Проблема механизмической концепции и её решение

Газета «Суть времени», №90 от 13.08.2014

_ Схема 2 (дефициентная): «Формой и Содержанием обладает Всё»

Элита КГБ повела себя как форма, отчужденная от своего содержания. Ибо, являясь по своему содержанию силой, должной защищать народ, проект и государство, она как отчужденная форма занялась чем-то другим. Да, это так. Но чем именно? И каковы слагаемые этой метаморфозы? Ибо, не выявив эти слагаемые, мы уподобляемся так называемым конспирологам, забалтывающим так называемую специсторию; вместо того чтобы ее обсуждать. Первое слагаемое – отчуждение формы от содержания. Это вам не злоумышление (или благой замысел) группы заговорщиков, для одних – спасителей, а для других – погубителей. Формой, равно как и содержанием, обладает всё: живое и неживое... доразумное и разумное... Зацикливание на КГБ и его элите в 2012 году так же контрпродуктивно, как и уход от обсуждения природы нашего нынешнего неблагополучия, явно имеющую, наряду со многим другим, долгую элитно-спецслужбистскую подоплеку. И всё же – почему КПСС не помешала КГБ? Что произошло с армией и ГРУ как конкурентом КГБ? Что произошло, наконец, с народом, принесшим колоссальные жертвы на алтарь проекта, отброшенного им же с невероятной безлюбостью? Им же – или не им же?

Можно ли так перефразировать описание термидорианского феномена: «Народ, оторванный от Истории, может в лучшем случае погибнуть, а в худшем – пасть, предав соборное единство живых и мертвых, свой Долг, свою Миссию, свое предназначение, свою судьбу»?

Перефразировав таким образом описание природы термидорианства, я всего лишь показываю, сколь велики новые возможности анализа случившейся с нами беды. И сколь нелепо бросаться из крайности в крайность, заменяя восхваление «спасительного чекизма» проклятиями в адрес «андроповских погубителей». Право, стоило бы вместо этого приглядеться к бытовым мелочам, имеющим глубочайшее содержание. Например, к пафосно, а не иронически произносимому многими нашими элитариями словосочетанию «господа чекисты».

Если слово «товарищи» – это форма, единая с содержанием слова «чекисты» (содержанием, связанным с Дзержинским, Всероссийской чрезвычайной комиссией, карающим мечом революции и так далее), то слово «господа», соединяемое с тем же самым «чекисты», – это нечто другое. И в высшей степени непростое. Утверждая непростоту исследуемого словосочетания, таящуюся внутри него семантическую и даже метафизическую загадку, я вовсе не утверждаю, что каждый из гордо говорящих «господа чекисты» или даже хоть кто-то из горделиво использующих это словосочетание – причастен каким-то тайнам, сознательно участвует в термидорианском или даже более опасном перерождении, понимает, чем превращенная форма отличается от обычной, и так далее.

Возможно, кто-то из особо изощренных членов К-17/5 (изощренных членов К-17/3 мне видеть не доводилось) и может на досуге залетать в подобные эмпиреи. Весьма вероятно, что в этих эмпиреях живет кто-то из престарелых консультантов К-17/5. И уж наверняка «балдела» от этой «зауми» «Телема» как таковая и ее адепт Михаил Бахтин.

Но сила процессов не в том, какое количество вовлеченных в «это» объектов (личностей, групп, сообществ) осознает, во что они вовлечены и куда именно направлен поток, по течению которого они плывут с превеликим для себя удовольствием. Сила процессов – в могуществе их подлинного источника. Именовали ли себя «чекистами» товарищи, работавшие в КГБ СССР в 1960-е, 70-е, 80-е годы? Конечно, именовали. Но – без нынешнего придыхания. Говорилось: «Мы из конторы глубинного бурения». Или: «Мы из "Детского мира"». За пределами сообщества наряду с ругательным словом «гэбня» использовалось нейтральное обозначение «комитетчики». До этого – «эмгэбэшники».

