Глава 39. Самый страшный кошмар.

Запястья тянуло, собственный болезненный стон прозвучал как-то отстраненно, резко разрезая какую-то пустую тишину вокруг. На голове стягивало кожу, кажется, застывшая кровь. Во рту суше, чем в Сахаре, привкус тоже не из приятных. Глаза будто намазали клеем, но надо разлепить, хотя бы оценить ситуацию. Да, я ещё понимал и помнил, что опять куда-то влип. Получилось осмотреться не сразу, а этот противный «песок» резал глаза. Я бы протер, но… руки… связаны. Прикованы, чувствую пол, спиной – стену, а руки к ней прикреплены. Ноги затекли, тоже были закреплены, тысячи иголочек пронзили их, когда я попытался пошевелить ими.
— Не спишь, значит? – услышал я самодовольный голос.
Я хотел ещё что-то сделать, но нечто сильно врезалось в живот, задевая солнечное сплетение. Дыхание резко перехватило, оковы удержали, только из-за них не выгнулся от боли. Я судорожно пытался вдохнуть, но меня будто веревками перевязали и затянули. Когда перед глазами уже начали мелькать разноцветные пятна, я, наконец, смог вдохнуть, жадно втянув воздух. От зашедшегося кашля мне показалось, что чуть не вывернулись внутренности, голова заболела, напоминая о том, что я ударялся ещё и затылком.
Со стоном, но я смог открыть глаза и запрокинуть голову в надежде посмотреть на ударившего меня ногой. Сначала стал проявляться светлый круг – зажженная лампа, перед ней – мутный силуэт, чья-то фигура. Она задвигалась, а по лицу резко ударили чем-то, не кулаком, снова, наверное, ногой. Зубы клацнули, прикусили внутреннюю сторону щеки, до слёз больно. А слёзы никак не помогали видеть лучше.
— Живой ли? – снова прозвучал голос, а потом его обладатель тихо засмеялся – самодовольно, мерзко.
Я выдохнул, сплюнул вязкую кровь в сторону, от которой остался противный след на подбородке. Тяжелое дыхание, с хрипом. Я откашлялся, снова сплюнул кровь, а следующий удар пришелся по коленке, ногу сразу прострелило.
— Хватит! – смог выдавить из себя я, решительно поднимая голову.
Я поморгал. Потихоньку мутность расходилась, появлялась резкость, очертания и формы приобретали точность. В комнате было темно, одна неяркая лампочка освещала помещение. А передо мной стоял один человек. Парень… Руки сложены на груди, расслабленная стойка…
— Неужто видишь меня? – снова этот голос. – И не узнаешь? Ха! Тебе же дороже!
Я ещё раз зажмурился. Выдохнул. Открыл глаза.
Теперь я мог разглядеть светлые волосы, черную рубашку с вышитым золотым драконом на воротнике, обтягивающие темные джинсы, короткие волосы… и нельзя было не узнать эти волчьи глаза…
— Никанор?!
— Таки узнал.
— Что ты... Ты с ума сошел?! — закричал я, надрывая голос. — Какого хрена ты меня... здесь... это ты меня вырубил?!
— Не я. Но по моему приказу. — Никанор сложил руки за спиной и стал медленно прохаживаться по темной комнате, выложенной широкой плиткой. — Как удобно, что ты приехал в Италию со своим, — он хмыкнул, — дя-ядей. Ничего получше не могли придумать?
— Не твоё дело... — прошипел я, чувствуя всё увеличивающуюся ненависть.
— Кстати, знаешь, ты был прав. Наполовину. — Волк замолчал, меня же, уже раздраженного, бесила такая пауза:
— О чем ты?
— Когда мы встретились и начали драться, помнишь? Тогда я прижал тебя к земле и приставил лезвие к горлу. Ты испугался, да... Но нашелся, что мне ответить. Ты сказал, что есть тот, кто влиятельнее моего отца, и мне твоё убийство с рук не сойдет. Так вот. — Он остановился прямо возле меня. — Прав ты был... — он резко нагнулся ко мне. — Наполовину.
