|
Читайте также: |
Короткое лирическое отступление, мало кто конечно меня поймет… разве что только псих, но. Но я думал начать не с пролога а с введения… (если кто не понял, то, книга начинается с пролога, а реферат/курсовая/диплом с введения)
Пролог.
Наши дни.
- Есть люди, а есть человеки, и есть иные. Я не помню кто это сказал но мне понравилось. Что-то из строй русской классики. Помню только как звали персонажа – Лука.
- И при чем здесь это?
- Вот и я думаю причем…
- Так, ты знаешь что, ты нам мозги то не пудри! Знаешь сколько тут таких умников кроме тебя? Был тут один… он такое проделывал, он можно сказать из ничего, то есть из говна, делал что-то. Так самое интересное, он этим чем-то умудрялся наши замки вскрывать!
- Ну, я уж, простите, такими талантами не блещу. Хотя, что греха таить и мне есть чем похвастаться.
- Интересно чем же? БОМЖ он и есть БОМЖ, а то что ты делал в дорогом ресторане, вот это загадка. То есть нет. Все очевидно. Тут расклад простой. Я смотрю ты парень крепкий, не смотря на то что весь в каких-то лохмотьях, да в покрывало закутанный.
- Это от огня, знаете как сейчас трудно достать настоящий хлопок? А руки постирать никак не доходят.
- Что? Что ты только что сказал? Да ладно, это не важно. Короче. Стукнул ты одного или двух, может трех… за этим трудно уследить, отобрал у них сбережения и давай кутить на эти денежки. Только вот не рассчитал ты, что персона твоя привлекает много внимания. Как ты только охранников прошел, а?
- Как, как… сие есть тайна, покрытая мраком.
- Знаешь что, ты давай не шути. Не ты первый, не ты последний. А у меня смена заканчивается и я бы хотел уйти домой во время, а не на три часа позже, как это обычно бывает.
- Мне кажется, знаешь, я даже больше чем уверен, что у тебя это не получиться.
- Так, ты вообще тут не кто, понимаешь? И звать тебя никак. Даже имени не назвал, сидит тут хамло в покрывале, еще учить меня будет. Захочу и уйду, ясно? Достали уже все.
- Э, чего ты так на меня взъелся? Я получается что ли во всем виноват?
- Не, ну а кто? На тебя поступила жалоба… сейчас зачитаю, дословно. Хотя пожалуй некоторые слова опущу. Гражданин, не представившийся, вел себя не подобающим образом. Гражданин распевал песни названия которых не известно широкому кругу. Композиции типа «А мы по локоть да закатаем рукава, а мы Чикаго рас…» Гм… Также частушки «Полюбила парня я оказался без …» Гм… Также гражданин был не подобающе одет и вел себя агрессивно по отношению к дамам. Нравиться?
- Да, особенно «Чекисты», моя любимая.
- Да я не про песни, хотя хороша, хороша, согласен, этим зажравшимся свиньям не понять нас. Так, что это я. Ну так я не про то. Ты как себя вел ё моё! Сидел бы тихо, и не высовывался, тогда сейчас меня ты бы не знал, тут бы тебя не было, сидел бы где-нибудь с симпатичной девушкой, хотя что это я… на тебя посмотришь, ты уж извини, но немного мутить начинает, все же странно ты выглядишь.
- Я могу показаться странным, но наша встреча была предопределена. Ну то есть запланирована, и мне повезло что ты мужик.
1942 год.
Неприятности начались похоже с его приходом. Когда он появился все пошло наперекосяк. У меня на такие вещи нюх. И он меня пока не подводил. Этот мужчина, от него за версту веяло чем-то таким, что отталкивало, заставляло бояться его что ли, все, все без исключения обходили его стороной. В маленькой полевой кухне, под оборудованном навесом, сразу пустело, когда он заходил, снимал фуражку, не смотря на то что пусть даже там, с наружи, льет дождь, все равно там было уютнее. Никто не мог этого объяснить, но все так делали, все чувствовали это.
А его похоже это нисколько не удивляло. Он все делал размеренно, медленно, даже несколько вяло. Он пробыл у нас несколько недель уже, и бывали дни когда пули свистели сутками, а он ходил в окопе даже не пригибаясь. От чего опять же становилось еще хуже, еще страшнее. Даже закрадывались опасения что он немецкий какой шпион. Потому что форма у него была вроде и наша, а вроде и не наша. Вроде и говорит по-русски без акцента, и в минуты когда у нас сердце уходило в пятки от него можно было услышать крепкое словцо, и на фуражке вроде звезда, а вроде и нет, странная непонятная. Пятиугольник и пять треугольников, и все неразрывно, там, где основание треугольника там же и сторона пятиугольника, выходило, что они неразрывно связаны. В то время как у нас звезда была закрашена, у него только контур. И пагоны, вроде и звезды две, как у лейтенанта, а наш полковник перед ним на цыпочках бегал. И ходил он в своей шинели все время с поднятым воротником. Короче странный был тип.
Уже второй день все было спокойно, если не считать того налета паники который производил этот незнакомец, который кстати представился только нашему командующему, и с остальными ни словом не перемолвился. И решил наш командир послать в разведку маленький отряд. Послали меня и еще троих моих товарищей.
Естественно интересно, даже нам, что там задумали эти фашисты раз молчат так долго, естественно в умах наших уже такие нелепые картины вставали, картины того что будет после такого затишья. Те кто испытал «любовь» пустыни на себе, говорили что затишье это явно перед бурей. И ничего хорошего не принесет. Тем более что говорили что когда немец затихал на время, пусть там рота или батальон был потом о нем никто ничего не слышал, был и пропал. Вот командование и забеспокоилось что да к чему. Ну и естественно самый верный способ разузнать что к чему так это привести языка, ну и самим посмотреть что там к чему. Язык это конечно хорошо, но наплести он может с три короба, а потом расхлебывай. Да и как назло у нас есть почти все национальности, а нормального переводчика с немецкого нет. Если так рассудить то я самый лучший.
