Места размножения

Небо потемнело. Вдалеке раздавались раскаты грома. Грант и его спутники, просунув головы в открытые двери джипа, впились взглядом в экран на панели.

– Места размножения? – переспросил по рации Ву.

– Гнезда, – пояснил Грант. – Если предположить, что в среднем динозавры откладывают от восьми до двенадцати яиц, то получится, что у компи два гнезда. У велоцирапторов – тоже два. У отнелий – одно. И у гипсилофодонтидов и майязавров – соответственно по одному.

– А где эти гнезда?

– Нам их предстоит найти, – сказал Грант. – Динозавры устраивают гнезда в уединенных местах.

– Но почему так мало крупных животных? – спросил Ву. – Если майязавры откладывают от восьми до двенадцати яиц, то в Парке должно появиться от восьми до двенадцати майязавров. А вовсе не один-единственный.

– Это верно, – кивнул Грант, – но дело в том, что велоцирапторы и компи свободно разгуливают по Парку и, очевидно, поедают яйца более крупных животных… а может, пожирают и новорожденных динозавриков.

– Но мы никогда этого не видели! – запротестовал, вклинившись в радиопереговоры, Арнольд.

– Велоцирапторы – ночные животные, – сказал Грант. – А кто-нибудь разве ведет наблюдение в парке и по ночам?

Воцарилось долгое молчание.

– Я лично так не думаю, – продолжал Грант.

– И все равно это какой-то абсурд, – не сдавался Ву. – Пятьдесят, так сказать, внеплановых животных не могут пропитаться жалкой кучкой яиц.

– Не могут, – согласился Грант. – Я полагаю, они питаются не только этим. Наверное, они едят маленьких грызунов. Мышей и крыс.

Снова наступило молчание.

– Позвольте мне высказать одно предположение, – сказал Грант. – Очевидно, прибыв на остров, вы сначала не знали, как избавиться от огромного количества крыс. Но прошло время, и проблема как-то сама собой разрешилась.

– Да. Правда…

– И вам не пришло в голову разузнать, почему это случилось?

– Ну, мы просто думали… – начал Арнольд.

– Послушайте, – перебил его Ву, – как бы там ни было, факт остается фактом: все животные – самки. А значит, размножение невозможно.

Однако Грант и над этим уже поразмыслил. Как раз недавно ему довелось услышать об одном прелюбопытном исследовании в Западной Германии, и он полагал, что знает, в чем дело.

– Когда вы получили ДНК динозавров, – сказал Грант, – вы работали с ферментарным материалом, не так ли?

– Так, – откликнулся Ву.

– А не приходилось ли вам включать фрагменты ДНК других видов животных? Чтобы воссоздать полностью всю цепочку ДНК.

– Иногда приходилось, – ответил Ву. – Иначе нельзя было выполнить эту работу. Порой мы включали ДНК птиц – самых разных подвидов, а порой – ДНК рептилий.

– А ДНК амфибий? Особенно меня интересует ДНК лягушек.

– Вполне вероятно. Я должен проверить.

– Проверьте, – попросил Грант. – И я думаю, вы поймете, каков ответ на ваш вопрос. Малкольм спросил:

– ДНК лягушек? Но почему именно ДНК лягушек? Дженнаро нетерпеливо вмешался в разговор:

– Послушайте, все это очень интересно, но мы ушли в сторону от главного вопроса: могли ли животные убежать с острова?

– Информация, которой мы располагаем, не позволяет судить об этом, – ответил Грант.

– А как это можно узнать?

– Мне известен только один способ, – сказал Грант. – Надо разыскать гнезда динозавров, осмотреть их и сосчитать яйца, из которых вылупились детеныши. Таким образом мы сможем определить, сколько было изначально. А затем попытаемся выяснить, не пропал ли кто-нибудь из них.

– Но идя таким путем, – сказал Малкольм, – вы ведь все равно не узнаете, что стряслось с пропавшими животными: то ли их убили, то ли они умерли естественной смертью, то ли покинули остров.

– Нет, конечно, – кивнул Грант, – но это только начало. И я полагаю, мы сумеем почерпнуть дополнительную информацию из графиков распределения популяции, надо лишь приглядеться к ним повнимательней.

– А как мы обнаружим гнезда?

– В этом, – сказал Грант, – я думаю, нам поможет компьютер.

– Можно, мы поедем домой? – спросила Лекси. – Я хочу есть!

