Маленькая страна больших чудес

Букаши и таракаши очень не любили Cтрану Чудес, даже не то, чтобы саму страну, а все, что в ней происходило. Справедливости ради стоит сказать, что они и друг друга-то любили не очень, даже не то, что букаши, например, таракашей или таракаши – букашей, а и букаши – букашей, и таракаши – таракашей. Они вообще не любили что-то любить, само это слово повергало их если не в ужас, то вызывало, по крайней мере, несварение, а то и отравление. Букаши и таракаши могли питаться только нечистой силой планеты, на которой жили. Очень хорошо их подпитывали злость, ненависть, зависть, алчность, ложь - это на обед или ужин, а в качестве завтрака или полдника годились высокомерие, пренебрежение, лицемерие и прочие полуфабрикаты, не содержащие в своих ингредиентах чистую силу любви.

Из-за одинакового рациона питания букаши и таракаши неплохо ладили, если это можно так назвать. Они исправно поставляли друг другу пищу, хотя и была она довольно однообразной. Пытались они одно время организовать Клуб гурманов, но что-то не пошло. Как только кто-то начинал испытывать чувство радости от принятой пищи, сразу появлялись крупицы чистой силы любви, которые делали недоброкачественными и непригодными в пищу все приготовленные блюда. Поэтому от Клуба пришлось отказаться. Самой лучшей практикой питания зарекомендовало себя выхватывание еды друг у друга, желательно на ходу и второпях.

В Стране Чудес поживиться было особенно нечем. Эльфы и феи, проживающие там, не испытывали друг к другу никаких пригодных в пищу эмоций и чувств. Ладно бы еще были эти феи с эльфами похожи и жили вместе, а то ведь внешне ничего общего, и живут на разных полянах, а как встречаются, так рук не размыкают, поют, танцуют, улыбки не сходят с сияющих лиц, а вокруг сами собой начинают происходить чудеса, вовлекая в радостный праздник все вокруг. А зачем букашам и таракашам радостный праздник? Чем там можно поживиться? Совершенно нечем. Так надо же что-то с этим делать. Количество пищи на планете уменьшается, пора позаботиться о себе, естественно, варварским способом, чтобы не вызвать к жизни «чистую силу», как называли ее букаши с таракашами. Они, конечно, старались это словосочетание произносить как можно реже, чтобы от одного его названия не начинала просачиваться в их мир, ну, эта, сами понимаете… Когда все же приходилось называть вещи своими именами, надо было так округлять рты, чтобы «и» звучало как «а». Тогда получалось похоже на «частое сало», а это уже ассоциировалось с обжорством и излишествами, что вполне подходило в качестве закуски.

Букаши и таракаши думали и, наконец, придумали, что можно сделать. План, конечно, так себе, ничего нового, но ведь может и сработать. Не терпеть же дальше эти сопли в сахарном сиропе со всеми последствиями несварения.

Букаши и таракаши разделились. Букаши добрыми самаритянами отправились на поляну к эльфам, а таракаши мягко, как могли, поползли к феям. Занятые сами собой и друг другом феи с эльфами даже не заметили пополнения в своих рядах, кто-то из них, может быть, и заметил, но не придал этому никакого значения: мало ли что происходит в Стране Чудес, всегда появляется что-то новое и непонятное.

Эльфы по натуре своей были честны, добродушны, словоохотливы, прямолинейны и немного наивны, действовали импульсивно и открыто.При этом, они не были красивы по канонам классической для планеты красоты: большие уши, маленькие носы, близко посаженные глаза. Эльфов это нисколько не смущало. Они искренне любили фей, восхищались ими, и чувства эльфов преображали и делали прекрасными не только их сердца, но и лица.

Феи были чудесны и волшебны, неимоверно красивы, они могли одаривать любовью и чудесами совершенно безвозмездно всех подряд. Им надо было только одно: чтобы ими восхищались искренне, честно и с любовью.

Букаши и таракаши чувствовали себя довольно противно в этой неподобающей для них атмосфере. Так мало низменного было в отношениях эльфов и фей, что куда-либо приткнуться со своими потребностями поначалу даже и не представлялось возможным. Тем не менее, долго промучившись и прокорчившись в инородной среде, наблюдая за ней, букаши нашли-таки слабые места у эльфов, а таракаши – у фей.