Его уверенность, блеск в глазах — всё это настораживало, неясные, но точные подозрения зарождались в душе.
— Давай конкретнее. — Зло посмотрел я на него.
— Мы никуда не торопимся, — беззаботно сказал Волк, распрямившись. Он снова начал ходить по комнате, чувствуя своё преимущество. — Твой любовник не влиятельнее моего отца. Но в то же время и мой отец не влиятельнее него. Их просто нельзя сравнивать, они ведь воюют на разных фронтах. Хотя, — он подло захихикал, — оба преступники.
В этот момент сердце обиженно затрепыхалось, кулаки сами собой сжались от негодования.
— Он не прес... — что-то внутри щелкнуло, я замялся. Откуда я знал, что он не преступник? Тайна его богатства скрыта от меня, плюс сомнительное прошлое. Кто мог дать гарантию, что он не соврал, сказав, что в Италии не ввязался в "плохие компании"?
— Что? Согласен со мной? — подтрунил Волк, услышав мою заминку.
— Нет! — рявкнул я. — Что бы ни было, он отошел от дел.
— Да что ты! — не медля ни секунды, воскликнул Никанор. — На год взять отпуск – не значит уволиться.
И, правда... и, правда! Учитель преподавал у нас всего год. Как всё сходится. Но нет, я не поверю этому ублюдку! А обида за Александра Андреевича рождала ненависть, которой не было выхода, поэтому я экстренно решил переключиться на другую тему:
— Может, лучше объяснишь, почему я в каком-то подвале прикован к стене?!
— Ах, это... — небрежно бросил Волк и на пятках развернулся лицом ко мне. – Я же обещал тебе проблем, тогда, на вечере, когда мы последний раз виделись. Давненько это было, в январе.
— Чем я тебе так не понравился? Мы уже выяснили, что ни твой отец, ни мой… учитель… Они равны. Или ты так бесишься, оттого что я тебя обманул?
— Нет, что ты. Всё дело в гордости и достоинстве. Ты мне отказал, ты и поплатишься за это.
— Что?! – я сделал попытку вырваться. – Из-за этого?! Ты идиот!
— Заткнись! – ногой он со всей силы ударил по моему лицу, будто по футбольному мячу.
Изо рта хлынула кровь, я бы упал, если б меня не держали оковы.
— Ты просто не понял кто я. Я – сын босса! Мне дозволено всё, что я захочу!
— Босса?.. Твой отец мафиози? – несмотря на боль, унижение, в сердце зародилась надежда. – Тогда учитель никак не может быть преступником! Ты же сам сказал, что они противники!
— Наивный дурачок…
Меня передернуло от этой фразы. А то же самое говорил англичанин…
— Ты думаешь, существует только «добро» и «зло», как в сказках? – он снова наклонился ко мне, грозно произнес: — Ничего подобного нет. Если он против моего отца это не значит, что он порядочный гражданин. – Он резко распрямился, упер руки в бока. – Порядочный гражданин? Даже смешно! Хотя он старательно им прикидывается. Но разве порядочные граждане… — он вдруг прервался и махнул рукой: — А, не суть! Ты здесь для другого.
Я хотел воспротивиться такой смене тем, Волк, как назло, прервался в самом неподходящем месте. Однако следующие его действия заставили меня похолодеть и забыть буквально обо всем: он развернулся, в его янтарно-желтых глазах был настолько опасный хищный блеск, что я поверил в то, что «волк» — не просто кличка, на губах играла подлая ухмылка, весь его вид говорил о моих будущих неприятностях.
— Димочка… у тебя ведь недавно был день Рождения. А я не поздравил…
Я напрягся. Определено что-то назревало. Что-то очень нехорошее для меня.