Чекисты – это люди в кожанках, считающие себя карающим мечом партии, это такие аскеты, как Дзержинский и выпестованные им «пролетарские рыцари». Слово «чекисты» потеряло магию задолго до краха СССР. Его дежурно произносили. Дежурно же снимали фильмы об этих «рыцарях-аскетах» с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками. Но пафос чекизма исчез уже при Ягоде и Ежове. Заменивший же их Лаврентий Павлович Берия – человек, далеко не чуждый революционного пафоса (достаточно взглянуть на его юношеские фотографии), – ну уж никак не стремился к воскрешению реального чекистского духа. Понимал, что этот дух несвоевременен, не отвечает запросу Иосифа Виссарионовича (запретившего булгаковский «Батум», воспевавший революционное прошлое товарища Кобы), несовместим с эпохой завершения мобилизации. Любой мобилизации – как сотериологической, так и идеологической.

Кто из сталинских соратников больше всего хотел оформить завершение эпохи мобилизации? Да-да, любой мобилизации! Не только сотериологической (завершенной по объективным причинам), но и идеологической? То есть той, которая могла бы перерасти в нелинейную духовную мобилизацию, но не могла продолжаться, оставаясь мобилизацией а) линейной и б) устремленной из реального неблагополучия в реальное же благополучие? Ведь для того, чтобы осуществлять на этой основе мобилизацию, нужно сочетание идеологического антибуржуазного пафоса с осознанием остроты своего реального неблагополучия (нищета, скученность и так далее). А если острое неблагополучие преодолено? О нелинейной духовной мобилизации не помышлял никто из ближайших соратников Сталина. Отдельный вопрос – позиция самого вождя, пережившего к 1950 году как минимум два инсульта.

А то, что потенциал линейной идеологической мобилизации скоро будет исчерпан, понимали все без исключения соратники Иосифа Виссарионовича. Понимали они и то, что потенциал этот тает благодаря свершениям КПСС, торжеству определенного общественно-политического устройства. Советская система, возглавляемая КПСС, победив в войне, обнулила свой потенциал линейной сотериологической мобилизации, а выведя народ из ситуации объективной нехватки всего и вся – обнулила потенциал линейной идеологической мобилизации. Уже нет карточек... Нет той скудности, в которой все осознанно жили десятилетиями... И, наконец, сколько можно бороться с пережитками капитализма? Буржуазный класс разгромлен! Стерты все следы его существования! Уничтожены все возможности классового реванша. Да, товарищ Сталин говорит, что, хотя классовых предпосылок реставрации капитализма нет, но «остались живые люди». Но, во-первых, это он цепляется за мобилизационность, являясь духом и квинтэссенцией оной, а во-вторых... Во-вторых, товарищи, задумаемся над реальным содержанием этих его гениальноопасных слов! Кого именно имеет в виду Отец и Учитель, говоря об «оставшихся живых людях» как предпосылке реставрации капитализма? Не нас ли с вами он имеет в виду?

Итак, все (или почти все) из тех, кем окружил себя Сталин (каждый лидер несет ответственность за то, кем именно он себя окружил), хотели политически и всячески оформить завершение эпохи мобилизации.

Бронзовая медаль, выпущенная в честь 100-летия Ф.Э.Дзержинского в Польской Народной республике

Разберемся с тем, каковы были шаги на пути подобного оформления.

Первый шаг – убийство Сталина – живого воплощения духа линейной мобилизации, олицетворения ее всевоительно-аскети­ческого начала. Я имею в виду физическое убийство, совершенное в 1953 году.

Второй шаг – попытка сталинского окружения начать осторожный перевод страны на рельсы так называемого «нормального», немобилизационного существования.

Реформы Берии. Очень сходные идеи Маленкова и других убивших Сталина прагматиков, понимавших, что пора, освободившись от духа мобилизации, олицетворенного Сталиным, освобождаться и от мобилизационного содержания, и от формы, с этим содержанием нелинейным образом связанной. Но эта Форма с большой буквы, миль пардон, – не гегелевская абстракция, а очень мощная КПСС, занятая не только идеологическим окормлением советского народа, но и управлением всей жизнью страны. КПСС с ее номенклатурой, – это стержень управления всем на свете. В этом, кстати, не понимаемая многими разница между КПСС советской эпохи и нынешней Русской Православной Церковью.