– Да, поехали, – улыбнулся ей Грант. – Ты была очень терпеливой девочкой.

– Через двадцать минут ты сможешь покушать, – сказал Эд Реджис и пошел к электромобилям.

– А я немного задержусь, – заявила Элли, – и сфотографирую стегозавра фотоаппаратом доктора Хардинга. К завтрашнему дню волдыри на языке исчезнут.

– Я тоже хочу назад, – сказал Грант. – Так что поеду с детьми.

– И я, – подхватил Малкольм.

– А я, пожалуй, останусь, – решил Дженнаро. – Мы с доктором Сэттлер вернемся вместе с Хардингом на его «джипе».

– Ну и отлично! Пошли! Они двинулись к машинам. Внезапно Малкольм спросил:

– Как вы думаете, почему наш юрист решил остаться?

Грант пожал плечами:

– Очевидно, это связано с доктором Сэттлер.

– Правда? Вы думаете, он на нее глаз положил?

– Все это уже не раз бывало, – откликнулся Грант. Когда они подошли к электромобилям, Тим заявил:

– На этот раз я поеду в первой машине, вместе с доктором Грантом.

– Увы, но нам с доктором Грантом нужно поговорить, – возразил Малкольм.

– Я буду тихонько сидеть и слушать. Не пророню ни словечка! – пообещал Тим.

– У нас сугубо личный разговор, – продолжал упираться Малкольм, – Знаешь что, Тим? – предложил Эд Релжис. – А пускай они сами сядут во вторую машину. А мы поедем в первой, и ты сможешь надеть очки ночного видения. Ты когда-нибудь надевал очки ночного видения, Тим? Они очень чувствительные, ты сможешь видеть в них в темноте.

– Отлично! – воскликнул Тим и побежал к первой машине.

– Эй! – крикнула Лекси. – Я тоже хочу такие очки.

– Нет, – отрезал Тим.

– Это нечестно! Нечестно! Тебе всегда все достается, Тимми!

Эд Реджис посмотрел им вслед и сказал Гранту:

– Так… можно себе представить, что меня ждет по дороге домой.

Грант и Малкольм сели во вторую машину. На ветровое стекло упало несколько дождевых капель.

– Поехали, – сказал Эд Реджис. – Я тоже не прочь пообедать. И выпить банановый дайкири. Как, по-вашему, друзья? Выпить дайкири – хорошая мысль?

Эд постучал по металлической обшивке машины.

– Ладно, увидимся на месте, – сказал он и, подбежав к первой машине, прыгнул внутрь, На панели замигала красная лампочка. Раздалось негромкое жужжание – так обычно жужжит электричество, – и машина двинулась вперед.

Малкольм, сидевший в машине, которая ехала в постепенно сгущающихся сумерках, как-то странно притих. Грант сказал:

– Вы должны чувствовать себя победителем. Ваша теория верна.

– Вообще-то если я что-то и ощущаю сейчас, то только ужас. Мне кажется, мы подошли к очень опасному рубежу.

– Почему?

– Так мне подсказывает интуиция.

– Разве математики доверяют интуиции?

– Целиком и полностью. Интуиция играет огромную роль. Как раз сейчас я думал о фракталах, – сказал Малкольм. – Вы знаете, что такое фракталы?

Грант отрицательно покачал головой:

– Нет, не знаю.

– Фракталы – это раздел геометрии, его придумал человек по фамилии Мандельброт. В отличие от обыкновенной Эвклидовой геометрии, которую все проходят в школе, она рассматривает квадраты, кубы, сферы и тому подобное. Фрактальная геометрия пытается описывать реальные предметы из окружающего нас мира. Горы и облака имеют фрактальные очертания. Так что фракталы связаны с реальностью. Хоть каким-то образом.

Ну так вот… Мандельброт обнаружил одну поразительную закономерность: в разном масштабе многие вещи выглядят практически одинаково.

– Б разном масштабе? – переспросил Грант.

– Например, – принялся объяснять Малкольм, – если посмотреть на большую гору издалека, вы увидите весьма характерный контур. Подойдя ближе и внимательно рассмотрев самую верхушку большой горы, вы убедитесь, что она имеет ту же форму, что и вся гора целиком. Если же пойти дальше и продолжать уменьшать масштаб, то все равно окажется, что даже самый маленький осколочек скалы, который можно разглядеть только под микроскопом, и тот обладает теми же фрактальными очертаниями, что и большая гора.

– Честно говоря, не понимаю, почему вас это беспокоит, – сказал Грант.

