Глава 2. После рождественских каникул я вернулся в школу совершенно счастливым

После рождественских каникул я вернулся в школу совершенно счастливым. Две недели абсолютного безделья, когда можно отсыпаться, читать какие угодно книги, просто бродить по лесу. Кроме того, на Рождество вернулся с континента отец, и мы с ним ходили на охоту с собаками, после чего у меня на счету наконец появилась первая в жизни лиса, застреленная из арбалета.
Тем не менее, в школу мне хотелось. Я наконец-то привык к факультету, прижился на нем, и единственное, что раздражало, — неприкрытая враждебность между Колином и Томом. Розье по-прежнему не переносил Риддла и при каждом удобном случае проезжался на его счет (хотя открыто зацепить не решался), а заодно неустанно напоминал мне, что я предатель и бегаю за грязнокровкой. Раза два мы даже подрались из-за этого.
Неожиданно для нас всех дело решилось в феврале, благодаря все тому же Майлсу Булстроуду. С рождественских каникул он вернулся не в лучшем расположении духа — родители, недовольные его жалкими успехами в учебе, решили урезать ему денежное содержание. Через полтора месяца средства у Майлса исчерпались окончательно, а однокурсникам надоело ссужать его деньгами, чтобы он мог покупать в Хогсмиде сливочное пиво, а может и что покрепче. Тогда обратился к старому, как мир, способу: принялся трясти младших, когда никто не видел.
Тома он трогать опасался, памятуя заступничество Долохова, к Блэку даже близко не подходил, но Эйвери пару раз пришлось от него откупиться. А потом Булстроуд зажал в темном коридоре Розье и здорово отколотил, когда тот отказался поделиться сиклем-другим.
Придя в спальню, Колин сначала лег и отвернулся к стене, ни с кем не желая разговаривать, но потом все-таки поведал нам всю историю, время от времени смаргивая злые слезы.
— Сволочь он! Такая туша, тяжелее меня раза в три! Я вообще ничего не мог сделать, а он мне руку вывернул и давай молотить по физиономии. Скотина...
Колин шмыгнул носом и приложил к распухшей нижней губе бронзовый кнат.
Блэк сочувственно похлопал его по плечу, но промолчал.
— Может, сказать Слагхорну? — предложил Эйвери.
— Ага! Настучать, да? Чтоб потом нам же объявили бойкот?!
Он был прав — доносить на своих считалось неспортивным. Приличные люди должны решать споры самостоятельно, не вовлекая преподавателей.
— Отделать бы его, да куда — такого борова, — рассуждал Розье, чуть успокоившись. — С какой радостью я бы облил его дерьмом...
— Кстати, неплохая мысль, — сказал вдруг Том.
Он встал со своей кровати и остановился перед Колином.
— Очень удачная идея.
Розье уставился на него, открыв рот. Уже само то, что Риддл с ним заговорил, было невероятно. А уж тема для разговора...
— Очень смешно, да, — наконец смог из себя выдавить Колин. — Слушай, шел бы ты веселиться в другое место, ладно?
— Я не смеюсь, — невозмутимо ответил Том. — Я серьезно. Ты действительно хорошо придумал — облить его дерьмом. Это можно сделать. Рассказать, как?
Предложенный Риддлом план был прост и изящен. Если заставить определенный объем воды из чугунной сточной трубы туалета исчезнуть и вновь материализоваться уже в пустом пространстве между кроватью Булстроуда и балдахином, то благоухающий водопад обрушится ровнехонько на голову Майлса. Дело облегчалось тем, что спальня пятикурсников находилась непосредственно через стену от факультетского мужского туалета, а кровать Майлса стояла как раз у этой самой стены — Том знал это, потому что однажды Слагхорн попросил его отнести записку кому-то из пятикурсников. Значит, перемещать придется недалеко, и возни будет меньше.
