? Кто, собираясь купить квартиру, идет к попу, а не к риэлтору? Кто, желая вылечить или вставить зуб, идет не к стоматологу, а к колдуну? Кто, желая приобрети автомобиль, направляется к гадалке или астрологу, а не в автосалон?.. Если жизнь нормально налажена, бог и прочая потусторонность не нужны. А вот когда медицина бессильна и таблетки уже не помогают, в человеке просыпается паникующее животное, и он начинает совершать иррациональные глупости. Утопающий хватается за соломинку, давно известно.

Современное западное общество – это общество развитых технологий, в котором для комфортной жизни не нужны подвиги или немыслимые сверхусилия. И поэтому человек разумный имеет шанс прожить жизнь, ни разу не столкнувшись с серьезным кризисом, ни разу не превратившись в беспомощного, перепуганного ребенка. Однако попробуйте сказать об этом верующим…

Ну хорошо, а как же из зернышка животной ритуальности произрастают боги? Эволюционно.

Почему медведь гневается и колотит подвешенную на веревке колоду, стукнувшую его? Он бьет ее, отталкивает, полосует когтями… Тяжкая колода отлетает и вновь маятником летит обратно, ударяя медведя, который злится еще больше, ревет и снова лупит качающееся бревно. Он что, не понимает, что колода не живая? Нет, он об этом просто не задумывается.

Почему мама, стараясь успокоить ребенка, ударившегося о табуретку, утешает плачущего словами «Ну, мы сейчас накажем эту табуретку!» – и притворно шлепает ее? Да потому что и медведь, и ребенок (в силу неразвитости недалеко еще ушедший по интеллекту от зверька внутри себя) чисто по-животному «одушевляют» природу. Точно так же дикарь, познающий мир, одушевляет мир. Это происходит из-за того, что живое существо познает мир «через себя», единственный инструмент познания и одновременно точка отсчета, начало системы всех координат для живого существа – оно само. И поскольку теплокровное существо наделено желаниями, стремлениями и психикой, непроизвольно тем же самым наделяется окружающий мир. Мир отображается в психике. И обретает ее черты. Это и есть его, мира, одушевление – наполнение желаниями, стремлениями и субъектами этих желаний – ду?хами. Постепенно размазанные по природе ду?хи конденсируются в языческих богов, которые позже, словно капельки ртути, сбегаются в одну большую каплю единобожия…

Есть и еще один момент в объяснении природы бога. Когда-то бог выполнял ту же роль, какую выполняет буква «икс» в математике. Он – символ неизвестного. Вот до какой-то степени нам все ясно, а дальше – бог его знает… Для диковатых людей бог был квазипонятным объяснителем тех явлений, которые люди сами объяснить не могли.

Почему нельзя убивать друг друга и брать друг у друга вещи без разрешения?

Потому что так велел бог, а он тут командир. Сам командир практически не появляется, но есть доверенные лица, у которых за небольшие деньги можно поправить душевное здоровье. Причем если соблюдать определенные ритуалы, будет очень хорошо. Не сейчас. Потом. Но обязательно будет! Надо верить. Да и трудно не поверить, если деньги заплачены. Тем более – все платят. Все, что ли, дураки? Все в церкву, и я в церкву – «опчество» выскочек не любит…

Почему дует ветер? Что такое звезды? Как устроен мир?

Мир сделал бог, и снаружи он напоминает сундук, на дне которого живут люди, а в крышку этого сундука вбиты гвоздики, которые люди воспринимают как звезды. Сундук окружает бесконечный Океан, а по углам сундука стоят здоровенные ангелы, которые своими крыльями делают ветер… Так считали в Византии VI века. Чем не модель? Она и звезды объясняет, и ветер…

Потом появились другие модели. Модель электрического поля. Квантовая хромодинамика. Основанная на системе нелинейных дифференциальных уравнений модель погоды, в которой не нашлось места ангелам, зато работает она лучше.

