Март 2007 года 7 страница

- Саша, встань. Иначе я сейчас с ума сойду…

- Ты замуж за меня выйдешь? – требовательно поинтересовался он. Она молчала, и тогда он безнадёжно вздохнул. – Ты же не любишь его… Может и меня уже не любишь, я не знаю, но его никогда не любила. Зачем? Возможно, это наш единственный шанс. Последний, Маша. Ты понимаешь?

Тропинкина вздохнула, всё-таки подняла руку и принялась нервно поправлять узел его галстука.

- А что мне делать? – прошептала она. – Столько всего было, ты столько раз меня обижал, прогонял… А теперь ты зовёшь меня в другую страну… а если ничего не получится? Опять не получится? Что я тогда ТАМ буду делать?

Он помотал головой.

- Маш, да ты что? Ты так плохо обо мне думаешь? Что я просто брошу тебя там? То есть, быть такого не может! – воскликнул он, но встретил её красноречивый взгляд и опустил глаза. – Да, я никогда на перед не загадываю… но я тебе клянусь, что я сделаю всё, всё, что в моих силах… - Пожал плечами. – Ты просто не можешь меня бросить!

Она смотрела на него с лёгкой улыбкой, потом не удержалась и фыркнула.

- Воропаев.

Он обречённо вздохнул.

- Да, хорошо… хорошо. Я тебя люблю, - выдохнул Саша на одном дыхании. – Что мне с этим делать?

Маша заулыбалась, но закусила губу, чтобы сдержать эту улыбку, а потом отвернулась от него и вдруг заплакала. Воропаев из-за этого жутко перепугался, вытаращил глаза, наблюдая, как она размазывает по щекам слёзы и всхлипывает.

- Маш, ты чего? Что опять не так?

Она покачала головой, продолжая реветь, никак не могла остановиться.

- Маша.

- Ты хоть знаешь, сколько лет я этих слов от тебя ждала? – вырвалось у неё вперемешку с рыданиями.

Он расстроено смотрел на неё, погладил её колени, не зная, что ещё сделать. Обнять боялся, она выглядела такой несчастной и ещё ничего ему не ответила. Не сказала ничего, что могло бы дать ему хоть какую-то надежду. Пытался поймать её взгляд, но Маша отворачивалась от него, и тогда он опустил голову и уткнулся лицом в её колени.

Она всхлипнула, посмотрела на его склоненную голову, а потом наклонилась и поцеловала его в каштановый затылок. Почувствовала, как Воропаев напрягся, но голову не поднял. Маша чуть отстранилась и прошептала:

- Я поеду с тобой. Поеду, куда захочешь. В Лондон или на Сахалин, всё равно. Но если ты ещё раз меня обманешь… Лучше сразу мне скажи, что устал от меня и я уйду. Просто уйду, слышишь? Но навсегда. Я хочу, чтобы ты был готов к этому. Это моё условие.

Саша помолчал, обдумывая её слова, потом глухо сказал:

- Я это запомню. Теперь мы на равных.

Маша кивнула.

- На равных.

Он наконец поднял голову и посмотрел на неё.

- Я очень боялся, что ты не согласишься.

Маша задумчиво смотрела на него, провела пальцем по его подбородку, потом слабо улыбнулась.

- А я очень боялась, что ты не придёшь за мной.

В прихожей хлопнула дверь и она вздрогнула. Испуганно посмотрела на закрытую дверь кухни, хотела встать, но Саша удержал её на месте.

- Он ушёл, Маш. Он же не дурак.

Она закусила губу и грустно кивнула.

- Да…

А потом в коридоре раздался быстрый топот, дверь приоткрылась и в кухню заглянул Егор. Сначала осторожно приоткрыл дверь, а когда увидел, что они вдвоём, распахнул дверь шире и посмотрел с претензией.

- Дядя Лёша уже ушёл. Папа, мы сказку пойдём читать? Я уже выбрал!

Маша быстро вытерла слёзы, отвернувшись в сторону, а потом улыбнулась сыну.