Букаши старательно переписали учебники по канонам красоты на планете. Теперь самыми красивыми в мире стали считаться существа с большими ушами, маленькими носами и близко посаженными глазами. Чем больше уши, чем меньше носы и чем ближе глаза, тем более красиво. Букаши стали читать эти учебники вслух, находясь среди эльфов, особенно, когда те отходили ко сну. И, о чудо – не к столу будь сказано, эльфы обратили внимание на букашей, стали прислушиваться к их невнятному чтению, тему которого они стали все больше понимать и одобрять. Эльфы вдруг осознали, что они самые красивые. Их самодовольство все выше стало поднимать голову и смотреть на фей слегка пренебрежительно. «У них и уши-то совсем крохотные, и носы обычные, и глаза слишком большие и не так близко, как надо… Ой, а задаются-то… Как будто без их любви и чудес не прожить. Мы такое можем сотворить! Мы же самые совершенные!» - так начали думать эльфы.

А феи уже почувствовали некоторое отчуждение и охлаждение со стороны эльфов. Куда делось былое восхищение, искренность чувств? Волшебные палочки стали падать из рук фей, и чудеса перестали получаться или творились какие-то кривенькие и косенькие. Феи начали оглядываться по сторонам: в чем дело? И тут неприметные до сих пор таракаши стали услужливо подавать выпавшие у фей палочки да заодно рассказывать про то, что, кажется, эльфы повадились теперь ходить к гарпиям, там, дескать, гораздо интереснее, драйва больше, ну и вообще, во всех отношениях веселее. А тут, мол, пресно как-то и скучно… После таких рассказов феи сами стали превращаться если не в гарпий, то, по крайней мере, в фурий.

Эльфы сразу не поняли, чем им может грозить поведение оскорбленных и разочарованных, а, значит, сильно разгневанных фей. Эльфы стали казаться себе целостными и самодостаточными. Без фей пропали чудеса, зато появились какие-то новые чувства: куража, бравады, которых не было раньше. А это же здорово! Вот букаши советуют встречаться с гарпиями, говорят, что это современно. «Букаши плохого не посоветуют, они существа неглупые и хорошо разбираются в жизни», - думали эльфы.

Феи, увидев, что эльфы не собираются возвращаться обратно и прекрасно обходятся без них, потеряли всякие остатки самообладания и стали тыкать теперь уже бесполезными, бывшими волшебными палочками, в деревья на границе полян. То, на что в другое время потребовались бы гигантские усилия, сейчас сработало от комариных укусов рассерженных фей: деревья начали падать на поляну эльфов, давя их лесные и полевые богатства, их любимые грибы, ягоды, мхи и прочий подножный корм.

Эльфы пришли в ярость. На границах полян эльфов и фей между камнями протекал маленький ручей, который в свое время без труда пересекали как феи, так и эльфы, стремящиеся на встречи друг с другом. Теперь разъяренные эльфы стали выхватывать камни из русла ручья и бросать их в сторону поляны фей. Помимо того, что это еще больше разозлило крохотных жительниц, ручей постепенно начал превращаться в бурный поток, все больше разделяя теперь уже враждебные поляны.

Разнообразной еды для букашей и таракашей появилось достаточно. С каждым днем ее становилось больше и больше, позволяя букашам и таракашам все сильнее и быстрее жиреть и размножаться.

***

Прошло не так уж много времени по планетарному летоисчислению, а Страна Чудес превратилась в болото, на котором больше не росли ни грибы, ни цветы, ни ягоды, одни кочки чего-то непотребного торчали среди грязной вонючей воды, жухлых кустов и прочей невзрачной растительности. О чудесах все давно забыли. Феи и эльфы превратились в жалких, нищих оборванцев. Они стали еще меньше и мельче. Зато букаши и таракаши, разжиревшие и огромные, важно шествовали по кочкам, одобрительно осматривая милые их взглядам пейзажи.

