Александр Исаевич Солженицын. Двести лет вместе (1795 - 1995). Часть I 28 страница

по той же статье, что судили кишиневских погромщиков.)

Эту активность не приходится отнести всю на счет одного Бунда. "Во

главе этого процесса [ускоренного создания самообороны] стоят сионисты и

партии, примыкающие к сионистам, -- сионисты-социалисты и "Поалей-Цион"".

Так и в Гомеле в 1903 "большинство отрядов было организовано партией

"Поалей-Цион""13. (Противоречие с Бухбиндером, превозносителем Бунда, -- не

предпочту, кому верить.)

Когда достигло Петербурга известие о погроме в Гомеле -- Бюро Защиты

евреев командировало туда двух адвокатов: тех же Зарудного и Н. Д. Соколова

-- для быстрейшего частного расследования. -- Зарудный опять собрал

"абсолютные доказательства", что погром организован Охранным отделением14,

-- и опять же они остались не опубликованы и не использованы к выгоде

публичности. (Вслед за ним, но 30 лет спустя, и Слиозберг, участвовавший в

гомельском процессе, в своих трехтомных воспоминаниях с непостижимой для

юриста бездоказательностью, ошибаясь при этом и во времени события, и эти

огорчительные промахи пожилого возраста так никем и не исправлены, --

считает гомельский погром искусственно организованным полицией. Он также

исключает любое нападающее действие со стороны самооборонных отрядов Бунда и

Поалей-Цион. Пишет о них крайне неразборно и неясно, вроде: "молодежь из

самообороны быстро ликвидировала бесчинство и прогнала крестьян", "быстро

стекались молодые люди евреи и во многих случаях им удавалось отогнать

погромщиков"15, -- как будто даже и без применения оружия?..)

Официальное расследование шло размеренно, последовательно -- между тем

Россия уже вдвинулась в Японскую войну. И гомельский процесс состоялся

только в октябре 1904 -- уже в раскаленной политической атмосфере.

Перед судом предстали 44 христианина и 36 евреев, и вызвано около 1000

свидетелей16. От Бюро Защиты туда были посланы адвокаты -- Слиозберг,

Куперник, Мандельштам, Кальманович, Ратнер, Кроль. С еврейской точки зрения

несправедливым было то, что среди подсудимых вообще состоял кто-либо из

евреев: этим всему русскому еврейству "было как бы дано предостережение не

прибегать к самообороне"17. С точки: же зрения русской и правительственной

"самооборона" в данном случае таковой и не являлась. Но адвокаты подсудимых

евреев даже не занимались деталями, не указывали: на реальные уничтожения

еврейского имущества, а только: вскрыть "политические мотивы" погрома,

например акцентировать, что еврейская молодежь в той свалке кричала "долой

самодержавие!". Вскоре же сами адвокаты решили: покинуть своих подзащитных и

всем вместе уйти с суда в знак еще большей демонстрации -- повторить

кишиневский прецедент18.

Этот находчивый и революционный ход либеральной адвокатуры был вполне в

духе декабря 1904 -- взорвать само судоговорение!

После их ухода "процесс стал быстро подвигаться к концу", уже по сути

событий. Часть евреев была оправдана, другая часть получила наказание не

строже 5 месяцев, "осужденным христианам было назначено наказание такое же,

как и евреям"19. В результате, осуждено было тех и других примерно

поровну20.

Вползая в японскую войну, недальновидно упорствуя в конфликте о правах

на Корею, ни император Николай II, ни окружавшие его высшие сановники

начисто не понимали, насколько уязвимо международное положение России со

стороны Запада, и особенно со стороны "традиционно-дружественной" Америки.

Они совсем не учитывали и быстрорастущую силу западных финансистов, уже

значительно влиявших на политику великих: держав, при растущей их

зависимости от кредита. В XIX веке такого явления еще не было -- и

медлительное российское правительство не угналось уследить за ним.

А на Западе после кишиневского погрома прочно укрепилось отвращение к

России, представление как о засидевшемся чучеле, азиатской деспотической

стране, где царит мрак, эксплуатация народа, безжалостное содержание

революционеров в нечеловеческих страданиях: и лишениях, а теперь вот -- и

массовые "тысячные" убийства евреев, и направляемые ведь самим

правительством! (А правительство, как мы видели, не угналось расселять эту

извращенную версию вовремя, доказательно и энергично.) И на Западе стало

вполне возможным, даже достойным, надеяться на скорейшую революцию в России:

она была бы благом для всего мира, а в частности -- для российских евреев.