До позиций было ползком часа два, и это при том, что мы почти не прятались за каждым кустиком, прятались мы по воронкам от снарядов. Потому что на километровой полосе сейчас что влево, что вправо, что вперед, что назад не было, покуда хватало взора, ни одного зеленого растения. И сейчас по этой мертвой в прямом смысле земле ползли четыре уже чумазых дальше некуда человека. И представьте какое было удивление у нас на лицах когда первая линия обороны оказалась пустой. Не было там ни одной живой души, зато дальше, за второй, которую мы считали неприступной, сколько раз мы ломали о нее зубы, там где примерно был штаб, сейчас было видимо-невидимо немца, я честно сказать столько никогда не видел. Даже когда в атаку ходил, а делал я это часто и потому имел три ранения. Сейчас маленькая полянка была забита этими нелюдями почти под завязку, они даже часть деревьев вырубили. А в центре был сооружение непонятного назначения. Сцена ни сцена, короче черт пойми что, и был на ней шар из дерева, точнее сфера по научному, и один все крутился возле нее, по виду так он напоминал нашего, непонятного товарища. И как и перед нашим, все сидели как перед высшим чином, хотя пагонов у этого я даже и не заприметил. Но то что я добрых минуты три не дышал, и рот остальным затыкал, так то правда. Страшно было аж жуть. А мне еще командир приказ дал, что если что вступать в бой, вытягивать противника к нашим позициям, а там наши уже разберутся. Но тут куда там.
Короче, опять ползком, ползком, стали мы пятиться, да при любом шорохе замирать. Это трудно передать словами, хочется кричать, хочется орать во все горло, но ты понимаешь что от такого твоего поведения ничего хорошего не жди, и ты держишься, а тебя распирает, и вообще не понятно от чего захотелось то крикнуть. Когда отползли мы метров так за триста, тут уж я не выдержал, хотя еще сдерживаясь, но я тихонько завыл.
- Если это все ринется на нас… будет жарко… как в аду.
Я сразу бегом в штаб, наверное оставшиеся метров двести я не стал прятаться, потому что если эта лавина хлынет, накроет всех и тогда беги не беги, без разницы. Залетаю пулей в землянку, а там только командир. А командир-то наш он хоть и по званию выше, да вот возраст его намного меньше моего, молодой, не опытный, привыкший делать все как положено, а не как по-людски, головой совсем не думает. Я ему говорю что приказ не выполнил, а он не дослушал, за измену, именем Советской Родины сразу за пистолет и на меня, щелкнул, а выстрела нет, осечка. Еще, и еще. Первый раз я видел как револьвер давал три осечки подряд. Тут в землянку вошел наш «товарищ», мне показалось, что звезда у него на фуражке даже светиться. В землянке-то полумрак. Выхватил револьвер и пощечиной усадил командира на табурет.
- Штраф бат! Да вообще сгноить за такое! – Первые слова которые произнес незнакомец кому-либо кроме командующего были не лестными.
А я и возразить то не посмел. Было сейчас не что-то просто отталкивающее а что-то от чего хотелось бежать отсюда и было намного это ужаснее чем орда немцев в километре отсюда.
Не было никакого разбирательства, просто я просидел в землянке, прикованный цепью к крюку в стене до вечера. Вечером же пришел ко мне этот незнакомец, принес еды, что в очередной раз удивило и испугало. И молча вышел. Я поел, лег спать на приготовленную постель. Ну ладно хоть так, а то мог бы сейчас не на фуфайке лежать, а в канаве неподалеку отсюда.
Мне не спалось, я крутился, как это было ни странно. Потому что мне выдалась вроде как спокойная ночка, можно было расслабиться. Если не пристрелили сразу, как завещал Иосиф, то значит планы на мой счет другие, и расстреливать меня пока никто не собирался. И мне не надо было следить за позициями врага сидя в окопе, сейчас у меня была даже более ли менее ли цивильная постель, не на сырой земле, а на фуфайках каких-то. Хоть и драны, и в дырках от пуль, но все же. И все равно мне не спалось. Я очень долго крутился, и когда уж стало совсем не в моготу, каким-то не человеческим усилием заставил себя расслабиться и забылся крепким сном.
Не знаю сколько было времени, часы, как в прочем и все остальное у меня конфисковали, но я проснулся от того что земля под ногами содрогается. Вибрации были ощутимы даже через те тряпки на которых я лежал. Я коснулся земли и мне стало страшно, волосы у меня во всех местах стали дыбом, и такие мурашки побежали по спине что меня передернуло. Вообще если сказать что мне стало страшно, это ни сказать ничего. Я стал дергаться изо всех сил пытаясь вырвать крюк из стены, мне сейчас очень не хотелось здесь быть. А вибрация нарастала, ее источник приближался. Я подумал что по крайней мере тысяча тяжелых танков сейчас надвигалась на наши позиции. Страх все рос, вибрация усиливалась, а руки все хуже и хуже слушались, зато страх в какой-то мере прибавил сил, я содрал на запястье кожу, возможно даже сломал его, но крюк я из стены выдрал.
Я выбежал из землянки, огляделся вокруг, и мне стало дурно, я захотел вернуться опять туда, опять туда вниз под защиту бревен толщиной с корову, причем они там лежали в два ряда…
Все вокруг было усыпано красными точками. И эти точки приближались, быстро и беспощадно. Потом стали различимы огромные силуэты, наверное даже боле слонов которых я как-то видел в зоопарке. И все шипастые, отвратительные, мерзкие. Кто-то или что-то среди них издало страшный вопль от которого стыла кровь в жилах. Я говорил что мне было страшно, и что волосы дыбом встали, так теперь я даже не знаю что я чувствовал, я хотел бежать а не мог пошевелиться, а волосы хотели убежать куда-нибудь подальше.
У страха глаза велики, глаз оказалось много, а существ не так уж и много, просто были они огромные, а глаза, так на одном несколько пар, и все красные, и все горят нехорошим светом. Но то что их было не так много, это еще ни о чем не говорило. Я видел как первый добрался до окопа, я видел как он раскрыл пасть, он одним укусом сгреб наверное человек пять, стал мотать мордой от чего все что не было во рту у него разлетелось в разные стороны, обильно забрызгав окружающих кровью и еще черт знает чем. Другой налетел на орудия, я никогда раньше не видел чтобы толстенный метал гнулся с такой легкостью, казалось что это не металл а масло, он его просто разрывал, корежил, делал с ним все что хотел. Другой налетел на пару танков, и даже один выстрелил, существо качнулось, потрясло мордой и в следующее мгновение это был уже не танк а лепешка, пара мощных ударов смела следующий танк. Он кувыркаясь отлетел в сторону унеся при этом жизни еще доброго десятка, а потом взрыв. Предрассветная мгла озарилась яркой вспышкой, я рассмотрел вдалеке маленький силуэт, а вблизи одного из монстров. Это было жуткое чудовище.