- Ты почему ещё не спишь?

Егор смешно подбоченился и вздохнул.

- Я папу жду!

Саша рассмеялся и вместо того, чтобы подняться с колен, сел прямо на пол у Машиных ног. И протянул к сыну руки.

- Иди ко мне.

Егор подлетел к отцу, забрался к нему на руки и зевнул. Потом внимательно присмотрелся к матери.

- А почему мама плачет?

Маша покачала головой.

- Я не плачу, милый. Просто…

Саша погладила сына по голове, и усмехнулся.

- Маме грустно уезжать.

- Куда уезжать? – забеспокоился ребёнок. – А я?

- Саш, прекрати его пугать.

- Да я не пугаю. Мы все вместе поедем. Далеко-далеко.

- Куда?

- Я тебе об этом завтра почитаю. Договорились? А теперь спать.

- А ты с нами поедешь?

- Ну конечно. Теперь только вместе.

Воропаев упёрся рукой в пол и поднялся с сыном на руках.

- Пойдём в кровать, - взвалил сына на плечо, но потом вернулся и наклонился к Маше. – У меня ещё вопрос. Вот если я буду говорить тебе… вот то самое, ты поняла… раз в пару месяцев, этого достаточно или надо чаще?

Маша стукнула его по ноге, а Воропаев рассмеялся. Перехватил сына поудобнее и вышел из кухни.

Маша посмотрела им вслед, после вздохнула и опять вытерла слёзы. Он чувствовала облегчение. И радость, ну и пусть, что пока она была вперемешку с недоверием. Но она рада.

А вот Лёшка ушёл... И не простился.

8.

Андрей с ней не разговаривал. А точнее, избегал. Катя была в полной растерянности, не знала, что делать, хотелось подойти и встряхнуть его или ударить, чтобы наконец опомнился и объяснил ей, что произошло. Что такого страшного и непростительного она сделала.

А то просто накричал и закрылся. Не в кабинете, нет, а в себе. Запертый кабинет и плохое настроение мужа она бы пережила, но у него что-то случилось. Что-то серьёзное и возможно… страшное. Катя вначале перепугалась, потом оскорбилась, а затем уже начала думать. Решила, что у него проблемы на работе, проблемы серьёзные, которые он от неё старательно скрывает. Но в пользу этой версии ничего не говорило, да и мимо неё пройти никак не могло. А уж когда на следующее утро Жданов вышел из своего укрытия такой же мрачный и ещё страдающий от похмелья, прошёл мимо неё молча и поспешил запереться в ванной, опять же спрятавшись от неё, Катя совсем упала духом. Значит, дело в ней. Она что-то натворила… но понятия не имеет, что именно.

Не выдержала и требовательно постучала в дверь ванной комнаты.

- Андрей, открой! Я хочу с тобой поговорить.

Открыл он не сразу. Но открыл. На лице было написано недовольство, взгляд злой и тут же отвернулся.

- Я могу хотя бы в ванной один побыть?

- Тебе не хватило твоего ночного одиночества? Ты даже спать в кровать не пришёл.

Андрей вздохнул, потом наклонился к раковине и плеснул в лицо холодной водой. И постоял немного, опираясь на раковину. Очень не хотелось поворачиваться и смотреть на Катю. Он чувствовал её беспокойство, её нервозность… чувствовал её ищущий взгляд. Он упирался в его затылок, Андрей физически ощущал дискомфорт, который этот взгляд ему приносил. Но обернуться и прямо посмотреть на жену, боялся. Кто знает, что в этом взгляде намешано? Досада, вина, желание скрыть или обмануть?

Снова захотелось заорать. Двинуть по чему-нибудь кулаком, а потом любым способом заставить Катю сказать ему правду.

Подумал об этом и неожиданно испугался. Быстро оглянулся через плечо и посмотрел на жену. А он хочет слышать правду? Почему не оставить всё как есть?

- Андрюша, у тебя что-то случилось? – осторожно спросила Катя, наблюдая за ним, затаив дыхание.