Церковь не является аппаратом управления сегодняшней страной. Она в какой-то степени идеологически окормляет... Даже не страну, а во-первых, полусгнивших «господ чекистов», которые без этого окормления сгниют окончательно – как говорили советские пропагандисты, «в рекордно короткие сроки». Итак, сегодняшняя РПЦ идеологически окормляет не весь народ, а часть элиты и некоторые, не очень внятные макросоциальные общности, и, во-вторых, имеет нулевое управленческое значение.

А КПСС идеологически окормляла всех и имела абсолютное, а не нулевое, управленческое значение.

Какую Форму-2 можно противопоставить такой мощнейшей Форме-1? Только бериевское МГБ! Но бериевское МГБ – оно ведь именно бериевское! Берия хотел переводить СССР на рельсы так называемой «нормальной жизни» – и все другие хотели того же самого. Но без подавления Формы-1 (то бишь КПСС) этого сделать было нельзя. А подавлять Форму-1 можно было только Формой-2, то бишь МГБ. А это не акционерное предприятие, в котором у всех убийц Сталина примерно одинаковые пакеты акций. Это предприятие, в котором у Лаврентия – 100%, а у остальных – 0%. Хватка Лаврентия всем известна. Может быть, МГБ и переведет страну с рельс мобилизации на рельсы так называемой нормальной жизни, реализовав общую цель всех ликвидаторов Сталина. Но один из этих ликвидаторов станет «авторитарным модернизатором», а все остальные – не на пенсию уйдут, а в могилу. Причем известным каждому бериевско-меркуловско-кабуловским способом. Впечатляюще зверские пытки, унизительные признания, истребление семей и так далее.

Итак, стратегическая задача так называемой «нормализации» требует подавления КПСС и возвышения МГБ, а совокупный интерес избавившихся от Сталина политических тяжеловесов требует освобождения от всего, что связано с МГБ. То есть физической ликвидации Берии и его ближайших сподвижников и свирепой зачистки ведомства, слишком прочно связанного с пугающим всех Лаврентием.

Андропов начал медленно, расшаркиваясь и озираясь по сторонам, восстанавливать госбезопасность во второй половине шестидесятых годов. Восстановил он ее к середине семидесятых. А многие ли из ныне живущих способны в полной мере ощутить (да-да, не только осознать, а именно ощутить!) в какой степени было раздавлено МГБ в период с 1953 по 1963 год? Оно было раздавлено в слизь, укатано в асфальт, превращено в сообщество специфических полуизгоев.

Да, оправившись к середине семидесятых, оно снова возжелало осуществления гениального замысла Лаврентия Павловича о переводе страны с мобилизационных рельс на рельсы так называемой нормальной жизни.

Но, во-первых, возжелало оно этого с невероятной затаенностью, свойственной всему, связанному с К-17.

Во-вторых, ушедший в тень аппарат Берии приобрел новое мафиозное качество (неотменяемое свойство всех «недорепрессированных» политических аппаратов).

В-третьих, это была уже другая страна, с иным качеством советско-коммунистических убеждений.

В-четвертых, и тогда никто не пошел на прямое замещение брежневско-сусловской КПСС андроповским КГБ. Вместо этого – продление невнятицы еще на 10 лет. И преступная карнавальная перестройка, исключающая движение по рельсам нормальной жизни, невозможной без морали, этоса, культурных и мировоззренческих регуляторов и, наконец, без отвержения всего криминального и утверждения внятных и притягательных правовых норм.

Но – вернемся в те далекие годы

Второй шаг завершился расстрелом Берии и его сподвижников, разгромом МГБ и укреплением КПСС, задействованной наряду с армией для разгрома МГБ.

И на что же после этого могут рассчитывать Маленков и другие? Что они могут после этого использовать для освобождения от мобилизации и перехода на так называемые нормальные рельсы? Какую Форму-3, если Форма-2 подавлена, а Форма-1 носит мобилизационный характер? Не на армию же опираться для перехода на немобилизационные рельсы?