Он зевнул. Пахло серными вулканическими испарениями. Они приближались к участку дороги, тянувшемуся вдоль побережья, – в этом месте из машины были видны пляж и океан.

– Это целое мировоззрение, – сказал Малкольм. – Мандельброт открыл, что большое повторяет себя в малом. И это касается не только предметов, но и событий.

– Событий?

– Взять хотя бы цены на хлопок, – пояснил Малкольм. – У нас есть достоверные данные о ценах на хлопок за последние сто лет, даже больше. Если вы внимательно изучите колебания цен, то увидите, что график ценовых колебаний в течение дня ничем существенным не отличается от графика колебаний за неделю, или за год, или за десять лет… И так во всем. День – это уменьшенное повторение всей нашей жизни. Вы хватаетесь за одно дело, но в результате делаете что-то совсем другое, планируете куда-то поехать, но вам так и не удается там побывать… А в конце вашей жизни оказывается, что все ваше существование было совершенно случайно. И вся ваша жизнь, в сущности, носит отпечаток такой же суетливости.

– Я думаю, это всего лишь один из способов смотреть на вещи, – сказал Грант.

– Нет, – покачал головой Малкольм. – Это единственный способ. По крайней мере только он приближает нас к реальности. Понимаете, концепция подобий подразумевает и представление о повторяемости признаков и о цикличности событий, а это означает, что будущее предсказать невозможно. Все может измениться внезапно, безо всякого предупреждения.

– Ну, хорошо…

– Однако мы себя успокаиваем, тешим иллюзиями, будто внезапные, крутые перемены – это нечто из ряда вон выходящее. Например, несчастный случай… скажем, автомобильная катастрофа. Или то, что нам неподвластно… допустим, неизлечимая болезнь. Мы не воспринимаем резкие, коренные, иррациональные перемены как неотъемлемую часть нашего существования. И тем не менее это так. Теория хаоса учит нас, – назидательно произнес Малкольм, – что линейности, которую мы приписываем буквально всему – от физики до литературы, – просто не существует. Линейность характерна для искусственного, искаженного восприятия мира. Реальная жизнь отнюдь не представляет собой цепочку внутренне связанных событий, которые происходят в строгой последовательности, одно за другим, и напоминают бусинки, нанизанные на нитку. Жизнь – это великое множество столкновений, и какое-то одно событие способно совершенно непредсказуемым, порой даже роковым образом изменить ход последующих.

Малкольм откинулся на сиденье и посмотрел на электромобиль, ехавший впереди в нескольких метрах.

– Это истинная правда, такова структура нашей Вселенной. Однако мы по каким-то причинам упорно делаем вид, что это неправда.

Тут машины вдруг резко остановились.

– Что случилось? – вскинулся Грант. Сидевшие в передней машине дети указывали на океан. Посмотрев на горизонт, затянутый надвигающимися тучами, Грант заметил темный силуэт грузового судна, направлявшегося назад, в Пунтаренас.

– Почему мы остановились? – спросил Малкольм. Грант включил радиопередатчик и услышал, как девочка взволнованно воскликнула:

– Посмотри туда, Тимми? Вон… вот там! Малкольм, прищурившись, поглядел на судно.

– Они говорят о корабле?

– Очевидно.

Эд Реджис вышел из передней машины, и подбежав к Гранту с Малкольмом, заглянул в окно.

– Извините, – скороговоркой произнес он, – но ребятишки ужасно взбудоражены. У вас есть бинокль?

– Зачем он вам нужен?

– Малышка уверяет, что на палубе кто-то сидит. Какой-то зверь, – сказал Реджис.

Грант схватил бинокль и высунул локти в открытое окно электромобиля. Он внимательно разглядывал продолговатое грузовое судно. Было так темно, что Грант видел практически один силуэт; затем вдруг на корабле зажглись огоньки, они ярко засияли в темно-багровых сумерках.

– Вы что-нибудь видите? – спросил Реджис.

– Нет, – покачал головой Грант.

– Ниже смотрите, – сказала по рации Лекси. – Они вот там, внизу.

Грант опустил бинокль пониже и принялся рассматривать корпус корабля непосредственно над ватерлинией. Грузовое судно было широким, с бортиком, защищавшим палубу от брызг. Однако уже стемнело настолько, что Грант не мог как следует разглядеть корабль.

– Все равно ничего не вижу…

– А я вижу! – нетерпеливо перебила Лекси. – Возле кормы.