— Правда, ты отказался познакомиться со мной поближе, поэтому я совершенно не знаю твоих вкусов… Но не волнуйся! Я привел сегодня особого гостя! Даже двух! Уверен, тебе понравится…
Волк ушел в темноту комнаты, туда, куда свет лампы не доставал. По звукам, он открыл тяжелую скрипучую дверь, пуская «гостя» в помещение.
— Приветствуй! – он вскинул руки. – Твой самый страшный кошмар…
В свет лампы медленно вышла фигура. Маленькая, будто это был ребенок. Лицо тоже попало в свет лампы. Сверкнули крысиные глазки, раскрылся рот с кривыми зубами, горбатый нос, редкие волосы на макушке… Всё, что я почувствовал в следующую секунду – это дрожь во всем теле и непреодолимый холод, расходящийся по венам вместо крови, завладевающий сердцем и окутывающий его.
— Смотришь ли ты новости, Дима? Не слышал, что твой знакомый в международном розыске и выехал из России? М? Ох, а вот и второй гость!
Я услышал тихий цокот, а в свет вышел даже не человек. Серый волк с длинными когтями, которые и стучали по полу. Даже в тусклом свете я мог разглядеть его косые глаза с коварным поджидающим прищуром и слюну, капающую из пасти. Хриплый рык будто пробирался в сознание, многократно отдавался в голове. Никанор присел на корточки, обнял зверя за шею.
— Как я люблю волков! – воскликнул он. – А благодаря новой разработке, секретной, по приказу отца, в них вживляется чип, и они становятся дрессированными, как собаки! Такие преданные, это гениальное изобретение! Преданность – вот что нужно для полного счастья! Правда… от этого они немного становятся бешеными… И быстро умирают… Но зато как шелковые! С хозяином, конечно, а вот для остальных…
Никанор рассмеялся, маньяк скрипуче вторил ему, так мерзкий смех переполнял комнату, а мою дрожь было не унять, слёзы покатились из глаз.
— За что?! – оглушающе прокричал я, перебивая их смех.
Волк сразу замолчал, посерьезнел, его приспешник последовал примеру. Парень поднялся, подошел к другой двери, положил на её ручку ладонь. Он совершенно серьёзно, с нотками грусти начал:
— Сейчас совсем нельзя найти человека, который полностью и без остатка тебя полюбит, который будет предан тебе всю жизнь… Ах, а это то, чего я хочу! И за то, что ты даже не попытался стать таким мне… — он улыбнулся. – Ты умрешь в страшных муках. Arrivederci! – и он дернул ручку и вышел, захлопнув за собой дверь.
— Вот мы и снова встретились… — проскрипел маньяк, ближе подходя ко мне.
— Нет! Нет! Не надо! – я безуспешно пытался вырваться, но оков мне было не сломать.
— О-о-ох… а ты говорил то же самое при первой нашей встречие… Хотя и я то же самое собираюсь сделать с тобой, что и планировал прошлой осенью – разобрать по милым юношеским кусочкам.
Голова опустилась, я просто повис на оковах. И вот так? Всё закончится тем, с чего началось? И зачем я вообще пошел ночью на улицу? Моё любопытство сгубило меня, как глупо. А ещё, смотря сквозь заливающие глаза слёзы на то, как псих раскладывал свои инструменты, я не мог не вспоминать Александра Андреевича. Столько ещё предстояло бы пережить рядом с ним, мне бы так хотелось проводить и дальше с ним своё время. И найдет ли он моё тело здесь? Или где-нибудь на помойке? А, может, закопанное в лесу? Не найдет никогда? Как же он себя будет чувствовать? А папа с мамой? Они-то как отреагируют? Будут долго плакать, а ещё винить учителя в том, что не уберег меня. Но он ведь не виноват! Я сам пошел на такой опрометчивый поступок, а он ведь меня предупреждал. Папа только из больницы вышел, ему было так тяжело, не стоило его волновать, а теперь…
Голова безвольно опустилась, слёзы закапали на джинсы, усеивая их влажными каплями. Сталь скальпеля блеснула в тусклом свете лампы. Хрип волка не переставал разноситься по комнате. Несправедливо… так умереть… Очень жалко, я всё-таки многого не сделал в своей жизни.