И на все это тут же наложились -- и бездарность, и беспомощность, и

неготовность в ведении той дальней войны против, тогда казалось, слабой,

маленькой страны, и это -- при открытой раздраженной оппозиции российской

общественности, страстно желающей своей стране поражения.

Сочувствие Соединенных Штатов к Японии активно выражалось американской

печатью. Американская пресса "приветствовала каждую японскую победу и не

скрывала надежд, что Россия будет быстро и решительно побеждена"21. О том,

что симпатии президента Теодора Рузвельта были на стороне Японии и он

поддерживал ее, дважды упоминает Витте22. И сам Рузвельт: "как только эта

война разразилась, я довел самым вежливым и дискретным образом до сведения

Германии и Франции, что в случае антияпонской комбинации" в союзе с Россией,

"я тотчас встану на сторону Японии и не остановлюсь в дальнейшем ни перед

чем, что окажется нужным в ее интересах"23. Можно предположить, что такое

отношение Рузвельта не могло остаться тайной для Японии.

И в этом на первый план выступил уже известный, крупнейший тогда банкир

Яков Шифф -- один "из величайших евреев, душевные стремления которого могли

получить осуществление, благодаря его исключительному положению в мире

экономическом"24. -- "Шифф рано стал заниматься коммерческими делами", из

Германии переехал в Нью-Йорк, вскоре стал во главе банка Кун, Леб и К°. К

1912 "является в Америке железнодорожным королем, ему принадлежат 22 тыс.

миль рельсового пути", он "известен также в качестве щедрого и энергичного

благотворителя; в особенности отзывается он на еврейские общественные

нужды"25. Шифф горячейше принимал к сердцу судьбы российского еврейства, и

был поэтому враждебен России до самого 1917. По современной Еврейской

(иерусалимской, на английском языке) энциклопедии, "Шифф выдающимся образом

участвовал в даче займов своему правительству и иностранным, из которых

самым впечатляющим был заем Японии в 200 млн. долларов во время

русско-японской войны 1904-05. Чрезвычайно разгневанный антисемитской

политикой царского режима в России, он с радостью поддержал японские военные

усилия. Он последовательно отказывался участвовать в займах для России и

использовал свое влияние, чтобы удержать и другие фирмы от размещения

русских займов, в то же время оказывая финансовую поддержку группам

самообороны русских евреев"26. Но если деньги на свое вооружение получали

революционные Бунд и Поалей-Цион, то не менее вероятно, что такая помощь

могла идти и другим российским революционерам (включая эсеров, в те годы

резко действовавших террором). Есть свидетельство, что в разговоре с

чиновником российского министерства финансов и своим дальним родственником

Г. А. Виленкиным Шифф "признал, что через него поступают средства для

русского революционного движения", а для остановки такой помощи "дело зашло

слишком далеко"27. В России же барон Г. О. Гинцбург продолжал

ходатайствовать за еврейское равноправие. В 1903 он во главе еврейской

делегации посетил Витте: выразить пожелание российского еврейства об

уравнении в гражданских правах. Витте (который в роли главы кабинета

министров и раньше занимался еврейским вопросом) тогда им ответил:

равноправие евреям может быть дано лишь постепенно, но, "чтобы он мог

поднять этот вопрос, евреи должны усвоить себе "совсем иное поведение"" --

отказаться бы от участия в общей политической деятельности. "Это не ваше

дело, предоставьте это русским по крови и по гражданскому положению, не ваше

дело нас учить, заботьтесь о себе". Гинцбург, Слиозберг и Кулишер

согласились тогда с его мнением, остальные присутствующие -- нет, и в

особенности возражал Винавер: "настал момент... полно[го] равноправия для

всех подданных [России]... евреи должны всеми своими силами поддерживать

русских, которые этого добиваются и за это воюют с властью"28.

А от японской войны, уже в начале 1904, российское правительство стало

искать западной финансовой поддержки -- и ради нее готово было обещать

расширение прав евреям. По поручению Плеве видные лица снеслись об этом с

бароном Гинцбургом -- и был послан за границу Слиозберг для зондирования

мнений среди крупнейших еврейских финансистов. Я. Шифф в принципе "отклонил

всякий торг о количестве и качестве прав евреев". Он может "вступить в

финансовые сношения только с правительством, которое стоит на почве

признания равенства всех граждан в политических и гражданских правах...

