Глава 5. Холодный осенний день

Холодный осенний день. Небо затянуто тучами. Ни одного солнечного луча – городская улица серая, как никогда. Пройдя по ней, можно увидеть городской рынок. Люди кутаются в плащи, стараются до дождя найти необходимое. У одной из стен разместился небольшой стол с вышитыми картинами. Рядом с ним - несколько холстов в простых рамах, прислонённых к стене. А вот и художница – за мольбертом, на шатком табурете. На рукаве куртки виднеется нашивка одного из казначейств. Лицо печальное, как будто отражающее суть погоды – без надежды на солнце.

По одному из переулков, нагруженные книгами, пробираются двое: поэт, примерно двадцати шести лет, и девочка-подросток. Идут медленно, часто останавливаясь, рассматривают всё вокруг. Поэт что-то говорит своей спутнице, та внимательно слушает и изредка что-то отвечает. Беседа напоминает урок. Давайте прислушаемся: может, узнаем что-то важное для нас.

– Самая большая опасность для поэта, наряду с гордыней – это творить без сердца, без души, ради нескольких золотых приукрашивать пороки и чернить добродетель. Вам, должно быть, известны образцы подобного творчества.

– Да, известны. Я поняла вас, дорогой брат, – тяжёлые книги оттягивали девочке руки. Их было всего три, но довольно внушительных. Утешало то, что поэт нёс пять. И в придачу – запас пергамента и чернил. – Вы уже сказали, что поэт должен замечать всё, потому что каждая деталь может стать решающим штрихом, способным передать суть образа. А что можно сказать о человеке, который не находит понимания в семье? Может такой человек творить?

– Опираясь на знакомые образы – может… Если найдётся хотя бы один человек, которому будет небезразлично творение. Впрочем, вы натолкнули меня на интересную мысль. – Поэт остановился и строго взглянул на девочку. – Как вы думаете, чем отличается гениальность от таланта и талант – от посредственности? Опытом? Навыками? Или все три состояния – врождённы?

– Признаться, в детстве я думала, что они врождённы, но сейчас понимаю, что ошибалась… - смутившись, сестра умолкла.

– Вот к какому выводу я прихожу. Обыватель ограничен чужим мнением – родных, друзей, товарищей по цеху и тому подобных. Сотворить что-то новое ему не хватает смелости – а вдруг пострадает его репутация? Не таков талантливый человек. Если у него есть возможность – он проявит свой талант. Но и его могут ограничить законами жанра или стиля. Кроме того, талант может проявляться стихийно – сегодня есть, а завтра пары деталей не можешь связать без усилия… Ах, простите. Я имел в виду, что просто талантливый человек может зависеть от настроения. В одно время он может загореться идеей, а чуть погодя – опустить руки…

– А что же отличает гениальность от таланта? – напомнила девочка. – Ринглан, вы ведь к этому вели.

– Да, Синтия. Сейчас мы к этому подойдём. Как я уже сказал, талантливый человек подвержен влиянию настроения. Его может швырять от уверенности к унынию. А непризнание может даже сломить. Гений тем и отличается от таланта, что у него есть смелость в своих произведениях открыть душу. Всё равно, как примут его обыватели – он будет снова и снова стараться донести свою мысль до людей. Полезную критику он примет с благодарностью, а всяческое злословие пропустит мимо ушей. Гений прежде всего честен – перед собой и другими. И поэтому он всегда трудится – будь то музыкант, художник, учёный, маг или поэт. Трудится и вкладывает в работу душу. Только тогда песня воодушевляет, картина – оживает, а заклинание – становится настоящим заклинанием, а не мёртвым набором слов. Хотите увидеть талант? Сейчас увидите. Талант, усердно работая, может стать гением. Но без усилий есть опасность превратиться в посредственность и бездарность. Верьте в свои мечты, ищите путь их воплощения – только тогда вы проживёте жизнь по-настоящему. – Поэт перевёл дух и добавил: – И главное – гений не зависит от мнения ограниченного большинства. Это значит – то доброе, что он посылает миру, переживёт его…

Пока длился этот монолог, герои вышли к рынку. Людской поток постепенно редел. На город наползала большая грозовая туча.

– Значит, гений выше толпы… А талант мы сейчас увидим? – Синтия посмотрела на небо. – Погода портится…

– Думаю, погода нам не помешает. – С высоты своего немалого роста Ринглан уже видео стол, картины и мольберт. – Не отставайте.