Раз! – Два! Что-то оглушительное разнеслось по комнате, я вскинул голову. Хоть звук был мимолетным, он стоял в ушах, но так я мог медленно его осмыслить… Выстрелы? Два выстрела? Тяжелая туша волка свалилась на пол, уродливое тело маньяка повалилось на него. Я ошарашено смотрел на расплывающуюся под ними кровь, медленно растекающуюся в разные стороны.
— Ой, бли-и-ин… — я вздрогнул от чьего-то голоса. А в свет вышел хрупкий светловолосый паренек, в руках которого тяжелый пистолет смотрелся почти смешно.
— Валера?!
— А не похож? – паренек в белой кофточке и бриджах положил оружие на пол и брезгливо посмотрел на, похоже, мертвые тела.
— Ты что тут… что ты сделал?! – завопил я. – Я думал, ты на стороне Никанора… ты… ты…
— И тебе привет, — хмыкнул он, доставая из кармана бридж массивный ключ. Он поднес его к моим рукам, начав отпирать оковы. – А я думал, так рыдать могу только я…
— Заткнись! Меня чуть не порезали на кусочки!
Когда мои ноги и руки были отстегнуты, я еле поднялся, оттого что тело ещё было затекшим. Украдкой вытер слёзы и всхлипнул. Всё дрожало, стоять было тяжело.
— Пошли скорей, — недовольно буркнул Лера, продвигаясь вперед, к другой двери, из которой вышел Никанор.
— Куда? – я смог выпрямиться, старался вдыхать как можно реже – по комнате начала разноситься вонь от крови маньяка и волка.
— Куда «куда»?! – этот вопрос так взбесил блондина, что он даже ногой притопнул. – Тут останешься?! Или пойдешь со мной на выход?
— На выход?.. – мне пришлось подойти к Цветникову, только для того чтобы быть подальше от двух тел. – С чего бы? Ты приспешник Никанора… а это он меня тут оставил…
— Тебе не всё ли равно?! Иди уже, сказал! – сегодня он был каким-то странно-раздражительным.
— В чем подвох? – тем не менее, не успокаивался я, подозрительно косясь на Леру.
Тот взвыл и схватил меня за руку:
— Пошли, я сказал!
Я решил подчиниться, мы вышли в коридор, освещенный лучше комнаты. Я даже поморщился от яркости.
— Прямо, на третьем повороте – направо! – скомандовал Валера. – Иди!
— С чего я должен тебя слушать? Ты же…
— Да не-е-е-т! – блондин сжал свои кулачки, насупился, затопал ногами, как маленький. – Ты мне мешаешься, понял?! Если уйдешь отсюда – мы оба получим выгоду! Ты не сдохнешь и продолжишь водить шуры-муры со своим «дядей», понимаешь?!
— Александр Андреевич? Он тут причем? Ааа… погоди, ты же его…
— Да сдался мне твой учитель! – закричал Валера, но тут же осекся, огляделся, тише продолжил: — Не нужен он мне был, не нужен! Честное слово, просто уходи! Уходи!
— Но здесь есть какой-то подв…
— Нету! – зашипел Лера, весь раскрасневшись, он своими маленькими ладошками пихнул меня пару раз в бок, однако я даже не пошевелился от таких легких тычков. – Ладно… можешь не уходить, но тогда останешься здесь, и если обнаружат, что ты освобожден – то тебе придумают другую смерть! Согласен? Ну, так оставайся!