Жданов резко выпрямился, протянул руку и снял с крючка полотенце, вытер лицо, а после не глядя, пристроил полотенце обратно. Повесил криво, но сейчас ему на это было наплевать.

Наконец повернулся, мрачно глянул на Катю и кивнул.

- У меня? Можно и так сказать.

- Что?

Он пожевал губами, а потом сделал попытку улыбнуться.

- Ничего. Я сам как-нибудь… справлюсь. Своими силами.

Катя продолжала смотреть на него несчастными глазами, а его это почему-то разозлило. Испустил раздражённый вздох, упёрся руками в бока и в упор посмотрел на неё.

- Можно я пройду?

Катя опустила глаза и отступила в сторону. Андрей вышел из ванной, при этом едва не толкнул Катю плечом. Ушёл в спальню, а она прошла в гостиную и села на диван. Жутко захотелось устроить истерику. Да такую, чтобы Жданова проняло. Вот только характер… не истеричный и как-то не кричалось. Только в глазах слёзы и губы от обиды трясутся.

Хоть бы понять, что она такого сделала. За что он так с ней?

- Кто у нас вчера был?

Катя вздрогнула, когда услышала голос Андрея. Обернулась и в недоумении поглядела на него. Жданов стоял в дверях спальни и требовательно и выжидающе смотрел на неё.

Катя пожала плечами.

- Никто.

Он нехорошо усмехнулся.

- Ты уверена?

Она медленно втянула в себя воздух.

- Конечно, уверена. А кто должен был прийти?

Андрей сверлил её испытывающим взглядом, потом пожал плечами.

- Не знаю. Тебе лучше знать. Ты ведь целыми днями одна дома.

Катя нахмурилась.

- И что?

Жданов привалился к косяку, выглядел злым и мрачным и взгляд отводил.

- Да ничего… Я вот всегда недоумевал, чем ты целыми днями одна занимаешься?

Катя разозлилась и вскочила с дивана.

- Гостей принимаю! – в гневе воскликнула она. – Жданов, что происходит? Ты можешь мне нормально объяснить?

Он стукнул кулаком о косяк.

- Кто бы мне объяснил… что происходит! – и снова ушёл в спальню.

Катя на секунду прикрыла глаза, пытаясь справиться с обуревавшими её эмоциями, а затем решительно направилась за мужем в спальню.

- А что я по-твоему должна делать? Ты злишься, ты чем-то расстроен и меня винишь, я же чувствую. А я не понимаю, в чём я виновата! Объясни мне!

Андрей резко обернулся и посмотрел на неё так, что Катя невольно отступила, испугавшись. Жданов даже побелел и кулаки сжал. Катя смотрела на него во все глаза, но он всё же сумел взять себя в руки. До боли сжал зубы, на скулах даже желваки заходили. А потом вдруг посмотрел на постель. Так странно посмотрел, долгим, тревожным взглядом и сразу все злые слова растерял. Схватил свитер, который лежал на стуле и вышел из спальни, снова едва не сбив Катю с ног, она едва успела отскочить в сторону.

- Андрей, ты куда?

Он остановился, словно споткнулся. Обернулся и посмотрел на неё все так же зло. А затем развёл руками.

- Машину твою забирать из сервиса. Не хочу заставлять… любимую жену сидеть дома… Ей ведь скучно дома. Тебе скучно, Катюш?

Она не ответила. Смотрела на него непонимающе, а Андрей ждать не стал, его странно передёрнуло, а потом он ушёл. Катя настолько заволновалась, что некоторое время стояла замерев и только воздух ртом хватала, как выброшенная на берег рыба. В голове всё перепуталось, все мысли разлетелись в разные стороны, и снова захотелось затопать ногами и покричать. Только смысла в этом не было. Совершенно непонятно, что с Андреем происходит.

И при чём тут какие-то гости?

Но даже не это главное. А главное то, что у них опять проблемы. И в этот раз она совершенно не понимает, как с ними бороться.