"Финансовые... отношения можно поддерживать только с цивилизованными

странами"". И парижский барон А. Ротшильд также отказался: "Не расположен

пойти на финансовую комбинацию даже при тех облегчениях, которые русским

правительством могут быть даны евреям"29.

Витте удалось получить крупный заем без содействия еврейских финансовых

кругов. Тем временем российское правительство в 1903-1904 предприняло шаги

(частью упомянутые выше) к ослаблению ограничений еврейских прав. Первым и

самым значительным из них, еще при жизни Плеве, было, в исключение Правил

1882 г., освобождение от запрета для евреев 101 крупного населенного пункта,

не считавшихся еще городами, но многие -- с оживленной торгово-промышленной

деятельностью и торговлей хлебом30. Затем -- распоряжение о переводе группы

евреев в присяжные поверенные из помощников, что было преграждено с 188931.

-- А после убийства Плеве и с "эпохи доверия" кратковременного министра

внутренних дел Святополк-Мирского ослабления продолжались. Тут -- снятие

ограничений 1882 с евреев, получивших высшее образование, включая жительство

в запретных дотоле областях Войска Донского, Кубанской и Терской. Тут был и

отменен запрет жительства в 50-верстной приграничной полосе; а также

возвращено (отнятое при Александре II после 1874) право повсеместного в

Империи жительства и "воинским чинам из евреев... беспорочно служивши[м] в

действующих войсках"32. И, по случаю рождения наследника трона в 1904,

прощены евреям денежные взыскания за уклонения от воинской повинности.

Однако -- опозданы были эти уступки. В крутом узле японской войны, куда

увязла Россия, уже не принимали их, как видим, ни еврейские финансисты

Запада, ни большинство еврейских деятелей России, ни, тем более, --

еврейская молодежь. И в ответ на обещательные заявления Святополк-Мирского

при вступлении в должность, что евреям будет облегчена и черта оседлости и

право избирать занятия, -- было выдвинуто заявление "свыше 6.000 лиц"

(подписи собирала Еврейская Демократическая группа): "Считаем бесплодной

всякую попытку удовлетворить и успокоить еврейское население какими-либо

частичными улучшениями. Считаем несостоятельной всякую политику постепенного

устранения тяготеющих над нами ограничений... Мы ждем уравнения нас в

правах... как дела чести и справедливости"33.

А от правительства, увязшего в войну, -- требовать стало легче.

Само собой, при том презрении к власти, каким кипело в те годы

российское образованное общество, было бы странно ожидать массовый

патриотический энтузиазм от еврейской молодежи. По данным долголетнего тогда

военного министра, а затем главнокомандующего на Дальнем Востоке генерала

Куропаткина, "в 1904 году число не явившихся к призыву евреев увеличилось

вдвое против 1903 года. Призвано было 66.000 евреев; не явилось без

уважительных причин свыше 20.000. На каждую тысячу призываемых недобор был

свыше 300 человек, в то время как недобор среди русского племени составил на

1.000 человек -- всего 2 человека. Да и те евреи, которые были призваны из

запаса, массами бежали с пути на театр военных действий"34.

Косвенная американская статистика подсказывает, что с начала японской

войны потекла массовая эмиграция евреев призывного возраста. А именно, за

два военных года иммиграция евреев в Америку возросла особо резко среди

рабочего (14-44) возраста и мужчин. За 1904 и 1905 -- рабочего возраста

приехало на 29 тысяч больше, чем следовало бы ожидать (сравнительно с

остальными иммигрантами), а мужчин прибыло на 28 тысяч больше, чем следовало

бы ожидать (сравнительно с женщинами). После этих двух лет соотношение

восстановилось35. (Газета "Киевлянин" привременно утверждала, что "20-30

тысяч солдат и запасных солдат из евреев... чуть не поголовно скрылись и

бежали за границу во время японской войны"36.) В статье "Воинская повинность

в России" та же Еврейская энциклопедия приводит сравнительную таблицу

недобора призывников христиан и евреев; и по официальным цифрам

относительный недобор евреев в сравнении с христианами составлял, на тысячу

призывников: в 1902 -- соответственно 30 и 1, в 1903 -- 34 и 1. По

утверждению Энциклопедии, еврейские призывники могли не явиться и по

причинам эмиграции, незарегистрированной смерти, неправильного учета. Но

необъясненное отсутствие в ее таблице именно 1904 и 1905 годов лишает всякой

возможности прямо судить о недоборе во время войны37.