Размерами со слона, только лапы более длинные и сгибались как у собаки или кошки. Хвост, длинный, и с огромными шипами на конце. Он весь был утыкан острыми шипами, но на кончике хвоста они были особенно большие. Морда, слегка вытянутая, отвратительная, потому что из пасти что-то капало, и это что-то было кровью, и зубы, скорее даже клыки, и не в один ряд, а в два. И весь в панцире, и весь в шипах и весь в крови и останках человеческих тел. Возможно в другой раз меня бы тут вырвало, но видимо мне было так страшно, что даже рвотного рефлекса не возникло. Когда возле меня пробегал какой-то рядовой с винтовкой на перевес, он остановился, передернул затвор, прицелился, выстрелил, пуля высекла сноп искр и отрикошетила в неизвестном направлении, а беднягу перекусило по полам, то во что он попал, причем ноги остались стоять прямо передо мной, я даже не дернулся. Наверное я в тот момент просто поседел. Такие вещи просто так не проходят, ничто подобное не забывается.
В тот момент как говорят жизнь проноситься перед глазами, врут, просто врут стараясь сделать этот процесс более благородным, торжественным и священным… Наверное просто те кто выжил молчат, а кто умер, сказать не могут. Жизнь не проноситься, в голову приходит либо ничего, либо настолько дикая идея, что ей даже следовать нет никакого желания, но мне вдруг она показалась самой верной и правильной.
Я скрестил руки, закрываясь, как я думал от атаки этого монстра, но атаки не последовало, вместо этого я услышал скрежет и глухой стон, и рев, дикий рев. Открыл глаза, опустил руки, и казалось бы, вроде и удивляться-то нечему… но тем не менее челюсть у меня отвисла. В самого ближайшего ко мне монстра повалил на землю белый медведь, причем он лишь немногом уступал этой твари в размерах. Он был в чем-то непонятном, вроде как бы металлические пластины. За остальных принялись бурые медведи, они небольшими группами набрасывались на монстров, и там где ничего не смог сделать сто пятидесятый калибр, когти и зубы справлялись очень успешно. Это было чудо какое-то. Эти твари которые внушали такой ужас и страх, теперь были похожи на младенцев, неповоротливые, неуклюжие, мощи много, но из-за медлительности она вся растрачивалась попусту. Удары уходили воздух, челюсти сжимались на пустоте. Толстая броня-панцирь ломалась под натиском лап и когтей, она ломалась, потом выдирались куски, нежное с зеленцой мясо кусками вырывалось из образовывавшихся брешей.
На мое плечо легла рука. И голос, такой знакомый произнес:
- Ну если тебе повезло, так и черт с ним, значит на то воля есть, высшая воля. Ну сам посуди, один из почти целой армии. А ежики хороши, покромсали они вас знатно. Но ничего, у нас есть чем ответить на их тяжелую пехоту. Слушай, ну не удача ли это, а?
Я обернулся, не веря своим глазам, казалось бы удивляться уже больше нечему, но нет… нет на свете справедливости и меня в покое никто оставлять не хотел. Передо мной стоял сам незнамо кто.
- Я кстати Виктор. Но зови меня просто – чекист. Мы все чекисты.
Теперь хоть стало немного проясниться, и кто этот непонятный товарищ, и как его зовут, только вот пока что ясность на этом заканчивалась.
- Думаю, тебе надо с нами. Юра тебя проводит…
- Но в живых же…
- О! А ты значит у нас тот выживший, ну давай знакомиться, я Юра. Мои плюшевые мишки только что прикончили отряд ежиков. Жуткие твари да?
- А я Миша… - Почему-то сейчас я сам не верил в то, что говорил, уж сильно все происходящее похоже было на сон. Может я задремал в штабе, да, это все сон…
- Разрешите доложит! – Юрий вытянулся по стойке смирно. – Потерь среди личного состава нет. Ежики уничтожены полностью, поставленную боевую задачу выполнил.
- Молодец, вольно. – Виктор козырнул Юрию, а Юрий развернулся и пошел куда-то в сторону. – Юрий! Михаил поступает под твое крыло. Ты уж его береги. Чует мое сердце что-то в нем есть.
- Слушаюсь!
- Кто-нибудь, объяснит мне в конце концов что тут происходит!
Минутой ранее я себя ущипнул, и раз и два и три и пять и десять, и сильно очень, так что еле крик сдержал. Но ничего не помогло и пришлось поверить, что все что сейчас тут твориться, все эта дьявольщина и чертовщина, не плод моего воображения, не сон, а суровая реальность.
- Ну… как бы так сказать… Та война к которой ты привык это лишь верхушка айсберга, – Юрий сделал паузу, внимательно меня осматривая. - Я понятно выражаюсь? Ты хоть знаешь что такое айсберг?
- Нет.
- Ну… трудно жить без пистолета… Начнем с начала. То что ты видел на войне это лишь малая часть того что твориться на этой чертовой войне. Подобные кровавые бани немцы устраивают регулярно и зачастую, тебе несказанно повезло что Виктор был поблизости и направил нас сюда. Большинство заканчивают как и все остальные твои товарищи… друзья… - он на мгновение отвернулся, как бы почесал нос, потом повернулся опять лицом, но что-то неуловимое, как легкая тень, легла на слегка красноватое после боя лицо.
- Не знаю как это назвать, какое слово подобрать, но надо быть чересчур везучим чтобы уцелеть. Я вижу я только один и спасся.
- Это как раз тоже можно объяснить. Но все по порядку. За чистую война ведется скрыто и то что вы воюете это настолько малая ее часть что влияния никакого не оказывает.
- Значит то что мы тысячами гибнем на этой чертовой войне ничего не значит! – Я в порыве гнева схватил его за грудки. Поднять естественно не поднял, но вот испуг в его глазах я рассмотрел, сколько раз я видел такое перед атакой…
- Ты не горячись, а дослушай. Ты сам видел что пятеро таких тварей могут натворить. Подумай, вас тут была не рота и не дивизион… полк. Вас там было больше тысячи. И что? Это помогло?
- Нет… - Мне пришлось, хоть и неохотно признать правоту Юрия.
- Война вдеться нашими силами… думаешь мы не несем потерь? У нас может и не такие масштабные баталии, зато куда уж зрелищнее, и поверь гораздо более кровавые.
- Ты говорил что это сделали немцы. Это какое-то новое оружие?