------------///------------

- Лондон-Париж, голуби вверх, блики крыши, - не стесняясь, напевал себе под нос Роман Малиновский, разглядывая картины на стене. Выставка была так себе, но главным был повод, который позволил срулить с работы в середине рабочего дня.

Рома вообще возмущался по этому поводу. В том смысле, что в последнее время происходили просто бессовестные вещи, по разумению Романа Дмитрича. Жданов думал только о собственных проблемах, о семейной жизни, Катерина его вообще появлялась в офисе раз от разу реже и по всему выходило так, что работал только он, один. Ну и Милко иногда, когда ему приходило в голову потрепать кому-то нервы, а за неимением другого начальства, он приходил к Роме и мучил его.

Вот и сегодня Жданов на работу явился злой, разговаривать ни с кем не стал, заперся у себя в кабинете, а Рома перепугавшись, что его снова будут доканывать невесёлыми подробностями о великой любви и семейных проблемах, под благовидным предлогом с работы и уехал. А теперь ходил по выставочному залу и разглядывал картины. Правда, они его не особо вдохновляли, хотя особым экспертом он в живописи не слыл, даже дома у него были исключительно пейзажи. Пусть и незамысловатые, но зато глазу приятно. А тут какие-то расплывчатые пятна и кляксы. Рома даже приблизился к одной из картин и наклонился к ней, едва ли носом по ней не возя, считая, что так расплывчатая картинка сложится воедино. Затем резко отступил назад и на кого-то натолкнулся. Услышал возмущённый женский вскрик, обернулся и увидел у своих ног девушку, которая собирала с пола какие-то бумаги. Малиновский нахмурился, разглядывая её, а потом всё же присел на корточки, чтобы девушке помочь.

- Извините меня, - вежливо проговорил он и улыбнулся одной из самых своих очаровательных улыбок. Улыбка была очаровательная, но абсолютно ничего не значащая. Просто добавка к вежливости.

Девушка подняла голову и одарила его горящим взглядом пронзительных зелёных глаз.

- Очень мне нужны ваши извинения! Вы совсем не смотрите куда ступаете? Что вы там так пристально разглядывали? Пытались определить год выпуска краски, которой эта картина нарисована?

Рома всерьёз опешил от такого неожиданного выпада. Улыбка у него на губах дрогнула, брови в недоумении приподнялись, но он быстро опомнился и заулыбался ещё старательнее, решив, что девушка просто не совсем рассмотрела, не увидела роковую чертовщинку в его улыбке и взгляде.

Девушка на самом деле замерла на секунду. Внимательно вглядывалась в его лицо, а потом даже нахмурилась.

- Что с вами?

Малиновский резко перестал улыбаться. Недовольно поджал губы и поднялся на ноги. Девушка поднялась вслед за ним, прижимая к себе блокнот и какие-то листы бумаги. Рома отступил от неё на шаг и принялся без стеснения разглядывать. Оглядел с головы до ног оценивающим, придирчивым взглядом и лишь фыркнул едва слышно. Понятно почему у неё такой гадкий характер. Хоть чем-то брать надо.

Она была миниатюрная, худенькая, с правильными чертами лица, даже симпатичная, но какая-то незапоминающаяся. Рома опытным взглядом тут же определил, чего именно ей не хватает – стиля и сексуальности. Она была похожа на маленького воробышка – такая же встрёпанная и сиюминутная, готова в любой момент сорваться с места и лететь куда глаза глядят. Экстремально короткая стрижка, и волосы, которые ещё могли торчать, торчали в разные стороны, и сделано это было намеренно, при помощи геля или воска и хорошенько взъерошены пальцами. Лёгкий, заметный только опытному взгляду макияж, огромные распахнутые изумрудные глаза, которые сейчас смотрели на него с вызовом и претензией, а в ушах миленькие, старомодные серёжки с бледно-голубыми топазами. Одета достаточно небрежно для такого богемного мероприятия – брюки военного стиля, кроссовки, правда, кофточка со всем этим уличным стилем не гармонировала – белая шёлковая блузка.