О воевавших же Энциклопедия утверждает, что в войне участвовало тоже от

20 до 30 тыс. евреев, не считая 3 тысяч евреев-врачей; и указывает, что даже

"Новое время", враждебно относившееся к евреям, признавало мужественное

поведение евреев на той войне38. -- Это вполне согласуется со свидетельством

ген. Деникина: "В российской армии, солдаты-евреи, сметливые и

добросовестные, создавали себе всюду нормальное положение и в мирное время.

А в военное -- все перегородки стирались сами собой и индивидуальная

храбрость и сообразительность получали одинаковое признание"39. -- И

исторический факт: геройство Иосифа Трумпельдора, который, и руку потеряв,

пожелал остаться в строю40. Отличился и не он один.

В конце неудачной для России японской войны президент Теодор Рузвельт

согласился на посредничество в переговорах с Японией (в Портсмуте, США).

Ведший эти переговоры Витте вспоминает о "депутации еврейских тузов,

являвшихся ко мне два раза в Америке говорить об еврейском вопросе". Это

были Яков Шифф, крупнейший юрист Луи Маршалл, Оскар Страус и др. -- Теперь

положение России было весьма ущемленное, и оно диктовало российскому

министру более уступчивый тон, чем в 1903. Доводы Витте "вызвал[и] резкие

возражения Шиффа"41. Пятнадцать лет спустя член той делегации Краус, к 1920

Президент ложи Бней Брит, вспомнил их так: "Если царь не даст своему народу

те свободы, на которые он имеет право, то революция сможет установить

республику, через которую те свободы и будут достигнуты"42. В тех же неделях

проявилась и еще одна зреющая мина под русско-американскими отношениями.

Провожая Витте, Т. Рузвельт передал предупреждение русскому императору, что

давний (с 1832) взаимовыгодный русско-американский торговый договор

пострадает, если в России будут применять вероисповедные ограничения к

приезжающим американским деловым людям43. Этот протест -- с одной стороны,

конечно, принципиальный -- на практике касался, в основном, уже заметного

числа российских евреев, от эмиграции получивших американское гражданство.

Они снова возвращались в Россию, -- часто и для революционной работы, -- но

уже как купцы, которые не должны испытывать теперь ограничений в

деятельности и местности. Этой мине предстояло взорваться несколькими годами

позже. К 1904 в Штутгарте уже не первый год издавалось "Освобождение" и

большая масса русского образованного общества почти нескрываемо принадлежала

душой к нелегальному Союзу Освобождения. Осенью 1904 по всем крупным городам

России прокатилась "банкетная кампания" с накаленными и вещательными тостами

к свержению "режима". Из-за границы на банкеты тоже подоспевали, с

публичными речами (например Тан-Богораз).

"Политическое оживление охватило все крути еврейского общества". Оно

готовно втягивалось в это политическое кипячение, уже и без различия классов

и партий. И "многие выдающиеся еврейские деятели, даже национально

настроенные, входили... в нелегальный "Союз Освобождения""44. Вместе со всем

русским либеральным обществом они были "пораженцами" в японской войне.

Вместе со всем обществом восторгались удавшимися "казнями" министров

Боголепова, Сипягина, Плеве. А вся русская "прогрессивная" общественность

даже толкала евреев в эту сторону, не допускала, чтобы еврей был правее

левого демократа, а еще бы естественней -- социалист. Еврей-консерватор --

это отталкивало! Даже в академической Еврейской Историко-Этнографической

комиссии "в бурные годы уже не было времени для спокойной научной

деятельности... надо было "делать историю""45. -- "Радикальные и

революционные течения в русском еврействе всегда исходили из того, что

проблема равноправия евреев... основная историческая задача российского

еврейства будет разрешена только тогда, когда будет отрублена вся голова

Медузы, со всеми вьющимися из нее змеями"46.