- Можно и так сказать… а все новое это, как известно хорошо забытое старое. Магия друг мой, магия… Классический случай описанный во всех учебниках, добро и зло, свет и тьма. Они естественно тьма. Ты кстати теперь один из нас, воинов света. Скоро пройдешь инициацию, узнаем кто ты, и уж тогда верши справедливость, круши врага!
- А если я откажусь?
- Ну на все воля твоя в этом вопросе, и если ты откажешься никто слез лить не будет. Но скажу так, от себя, если ты согласишься то поможешь гораздо больше чем на передовой с винтовкой в руках.
- Я согласен.
Все время пока мы говорили, Юрий вел меня куда то в сторону, и наконец мы остановились на небольшой полянке, там уже был Виктор. Он сидел на траве и курил. Когда мы подошли он встал, выбросил в сторону бычок.
- Ну что он согласился?
- Да.
- Ну вот и славно.
Виктор стал неторопливо заворачивать рукава, а когда дело было сделано, он опустился на колени, развел руки в стороны а потом резко свел их вместе. Прозвучал хлопок и мир изменился. Все вокруг стало серым и красным, Юрий куда-то исчез, передо мной стол только Виктор. Он встал с колен, ничего не говоря он рукой поманил меня за собой.
Теперь мы были в каком-то городе, зашли в какой-то дом. Причем города как такового не было, были одни только руины, развалины, пожарища и ветер который валил с ног. Трудно было сказать на какой мы этаж поднимаемся, потому что ступеньки казались бесконечными, а на сколько я помнил уцелевших этажей в этом здании было ну если полтора то уже хорошо. И наконец, очень внезапно они закончились. И я стоял в начале коридора с множеством дверей, причем слово множество наверное не очень подходило, потому что их тут были сотни, по левую и по правую сторону на сколько хватало взгляда двери, двери, двери… А Виктор встал, не двигался с места, казалось даже не моргал и не дышал, он только сделал приглашающий жест в направлении этих дверей.
Я так понял, он приглашает меня открыть одну из этих дверей. Я не захотел открывать ближайшую, было любопытно а что там дальше. Сначала я шел, потом побежал, потом опять шел, но двери все на заканчивались… Они были все разные, все не похожие друг на друга, и потом мне в голову пришла мысль, дикая, непонятная. Я остановился. Повернул голову на лево – старая деревянная дверь, обшарпанная, краска местами облупилась, но ручка было вроде как новой, пластмассовой. Посмотрел на право – новая, стальная дверь, ручка увесистая даже на взгляд. Я положил руки на эти ручки и дернул их на себя одновременно.
Очнулся от пощечины.
- Ты идиот, такого никогда не было… зачем ты такое сделал? Теперь непонятно к чему это приведет.
- А что нельзя было раньше сказать! А то все молчком и молчком!
- Представь себе! Такие у нас правила! Нельзя ничего говорить перед испытанием. Тем более сколько я на этом посту, я первый раз вижу чтобы это были двери. Чаще всего это обувь, или какая-нибудь вещь, которую ты берешь одну! Тебе же не нужны две пары тапочек или два зонта!
- Ну замечательно!
- О господи! О боже! О черт побери что это такое! Аааааааааа!
Юрий орал как ненормальный, он указывал куда-то на мою спину.
- Вот твою же мать повезло! – Виктор зашел мне за спину, и разразился потоком слов, которые описывать нет смысла.
- И по твоему на него мы возлагали большие надежды! – Юрий был вне себя от злости, от распиравшего его гнева и еще черт знает от чего. – И на него по твоему мы возлагали большие надежды, да? Ты кричал что он удачливый, что это может изменить ход войны! Ты орал что это надежда света!
- Ну да орал! А чего ты ко мне придираешься?
- Тебе доверили элитный отряд! А ты попросту растратил эту возможность!
- Да что такое-то случилось? – Я по прежнему ничего не понимал.
- Ну а что, собственно ничего не случилось… - Виктор поник, его глаза больше не сияли, видно было что настроение у него испортилось. – Ты по прежнему наша последняя надежда. Видишь ли эту войну нам не выиграть… мы слишком слабы… и ты был нашей надеждой… нашей последней надеждой…
- Хорош расклад… Последняя надежда света – воин тьмы…
- ЧТО???
- Что слышал. Ты воин тьмы.
1943 год.
- Говорят что прибывает со дня на день к нам чинов высших вояка, и говорят что он чекист.
- Что интересно понадобилось ему у нас?
- Слышал я что говорят, будто там где он появляться потом очень ожесточенные бои идут, кровавые аж жуть и что не многие выживают.
- Да мало ли что народ говорит, а я слышал что он вообще не человек.
- Жутко как-то…
И как раз в этот момент и прибыл тот самый чекист. Весь в черном. Только единственное что звезда у него была странная, что на погонах что на фуражке. Сразу не откладывая на потом он направился к командному составу, для уточнения и прояснения ситуации.
- Ну что? Как обстановка?
Никто не решался с ним заговорить, за два с хвостиком года пока шла война, все от рядового до генерала прослышали об этом чекисте, и как ни старалось ведомство удержать все в тайне, по каплям информация потихоньку просачивалась.
- Вы так и будете молчать? Найдется среди вас хоть один достойный?
- Виктор Александрович… вы подрываете боевой дух армии…
- Что? Полковник, ты никак решил погоны поменять? Или свинца отведать? Так и то и то очень быстро делается! Так, чтобы я больше такого не слышал… сегодня ближе к вечеру прибудет наш лучший сотрудник… вот тогда и посмотрим, подрываю я ваш дух или нет… когда мгла опуститься вы первые ко мне прибежите.
И действительно, как только стало темнеть, на горизонте показалось пятнышко, оно приближалось и приближалось. Потом стали видны очертания. Это был всадник на вороном жеребце.
- О, вот и он… - Виктор слегка улыбнулся.
- Я опоздал?
- Да нет, ты как раз вовремя.
- Ну я готов, в принципе…
- Последние наставление. Помни, сначала они пустят легион, мы скорее всего рыцарей. Ну а потом пойдут мертвые, а ты займешься ими. Ну а… ну и легионом можешь тоже. Если сил хватит. Короче если ты погибнешь мы тосковать сильно не будем… но помни что ты наша последняя надежда. Они давно не планировали такого массированного прорыва, и ты сегодня должен будешь показать себя во всей красе.
- Постараюсь. А кстати я хотел спросить, вы ведь так и не сказали кто я.