Рома снова фыркнул. Это что за чудушко такое? Даже быстро огляделся, решив, что это его специально кто-то пытается удивить. Но рядом с ними никого не оказалось, хотя в зале было достаточно многолюдно. На них никто не обращал внимания, а Малиновскому казалось, что все должны смотреть. И даже пальцем показывать.

Снова посмотрел на девушку, попытался придумать, что же такое ей сказать, но её нетерпеливый, даже возмущённый взгляд сбивал с толка. А тут из-за её спины неожиданного появился долговязый парень, обвешанный сумками с аппаратурой, на шее у него висела цифровая камера, которую он постоянно щупал, как бы проверяя её наличие. Такой же лохматый, как и его знакомая, да ещё в нелепых очках с голубыми стёклами. Подошёл и запросто потрепал девушку за плечо, как близкого приятеля.

- Валерка, ты долго прохлаждаться будешь? Работать надо.

Рома удивлённо приподнял брови. Валерка? У неё, оказывается, и имя чудное. Под стать внешности.

Девушка как-то по-особенному тоскливо вздохнула и отрывисто проговорила:

- Иду я! – и неожиданно попыталась отнять у Ромы листы, которые он поднял с пола и всё ещё держал в руках. – Дайте сюда. Что вы их мнёте?

- Я мну? – искренне поразился он и разжал пальцы. Она отобрала у него свои бумажки, гордо вскинула подбородок, наградила его ещё одним высокомерным взглядом изумрудных глаз и пошла прочь. Малиновский в растерянности смотрел ей вслед. А когда его хлопнули по плечу, даже вздрогнул и испуганно оглянулся.

- Малиновский, ты чего застыл? – усмехнулся приятель, заглядывая ему в лицо, а Рома словно очнулся и возмущённо ткнул пальцем в спину удаляющейся девушке.

- Это что такое было?

Приятель посмотрел в нужную сторону, потом пожал плечами.

- Журналисты. – И обвёл зал рукой, в которой держал бокал с вином. – Освещают.

Рома недоверчиво посмотрел сначала на него, потом на девушку, которая остановилась у противоположной стены.

- Ты хочешь меня убедить, что эта пацанка – журналист?

Приятель лишь вздохнул.

- Откуда я знаю? Пошли, я тебя кое с кем познакомлю.

Рома позволил увлечь себя в другую сторону, а сам всё продолжал коситься на странную девушку. И через несколько минут, к его удивлению, она в самом деле взяла в руку микрофон, пригладила взъерошенные волосы (все – и волосы и их хозяйка – сделали вид, что с этой задачей успешно справились) и встала перед камерой. Заулыбалась, почти радостно и что-то бойко заговорила, а Рома только в тот момент понял, почему она так странно одета – ниже пояса её не снимали.

Малиновский наблюдал за ней с непроходившим недоумением, и ему всё больше хотелось рассмеяться. Она выглядела такой довольной и радостной пока стояла перед камерой, а как только долговязый парень махнул рукой, разрешая закончить съёмку, улыбка тут же исчезла с её лица, и появилось возмущение. Она за что-то накинулась на коллегу, а тот вяло от неё отмахивался. Рома его прекрасно понимал, под таким напором легче отступить, чем спорить.

Рома усмехнулся.

- Ромка, знакомься, это наш гений, - приятель толкнул его локтем в бок. – Какая картина тебе больше всего понравилась? Я оставлю её за тобой.

Малиновский от такой радости поперхнулся вином и закашлялся. Но быстро взял себя в руки и изо всех сил заулыбался «гению».

- А Жданов не придёт?

Рома покачал головой.

- У него дела. Да и Катя… неважно себя чувствует.

Приятель вздохнул.

- И когда мы все переженились? Даже странно. Вроде начинаю вспоминать – времени немного прошло, а все уже женаты.

- Не все, - тактично заметил Рома и важно расправил плечи.

- Гордишься собой, да?