В эти годы сильно активизировалось петербургское Бюро Защиты евреев, с

задачей "бороться против антисемитской литературы и распространять

надлежащие сведения о правовом положении евреев, с целью, главным образом,

влиять на общественное мнение русских либеральных кругов". (В этом, пишет

Слиозберг, широко помогали средства международного ЕКО.)47 Но влиять -- не

столько на русское общество. В самой России не возникало филиалов Бюро -- ни

даже в Москве, Киеве и Одессе: с одной стороны, пропаганда сионизма

поглотила "всю энергию наиболее интеллигентных евреев", с другой --

пропаганда бундистская захватила большую часть еврейской интеллигентной

молодежи. (Слиозберг настаивал осудить Бунд, Винавер препятствовал тому,

считая, что не следует ссориться с Бундом: он "обладает энергией,

пропагандистской силой".)48 -- Однако Бюро Защиты вскоре установило прочные

связи взаимной информации и взаимопомощи с Американским Еврейским комитетом

(президентами которого были Я. Шифф, затем Луи Маршалл), Англо-Еврейским

комитетом (Клод Монтефиоре, Люсьен Вульф), Альянсом в Париже и Комитетом

помощи немецким евреям (Hilfsverein der deutschen Juden, Джеймс Симон, Поль

Натан)49.

Описывает М. Кроль: "Жизненным нервом нашего кружка было "бюро прессы"

[для распространения] достоверной информации о положении евреев в России в

современной печати русской и иностранной". Эту работу взял на себя А. И.

Браудо. "Он выполнял ее превосходно. При тогдашних русских условиях такая

работа должна была вестись с большой осторожностью", требовала соблюдать

"строжайшую конспирацию. Даже члены "Бюро Защиты" не знали, каким образом и

какими путями ему удавалось провести ту или иную кампанию в прессе... целый

ряд статей, появившихся в русской или заграничной повременной печати, и

нередко производивших большое впечатление, были доставлены в соответственные

газеты и журналы или лично Браудо, или благодаря его усилиям"50.

"Доставка достоверной информации" ради возбуждения "той или иной

кампании в прессе" -- производит несколько жутковатое впечатление, особенно

зная уже весь опыт XX века. На сегодняшнем языке это называется: умелое

манипулирование прессой.

В марте 1905 Бюро Защиты созвало в Вильне организационный съезд "Союза

для достижения полноправия еврейского народа в России"51, но на том вскоре

самораспустилось, перетекло в руководство Союза Полноправия. (Термин

"полноправие" как более сильный, чем "равноправие", предложил Винавер. Ныне

его смягченно вспоминают как "Союз для достижения полного равноправия"52.)

Хотели, чтобы этот новый Союз объединил все еврейские партии и

группы53. Но бундисты порочили тот съезд и Союз, считая его буржуазным.

Однако многие сионисты -- не удержались в своей сионистской отдаленности.

Поток начавшейся российской революции внес в их ряды раскол за расколом. И

из разных течений повлеклись: ну как не принять участие в том великом, что

совершается вот прямо тут? А приняв участие -- они повлияли на задуманное

чисто гражданское направление съезда. Крепло сознание, что нельзя бороться

только за гражданские права -- но с той же энергией и за национальные54.

Слиозберг возражал этому влиянию сионистов, "желавших выделить евреев

из числа граждан России", эти требования "заявлялись часто лишь... с

демагогической целью". Ибо российское еврейство "нисколько не было стесняемо

в проявлении своей национальной жизни... Было ли уместно возбуждать вопросы

о национальной автономии евреев, которой в сущности не имеет ни одна

национальность России, тогда, когда и сам русский народ, в своей

православной части, далеко не свободен в проявлении своей

религиозно-национальной жизни?" Но "время было такое, когда демагогия на

еврейской улице приобретала особенное значение"55.

Итак, вместо до сих пор всем ясного "равноправия" -- еще не

достигнутого, но кажется уже не поспевающего за политическим моментом, --

выдвинули лозунг еврейского полноправия. Под полноправием понималось: сверх

равноправия еще "национальная автономия". "Да впрочем, заявившие эти

требования едва ли отдавали себе ясный отчет о смысле и содержании этих

требований. Учреждение еврейских школ никаким законом ограничено не было.

Требовался русский язык... поскольку речь идет не о хедерах. Но и... другие

более цивилизованные государства... держались государственного языка как в

сношениях с властями, так и в школе"56. -- Никакой "национальной автономии"

у евреев не было и в Соединенных Штатах. Однако "достиженцы" ("Союз для

достижения...") хотели в пределах России "национально-культурного

самоопределения" с широкой автономией еврейских общин (а заодно:

секуляризовать их, оторвать от еврейского же религиозного влияния -- идея

пригодная и сионистам, и социалистам). Позже это формулировалось как

"национально-персональная автономия". (И, в частности, чтобы еврейские

культурно-бытовые учреждения содержались на счет государства, но оно не

вмешивалось бы в их деятельность.) -- А как может "самоуправляться"

территориально-рассеянная нация? 2-й съезд Союза, в ноябре 1905, вынес

решение: созывать Всероссийское Еврейское Национальное Собрание57.