Тут есть лишь одна возможность – медленного разложения Формы-1 и восстановления, опять же очень и очень медленного, Формы-2 На ближайшие годы надо затаиться, исподволь мешая окончательной зачистке Формы-2, всегда мешавшей Форме-1, ненавидимой Формой-1 (равно как и Формой-3) с эпохи пресловутых сталинских репрессий.

Разложение же Формы-1 можно продолжить, используя и настроения в массах, и настроения в партийной номенклатуре. Только делать это надо не через ущемление Формы-1, а через возвеличивание этой Формы! И нарастание разрыва между Формой и ее содержанием.

Третий шаг – убийство имени и духа Сталина. Сталин-человек убит в 1953 году. А сталинский дух, то бишь дух линейной мобилизации, убит в 1956-м. В 1953-м линейная мобилизация лишилась своего лидера, но не лишилась духа, с этим лидером связанного. В 1956 был убит сам дух линейной мобилизации, олицетворявшийся личностью Великого вождя, образом этого вождя и так далее. Толку-то – убить тело, не убив имя. В 1956 имя было убито. Дух был убит.

Но дух и содержание – вещи разные! Тонкую мобилизационную субстанцию, разлитую в обществе, осуждением Сталина не убьешь. Тем более что Форма-1, убивая свое содержание, всячески себя возвеличивает. «Возвращение к ленинизму, марксизму-ленинизму, большевизму»! Тут ведь можно нарваться аж на духовную нелинейную мобилизацию. А ну как идеи, позволяющие ее осуществить, растабуируют, реабилитируют и... соединят с активом, ждущим нового полноценного мобилизационного послания? Тут есть одна возможность – еще больше раздуть Форму-1 и с ее помощью так извратить содержание, чтобы не номенклатура всеядная, а настоящий актив, способный эту номенклатуру тем или иным образом потеснить, а то и заместить, – ошалел, заметался, рассыпался и так далее.

Четвертый шаг – разрушительное послание, обнародованное на XXII съезде КПСС. Этот шаг я уже подробным образом описал. Помимо этого разрушительнейшего стратегического деяния осуществлена и более мелкая, но многообещающая затея. Армия отброшена в глубочайший политический андеграунд и одновременно «накормлена до отвала» всем, что не имеет отношения к политике (деньгами, ресурсами, элитным формальным статусом и так далее). Пусть разлагается и этот политический конкурент.

Пятый шаг – отстранение Хрущева и вырывание с корнем любых мобилизационных содержаний при еще большем раздутии Формы-1, являющейся не превращенной лишь при наличии мобилизационного содержания. Теперь эта Форма-1 обеспечивает некий развитой социализм в виде своего псевдо- и даже антисодержания. Потенциальный мобилизационный актив, отчаявшись, заболевает пресловутой «смертной» экзистенциальной болезнью.

Развитие всех форм данного заболевания становится главной задачей сил, разлагающих пухнущую Форму-1. Десять миллионов членов КПСС, двадцать миллионов... Все социальные лифты – только через вступление в КПСС. Хочешь стать завмагом, директором совхоза? Милости просим в КПСС!

Шестой шаг – утверждение во власти Брежнева (не Шелепина или кого бы то ни было еще, а именно Брежнева – максимально антимобилизационной фигуры).

Седьмой шаг – укоренение Андропова в КГБ. Уже стерта даже память о Берии. Число людей, глубоко впитавших некое достаточно невнятное, между прочим, «подлинно бериевское начало», крайне невелико изначально. Часть людей, в принципе способных это впитать по своему менталитету и статусу (поди теперь разберись, кто и впрямь это впитал, а кто удовлетворялся личной преданностью Лаврентию и элементарным служебным рвением), – расстреляны или посажены. Другая часть людей – сломлена произошедшим с Лаврентием Павловичем. Сколько осталось стойких бериевцев? И бериевцы ли они?