- А почему нет? – засмеялся Малиновский, а сам скосил глаза в сторону. Журналистов уже не было. Рома быстро оглядел зал, но их не заметил. Мотнул головой, стряхивая с себя задумчивость.

- На банкет останешься? А потом в клуб. – И доверчиво сообщил: - Устаю я от этих выставок.

- А зачем тогда галерею купил?

- Как зачем? А Милка моя чем заниматься будет? Она этих «гениев» нутром чует. Ни разу ещё не промахнулась.

Рома усмехнулся.

- А в клуб?

- Так Мила в Париже, - удивился приятель, а Малиновский от души рассмеялся.

- Идём. И на банкет, и в клуб. Я до пятницы абсолютно свободен. – Подумал и тише добавил: - До следующей пятницы…

В какой-то момент Рома остался один. У всех были свои дела, везде нужен был глаз да глаз, а он в одиночестве, терпеливо ждал банкета для избранных. Возможно и не остался бы, но на работу не хотелось, а чем ещё заняться, он придумать не смог. А чем банкет плох? А теперь ещё и вечер занят, что тоже совсем неплохо. Ещё подходящую компанию подобрать, и тогда совсем всё замечательно. А кто, как ни он, Роман Малиновский, умеет подбирать подходящую компанию для вечернего отдыха?

Он уже начал прикидывать, кому именно позвонить, даже заулыбался сам себе, как вдруг за спиной кто-то бодро гаркнул:

- Здравствуйте!

Рома вздрогнул от неожиданности. Обернулся и к своему удивлению обнаружил за своей спиной ту самую девушку-воробышка, о которой он, признаться, успел благополучно позабыть. А она смотрела на него совсем не так, как недавно смотрела – в лёгком раздражении. Сейчас глаза горели подозрительно радостно и возбуждённо, девушка глядела на него, как на старого доброго приятеля, которого ей повезло встретить на шумной, многолюдной улице. От этого взгляда Малиновский насторожился. Но кивнул в ответ.

- Здравствуйте.

Она заулыбалась ещё более радостно и протянула ему маленькую ручку для рукопожатия. Рома уставился на её руку, а потом в некоторой прострации осторожно пожал её пальчики. Очень осторожно, потому что её рука действительно показалась ему очень маленькой, а девушка неожиданно сильно, по-мужски встряхнула и пожала его ладонь.

- Очень приятно познакомиться, - заявила новая знакомая, явно переигрывая радость и воодушевление. – Меня зовут Валерия Рудковская. Я журналист.

Он кивнул.

- Это я уже понял.

- Да? Надо же какой вы сообразительный.

Малиновский тут же нахмурился, уловив иронию в его голосе, она тоже поняла, что допустила ошибку и виновато улыбнулась, осторожно освобождая свои пальчики из его ладони.

- Извините. – Достаточно мило улыбнулась. И тут же напомнила: - А вы не представились.

- Роман Малиновский.

Его имя вызвало у неё всплеск удивления.

- Какое красивое у вас имя.

Он снисходительно улыбнулся, давая ей понять, что это для него далеко не новость, и она могла бы быть пооригинальнее.

Девушка кивнула.

- На самом деле красивое.

- Спасибо.

- Знаете, я хотела перед вами извиниться. Это наверное я виновата в том, что произошло. Ну… что мы так нелепо столкнулись у той красной картины.

Рома хмыкнул.

- Какое точное описание – красная картина. Особенно, для журналиста. Насколько я помню, она называется «Сон о войне».

Она кажется застыдилась, по крайней мере, глаза опустила на мгновение, но тут же голову подняла и заулыбалась.

- Я это прекрасно помню.

Малиновский покивал, наблюдая за ней с усмешкой и нисколько не поверив ей. Он вообще ей не верил. Вмиг перестал улыбаться и посмотрел на неё серьёзно.

- Что вам надо?

Валерия (или Валерка, Рому очень удивляло это имя или прозвище, но оно постоянно всплывало у него в голове, когда он смотрел на неё) тоже посерьёзнела и вздохнула.

- Вы всё-таки злитесь на меня, да?