- Да мы честно и сами не знаем, раньше, таких как ты, не было.
И тут все началось… Как и предсказывал Виктор, появился странный туман. Но никто к нему не побежал, опять же как он предсказывал. Все как будто замерло. Я покрутил головой вокруг, немного в стороне я заметил от себя выброшенный бычок, и он вопреки всем законам физики застыл в паре десятков сантиметров от земли. И в следующую секунду я услышал звук трубы, такой басовитый, от которого вибрировало все включая меня. Я подумал что сейчас будет уж что-то необычно, что-то грандиозное чего раньше никогда не было.
Я почувствовал приближение чего-то очень могущественного оно приближалось с огромной скоростью, а потом вдруг застыло. Я напрягал зрение изо всех сил но так и не смог ничего рассмотреть из-за этого тумана, туман вроде стал рассеиваться, но не весь целиком, а только передо мной, небольшим полукругом, открывая мне наконец того кто стоял передо мной.
- Михаэль… - его голос не был звериным рыком, вполне нормальный, человеческий. – Иди сюда мой мальчик, сын...
Честно говоря, я был готов уже умереть, и даже прокручивал в голове стандартные казни, но то что я услышал было пожалуй тем что я даже и в страшном сне не мог увидеть. Нет, я знал что я не белый и не пушистый… но быть… быть ребенком этого чудовища… мои ноги подкосились, я рухнул на колени все время повторяя одно единственное слово: «нет».
- Ну же, чего ты медлишь?
- Я не твой сын. Я солдат красной армии… воин света… я в конце концов человек. А ты кто? Чудовище!
- Сын я прощаю тебе то, что ты сделал, ты был в неведении, пойдем со мной.
- То есть меня ты пожалеешь, потому что я твой сын… а их? – Я указал рукой в сторону замерших солдат. – Чем они отличаются от меня?
- Прекрати! Ты демон, ты мой наследник, я верховный маг…
- Ты ничтожество, и с тобой я поступлю так же как и со всеми!
Я поднялся с колен. Утер слезы, минутная слабость прошла, здравый смысл возвращался.
- Ты сам сделал свой выбор, я создам подобных тебе тысячу.
- Сначала тебе приодеться справиться со мной.
Я развел руки в стороны. В одной руке появился меч, в другой щит. За спиной разевались призрачные крылья, одно белое, другое черное. Я замахнулся для удара, но всего в нескольких сантиметрах лезвие замерло, застыл и я, а мой творец-отец медленно не торопясь развернулся ко мне спиной и пошел прочь. Стена тумана вновь сомкнулась. Через минуту я жадно глотал воздух ртом, стоя на коленях. Когда я привел себя в норму, то представшая перед глазами картина ужасала, пугала, отталкивала.
В не до конца рассевшимся тумане виднелись истерзанные тела. Я шел в буквальном смысле по трупам, точнее по частям тел, потому что ни одного целого я не видел. Это была кровавая картина. Руки… Ноги… Головы с застывшим выражением ужаса на лице и остекленевшие глаза казалось, смотрели именно на меня. Они возлагали на меня надежду, а я их подвел.
Во мне закипала злость. А еще страх, ненависть к самому себе. Я мог только догадываться что тут произошло, но мне в общем-то было все равно. Я ужаснулся этой мысли. Безразличие. Хотя, говорят что стоит опасаться не сильно и опытного противника, а того которому уже не чего терять.
Я шел дальше среди трупов. Во-первых, я просто не знал что мне делать, а во-вторых я не мог найти Виктора. Я прошел уже несколько сот метров, но картина не менялась, трупы, трупы, трупы… Я знал что там впереди будет небольшая низина, там озерцо, я подумал что хотя бы стоит умыться, хоть как-то восстановить свой здравый смысл, потому что я вроде как до сих пор был шокирован. Я видел трупы, много, и разных чудовищ созданный волей и извращенным разумом, но что-то сегодня во мне надломилось. Вроде мне было все равно, но и в то же время очень больно.
Я взошел на холм, и… и в очередной раз мне стало дурно. Посреди озера, посреди озера крови на перевернутом кресте, на перевернутом кресте из костей был распят Виктор. вот тут я сдался, все терпение лопнуло. Я опустился на землю, закрыл глаза.
«Я – последняя надежда света, я – воин тьмы, клянусь, что где бы ты не был, я найду тебя, я отомщу тебе, за Виктора, за всех, за всех… Я найду и убью тебя!!!»
Эпилог
Я лежал на берегу кровавого озера, я никогда не курил и не пил, даже перед атакой, что бы не было страшно. Хотя мне говорили выпей… не так страшно будет и не так больно, если подстрелят. Другие говорили что не надо, потому что рука дрогнет и промахнешься по проклятому фашисту. Но я все равно не пил, просто не пил. И тут мне захотелось напиться, я не знаю как выразить это желание, но я сразу понял что это оно. Потому что мое горе требовало утешение и сейчас мне в голову пришло одно единственное решение данной проблемы. Но все изменилось когда я расслышал тихий стон, и дрожащий голос который молил о помощи.
- Ууууууу… Помогите! Эй… кто нибудь, если есть кто живой… ааааа… помогите пожалуйста!
Метрах в ста, придавленный танком лежал солдат. Я быстро подбежал к нему, буквально одним рывком сдвинул танк в сторону.
- О! Спасибо тебе огромное, а то так бы и загнулся тут ни за грош. А так хоть смогу отомстить этим подлюкам, этим сучьим сынам!!!
- Успокойся. Послушай меня внимательно. Больше никого нет… и эту войну мы скорее всего проиграли, мы несем большие потери… посмотри, сколько нас тут было? И кто выжил…
- Ну ты же выжил, и я выжил. Дружище, главное веру не терять, а остальное ерунда, понимаешь? Мы живы. Мы можем держать оружие в руках, мы убьем еще сколько сможем немцев, а там и помереть можно! Главное не сдаться просто так. Мы еще повоюем!
А и правда что… что-то слишком я просто сдался.
- Тебя хоть звать то как?
- Михаил.
- А меня, Гриша, Григорий.
- Послушай Григорий, я тебе обещаю, мы выиграем эту войну.
- От это по нашему, от это да. Михаил, я тебя никогда не забуду, должок-то верну. Ты главное сам то не умри, а то как же я так буду-то, если долг не верну.
В 1943 году наступил переломный момент в Великой Отечественной Войне.