С развитием науки бог со своими небесными и земными подручными отодвигался все дальше и дальше, становился все более и более абстрактным и все менее и менее влияющим на что-либо. И в конце концов в XVIII веке он совсем как-то подрастворился: в образованной Европе стал набирать обороты атеизм. Бог стал ненужным. Ненужным не крестьянам, которые корячились в поле, а той же французской аристократии, тем же энциклопедистам, которые в своих сочинениях высмеивали темные предрассудки древности. Они жили хорошо и бога забыли. Как забыли его когда-то аристократы Древнего Рима на самом взлете империи. И только потом, когда империя начала рушиться, люди снова впали в детство, и одна из провинциальных иудейских сект заразила слабеющий социальный организм.

Бог – не от хорошей жизни…

Резонный вопрос: почему же тогда даже сегодня и даже в благополучных странах еще встречаются люди, которые верят в бога, колдовство, астрологию и произносят фразу «не знаю, но что-то такое все же есть»? Почему такие тараканы в головах? Откуда они лезут? Да все оттуда же – из-под животного фундамента, на котором базируется разум. В обыденной жизни работает интеллект, но когда он сдает свои позиции, просыпается опасливый зверь. Стоит только человеку попасть в автомобильную аварию и оказаться на больничной койке, как он впадает в грусть и поневоле задумывается: «Ну почему я? Нет ли в этом какой-то закономерности? Может, я что-то не так сделал?»

Трубу горячую прорвало в квартире: «Господи, за что мне это?..»

Или просто о смысле жизни задумался человек, вспомнив, что смертен: «Да неужто все так вот и закончится? Не может быть! Не хочу!»

И чем слабее в гражданине sapiens, тем бо?льшую власть приобретает в нем зверь homo. Ведь homo, как многие высокоорганизованные животные, имманентно сакрален.

Но пока все складывается благополучно, современный человек если и задумывается о боге, то только чисто теоретически. Ну, например, личность ли бог? Если бог – един, то личностью он быть никак не может, потому что, по самой этимологии слова, «личность» есть то, что «отличает» от других схожих. Каждый из нас личность настолько, насколько он отличается от другого себе подобного. Будь все люди одинаковы, о какой личности можно было бы говорить? А богу от кого отличаться, если он один? В общении с кем могла сформироваться и обозначиться его индивидуальность? А если бог не личность, то, получается, он полностью совпадает с природой. И что тогда остается от религии?

Бог, будучи предельным абсолютом, слишком уязвимая для логики фигура. Если он всезнающ, значит, он всемогущ, но если он всемогущ, значит, у него нет никаких желаний (все, что он мог теоретически пожелать, давно и мгновенно сбылось). А если у него нет желаний, значит, он бездействует, то есть никак не проявляет себя в этом мире. То есть не существует.

Исходя из религии вообще и священных текстов в частности можно вывести и «доказать» любые утверждения – в том числе и утверждения прямо противоположные. Да вот хотя бы…

Утверждение № 1. Верить в бога выгоднее, чем не верить! Если ты веришь, и бог есть, тебе обломятся райские кущи. Если веришь, а бога нет, ты ничего не теряешь по сравнению с атеистом (строго говоря, это неверно, но в данном рассуждении душевные и физические затраты на поддержание веры считаются пренебрежимо малыми по сравнению с грядущими дивидендами в виде райских наслаждений). А вот если ты не веришь, а бог есть, тебе обломится таких адских «радостей», что мало не покажется.

Утверждение № 2. Не верить в бога выгоднее, чем верить! Попадает ли в рай верующий, еще неизвестно, ведь он в жизни грешил. Неверующий же человек попадает в рай совершенно точно, «ибо не ведал, что творил». Да, он при жизни совершал действия, подпадающие под определение греха, но поскольку ни в какие грехи и прочую лабуду совершенно искренне не верил, с него и взятки гладки, ведь известно, что «каждому воздастся по вере его». Согласитесь, знать, что сие действие – грех, и тем не менее совершать его – совсем не то же самое, что творить аналогичное действие «на голубом глазу». Кто больше виновен – тот, кто совершил действие, или тот, кто совершил заведомо запрещенное действие?