Я замялся. С одной стороны, я не доверял этой маленькой шлюшке, с другой… да был ли у меня выбор? Да и хуже всё равно не будет…
— Ладно… спасибо, — я коротко махнул Валере и бросился бежать по коридору, твердя себе «На третьем повороте – направо».
Сначала коридор был длинным, без поворотов. Отделанный крупными старыми плитами, с не очень яркими лампочками, торчащими отовсюду проводами и заставленный железными ящиками. Он больше походил на бункер, не удивлюсь, если являлся базой мафиозного клана отца Никанора. Мой топот, казалось, звучал в сто раз сильнее, чем должен был, дыхание тоже звучало сильнее.
Но, наконец, первый поворот. «Раз» — не забыть. На третьем повернуть. Сколько ещё бежать? В горле уже першило, глаза застилала пелена, ноги устали, нервы на пределе. Второй поворот направо – есть. Ещё один… уже виднелся...
Я резко завернул, надеясь, что выход… там! И – да, небольшая лестница и дверь. Ещё чуть-чуть… горло неожиданно сдавило, меня потянули сзади за воротник куртки. Больно, но я как-то вырывался, ничего не соображал, ощетинился, словно дикий зверь, пойманный в ловушку. Но щелчок и дуло пистолета перед моим лицом мгновенно отрезвили.

***

— Что это значит?! — разъяренный голос можно было услышать за много метров до комнаты, из которой он раздался.
А в этой комнате Никанор сжимал свой телефон у уха, ломая хрупкий корпус, разветвляя по нему трещинки. Он взвыл и не щадя, со всего размаха, бросил дорогой сотовый о стену. Парень стоял, облокотившись на стол и тяжело с хрипом дыша.
Дверь совсем немного приоткрылась, внутрь скользнула хрупкая фигурка светловолосого парня.
— Ты! — даже не гладя, выкрикнул Волк. — Понимаешь, тварь, что творишь?! — его голос достиг звукового предела, и блондин резко развернулся, сжимая кулаки.
Валера от громкого крика еле заметно вздрогнул, прислоняясь к двери, незаметно защелкивая её.
— Шавка... — уже на порядок тише, но настолько же презрительней сказал Никанор, начиная медленно наступать. — Какого хрена ты выпустил его? Ты хоть понимаешь, что ты сделал?
Волк совсем вплотную приблизился к мальчонке, опустившему голову. У Валеры легкая белая кофточка промокла насквозь, прилипла к худому телу. На ней четко выделялись две бусинки твердых сосков.
— Я спросил… — тихо начал Никанор, но тут же взорвался: — Ты понимаешь, что натворил?! – он резко схватил Валеру за подбородок, поднимая его голову, сильно сжимая пальцы на щеках, заставляя смотреть на себя. – Отвечай!
Парень судорожно выдохнул через рот, раскрывая розовые губки, тихо и осторожно сказал:
— Понимаю… я выпустил Соколова… Того, кого ты приговорил к смерти…
Никанор даже опешил. Цветников ведь всё понимал! Это была не случайность, не мимолетная жалость…Он говорил это так спокойно, что было ясно – это решение было обдумано задолго. И именно это взбесило Волка. В нём проснулся неистовый зверь: парень резко втянул воздух носом, глаза загорелись яростью, появился оскал на губах, а кулак сжался и был отведен в сторону, для удара. Движение – и он попал по скуле хрупкого блондина, который сразу свалился на пол.
— Ты!!! – Волк поднял легкого парня за грудки, над полом. Он уже просто не знал, что говорить – ярость затмила разум.
Но, в то же время, просто выместить её, избить наглого щенка до полусмерти ему что-то не давало. Вот что? Может, этот странный взгляд блондина? Обычно люди, готовые к боли раздражены, злы или боятся, плачут, молят о пощаде… Но ничего подобного Валера не испытывал, и это было видно. Поэтому Никанор никак не мог понять, что же всё-таки было в сероватой голубизне глаз. Но взгляд был пристальным, парень даже не мигал. Хотел что-то донести до своего босса. Смятенный Волк опустил Цветникова на пол. Волна гнева улеглась, только всё время колебалась, готовясь в любую секунду возрасти до уровня огромного цунами.