— Впрочем, его носки так воняют, что разницы все равно никто не заметит, — закончил Риддл.
Оживившийся было Розье опять сник.
— Да ну, это несерьезно. Мы еле научились превращать спички в иголки, а тут материал СОВ, если не похлеще...
— Мы волшебники или кто? — спокойно возразил Том.

***
Блэк выслушал план Риддла с большим интересом, но участвовать в затее, естественно, отказался. Зато все остальные уже к следующему утру были по уши в делах и заботах. Мы просиживали в библиотеке все свободное время. Мадам Локсли, библиотекарь, умилялась, видя такое прилежание. А мы рылись в толстенных томах "Заклятий для продвинутого уровня" и подшивках "Вестника чар" и увязали в диаграммах.
Высунув язык от усердия, мы переписывали примеры заклятий, занимавшие по три строчки каждое, шипя и переругиваясь, вычисляли, какое поверхностное натяжение необходимо для перемещения заданного объема воды и в течение какого срока. Потом мы тренировались на кувшинах в спальне, но это заканчивалось только лужами на полу и грандиозными склоками, в ходе которых мы обвиняли друг друга в клиническом идиотизме и выясняли, кто из нас сквиб. А ведь помимо этого нужно было еще иногда спать и делать уроки. Но мы наловчились распределять работу и решали путем жеребьевки, кто сегодня пишет за всех реферат по трансфигурации — а остальные потом перепишут его своими словами.
Первый опыт командного взаимодействия, как ни крути.
Зато Розье уже не ссорился с Риддлом — более того, они стали лучшими друзьями, и я однажды даже услышал, как Колин шепотом извиняется, что когда-то назвал Тома грязнокровкой. Тот лишь коротко ответил: "Проехали".
С перемещающими заклятьями мы в итоге провозились до середины марта, потом перешли к тренировкам на местности — для этого пришлось убегать с обеда, — и день, когда Розье удалось-таки переместить пинту не слишком ароматной жидкости на пол в туалете, забрызгав все вокруг, стал для нас почти национальным праздником. Мы вылетели из туалета, словно за нами гнался дракон, и потом еще какое-то время с невинным видом болтались в коридоре, наслаждаясь успехом и обогащая свой словарный запас за счет старшекурсников, которым приходилось обходить лужу.
«День X» был назначен на конец марта. Мы решили реализовать свой план ранним утром, ближе к шести — как известно, в это время сон крепче всего. У нормальных людей, разумеется. Альфард в виде исключения тоже согласился поучаствовать, но только потому, что ему доверили особо сложную (как подчеркнул Том) задачу, с которой никто другой не справился бы, — стоять на часах в коридоре, и, если кто-то в столь ранний час отправится в туалет, остановить его. Не задержать, а именно остановить. Как угодно.
В туалет мы все прокрались босиком, чтобы двигаться как можно тише. От напряжения и легкий скрип двери показался мне оглушительным, как раскат грома. Стоять босыми ногами на кафельном полу было холодно, газовые лампы на стенах тихо, угрожающе шипели, а у Розье так дрожали руки, что он еле мог удержать палочку.
— Если что, я подстрахую, — прошептал Том, но помощь не понадобилось. С заклятьем Колин справился безошибочно. В первое мгновение нам показалось, что ничего не вышло — вода в трубе зашумела, заполняя освободившееся пространство, но на этом все и закончилось. Вокруг по-прежнему стояла глухая тишина. Том шепнул: "Все, уходим", и мы на цыпочках выбрались в коридор — как вдруг из спальни пятикурсников послышался рев, больше напоминавший голос раненого медведя, чем человека.
Влетев в собственную спальню и укрывшись под одеялами, чтобы казалось, что мы спим, мы умирали от беззвучного смеха, слушая, как Майлс орет на весь факультет и в красках расписывает, что он сделает с мерзавцем, учинившим ему такую пакость.
— Том, — прошептал Колин, высовываясь из-под одеяла, — ты молодец.
