Глава 4. Заперт в Пскове

В Псков царский поезд прибыл в половину восьмого вечера 1 марта. Первое, что поражало – это было отсутствие официальной встречи. «Будучи дежурным флигель-адъютантом, я стоял у открытой двери площадки вагона и смотрел на приближающуюся платформу. Она была почти не освещена и совершенно пустынна. Ни военного ни гражданского начальства (за исключением кажется губернатора), всегда задолго и в большом числе собиравшегося для встречи государя, на ней не было», - вспоминает Мордвинов[48].

Генерал Рузский стал ключевой фигурой псковских событий. Вечером 1 марта, еще до приезда императора в город, обстановка в глазах командующего армиями Северного фронта была такова: «В Петрограде образовалось для восстановления государственного и общественного порядка новое правительство в лице Временного Комитета Государственной Думы, о чем сообщило официально телеграфное агентство; военный бунт приходит к концу; очевидно, этот Комитет с ним справился, и продвижение отрядов генерала Иванова приобретало другой характер; правительство это Ставкой признано; члены его известны из телеграммы того же телегр. агентства, несколько смущали лишь имена Чхеидзе и Керенского, но участие в кабинете Родзянко, князя Львова, Милюкова и Шульгина давало уверенность, что это правительство будет популярно и не революционно»[49]. Генерал понимал, что необходимы перемены, которые, собственно, уже произошли (именно вечером 1 марта ВКГД принял решение об издании манифеста, в котором управление страной до созыва учредительного собрания принимало Временное правительство во главе с графом Львовым). Необходимо было, лишь, уговорить императора, чтобы тот их признал.

Первая встреча Николая и Рузского прошла около восьми, когда генерал наконец-то появился с рапортом для доклада императору на станции. Встретившись сначала со свитой царя, Рузский, в ответ на просьбы поддержать Николая, сказал определяющую всю сущность своих собственных намерений фразу; «Теперь надо сдаться на милость победителям»[50]. Сделав обычный доклад императору об остановке на фронте, Рузский попросил аудиенции у Николая в девять вечера, чтобы сообщить по поручению Алексеева об «общем положении вещей»[51]. Во время запоздалого обеда выяснилось, что Родзянко не сможет приехать в Псков. После него состоялся новый доклад Рузского. Речь шла об охватившем восстании Москву, о начавшемся мятеже в Кроншадте, о том, что применение силы в столице может только усугубить ситуацию. В половину одиннадцатого Рузскому на имя императора пришла телеграмма от Алексеева, где призывалось назначить Родзянко для формирования ответственного министерства, то есть подотчетного Госдуме. К телеграмме также прилагался текст манифеста о «даровании ответственного министерства»[52]. В разговоре с Рузским государь говорит: «Я ответственен перед Богом и Россией за все, что случилось и случится. Будут ли министры ответственны перед Думой и Государственным Советом – безразлично. Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело, не моя ответственность». Через полтора часа споров, царь все же согласился сделать то, что ему предлагали сделать еще в 1906 году – дать добро на образование ответственного перед законодательными палатами министерства «ради блага России»[53]. О достигнутом компромиссе генерал Рузский должен был поговорить с Родзянко, чтобы рассказать о готовности царя издать манифест о формировании ответственного министерства и узнать его мнение, а также, почему сорвалась его поездка в Псков. Об этом судьбоносном разговоре Николай узнает только с утра.

Известно, что в половину первого ночи 2 марта император отправил телеграмму генералу Иванову с приказанием не принимать никаких мер до его приезда в Царское Село не принимать[54]. План о силовом вмешательстве и исправлении положения в Петрограде отменяется.

Отходя ко сну, Николай напишет в своем дневнике: «Ночью повернули с М. Вишеры назад, так как Любань и Тосно, оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Алике должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь![55]» Император явно не доволен тем, что его план добраться до Царского Села сорвался. Также в записи нет ни слова об «ответственном министерстве». То, что Гатчина и Луга заняты восставшими войсками, позже окажется очередным слухом.

И так, к ночи 2 марта планы Николая добраться до столицы и самолично разобраться в происходящем рушатся, как и его горячее желание очутиться рядом с семьей. Миссия генерала Иванова временно приостанавливается. Оказавшись запертым в Пскове, император начинает понимать свою беспомощность. Николай уже готов идти на уступки, чтобы хотя бы таким крайним, как он считал, способом помочь своей стране. То, как принял его Рузский и понимание того, что и он лоялен к восставшим и не будет принимать никаких решительных действий против, окончательно подорвало уверенность Николая в правильности своих действий. К тому же инициатива по формированию «ответственного министерства» исходила от Алексеева, горячо любимого государем. Хотя реально все это «заварил» Родзянко, он поступил весьма умно, не связавшись напрямую с императором и действуя через генералов.

Дата добавления: 2015-09-02