Еще пример…

Утверждение № 1а. Если нет бога, то все дозволено! Известная максима…

Утверждение № 2а. Если бог есть, тогда все дозволено – во имя Его! Менее известная, но широко практикуемая боговерами максима…

Кстати говоря, то, что из религии выводятся прямо противоположные утверждения, было давным-давно известно богословам. Средневековые схоласты развлекались тем, что доказывали прямо противоположные тезисы, основываясь на одних и тех же священных текстах. Как сказал однажды умный человек Анатолий Вассерман: «Религия не предлагает конкретный выбор. Она оправдывает любой выбор, который человек делает самостоятельно – хоть по внутреннему побуждению, хоть под внешним воздействием (включая убеждения тех, кто его индоктринирует). Религия дает нам в руки не компас, но в лучшем случае флюгер».

…Но это все понятно только тогда, когда включен холодный разум. А если припирают страх или тоска, человек часто не слышит голоса разума. Есть люди, прожившие целую жизнь, но так голосу разума ни разу и не внявшие. Вся их жизнь – сплошное сумасшествие – битье лбом в пол, самоистязания… Был, скажем, такой чувак на Руси, которому неожиданно пришло в голову, что богу будет очень приятно, если он усмирит свою плоть, дав обет за всю свою жизнь ни разу не лечь и не сесть. Поскольку бог этому монаху помогать в столь дикой причуде отказался наотрез, а организм требовал отдыха, монах решил обойти свой собственный запрет – его подручные вбили в стену две консольных балки, тот на них вешался подмышками и так в полувисячем положении спал и отдыхал всю жизнь. Стал святым, монастырь даже в его честь построили на Селигере. В наше время парню, конечно, помогли бы, набрали «03», галаперидольчиком покололи, глядишь, и вылечили бы… Нынче люди в цивилизованных странах стали культурными, и даже религиозные фанатики там не заковывают себя в вериги и не хлещут вервием до крови на глазах у изумленной публики, а выходят с плакатами на демонстрации. Но в некультурных странах религиозные фанатики еще взрывают себя бомбами.

Однако в любом случае спорить с фанатиками – себе дороже. Это тяжелые невротики. Кстати, первейший признак невротика или человека, обладающего каким-то глубоким комплексом, – они всегда срываются на крик и гнев, когда обнаруживают невозможность логически обосновать правильность своей позиции. Они крайне обидчивы и раздражительны. Такие типы могут быть очень агрессивны и опасны, как, например, ближневосточные мусульмане. Там целый регион психологически травмированных людей. О них мы еще поговорим чуток попозже. А пока запомним, что чем богаче, развитее, прогрессивнее страна, тем меньше в ней фундаментализма, поскольку фундаментализм – прямое порождение негибкой деревенской морали.

В современном цивилизованном мире место бога занял человек. Поэтому постиндустриальные люди живут не для бога, а для человека. То есть для себя. И прежний деревенский бог – суровый каратель – ныне является только приметой отсталых и тормозом для преуспевающих. Религия с ее ритуальностью дрейфует вместе с обществом: появляются попы-женщины, священники начинают потихоньку благословлять однополые браки – при этом и брачующие и брачующиеся старательно забывают, что жестокосердый бог, сотворивший мир, прямо требует убивать гомосексуалистов… Нет, с современными верующими очень даже можно работать – они гибки!

Основной конфликт, который разыгрывается в головах современных верующих – это конфликт между Человеком и Богом. И их главная беда в том, что они никак не могут решить, чью же сторону принять в этом конфликте.

– Если по жизни случится, что нужно будет делать выбор между мной, твоим другом, и абстрактным богом, которого ты никогда не видел, кого ты предашь? – спрашивал я у Валеры Чумакова.

– Тяжелый вопрос, – признавался он.

Кого предаст боговер, если, скажем, нужно будет публично проклясть своего бога или отречься от него ради спасения (или простого благополучия) друга, который в свое время очень много сделал для этого боговера? Кого предаст боговер? Друга? Или абстракцию?

Меня угнетает, что у Валеры есть сомнения по этому вопросу. Но радует, что они все-таки есть…

А ведь Бог, Валера, не зря явился в мир в облике Человека, дав тем самым весьма прозрачный намек на правильный выбор – тот выбор, который каждый из нас должен сделать в своей душе. Выбрав Бога, ты предашь Бога. Выбрав Человека, выберешь Бога.

Вот так, примерно, можно работать с современными верующими…

 


Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 60 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 2 Простота – хуже воровства| Глава 4 Нитроглицерин истории

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.019 сек.)