Да, в Азербайджане что-то сохранилось от клана Мир Джафара Багирова... Но тут еще надо разобраться, являлся ли Багиров «бериевцем», или Берия – «багировцем».

Да, есть госплановская тройка «Байбаков-Браудо-Гильперсон», достаточно прочно интегрированная в бериевскую «внутреннюю партию» и восстановившая номенклатурные позиции.

Да, есть опекаемый Берией клан кавказских «воров в законе».

Да, есть семейство Гвишиани, верного соратника Берии. И есть связи этого семейства сразу с несколькими весомыми номенклатурными группами, прежде всего с «группой Косыгина»...

Но я уверен, что ничуть не меньшее, а, возможно, и гораздо большее значение имели не люди, объединенные более или менее прочными связями, а сгусток настроений, способных к самостоятельному формированию необходимых для Андропова позиций Я имею в виду те стартовые позиции, без существования которых Андропов провалился бы со своей затеей К-17 если не на второй день, то уж точно на второй месяц

Сталин превратил органы безопасности в особого рода карательный орган, нацеленный, прежде всего, не на подавление разного рода массовых недовольств, а на ротацию партийной элиты. Причем ротацию постоянную и кровавую.

Конечно, Сталина (как и любого авторитарного лидера) очень беспокоила военная элита. Но с ней он довольно быстро договорился. Ее он довольно быстро приучил не лезть в политику. Тем же, кому нестерпимо хотелось в политику поиграть, предложил увлекательную антибериевскую игру, она же «русская», она же «антикавказская». Сталин не испытывал ни тени беспокойства в связи с собственной причастностью к кавказскому клану: для Буденного и других участников этой игры Сталин давно уже был русским царем, а не кавказским ставленником. Сталина гораздо больше беспокоило равновесие разного рода кланов, необходимость чем-то уравновесить явно рвавшегося к власти Лаврентия.

Но больше всего Сталина беспокоила партийная номенклатура. Хотя бы потому, что фраза «армия вне политики» имеет хоть какой-то смысл, а фраза «партия вне политики», согласитесь, смысла лишена полностью.

КПСС нельзя обязать не заниматься политикой. Кроме того, какая-то мобилизационная структура нужна. Если Сталин – мобилизационный лидер, то он обязан предъявить мобилизационную политическую структуру. Так что свести КПСС на нет невозможно. Но держать ее элиту (то бишь номенклатуру) в состоянии глубочайшего дискомфорта, постоянно терзать эту элиту репрессиями – тоже совершенно необходимо. Иначе она и мышей ловить перестанет (расслабится, обуржуазится и так далее), и вознамерится посягнуть на своего лидера.

Контроль за элитой КПСС, расправа над элитой КПСС – вот основная функция органов, возглавлявшихся товарищем Берией. Да, нужен еще и контроль над армией, подавление в нем вируса политической субъектности. Но у наших военных тяга к подобной субъектности всегда носила и слабый, и ущербный характер. Тут что СССР, что Российская империя. А вот за КПСС, которой как-никак предписано быть и политическим субъектом, и идеологией, и конституцией, – нужен глаз да глаз.

Нельзя десятилетиями действовать подобным образом, не оправдав чем-то правомочность и необходимость подобных действий. Ненависть к партии вообще и партийной злите в первую очередь, можно сказать, в крови у органов. И как ты кровь ни переливай – это остается.

Но партийная элита ненавидит органы столь же сильно. И по столь же понятным причинам: слежки, доносы, черные воронки, расстрелы, пытки, ГУЛАГ...

На что это всё похоже? Конечно же, на ненависть бояр к опричнине Малюты Скуратова. И на ненависть опричнины к боярам. Но там всё носило не столь планомерно-длительный характер.

Итак, для КПСС расправа над Берией – это еще и укорачивание органов. Номенклатура КПСС хочет одного – чтобы эти самые органы никогда больше не могли ее, номенклатуру, терзать. Пусть они терзают всяких там диссидентов и прочих недовольных. Но – руки прочь от партии!