– Стараюсь… – Девочка перехватила книги поудобнее и заспешила вслед.

Подойдя к мольберту, поэт приветствовал художницу:

– Доброго дня, сударыня. Надеюсь, мы вам не слишком помешали?

– Нет, отчего же. – Она отложила кисть и встала, оказавшись на голову ниже Ринглана. – Я видела вас вчера. Вам показались интересными мои картины?

– О да. Поэтому я пришёл не один. Нужно сказать, что не каждый день можно увидеть такие чудные образы, – он показал на картины, – запечатлёнными. Позвольте представиться – моё имя Ринглан. А это Синтия – она сочиняет песни, в том числе и на мои стихи.

Девочка поклонилась.

– Глори. Одна из казначеев, которых так много в этом городе. – Художница с грустью показала нашивку. – Сегодня у меня свободный день. А поскольку дома моих картин видеть не желают, пытаюсь их продать – хоть какую-то пользу принесут…

– Как же так? – Ринглан ещё раз оглядел картины, замечая, с какой старательностью прорисованы детали. Быть может, не всегда удавались некоторые пропорции, перспектива или свет, зато одежда персонажей поражала красотой орнамента. Лица, в большинстве случаев, были мягкими и добрыми – как бы светились изнутри. Впечатление усиливали глубокие глаза. – Неужели вы не находите поддержки – с таким талантом?

Глори горько усмехнулась:

– С талантом? Меня долгие годы убеждали, что я бездарность. Всё это – плод исканий и подражаний. Я хотела поступить в ученицы к художнику, но родители заставили выучиться на казначея. – Она посмотрела на нашивку – теперь уже с отвращением. – Впрочем, как и сестру – и это едва ли не единственное наше сходство.

– Это всё равно, что делать из музыканта – рыбака или кухарку! – возмущённо встряла Синтия. – Если бы мне удавались такие наряды – хотя бы нарисовать! А уж носить…

– Уверен, многие знатные особы пожелают носить одежду, сшитую по вашим работам, – продолжил Ринглан, – Спасибо за сравнение, но сдержанность – весьма полезная добродетель. – Это уже относилось к сестре. Та смущённо потупилась. – Вы можете складывать песни – а это немало.

По всему было видно, что Глори редко слышала искреннюю похвалу. Она несмело спросила:

– Неужели это возможно?

– Возможно всё. Главное – верить в свои силы, несмотря на возможные препятствия. И видеть свой счастливый случай, и вовремя… – Сверкнула молния.

– И вовремя ухватить его за пушистый хвост! – закончила Синтия, вызвав у обоих смех. – Однако надо укрыть картины от дождя. Поможем, братец?

– Сударыня, вы не откажетесь принять нашу помощь? – Ринглану стало немного неловко, что он не предложил этого раньше. Он протянул руку к мольберту, чтобы помочь снять картину, но другая рука дрогнула (на ней всё ещё покоились увесистые фолианты), и книги полетели на камни. Глори метнулась вперёд и попыталась поймать их, но в результате один том выскользнул из стопки и взлетел вверх. Едва не столкнувшись с поэтом, она успела подхватить книгу. На кожаном переплёте было вытиснено название: «Мифы, легенды, сказания, судьбы». Улыбнувшись, Глори вернула её Ринглану

– И кому же тут действительно нужна помощь? – спросила она, чуть склонив голову набок, но не пряча улыбки. Поэт немного покраснел и положил стопку на камни.

– Простите мою неуклюжесть. С нами иногда такое происходит. – Он всё же снял картину с мольберта, пока не начался ливень. – Где вам будет удобно оставить свои творения, чтобы они были в безопасности?

– Здесь неподалёку есть постоялый двор, – ответила Глори, собирая вышивки и складывая мольберт. – Я заплачу хозяину, чтобы он подержал их некоторое время у себя. Как я уже сказала, дома моих картин видеть не желают…

Через четверть часа все трое сидели за столом уютной общей залы на постоялом дворе с несколько хвастливым названием «Перекрёсток судеб». Хозяин, вопреки тревожным ожиданиям, не затребовал много денег за хранение картин. Теперь можно было спокойно поговорить и переждать дождь.

Дата добавления: 2015-09-02