Все эти идеи, и "национально-персональная автономия" еврейства в

России, проявлялись и продержались в разных формах до самого Семнадцатого

года. Однако Союз Полноправия не оказался долговечен. В конце 1906 от него

откололась противосионистская Еврейская Народная группа (Винавер, Слиозберг,

Кулишер, Штернберг), отказавшаяся от задачи Еврейского Национального

Собрания; вскоре затем -- и Еврейская Народная партия (С. Дубнов, духовный и

культурный национализм, в частности гарантировать право еврейского языка

повсеместно в публичной жизни, -- но на какие средства и каким образом?..);

и еще Еврейская Демократическая группа (Брамсон, Ландау), близкая к

трудовикам58. Обвиняли Союз Полноправия и в том, что он примкнул к кадетской

партии и потому "не может представлять еврейское население в России"; а

сионисты считали "достиженцев" "чуть ли не ассимиляторами", социалисты --

упрекали в буржуазности59. -- В начале 1907 Союз перестал существовать60.

Сионисты же все дальше увлекались вихрем идущей, кажется, российской

революции, и в ноябре 1906 их всероссийский съезд в Гельсингфорсе признал

"необходимым не только повернуться лицом к повседневным нуждам и требованиям

русского еврейства, но и вложиться вплотную в его политическую и

общественную борьбу"61; Жаботинский настаивал внести в сионистскую программу

требование установить в России народовластие; Д. Пасманик отклонил

возражением, что "такое требование могут выставлять лишь те, кто готовы

выйти на баррикады"62. В конце: Съезд "санкционирует присоединение сионистов

к Освободительному Движению"63. А оно как раз уже было на исчерпе, после

провала Выборгского воззвания.

Автор этой программы Жаботинский обосновывал: конечная цель сионизма

может быть осуществлена только через несколько десятилетий, а в борьбе за

полноправие евреи еще лучше поймут задачи сионизма64. Правда, Жаботинский

оговаривался: "Мы оставляем первые шеренги представителям нации-большинства.

Мы отклоняем от себя несбыточную претензию вести: мы присоединяемся"65. То

есть Палестина -- Палестиной, а пока будем бороться в России. За три года до

того Плеве и указывал Герцлю, что опасается именно этого поворота в

сионизме.

Слиозберг видит роль сионистов никак не скромной: "сионисты после

гельсингфорсского съезда решили захватывать все области еврейской

общественной деятельности в свои руки", стремились "к захвату влияния на

местах". (В 1-й Государственной Думе из 12 евреев-депутатов пятеро были

сионистами.) Но замечает: впрочем, вся эта еврейская многопартийность была

"делом небольших кружков интеллигентов", а не еврейских масс, и пропаганда

этих группок "создавала только путаницу в умах"66. Да, ото всех этих

дроблений не добавлялось определенности: за какие права -- равные или полные

-- и в какой именно форме -- гражданской или национальной -- российские

евреи боролись?

И не забудем: "Все эти группы, чисто интеллигентские... не включали в

себя элементов ортодоксального еврейства, которое, наконец, сознало

необходимость организации в целях борьбы против распространявшегося

антирелигиозного настроения среди еврейской молодежи". И так "началось то,

что потом получило свое развитие в "Агудат Израиль"". Это движение было

озабочено, что "революционные еврейские элементы вербовались среди

нерелигиозной еврейской молодежи", тогда как "большинство евреев, а именно

ортодоксальное, стремясь к получению прав и к отмене ограничений, оста[е]тся

верноподданными престолу и далек[о] от мысли о ниспровержении существующего

строя"67.

Изучая историю российского еврейства в начале XX века, редко прочтешь

об ортодоксальных евреях. Слиозберг однажды заявил, на гнев Бунда, что,

"имея за собою меламедов, опираюсь на большее количество евреев, чем вожаки

Бунда, так как меламедов больше в еврействе, чем рабочих"68. С

секуляризацией еврейской общественности -- никак не исчезли еврейские общины

черты оседлости. Не исчезли те же старые вопросы об устройстве их жизни, о

Дата добавления: 2015-09-01