Конечно, партия имела и свою разведку, и свою внутрипартийную карательную инстанцию (Комитет партийного контроля), и многое другое, включая особую партийную тюрьму. Но органы при Сталине существенно поколебали неприкасаемость отечественного монопольного политического субъекта.

Расправа над Берией (да и над Сталиным тоже) нужна была для утверждения абсолютной неприкасаемости высшей партийной касты. Да и не только высшей...

Теперь представим себе, какую остроту ненависти к партии, номенклатуре и всему прочему должна была испытать система, именуемая «органы», когда ее стали растаптывать, унижать, терзать... Носила ли эта ненависть открытый характер? Безусловно, нет. Носила ли эта ненависть хоть и закрытый, но осознанный характер? Если речь идет о большинстве советских людей с соответствующими погонами на плечах, ответ должен быть категорически отрицательным.

К моменту назначения Ю.В.Андропова председателем КГБ СССР всё это могло иметь только подсознательный, «неявно субкультурный характер». Да и то – лишь для наиболее продвинутого в этом направлении меньшинства. Но почва, безусловно, была. Историческую память полностью стереть невозможно. Любое крупное закрытое профессиональное сообщество позиционирует себя по принципу «мы и они» и в соответствии со своим внутренним «фольклорным» субкультурным преданием. Посеять в эту почву нужные зерна, бережно ухаживать за всходами, взрастить посев, собрать урожай – вот в чем была задача К-17, коль скоро узкая группа единомышленников хотела сформировать дееспособную внутреннюю партию. И с этой задачей Андропову удалось справиться. Говоря родственникам Берии, что Лаврентий Павлович был великим человеком, замыслившим спасительный проект, что он, Андропов, видит свою миссию в том, чтобы завершить великое дело Лаврентия Павловича, Юрий Владимирович, что называется, нарывался. Но, будучи весьма осторожным человеком, он мог столь дерзко себя вести, только оценив разницу между состоянием дел к моменту расстрела Берии и ситуацией так называемого застоя.

_ Мобилизационная форма и Демобилизационное содержание

Всем, кого всерьез интересует, насколько велика разница между 1953 и 1980 годами, рекомендую по многу раз вчитываться в тот лозунг, который у позднесоветского человека не вызывал никакого энтузиазма: «Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза – вдохновитель и организатор всех наших побед».

Это – блестящая формула линейной идеологической мобилизации. Должна ли она становиться лозунгом? Конечно же, нет. И это первое, над чем необходимо задуматься. В самом деле, зачем развешивать повсюду на красных полотнищах формулу, которую необходимо не декларировать, а осуществлять? Это может делаться, согласитесь, только тогда, когда о реальном осуществлении чего-либо подобного не может быть и речи. А лозунги вывешивать надо – и к праздникам, и вообще.

Кстати, почему их надо вывешивать? Вот, например, сегодня их у нас никто не вывешивает! И в Европе, и в США, и в том же Китае – нет их и в помине. А ведь живут! Потому что лозунги, вывешенные повсюду, – это черта мобилизационного существования. Того самого линейного идеологического мобилизационного существования, которое КПСС должна обеспечивать. Подчеркиваю: она не лозунги должна вывешивать, она мобилизацию должна осуществлять! Лозунги – форма. Мобилизация – содержание. КПСС в позднесоветское время воинственно отказывается от мобилизации как содержания, ради осуществления которой ей делегированы определенные полномочия, но не хочет отказываться от этих самых полномочий! Напротив, чем в большей степени шарахается КПСС от мобилизации как содержания – тем в большей же степени она раздувает собственные полномочия как мобилизационную форму.

Осмыслив это первое и наиважнейшее обстоятельство, переходим ко второму, в общем-то не менее важному.

А ведь насколько точна формула, которую зачем-то превратили в крайне неубедительный лозунг! Функции линейного идеологического мобилизационного субъекта формула эта и впрямь задает с предельной емкостью и конкретностью.