Посмотрите возле кормы!

– Как она может что-то разглядеть при таком освещении? – изумился Малкольм.

– Дети могут, – ответил Грант. – У них такое острое зрение, какое нам и не снилось.

Он направил бинокль на корму и начал медленно ее разглядывать. И вдруг увидел животных! Они играли, снуя между предметами, силуэты которых вырисовывались на корме. Грант увидел их мельком, но даже в потемках было понятно, что животные стоят на задних лапах, что их рост около метра и что массивные хвосты помогают им удерживать равновесие.

– Ну, теперь видите? – спросила Лекси.

– Да, вижу, – откликнулся Грант.

– Кто это?

– Велоцирапторы, – сказал Грант. – Их по крайней мере два. А может, и больше. Это подростки.

– О, Господи! – ахнул Реджис. – Судно идет на материк!

Малкольм передернул плечами:

– Не впадайте в панику. Просто сообщите на контрольный пост, велите им отозвать корабль назад.

Эд Реджис подбежал к машине и схватил рацию. Послышалось шипение и щелчки: он торопливо переключал каналы.

– Что-то не в порядке, – сказал Реджис. – Эта рация не работает.

Он кинулся ко второму электромобилю, нырнул внутрь, потом выглянул и посмотрел на своих спутников, – У нас обе рации сломались, – встревоженно произнес Эд. – Я не могу вызвать контрольный пост.

– Тогда надо ехать! – сказал Грант.

* * *

А на контрольном посту Малдун стоял у большого окна, выходившего в Парк. В семь часов вечера на острове включались кварцевые прожекторы, и он словно превращался в поблескивающий драгоценный камень, простирающийся вдаль, на юг. Малдун обожал этот миг… Внезапно из радиопередатчика послышался треск.

– Так, они снова поехали, – прокомментировал Арнольд. – Едут сюда.

– Но почему они останавливались? – спросил Хэммонд. – И почему мы не можем с ними связаться?

– Наверное, из-за грозы, – предположил Малдун. – Из-за грозы возникли помехи.

– Они будут на месте через двадцать минут, – сказал Хэммонд. – Вы бы позвонили и попросили накрыть на стол. Дети наверняка проголодались.

Арнольд снял трубку и услышал непрерывное, монотонное шипение.

– Что это? Что происходит?

– О, Боже! Повесьте же трубку! – воскликнул Недри. – Вы мне сейчас все перепутаете.

– Вы заняли все телефонные линии? Даже внутренние?

– Я занял только внешние линии, – успокоил его Недри. – Внутренняя связь осталась, Арнольд принялся нажимать одну кнопку за другой. Однако везде раздавалось только шипение.

– Такое впечатление, что вы все заняли.

– Ну, тогда извините, – сказал Недри. – Через пятнадцать минут, когда мы передадим очередную порцию информации, я освобожу вам пару каналов.

– Моя трудовая неделя явно затянулась. Пожалуй, я сам схожу за кока-колой.

Недри взял свой рюкзак и направился к двери.

– Не трогайте ничего на моей клавиатуре, хорошо? Дверь за ним закрылась.

– Ну, нахал! – проворчал Хэммонд.

– Да уж, – кивнул Арнольд. – Но, по-моему, дело свое он знает.

* * *

Вдоль дороги клубы вулканического дыма переливались всеми цветами радуги, поблескивая в ярком свете кварцевых прожекторов. Грант произнес в микрофон:

– Через сколько часов корабль доберется до материка?

– Через восемнадцать, – ответил Эд Реджис. – Примерно через восемнадцать. Скорее всего так… – Он посмотрел на свои часы. – Завтра в одиннадцать утра он будет в порту.

Грант нахмурился:

– А с контрольным постом до сих пор нет связи?

– Пока нет.

– А что с Хардингом? Вы можете с ним связаться?

– Нет, я пытался, но ничего не получилось. Очевидно, он отключил рацию.

Малкольм сокрушенно покачал головой:

– Выходит, вы единственные, кто знает о животных на корабле.

– Я попытаюсь кого-нибудь предупредить, – сказал Эд Реджис. – О Боже, нам совершенно не нужно, чтобы животные попали на материк!

– А когда мы вернемся на базу?

– Отсюда до базы шестнадцать-семнадцать минут езды, – прикинул Эд Реджис.

По ночам дорога освещалась большими прожекторами. Гранту казалось, что они едут по ярко-зеленому туннелю из листвы. На ветровое стекло упало несколько крупных дождевых капель.