- Я не злюсь, - нетерпеливо перебил он её. – Что вам от меня нужно? Вам ведь совсем не хочется со мной разговаривать. Или я не прав?

Валерия посверлила его испытывающим взглядом, а потом улыбнулась уголками губ. И вот эта улыбка, которую и улыбкой можно было назвать с большой натяжкой, Роме показалась самой искренней за всё время их недолгого знакомства.

Девушка кивнула.

- Правы. Совсем не хочется. – И неожиданно развернулась и взяла его под руку. Малиновский удивлённо посмотрел на неё. – Если честно, мне вообще ни с кем разговаривать не хочется. Настроение дурацкое. А что с этим делать, я совершенно не представляю.

- А от меня вам что нужно?

- Вы можете мне помочь, - уверенно заявила она.

Он усмехнулся.

- Ну конечно. – Потом покачал головой. – Извините, девушка, но на этот вечер у меня уже есть компания. - Она так на него посмотрела, что Рома сбился на полуслове. – Что?

Валерия отпустила его руку и отошла на шаг. Взгляд стал опасным.

- Я очень за вас рада. Но если вы думаете, что я напрашиваюсь на банкет…

- А разве нет?

Она фыркнула.

- Больно надо! – и снова подхватила его под руку. И даже взгляд его перехватила. – Роман… э-э…

- Просто Роман, - подсказал он ей, процедив сквозь стиснутые зубы.

Она кивнула.

- Хорошо. Роман, вы же знакомы с Каменецким? Точнее, с его женой? Помогите мне взять у неё интервью.

От такой откровенной нахальности, Малиновский опешил. Смотрел на девушку в удивлении, а она на него абсолютно чистым, детским взглядом и заискивающе улыбнулась. И с нетерпением ждала его ответа.

- С какой такой стати? – выдохнул он.

Она тут же приуныла. Снова отошла от него и вздохнула.

- Ни с какой. Но попробовать стоило… Извините меня.

Рома с подозрением, словно ждал неожиданного подвоха, наблюдал за ней. Но она повернулась и собралась уходить.

- Извините ещё раз, - пробормотала она.

- Постой, - вздохнул он и тут же сам себя отругал. Но Валерия уже повернулась и посмотрела на него с надеждой. – Мил… Людмилы сейчас нет в Москве. А тебе… очень надо?

- Очень, - кивнула она. – Очень-преочень.

Он неожиданно рассмеялся. Потом достал из нагрудного кармана пиджака свою визитку и протянул ей.

- Позвони мне на днях… Что-нибудь придумаем.

Валерия просияла, улыбнулась на прощанье и заторопилась к выходу, Рома даже сказать ей больше ничего не успел. Только глазами проводил и увидел, как она, добравшись до двери, повисла на шее у того долговязого фотографа.

А потом исчезла.

Рома закрыл глаза и потряс головой, чтобы скинуть с себя оцепенение.

----------///------------

- В общем, мы уезжаем, - торжественно закончила Маша и посмотрела на подруг взволнованно.

Катя с Юлианой переглянулись. Затем недоверчиво глянули на Тропинкину.

- Ты серьёзно?

Маша кивнула.

- И ты просто так взяла и согласилась? – непонимающе проговорила Виноградова. – Вот просто так? Ты же хотела за Свиридова замуж выйти!

Маша пригорюнилась и отвернулась к окну.

- Хотела… То есть, не хотела, но…

Юлиана нахмурилась, наблюдая за ней.

- А Воропаев?

- Мы женимся, - быстро закивала Маша и посмотрела на притихшую Катю, словно ища у неё поддержки и защиты от гнева Виноградовой. – Сашка сказал, что сегодня как раз договорится в ЗАГСе… Там столько всяких бумаг надо для выезда… Ужас.

Юлиана только головой покачала.

- И ты снова его простила. Невероятно.

- Юль, она его любит, - всё-таки вступилась Катя за подругу.

- Вот потому, что любит, поэтому он ею и крутит, как хочет!

Маша прерывисто вздохнула.