ЧАСТЬ II
Пролог
- Так… Все! Хватит с меня твоего бреда… предопределена… да ты походу с катушек съехал. Я лично ни во что это не верю, судьба там, карма, гороскоп… вся эта чепуха либо для смазливых девиц и им подобным парням, в которых то и парня сразу узнать нельзя, эх… вот же время пошло.
- Не ну согласись, чекисты хорошая песня.
- Начнем с того что да, а во вторых… во вторых, что я скажу тебе, достал ты меня, говоришь ты правду или нет. Я имею право задержать тебя до выяснения обстоятельств…
- Ты уж выясни, только не ошибись, это главное, чтобы ты точно понимал кто я а кто ты.
- Ну ты и хамло, я конечно извиняюсь, но ведешь ты себя неподобающе. Я не могу понять что меня в тебе что-то настораживает. Сижу и думаю, ну не вписываешься ты в это, гм, одежду. Тебе бы наган, да кожанку… да еще звезду красную на грудь!
- Твои слова да богу в уши. Или ты и в бога не веришь?
- Нет, ну я типо… не тот, кто не верит, тут уж отрицать бесполезно, хотя я сомневаюсь в правдоподобии описания его деятельности, но у него вроде как сын был, следовательно, и батя быть должен. Хотя вот в священников, попов, кем бы они не были, я бы верить не стал, то есть не в них, а им.
- То есть ты все воспринимаешь на веру или тебе нужно это эмпирически проверить?
- Как? Вот как ты говоришь? Я понимаешь, нутром чую что с тобой не все так просто!
- Ну, ты ничему не поверишь пока не увидишь как оно работает на самом деле, эмпирически – это значит опытным путем, ну или например пощупать, понюхать, лизнуть на пример.
- Ты от ответа-то не уходи.
- Я потом все расскажу.
- Ну ладно. Конечно с чьих-то слов оно не то что если ты сам это видел, и даже если тысячи людей видели и мне сказали, я могу им и не поверить, а вот кому-то проверенному я поверю, даже если сам этого и не видел. Тут вопрос в надежности источников, информаторов.
- Ну, это я для себя разъяснил, а как насчет паранормального?
- А это не одно и тоже? Ад, рай, бог?
- Я наверное не совсем точно выразился… Если ты например увидишь демона, как ты на него отреагируешь?
- Честно?
- Ну конечно.
- Я наверное кирпичный завод открою! Если честно, но в тоже самое время, я все-таки мужик, сотрудник правоохранительных органов, и далеко не трус – достану ствол и открою огонь, и я не буду зачитывать права и делать предупредительный выстрел.
- Вот она, судьба… Хорошо же тебя Гришка воспитал. Думаю стоит подводить итоги, а то я и так тут много времени потратил…
- Что? Кто? Я ничего не понимаю…
8 апреля 1945 года
Офицер трясся от страха. По его белому как полотно лицу стекали капли пота, он постоянно, ежеминутно, хотя и минуты не проходило, смахивал пот со лба. Его зубы выбивали еле слышную дробь, а сам он опирался на стол, наверное если бы его не было он бы упал, но нужно отдать ему должное он боролся со своими страхами. Он уже несколько минут пытался начать предложение, но мог выдавливать из себя только первую букву, которую повторял как заика.
- М… м… м… м… м… м…
- Офицер! Полковник! Соберитесь, что вы как тряпка!
- М… м… м… м… м… м…
- Я приказываю вам доложить обстановку, у меня мало времени, иначе я вас просто пристрелю, вы этого хотите?
- М… м… м… м… м… м…
И так испуганный офицер округлил глаза, видимо уже опоры на стол не хватало, и он просто упал в обморок.
- Твою ж мать! – Я выбежал из палатки в которой был только я и этот недотепа. – Кто его заместитель? Кто черт побери должен заменить этого!
Ко мне подбежал такой не молодой майор, отодвинул полог и мы продолжили разговор в палатке
- Докладывай.
- А с этим что?
- Я его пристрелил, он молчал… шучу. Докладывай!
- Три дня непрерывно штурмуем уже этот проклятый Кёнигсберг, точнее город то почти уже наш, а вот форт номер пять никак не сдается. Мы применяем тактику маршала Василевского – не прекращаем артобстрел пока наши солдаты уже штурмуют форт…
- Ну и как?
- Все очень плохо… но не поэтому… я точно знаю что не поэтому… Мы потеряли уже около тысячи солдат, и списываем это на нашу тактику, но я своими глазами видел как человека разорвало на части, но не от снаряда, а просто так. Я значит был на позиции, и в бинокль смотрел, я видел как разорвался снаряд и солдата отбросило вперед. А потом он поднялся, поднялся! Я это собственными глазами видел! Но не прошло и нескольких секнд как его разорвало, как буд-то он гранату съел! Гранату! Вот те крест! Да провалиться мне на этом месте!
- Так, успокойся. А почему форт не бомбите?
- Там говорят какой-то важный немецкий офицер прячется.
- Это верно, это правильно. Значит так, про то, что ты по этому поводу думаешь, лучше забудь, как говориться, тебе все равно никто не поверит. Так, я теперь тут старший офицер, приказываю бессмысленные штурмы прекратить, к форту не приближаться. И давай мне сюда десяток нормальных ребят, с психикой покрепче, Теперь за дело возьмусь я, а я вроде пока что работу свою делал хорошо.
Я стоял по пояс в окопе, курил трубку и вглядывался в видневшееся в темноте громадину старинного укрепления. За три дня не смолкающей канонады эта тишина давила в буквальном смысле этого слова и я единственный кто стоял гордо выпрямившись – не прячась в окопе.
Я искал и я никак не находил, ходил все вокруг да около, а сердце рвалось куда-то. Я никогда не забуду ту ночь, ту ночь и Виктора. Спустя практически два года, бесполезных попыток, миллион смертей и я кажется знаю кто даст мне ответ, просто если не он, то я не знаю больше где искать. Два года я зверствовал на полях сражения убивая и простых немцев и сущностей, но ту которая убила Виктора я никогда больше не встречал. Он был велик, он был прекрасен в своем величии, и вызывал благоговейный ужас, страх и почтение… Я убивал тысячами, не щадил ни людей, не их. Их, таких же как я, то ли ангелов, толи демонов, но точно не людей – сущностей.
Да, таких же как я… Я сущность второго порядка, пока только второго. Раньше это была вершина мастерства, но после смерти Виктора стало ясно что есть и сущности третьего порядка, ибо среди нас не было никого сильнее его, и все же он проиграл. Он проиграл и наверное зная его, он сражался до последнего. Он сражался до последней капли крови.