Внезапно Грант почувствовал, что электромобиль замедляет ход, потом машина вообще остановилась.

– А теперь что стряслось? Лекси сказала:

– Я не хочу останавливаться! Почему мы остановились?

И тут вдруг погас свет. Дорога погрузилась во тьму, Лекси воскликнула:

– Ой!

– Наверное, генератор отключился, – предположил Эд Реджис. – Через минуту все будет нормально, я не сомневаюсь.

– Что за черт? – воскликнул Арнольд, глядя на мониторы.

– Что происходит? – встревожился Малдун. – Электричество отключилось, да?

– Да, но только по периметру Парка. В здании все работает прекрасно. А в Парке электричества нет. Свет, телекамеры – все отключилось.

Экраны мониторов, показывавшие, что творится в парке, погасли.

– А что с электромобилями?

– Они остановились где-то возле вольера тиранозавра.

– Так, – сказал Малдун, – позвоните ремонтникам, пусть срочно наладят свет.

Арнольд схватил телефонную трубку и услышал шипение: это переговаривались компьютеры Недри.

– Телефоны все заняты! Черт бы побрал этого Недри!.. Недри!

Проклятье, куда он запропастился?

Деннис Недри распахнул дверь, на которой было написано «Оплодотворение». Когда на улице отключили электричество, замки, открывавшиеся магнитными карточками, тоже перестали работать. Теперь все двери в здании открывались просто от толчка.

Система безопасности была указана одной из первых в списке недоработок Парка горского периода.

Неужели никому даже в голову не приходит, порой недоумевал Недри, что на самом деле это вовсе не дефект… что он, Недри, нарочно все так запрограммировал?! Он подстроил им классическую ловушку… Вообще-то мало кто из программистов, разрабатывающих сложные компьютерные системы, удержался бы от искушения оставить для себя какую-нибудь потайную лазейку. Прежде всего из соображений здравого смысла: если недотепы заблокируют систему, а потом призовут на помощь системного программиста, ему нужно будет каким-то образом проникнуть внутрь, чтобы устранить поломку. Отчасти же Недри сделал это, чтобы, так сказать, оставить свой автограф: «Здесь побывал такой-то и такой-то…»

Ну и еще Недри пытался обеспечить свое будущее. Он был страшно недоволен работой в Парке юрского периода. В самый последний момент компания «Ин-Джин» потребовала существенно модифицировать систему, однако раскошелиться и заплатить за это не пожелала, заявив, что доработки входят в стоимость контракта. Недри пригрозили судебным иском, его клиентам написали письма, в которых он объявлялся человеком ненадежным, безответственным. Это был самый настоящий шантаж, и в конце концов Недри пришлось работать в Парке юрского периода сверхурочно, внося в программу изменения, которых потребовал Хэммонд.

Однако позднее, когда его начал обхаживать в Байосине Льюис Доджсон, оказалось, что жертвы были не напрасны: Недри с готовностью его выслушал. И смог уверенно заявить, что система безопасности Парка юрского периода для него не помеха. Он сумеет проникнуть в любую комнату, сможет войти в любую систему, в любой уголок Парка. Он так все запрограммировал! Просто на всякий случай…

Недри вошел в лабораторию, где занимались оплодотворением. Там никого не было: как он и предполагал, сотрудники ушли обедать. Недри расстегнул молнию на рюкзаке и достал баночку пенки для бритья фирмы «Жиллетт». Отвинтив дно, он заглянул внутрь: там стояло несколько маленьких цилиндриков.

Недри надел плотные резиновые перчатки и открыл большой – в него свободно можно было войти – холодильник с надписью «Живой биологический материал. Хранить при минимум –10 градусов». Холодильник был размером с небольшую гардеробную, с полками от пола до потолка. В основном на полках стояли реактивы и лежали полиэтиленовые пакеты с какими-то жидкостями. Сбоку Недри увидел маленькую морозильную камеру, охлаждавшуюся жидким азотом, дверца была керамической и очень толстой. Недри открыл ее, и оттуда в белом облаке азотистого пара выпали концы тоненьких трубок.

Склянки с эмбрионами были расставлены в строгом порядке, по видам: стегозавры, апатозавры, гадрозавры, тиранозавры… Каждый эмбрион хранился в отдельной склянке из тонкого стекла, обернутый серебряной фольгой и запаянной в полиэтилен. Недри торопливо схватил две скляночки и положил их в подготовленную банку.