- Он больше не будет, он мне обещал.

Виноградова повернулась к Кате и усмехнулась.

- Ты слышишь?

Катя не ответила, а Маша ринулась на защиту любимого.

- Ты просто не понимаешь!.. Мы с Сашей очень серьёзно поговорили. – Потом понизила голос до предела: - Девочки, он передо мной на коленях стоял, умолял вернуться. Да и Егорка… Лёшка он очень хороший, но Егору нужен отец, а мне… Ну люблю я Воропаева и ничего не могу с собой поделать!

Юлиана вздохнула, а Катя улыбнулась, глядя на раскрасневшуюся Машу.

- А я рада. Вот честно рада, - кивнула Катя. – Наверное, так лучше всего. Вы уедете, начнёте новую жизнь.

Юлиана ложечкой аккуратно отломила кусочек пирожного.

- Хорошо, если так. Но начинать жизнь на новом месте, всегда трудно, - глубокомысленно заметила она.

- Зато одни, - не удержалась Катя. – И никого рядом, никто не давит и не говорит, как лучше!

Юлиана с Машей ошарашено молчали несколько секунд, потом Виноградова хмыкнула.

- Смотрю, Катерина, тебя кто-то здорово разозлил. Что случилось?

Катя вздохнула, отвела глаза, а сама мысленно себя отругала за несдержанность. Теперь придётся что-то объяснять… А как объяснить, раз она сама не понимает, что происходит?

- Опять поругались? – с сочувствием спросила Тропинкина. Кате ничего не оставалось, как кивнуть.

Юлиана с интересом посмотрела.

- Что на этот раз не поделили?

- Да в том-то и дело, что ничего! – воскликнула Катя, снова не сумев сдержаться. – Он как с ума сошёл! И главное, я не понимаю, что такого произошло. Мы даже не ссорились в последнее время, а он… - Она тяжело вздохнула, сняла очки и потёрла переносицу. – Я не могу больше.

Юлиана с Машей обеспокоено переглянулись.

- Что ты имеешь в виду?

- Я устала. Устала от ссор, устала от серьёзных разговоров и обещаний. И от неожиданных всплесков бешенства.

Маша вздохнула и понимающе кивнула.

- Вот это мне знакомо.

Юлиана нахмурилась и взяла Катю за руку. Серьёзно спросила:

- Что у вас случилось?

- Я не знаю! Он вчера пришёл домой сам не свой. Заперся в кабинете и напился. Даже спать не пришёл. А сегодня утром смотрел на меня волком, устроил гадкую сцену, а потом вообще ушёл. Что я должна делать? Мне надоело разгадывать его тайны!

- Хочешь сказать, что всё это на пустом месте? – удивилась Виноградова.

Катя пожала плечами, но взгляд отвела. Юлиана кивнула.

- Рассказывай.

Катя посомневалась, а потом рассказала про Дениса. Виноградова нахмурилась.

- Тот самый? Из Египта?

Катя кивнула, а Маша тут же встрепенулась.

- Подождите! Чего я не знаю? Какая ещё первая любовь?

- И ты ещё удивляешься, что Жданов так реагирует? Раз этот Денис тебя цветами заваливает.

- Да разве дело в этом? Андрей мне не доверяет, понимаете? Теперь ещё и это… Откуда Старков только взялся на мою голову!

- Но значит вчера Андрея что-то сильно расстроило.

- Да, - кивнула Катя, - настолько, что даже со мной поговорить не счёл нужным! А утром про каких-то гостей спрашивал…

- Про каких гостей? – не поняла Маша.

Катя лишь плечами пожала.

- Не знаю. Уже ничего не понимаю. Но я просто в растерянности… что делать?

- Вот вам и великая любовь, - вздохнула Юлиана. – Я, между прочим, тоже по великой любви замуж выходила. Три раза.

Катя от этого ещё больше расстроилась. Но потом заставила себя улыбнуться. Подняла стакан с соком и чокнулась с Машей.

Дата добавления: 2015-09-05