— Я-то что? Это же ты все придумал, — ответили с кровати возле окна.

***
Слагхорн провел расследование "безобразного инцидента", но ничего не достиг. Чем больше он распекал старшекурсников, сурово фыркая сквозь усы и многозначительно намекая, что ему все известно, так что виновному лучше признаться, — тем больше все веселились. Булстроуда на факультете не любили, и почти никто его не жалел. Известие быстро распространилось по школе, и бедному Майлсу пришлось несладко — слизеринцы еще как-то держались, хотя и хихикали у него за спиной, а вот гриффиндорцы, проходя мимо, демонстративно зажимали носы. Нас никто поначалу не подозревал — кому бы пришло в голову, что на такое способны первокурсники? Но потом то ли Эйвери на радостях кому-то разболтал, то ли выяснилось, что нас кто-то где-то засек во время тренировок, и пошли слухи.
Компания Булстроуда накрыла нас в один из воскресных дней в начале апреля. Мы вчетвером сидели у кромки Запретного леса за домом егеря, под прикрытием двух старых вязов и буйных зарослей ежевики. Эйвери хотелось поскорей вернуться в замок — он вообще не любил бывать на улице и никак не мог понять, зачем читать учебник, устроившись боком на поваленном дереве, если можно делать то же самое, развалясь на кровати и предвкушая обед. Но Том никуда двигаться не собирался; казалось, он ждет кого-то или чего-то. Вскоре стало ясно, кого — со стороны школы показались идущие вразвалочку Булстроуд с двумя приятелями-амбалами. Направлялись они прямо к нам.
— О черт! — Розье напрягся. — У них такой вид... Можно подумать, они что-то пронюхали.
— Ну да, — Том чему-то улыбнулся. — Вчера Булстроуд поймал меня в коридоре и заявил, что мы окончательно обнаглели и нам не жить. А я сказал, чтоб он не устраивал скандала в общественном месте, и назначил ему встречу здесь.
— Что?! Да ты спятил совсем! Они же нас сейчас размажут!
— Это мы еще увидим, — Том отложил книгу.
Гости явно решили не терять времени зря и начали с Petrificus — чтобы свалить нас на землю и не торопясь отпинать. Поначалу нам еще удавалось уклоняться, прячась за деревьями, и даже как-то отбиваться, но Булстроуд со товарищи не давали нам ни сбежать в школу, ни нырнуть под прикрытие леса. Стало ясно, что дело плохо.
Внезапно Том выпрямился, не обращая никакого внимания на Булстроуда, и, глядя в лес, что-то произнес на странном языке, больше напоминавшем шипение. Точнее, пропел, если бы только змеи могли петь. Я поначалу не сообразил, что он делает, но понял все уже через мгновение — когда в траве скользнуло что-то, похожее на буро-серую ленту. Одна гадюка, вторая, третья... Эйвери заверещал, а Розье с неприличной прытью вскочил на бревно.
— Не дергайтесь! — прикрикнул на нас Том. Потом наклонился и взял одну змею. Она легко скользнула ему в рукав, потом выглянула из-под воротника и несколько раз быстро-быстро коснулась языком его лица. Я почувствовал, что меня сейчас стошнит, но боялся даже пошевелиться — рядом в траве было десятка два змей.
Булстроуд с приятелями тоже словно оцепенели. Родни Гринграсс побледнел так, будто его вымазали побелкой, и только осторожно пятился в сторону школы, тщательно оглядывая траву перед тем, как поставить ногу.
Том что-то сказал змеям, потом бросил старшекурсникам:
— У вас есть минута, чтобы убраться. Они пока не тронут.
Булстроуд открыл было рот, но кто-то из приятелей потянул его за рукав, и троица ретировалась — поначалу ступая медленно-медленно, но ближе к домику егеря перейдя на бег.