Недри привинтил дно и покрепче закрыл крышку. Послышалось шипение: это выходил газ. Банка в руках Недри вмиг стала ледяной. Доджсон уверял, что охлаждающей жидкости хватит на тридцать шесть часов. Этого было больше чем достаточно, чтобы добраться до Сан-Хосе.

Недри отошел от холодильника и вернулся в главную лабораторию.

Положив баночку в рюкзак, он закрыл молнию.

Затем вышел в коридор. Кража заняла меньше двух минут. Он прекрасно представлял себе, какое замешательство царит сейчас на контрольном посту, где уже наверняка начали осознавать, что произошло. Система безопасности отказала, телефонная связь нарушена… Без него им часами придется разбираться с ремонтом… но всего через несколько минут он, Недри, вернется на контрольный пост и все поправит.

И никто никогда не догадается, что он совершил.

Деннис Недри, ухмыляясь, спустился на первый этаж, кивнул охраннику и прошел дальше в подвал. Пройдя мимо электромобилей, стоявших аккуратными рядами, он приблизился к «джипу», поставленному у самой стены; «джип» работал на бензине. Садясь в него, Недри заметил, что на пассажирском сиденье лежит какая-то странная серая труба.

– Совсем как гранатомет, – подумал Недри, поворачивая ключ зажигания и заводя «джип».

Он взглянул на часы. Отсюда до восточной пристани, если ехать через парк, три минуты езды. Еще три минуты на обратную дорогу – и он будет на контрольном посту.

До чего же просто!

– Проклятье! – воскликнул Арнольд, нажимая кнопки на клавиатуре компьютера. – Все отказало!

Малдун стоял у окна, глядя на Парк. Свет погас на всем острове, кроме небольшого пространства непосредственно перед базой. Несколько сотрудников торопились укрыться от дождя, однако, похоже, никому еще не приходило в голову, что случилась беда. Малдун посмотрел на гостиницу: там ярко горели огни.

– Ох-ох-ох, – вздохнул Арнольд. – Ну, и влипли мы!

– А что такое? – спросил Малдун, Он отвернулся от окна и не заметил, как «джип» выехал из подземного гаража и поехал по Парку на восток, куда вела дорога, на которую посторонним въезд был воспрещен.

– Этот идиот Недри отключил систему безопасности, – сказал Арнольд. – Теперь здесь все нараспашку. Двери больше не заперты.

– Я пойду оповещу охрану, – сказал Малдун.

– Но это еще полбеды, – продолжал Арнольд. – Когда отключается система безопасности, на внешних заграждениях вырубается электричество.

– На заграждениях? – переспросил Малдун.

– Да, там, где пропущен ток, – кивнул Арнольд. – Теперь никакого тока нет на всем острове.

– Вы хотите сказать…

– Вот именно! – еще раз кивнул Арнольд. – Животные могут выбраться на свободу. Он закурил сигарету.

– Скорее всего ничего, конечно, не случится, но ручаться нельзя…

Малдун кинулся к двери.

– Я лучше поеду и привезу людей, застрявших там на электромобилях, – сказал он. – А то мало ли что…

Малдун быстро спустился в гараж. На самом деле его не очень тревожило отключение электричества на ограде. Большинство динозавров сидели в вольерах уже девять месяцев или даже больше, и они не раз натыкались на заборы, что приводило к плачевным результатам. Малдун знал, что животные быстро соображают, как избежать того, что вызывает шок. Подопытный голубь за пару сеансов понимает что к чему. Так что вряд ли динозавры приблизятся к ограде.

Малдуна гораздо больше волновало, что будут делать люди, сидящие в электромобилях. Он не хотел, чтобы они выходили из машин, ведь как только электричество включится, машины двинутся вперед, независимо от того, есть в них пассажиры или нет. А люди останутся в Парке. Конечно, им вряд ли придет в голову выходить из машины, ведь идет дождь. Но все-таки… никогда нельзя знать наверняка…

Малдун дошел до гаража и поспешил к тому месту, где должен был стоять «джип».

Как удачно, думал Малдун, что он предусмотрительно положил в машину гранотомет! Можно сразу выехать, и тогда он будет на месте через…

«Джипа» не было!

– Что за черт? – Малдун в изумлении уставился на пустое место, где раньше стояла машина.

«Джип» исчез!

Черт возьми, что же все-таки происходит?

Дата добавления: 2015-09-05