Много вопросов было связано и с тем почему он выкосил столько людей а повезло только двоим. Почему только я и Григорий уцелели в той кровавой бане, почему он пощадил Григория? Если в отношении себя у меня хоть были какие-то догадки, из которых конечно вытекали не радостный умозаключения, но с Григорием был вообще темный лес. Из головы никак за столько лет я не смог выкинуть это: «Михаэль…»
Теоретически сущностями становятся те у кого умерла какая-то часть души, когда ты выжил, хотя должен был умереть, выжил вопреки всему. И как в моем случае, так и в случае с Григорием он должен был стать сущностью, но что-то пошло не так, от него не исходило никаких эманаций. Тут как с радиацией чем больше «фонит» тем сильнее заражение, тем сильнее повреждения души, и тем сильнее будет сущность.
Сущность первого порядка грозный противник для обычного человека. В принципе самым правильным определением сущностей первого порядка будет определение наших немецких «коллег» - сверхчеловек. Человек с гораздо увеличенной реакцией, более сильный, грубо говоря все характеристики организма удваивались, а то и утраивались.
Теоретически девяносто процентов людей могут ими быть. А сначала «Туле» а потом и «Аненербе» прилагали все усилия, чтобы таковыми стали все истинные арийцы. Они верили, что такими были их предки, и чтобы не посрамить отечество они разрабатывали методы, системы событий которые привели бы обычного человека к открытию в себе таких возможностей. Но не зря только лишь девяносто из ста могли стать таковыми. В виду несовершенства методов изначально процент успеха был только тридцать из ста. Это было связано с тогда еще малоизученными процессами. Но экспериментаторов это не останавливало, тем более что тренировались они не на своих, а на пленных, так что хоть все сто умрут, а умирали они в муках, не просто адских, я даже синонима не подберу. И они считали что это того стоило потому что одна сущность первого порядка заменяла даже в необученном состоянии от двадцати до тридцати обычных немецких солдат. Причем пропорции с русскими солдатами они в документах ставили не больше двадцати. Обученная и правильно подготовленная могла уложить уже пятьдесят солдат.
Как можно судить из письменных источников древности, данный тип был широко известен людям древности, так называемы герои или рыцари, или маги – это ни что иное как сущности первого порядка. Как известно из тех же источников это были сильные люди способные сделать то что другим людям было не под силу. На данный момент идет разделение сущностей на физиков и магов. Другими словами развитие сущности может идти по двум путям, первый это тип который предпочитает ближний бой и в совершенстве владеет любым видом оружия. Второй же тип предпочитает холодной стали «заклинания», этот тип предпочитают не многие, он малоизучен и хороших наставников не так уж много. Но что касается крутизны одного и другого, тот тут как ни странно нет того кто круче, круче может быть только сущности второго порядка.
В вопросе исследования сущностей первого порядка наши ученые разительно отличались от своих немецких коллег. Нет, их глаза горели тем же огнем, каким горят глаза любого ученого увлеченного работой и находящегося на пороге открытия, но совесть коммуниста не давала им вести себя бесчеловечно делая такие же страшные опыты над людьми, как и немецкие ученые. Хотя, опять же, послужить благородному делу, руководствуясь все той же совестью коммуниста, добровольцев было навалом. Отечественные специалисты подходили к этому вопросу более тщательно, взвешивая все за и против, они хотели идти вперед семимильными шагами, но не такой ценой. Поэтому отбор кандидатов был чересчур суров, учитывалось очень много факторов.
Если с сущностями первого порядка была хоть какая-то ясность, то со вторым порядком даже у наших немецких коллег была терра инкогнито, может из-за этого у них и получались не животные, а жуткие монстры. По сути, вторая сущность это звероформа твоей души, немцы называли таких сущностей Werwolf, хотя это узкое понятие, но если не чудовища диковинные то именно огромные волки представляли ассортимент немецких сущностей. В отличии от них, наши сущности были исключительно представителями животного мира. Дальше они никак не делились, но ясное дело что соколы, хоть и огромные, в звероформе размеры оригинала увеличивались раз в пять, не пойдут в атаку, это авиация, разведка, в то время как, например медведь ростом в холке почти четыре метра, не будет разбирать, кто перед ним и уложит его одной левой. Но была и обратная сторона медали – полукровки в немецкой классификации и оборотни в советской. Сущности, которым не повезло при переходе на второй порядок, а шанс удачного превращения составлял двадцать из ста, что достаточно мало, остальные восемьдесят хорошо если оставались без изменений, а то становились оборотнями. Оборотни отличались от нормальных сущностей второго порядка тем, что не контролировали свое превращение, и это только пол беды, во-вторых превратившись не все могли удержать над собой контроль, многие превращались в берсерков, так что использование полукровок в боевых действиях дело очень сложное, друг другу они вреда не наносят, зато другим.
И вот я подобрался к разгадке тайны сущности третьего порядка. На деле никто не видел сущность третьего порядка, возможно лишь по тому что не выжил, а мертвые как известно уносят свои тайны в могилу. Так было и с Виктором, единственное отличие от всех было в том что при жизни он, хоть и был сущностью второго порядка, предполагал существование сущности более высокого уровня и силы. Виктор предполагал что виной тому кто-то из немцев, догадка состояла в том что немцы вышли на контакт с сущностью третьего порядка а уж потом начали свои эксперименты. И я… я наверное единственный выживший в тот день, а хотя нет, еще один, но как ни странно он не стал сущностью. А может быть… сущность сама нашла их?
И вот, по данным разведке в данный момент в Калининграде находился один из видных представителей Аненербе - Генрих Гиммлер. И я надеялся, что он-то ответит на мои вопросы, потому что если не он то, я буду в тупике, не зная где выход, какой шаг делать следующим. В Калининграде он занимался проектом «Врата», собственно в этом отношении мне и было поручено провести расследования, и меня бы туда может и направили бы, но когда я узнал, кто из Аненербе курирует этот проект, то я с удвоенным усердием принялся за это дело.
Эпилог
9 апреля 1945 года
Вот она… башня «Дер Дона», рукой подать…на сегодняшний день последний очаг сопротивления противника. В рассветной мгле серо-красная громада башни возвышалась угрюмо, и в следствии страной цветопередачи, казалось, что фундамент ее омывает мутно-зеленая вода пруда по соседству.