Первая функция – вдохновлять. Являясь субъектом идеологической линейной мобилизации, ты обязан вдохновлять массы. Если ты не можешь их по-настоящему вдохновлять, какой ты к черту «линейно мобилизующий», «идеологический» и так далее? Ты – отвратительная превращенная форма, в лучшем случае упивающаяся отсутствием мобилизационного содержания. Но это именно в лучшем случае из возможных.

Вторая функция (и именно вторая, а не абы какая) линейного идеологического мобилизационного субъекта – организовывать вдохновленных тобой людей. Всё должно происходить именно в таком порядке. Сначала ты должен вдохновить людей на большую Победу. Да, именно Победу! А ведь где победа, там и война. Итак, сначала ты должен позвать людей на войну: «Вот оно, зло! Не Мобилизуемся – худо будет!» Люди должны и вдохновиться, и насторожиться («а ведь и впрямь зло, и впрямь угроза!»). Они вдобавок должны согласиться с тем, что ты будешь этой войною руководить (почему-то им должно быть ясно, что именно ты имеешь право руководить подобной войной). Затем ты должен организовать военные действия людей, вдохновленных тобою на войну. И – довести войну до победного конца.

Отсюда вывод – если ты не можешь вдохновлять людей, твое мобилизационное содержание строго равно нулю. Да, конечно же, ты вдобавок должен уметь организовывать людей! В противном случае они вдохновятся, поколготятся и разбегутся.

Но если они не вдохновятся, что ты будешь организовывать? Нормальную, безвдохновительную работу? Милости просим, организуй! Но как нормальный, а не мобилизационный субъект.

Подавай заявку на роль организатора.

Вступай в разумную конкуренцию с другими заявителями.

Выигрывай в конкурентной борьбе.

Организуй, опираясь на обычные, а не мобилизационные мотивы.

Предъявляй результат, не называя его победой.

Получай очередную заявку... Получай очередную оценку.

Так и живи! Живи нормально! Организуй нормальных, невдохновленных людей, предъявляя им нормальные, а не мобилизационные цели.

Так живут в Австрии, Швеции! Между прочим, вполне неплохо живут. А главное – нормально. Хочешь и ты нормальное нормально организовывать – переходи с рельс мобилизации на рельсы нормальной жизни! И не развешивай по улицам мобилизационные формулы. Но ты-то, голубчик, хочешь пользоваться мобилизационным статусом (однопартийность, плановое управление хозяйством, отсутствие нормальных выборных процедур) – и никого ни на что не вдохновлять! Ты что же думаешь, что мы идиоты и этого не понимаем? Или что мы в восторге от твоего очевидного мухлежа?

В 1953-м, в 1956-м, в 1961-м подобные умонастроения отнюдь не преобладали. Потому что партия еще могла и вдохновлять, и очень эффективно организовывать. Была свежа память о том, что сравнительно недавно партия обладала способностью весьма мощно вдохновлять на победы широчайшие народные массы. А ну как она снова займется тем же, приведя и цели, и методы их осуществления в соответствие с вызовами новой эпохи?

В 1953-м подавляющее большинство советских граждан было уверено в том, что так оно и будет.

В 1956-м эта уверенность существенным образом снизилась. Сомнения прокрались в души очень и очень многих.

В 1961-м сознание тех, кто верил в новую мобилизацию, в КПСС как ее безальтернативный источник, кто жаждал этой мобилизации и был готов вести за собой широкие массы, было буквально взорвано.

С 1964-го по 1980-й – шестнадцать лет подряд – партия словами и делами своих вождей убеждала и актив, и массы в том, что никого она ни на что мобилизовывать не намерена. Что она сознательно обнуляет свое мобилизационное содержание. Но что мобилизационную форму и вытекающие из нее монопольные привилегии она будет только наращивать.

Какую поддержку получил бы Берия, разгромив КПСС и предъявив обществу проект перехода с мобилизационных рельс на рельсы условной «нормальной жизни»? Может быть, и не нулевую, но достаточно скудную. Оценив эту поддержку в одну условную единицу, мы не можем не признать того, что аналогичное деяние Андропова привело бы к поддержке в сто, а возможно, и в тысячу тех же «условных единиц».

Дата добавления: 2015-09-05