Несмотря на чахлость флоры, фауны и обитателей бывшей Страны Чудес, пищи для букашей и таракашей находилось достаточно. Бесцветные феи все так же ненавидели подурневших до неузнаваемости эльфов. Две заболоченные поляны по-прежнему разделял мутный ручей, который стал запретной для пересечения чертой и беспрекословным табу. Любые попытки не только контактов, а даже намерений на восстановление контактов с враждебной поляной, подвергались обструкциям и гонениям, причем, с обеих сторон. Поначалу на подступах к ручью стояли надзиратели, но потом надобность в них отпала, потому что сумасшедших, желавших посетить соседнюю поляну, не было.

Одно время букаши с таракашами опасались, что их вольготная жизнь может закончиться, если где-то на планете произойдет хотя бы крошечное чудо. Потом они успокоились – чудеса не предвиделись ниоткуда.

***

У самых истоков ручейка жил маленький и неказистый эльф Дарей. Когда-то он слышал рассказы старейших эльфов шепотом о том, что ручей в давние времена был чистым и прозрачным, он протекал среди изумруда зелени и серебра камней, голос ручья звучал серебристо-изумрудно и наполнял нежной музыкой всю Страну Чудес. Дарей долго просиживал на влажной кочке, вглядываясь в мутную воду ручья и стараясь разглядеть в ней капельки не тех болотных оттенков, которые присутствовали в нем теперь, а хоть что-то от прежней жизни, а в его чавканье и клокотании – расслышать ноты волшебной мелодии.

Дарей приходил к ручью каждый день, сам не зная зачем, как будто что-то толкало его туда вопреки воле и здравому смыслу. Эльф изучил характер ручья, рельеф его берегов и даже дна, оттенки звуков и серо-коричневых тонов. Ему стало казаться, что ручей тоже научился распознавать его приближение и приветствовать доступными ему средствами.

Однажды Дарей так же сидел на своей кочке и так же вглядывался в кажущееся однообразие его потока. Вдруг на мгновение текучесть прекратилась, и в застывшей глади воды эльф увидел нечто прекрасное. Оно было прекрасно настолько, что сердце молодого эльфа дрогнуло и наполнилось каким-то непривычным чувством, какого он никогда в своей жизни не испытывал. Это прекрасное было отражением хрупкой и миниатюрной феи, которая наклонилась над ручьем с другой стороны. Дарей попытался встать на голову, чтобы рассмотреть отражение не вверх ногами, но тут же плюхнулся в ручей, испортив прекрасную картину. Он хотел было расстроиться, но услышал самый сказочный звук из всех, слышанных им в жизни. Это маленькая фея Элия переливчато рассмеялась над неуклюжестью эльфа. Тогда Дарей поднял глаза на звук волшебного голоса и застыл, пораженный совершенством зрелища. «Богиня...» - выдохнул эльф, глядя на Элию. Он не помнил, откуда знал это слово, но оно вырвалось из самых его глубин.

Фее все это необычайно понравилось. Она вдруг заметила, что, несмотря на свою неуклюжесть, этот чудак довольно ладно сложен и, не взирая на маленький нос и большие уши, глаза его светятся чем-то странно-притягательным. Элия ободряюще улыбнулась Дарею, жестом королевы, отпускающей многочисленную свиту, поприветствовала его и походкой богини направилась в сторону болотной осоки. Это не была походка богини мести.

Дарей долго еще стоял с разверстым, как овраг после бури, ртом.

***

Однажды заглянув к ручью, Элия стала туда захаживать, найдя его не таким уж противным, немного удивив этим своих подруг. Про встречу с незнакомцем она, конечно, ничего не сказала.

Дарей тоже никому не говорил о неожиданной встрече, но стал вести себя по-другому. Если раньше он весь отдавался процессу созерцания и познания, то теперь к этому добавилось нетерпение и ожидание. Зрение эльфа обострилось, слух и прочие чувства утончились: он теперь по дуновению ветра, шелесту тростника, бликам на воде учился узнавать приближение своей богини. Сначала ее визиты – а это всегда, несмотря на нищенские лохмотья, перепачканные грязью и порезанные об осоку ножки и ручки, выглядело как благосклонный визит царской особы – были весьма кратковременны.