— У тебя есть оправдание, — понял Никанор.
Он ожидал чего угодно, но только не твердого «Нету».
— Тогда почему же? – Волку стало настолько интересно, что вся злость начинала плавно переливаться в недоумение и интерес.
— Ты на меня накричал. И ведь только я сейчас занимал твои мысли, да? Значит, этого было достаточно, чтобы выпустить Соколова.
Эти фразы блондин услышал как во сне: вроде они и прозвучали, а вроде были какими-то странными, бредовыми, на грани сумасшествия, подобные как раз любит иногда подкидывать сознание.
— Не понял. – Подозрительно начал парень. Как это бывает, он начал что-то подозревать, но в это настолько слабо верилось, что всё-таки казалось ненастоящим.
— А ты понимай… — пробурчал Валера. – Я рад, что ты обратил на меня внимание. Наконец-то.
— Подожди, ты… ты… а как же учитель ваш? Ты же так расписывал свои желания, когда я ловил Соколова!
— Да не он мне нужен! – парень снова разгорячился и топнул ногой. – Я думал, ты ревновать будешь! – теперь парень начал хныкать. – Я же всегда просил тебя меня трахнуть, а ты!..
Валера хотел ещё что-то сказать, расплакался бы даже от бессилия перед не замечающим его чувств Волком, но его схватили за шкирку и грубо кинули к широкой кровати. Тот только неудачно стукнулся коленкой о деревянную раму. Цветников хотел подняться, но его ещё дальше бросили на кровать, рукой придавили плечо, а колено Никанора поместилось между его ног, плотно прижимаясь к промежности, ещё скрытой светлыми бриджами.
— Даже если так… — Волк нагнулся к уху блондина, зло прошипев: — Даже если ты по мне слюни пускаешь, думаешь, тебе сойдет с рук то, что ты сделал?
— Я… — испугался Лера, хотел оправдаться, но его только перевернули на спину, чтобы разглядеть получше начавшие слезиться глаза.
— Сейчас получишь то, чего заслуживаешь…
Бриджи были рывком стянуты, майка разорвана. Гнев снова обволок сознание Волка, это грозило хрупкому Валере болью, сильной, его не щадили бы, не давали передохнуть… но это-то ему и нужно было. Да-да, все его мечты о жестком сексе с Александром Андреевичем были реальны наполовину – секс жесткий, а вот вместо учителя как раз тот, кто и собирался проучить его так, как он это заслуживал.
— Я совсем не жалею, что выпустил его! – решил подзадорить Цветников. – И вообще, этот Соколов наверняка теперь бегает на воле и радуется, что он так просто провел великого Волка, сына мафиози!
Парень уже много лет знал своего босса, поэтому чувствовал, куда надавить. И, правда – тот вспыхнул ещё сильнее, не контролируя себя, сжал горло парня.
— Маленький гаденыш… — шлепок по щеке.
Валера же, как бы это ни было странно, как бы ни было необычно, начал чувствовать не нехватку воздуха или боль в шее, а удовольствие, отправляющееся вниз живота. Он еле нащупал рукой свои недалеко откинутые бриджи, вытянул оттуда тюбик смазки и квадратик с презервативом. Не ожидая такого, Волк ослабил хватку, Лера тут же зашелся кашлем, пока Никанор удивленно смотрел на смазку и контрацептив. Впрочем, это его только подзадорило – гаденыш знал! Всё распланировал! Это вызвало у него какой-то странный дикий восторг, перемешанный с усиливающимся раздражением и… возбуждением? А уж это осознание привело Волка к ещё большему восторгу и зеленому свету на пути к действиям.