— Убери их, — жалобно попросил Эйвери. — Убери, а то я сейчас сдохну. Одна заползла на мой ботинок.
Том еще о чем-то тихо поговорил с гадюкой — смотреть, как она при этом касается языком его щеки, словно целует, было жутковато, — потом что-то громко прошипел, и змеи стали одна за другой исчезать в кустах. Наконец и главная гадюка — мне почему-то показалось, что она здесь всеми командует, — серой лентой скользнула с руки Тома и исчезла.
— Ты... — сказал Розье, с трудом переводя дыхание, — ты просто... просто... Том, но черт тебя подери, почему ты ни разу не говорил, что знаешь парселтанг?!
— Это так называется? — переспросил Том, хотя мне его незнание показалось слегка неискренним. — Да как-то к слову не пришлось.
Эйвери, громко выругавшись, без сил рухнул на поваленное дерево, а я все не мог сдвинуться с места. Розье тем временем уже расспрашивал Тома, глотая от волнения слова, — как ему удалось выучить парселтанг, давно ли он общается со здешними змеями, и все такое прочее. Но обсудить этот вопрос как следует им не удалось, потому что уже минут через пятнадцать явился гаденько улыбающийся школьный смотритель Прингл и сообщил, что декан хочет видеть нас немедленно.
Значит, Булстроуд уже нажаловался...
Слагхорн, в атласном жилете с большими золотыми пуговицами и в вышитых мягких домашних туфлях, встретил нас очень нелюбезно. Он был явно недоволен тем, что пришлось отвлекаться от воскресного отдыха, да еще когда до обеда осталось всего полчаса.
— Мальчики, — начал он, не дав нам даже поздороваться, — ну-ка честно признавайтесь, кто из вас говорит на парселтанге. Колин? Рэй?
Он переводил взгляд с меня на Розье, но мы молчали, глядя в пол.
— Я, сэр, — внезапно послышался спокойный голос Тома.
— Риддл?! — Слагхорн удивленно поднял брови. — Это правда?
— Да, сэр.
— Тим, это правда? Рэй?
Я замялся, но потом кивнул — раз уж Том сам сознался...
— Странно, очень странно. Никогда не слышал, чтобы... — Слагхорн казался растерянным. — А кто-нибудь из твоих... Хотя ты не знаешь, конечно. Впрочем, не это главное. Значит, Булстроуд не солгал, утверждая, что ты натравил гадюк на него и его друзей? Риддл, ты понимаешь, что науськивать змей на своих товарищей — не лучшая...
— Я не науськивал, сэр, — ответил Том, глядя на Слагхорна ясными честными глазами. — Мы сидели на опушке леса, когда подошли Булстроуд, Гринграсс и Стоктон. Они были чем-то недовольны и стали нам угрожать, а я испугался и позвал на помощь... но, кажется, от волнения не по-английски, а на парселтанге.
Это уже было совершенное вранье — то, что произнес Том, куда больше напоминало военную команду, чем зов о помощи. Да и со змеями он явно договорился заранее, почему и назначил Булстроуду встречу в таком месте. Однако Слагхорн уже, видимо, думал о чем-то другом и задумчиво жевал пышный ус.
— Да-да, я что-то такое и предполагал... Булстроуд еще пытался обвинить вас в той истории с... э-э... фекалиями, но это уж совершенная нелепость, не хватало еще подозревать первокурсников. К его собственному поведению у меня давно есть вопросы, надо бы еще раз поговорить о нем с директором... Ладно, неважно. В общем, я думаю, мы во всем разобрались, так что вы, мальчики, можете идти, а ты… Томас, останься.
Я не знаю, о чем Риддл говорил тогда с деканом, но когда он через полчаса присоединился к нам в Большом зале, то выглядел очень довольным и загадочно улыбался.
На следующий день он получил от Слагхорна приглашение на пасхальную вечеринку.

Дата добавления: 2015-09-01