Потом Дарей довольно быстро понял, что просто так сидеть и смотреть на какого-то уродца на другом берегу богиня не будет. Надо ее как-то развлекать. Он стал придумывать разные трюки из подручного материала: то бросал плоские камешки по воде, то надевал на голову шапку из ила и строил смешные гримасы, то наклонял кончик ивового прутика на другой берег, чтобы пошевелить воду у ног богини.

А однажды эльфу приснился сон. Цветы уже давно не росли в Стране Чудес, но Дарей откуда-то знал, что ему приснились цветы. Они показались ему почти такими же прекрасными, как и богиня. Он захотел подарить их ей. Все утро Дарей собирал нужный материал: кусочки мха, ила, осоки, а потом весь день мастерил букетик увиденных во сне цветов. Конечно, получившийся подарок даже отдаленно не походил на оригинал из сна, тем не менее, в нем было что-то драгоценное, вложенное руками и сердцем мастера.

Вечером Дарей пришел к ручью именно в то время, когда там уже появилась Элия. Она удивленно оглядывалась, не находя на своем обычном месте уже привычный атрибут пейзажа. Эльф разбежался и бросил к ногам феи свой подарок. Та сначала увидела Дарея, потом букет, подняла это чудо искусства, и вдруг что-то произошло. Маленькое, трогательное и теплое чувство шевельнулось в сердце феи, она наклонила свою золотистую головку, и эльф увидел, как по ее щеке скатилась слеза. Это было так неожиданно, что Дарей даже не понял, что случилось, он просто вскочил и шагнул в ручей, забыв о строгом наказе старейшин. В один миг эльф оказался рядом с феей, готовый защитить ее и, если надо, умереть за нее. А Элия вдруг благодарно подняла глаза цвета распахнутого неба на это необычное существо. «Мне никто никогда ничего не дарил», - прошептали губы цвета земляники, которую когда-то в детстве Дарей видел на заброшенной опушке.

В тот миг, когда встретились две пары глаз – бездонных синих и доверчивых серых – в обоих сердцах что-то дрогнуло, как будто выпрыгнувшие из сети рыбки вырвались на свободу, и наружу прорвалась чистая сила любви. Поток был такой мощный, что Элия и Дарей просто стояли, оглушенные, ослепленные, ошарашенные и все же ясно видевшие и слышавшие происходящее вокруг них.

Слезинка феи, упавшая на землю, вдруг проросла незабудкой. Над ручьем появилась радуга, соединившая два берега ручья и засиявшая так ослепительно ярко, что высушила все болота Страны Чудес. Мгновенно планету покрыл ковер из полевых цветов, выросли и зазеленели деревья, распустились почки на кустах, появились и сразу поспели ягоды, выросли грибы. Ручей вернул себе цветущий вид и журчащий голос. Планета преобразилась до волшебной неузнаваемости, а чистая сила любви продолжала заливать ее, не встречая преград. Это было чудо, которого никто не ждал и не был против него вооружен.

Поднаторевшие в мести фурии снова превратились в добрых фей, вдруг вспомнив, как это прекрасно - одаривать всех любовью и чудесами. Эльфы, как будто вернувшись из долгого летаргического сна, опять с удивлением и восхищением увидели доброту, любовь, нежность и красоту маленьких фей, снова став преданными и надежными.

После этого сила любви приобрела вселенские масштабы, и вся живность наполнилась ею, что не могло не сказаться на характере и поведении этой живности.

Букаши превратились в добродушных божьих коровок, которые стали работать в Стране Чудес воздушными такси, и это стало самым романтичным способом передвижения по планете и вне ее. Таракаши в зависимости от особенностей темперамента стали кто марафонцами, кто спринтерами, и равных им не было ни в стране, ни за рубежом. Они обучали искусству бега всех желающих, а те, у кого не было к этому склонностей, просто с восхищением наблюдали забеги участников.

А рядом с незабудкой, там, где упала слезинка маленькой феи, поставили памятник без подписи и названия - просто капелька горного хрусталя, через которую, как сквозь увеличительное стекло, хорошо виден скромный цветок с золотой, как у феи, сердцевиной и нежными, как душа эльфа, лепестками.

Примечание: Автор благодарит за вдохновение поэта из Беларуси Олега Сешко, автора поэтического сборника «Чистая сила любви».

Дата добавления: 2015-09-05