Прокусить губы до крови, оставить полукруги от зубов везде, где захочется, ногтями проводить красные полоски, сжимать хрупкое тельце до синяков – не жалеть нежной кожи.
— Хозя-яин… — сорвалось с губ Леры, неосознанно, вместе со стоном.
Никанор резко отвлекся от живота парня, поднялся, смотря на заплаканное, но, в то же время, довольное лицо Цветникова.
— Что ты сказал?.. – ошарашено прошептал Волк.
— Х-хозяин?.. Да… Давно хотел сказ…зать… мой…
Что-то перевернулось внутри сына мафиози, привыкшему к такому обращению, но в первый раз слышащего его с такой интонацией. Он каждой своей клеткой чувствовал другое значение произнесенного слова, другой его оттенок. Парень усмехнулся и натянул на свой член презерватив, готовясь войти в нерастянутого мальчишку. Больно было обоим, но в отличие от Никанора, Валера испытывал наслаждение, своеобразное, непонятное многим, но для него – единственное и неповторимое. Только благодаря тому, что парень не сжимался, Волк почувствовал себя легче, смог двигаться в непривычно плотном нутре, впервые причиняя боль, которая на самом деле приносила удовольствие.
Да, Валера давно уже любил своего босса, давно пытался завоевать его внимание. Но всё как-то не получалось, не получалось его разозлить как надо. Волк и избивал мальчишку со своей бандой, и наоборот, к нему хорошо относился, но вот та злость, которая ему нужна, достигнута была только сейчас. А если подумать… Валера ведь всегда предлагал себя, всегда крутился рядом, исполнял любые приказы… Такой… преданный? Странно, что он раньше не замечал этого мальчишку. Кто же, как не он будет верен всю жизнь? Таких людей мало, ох как мало сейчас можно найти. А преданность – это то, что Никанор всегда так ценил в людях, то, чего ему всегда не хватало, плата за богатую жизнь.
Оргазм был ярким, Никанор даже не припомнил, когда такой последний раз был, если вообще был. Оба завалились на кровать, Валера, осмелев, даже прилег на плечо хозяина. Впрочем, тот не был против.
Сначала тяжелое дыхание распространялось по комнате, потом и оно стихло. И стало совсем безмолвно. Даже немного неуютно, будто как-то неловко, хотя говорить ничего не надо было. Валера просто радовался тому, что его, наконец, заметили, после всех ухищрений, а Никанор всё думал, как ему, возможно, повезло.
— Задашь мне этот вопрос? — неожиданно разрезал тишину Волк.
— Какой вопрос?
— Ну, тот самый. Глупый вопрос.
Валера поднял взгляд на своего повелителя. Сглотнул слюну, мимолетно облизнул пересохшие губы и поскреб ноготками по груди парня.
— "Любишь ли ты меня"?
— Именно его.
Снова облизнул губы.
— Л-любишь ли ты меня?
И снова повисла тишина. Валера испугался: хозяин специально заставил спросить, а потом стал молчать, чтобы намучить? Что-то такая боль, от ожидания, парню совсем не нравилась. Волк неожиданно стал переворачиваться, отчего Лере пришлось убрать голову с его плеча. Никанор лег на бок, подперев голову рукой, смотря как всегда сверху вниз на сжавшегося Валеру. Он второй рукой взял прядь светлых пушащихся волос и большим пальцем начал её поглаживать с еле заметной властной улыбкой.
— И знаешь, что я отвечу?
От подобного вопроса... нет, наверное, от вариантов его ответа Лера сжался ещё сильнее, будто онемел. Он смог лишь слабо покачать головой. Волк усмехнулся, так же поглаживая прядь светлых волос.
— Пожалуй, — обычным тоном начал он, а внутри у Валеры всё сжалось, будто кто-то сдавил сердце сильной рукой. — Я скажу… что этот вопрос в списке рассматриваемых мною дел будет стоять на первом месте.

Дата добавления: 2015-09-04