За сутки проведенные тут ясности не прибавилось, даже тот факт что тут еще остался Гиммлер, а не умотал куда-то был сомнительным, но отступать я не намерен, тем более что потери с нашей стороны были ужасающими. Более тысячи солдат уже погибли при штурме. Мне было поручено скрыть тот факт что они погибли от рук сущностей, а списать как обычные потери. В письме маршалу Василевскому я ясно дал понять чтобы ни слова о творившейся «чертовщине» не было. В итоге все было списано на тактику начала пехотной атаки до окончания артиллерийской подготовки, что позволило избежать огня противника на подходе к укреплениям и застать гарнизон укреплений врасплох. Обратной стороной медали явились значительные потери штурмующих от огня собственных войск - продолжающейся артподготовки. Покров тайны был необходимым условие, так как это подорвало бы боевой дух бойцов, а боевой дух это очень сильная вещь.
Изначально планировалось что я буду участвовать в наступлении со всеми, до победного конца – капитуляции. Но позже появились опасения что я могу уже и не застать там Гиммлера, да и действовать в полую силу я не смогу, а это значит что потери будут расти, а пользы от меня будет немого. В итоге было решено что я буду действовать параллельно штурмующим, но начну раньше, и быть может мне удастся что-то предпринять для успешного штурма и этот ад сегодня закончится.
До начала наступления оставалось примерно час, я решил что этого времени мне хватит чтобы провести как бы пред подготовку в рядах немцев и облегчить задачу нашим войскам. Жалко я не мог становиться невидимым, но отвести глаза простым смертным я мог, оставалось наедятся что сущности в этот момент будут смотреть в другую сторону. Как я и ожидал, схема взаимодействия простых солдат с сущностями была мне на руку. Солдаты стояли на посту и по тревоге поднимали сущностей а не наоборот, будь все иначе столь же незаметно и тихо проникнуть в башню мне не удалось бы. Но видимо все вымотались и сущности в первую очередь, так что лежали они вповалку на каких-то странных матрасах. Ну и хорошо, тем лучше, зато вот где искать мою цель я не представлял. Ясное дело, что с простыми солдатами рядом он находиться не будет – не его уровень, а где, вот тайна. Хотелось верить, что и башню он не покидал, иначе мне об этом бы доложили.
Темно, мрачно и воняло, так в трех словах можно было бы описать обстановку внутри. Я не знал сколько я тут блуждал, сменялись коридоры, комнаты пустые, комнаты с солдатами, где-то мне было не пройти, хотя я видел что из комнаты можно было бы попасть в другое помещение, но сохранять тайну моего тут пребывания было необходимо, с целым гарнизоном я мог бы и не справиться, тем более что помимо солдат тут были и сущности, которых я пока не встретил, и ладно. И наконец я услышал тихие голоса, хоть и тихие но весьма эмоциональные, которые явно о чем-то спорили. Все же выучить немецкий было хорошим решение, мои губу расползлись в довольной улыбке. Источник шума – комната в нескольких шагах. Я остановился перед тем что выполняло тут роль двери, выдохнул, достал револьвер – люди хорошо, сущности – ну, я думаю тоже не повредит, хотя бы выиграть несколько секунд? Вспомнилась забавная фраза: «Моя бабушка всегда говорила что лучше выстрелить, перезарядить и еще раз выстрелить чем светить фонариком и спрашивать кто здесь».
Пинком ноги я вышиб дверь, конструкция на вид была плоха, а на деле оказалась еще хуже. Голоса мгновенно прервались, два озадаченных лица повернулись в мою сторону, не теряя тактического преимущества я выстрелил четыре раза, по ногам – чтобы не убежали. Громкие выстрели еще какое-то время отдавались эхом в мрачных коридорах крепости. Первый немец упал, он стонал, стиснул зубы, лицо его побелело.
- Nein! Nein. Nein... – завопил второй, он бил кулаками по полу, а потом вдруг откинулся на спину, – Oh, ja... Ja. Ja! Ich Flamberge, und ich bin dein Tod!
Он поднимался, с начало на четвереньки, потом на колени, потом и вовсе выпрямился во весь свой рост. Разведя руки в стороны я видел как там где были запястья кожа порвалась, потекла кровь и стали выдвигаться тонкие волнообразные лезвия длинной примерно семьдесят сантиметров. Дело принимало интересный оборот. Первый похоже сам был в ужасе от происходящего он что-то лепетал и крестился. Ну что ж, раз он показал свои козыри, то и мне пора. Оценив своего противника как сущность первого порядка, я решил не прибегать к звероформе, а сражаться на равных. Щит и клеймор появились в моих руках.
Он был хорош, даже более чем, ведь я был хорош, а он мне не уступал. Он двигался очень быстро, чрезвычайно быстро, его атаки были со скоростью пули и не будь у меня щита, я бы уже истекал кровью на полу. Он не давал мне и секунды для удара, он атаковал и атаковал, заставляя уйти меня в глухую оборону. Времени для раздумий у меня оставалось не много, тем более что краем глаза я заметил как другой немец пытается выползти из комнаты.
- Ну твою ж мать!
Я зарычал и начал превращение. Звероформа она и в Африке звероформа. Я был медведем, я был белым медведем. Никто не знает как получается что кто-то становиться рысью а кто-то лисой. Нельзя отрицать тот факт, что теорий масса, но в каждой из них есть места, когда ученые разводят руками и пожимают плечами. Я вот получился белым медведем, огромным! В комнатке стало тесно, «фламберг» попытался нанести еще пару ударов но толстая шкура и мех уберегли меня, а вот его больше ничто не защищало.
Покончив со вторым я перевернулся к первому, он уже не крестился, не мямлил, схватившись за грудь он судорожно пытался сделать вдох. Я лапой подгреб его поближе к себе.
- Где Гиммлер! – Проорал я. – Где он?!
Дрожащим голосом и всем телом, с запинками он что-то хотел сказать, но представляя в каком он сейчас ужасе, чудом, что не случилось какой еще оказии, он пытался произнести:
- Гер Генрих только что был тут, а сейчас он должен был возвращаться обратно.
- Что он тут делал?
- Ворота, - он указал рукой куда-то в сторону. - Он открывал ворота.
- Где он сейчас?
- Этажом выше…
- А! Черт побери!
Я ломанулся к двери, по пути меняя облик. Мне повезло я выбрал нужный путь, повернув направо я через секунду был у лестницы. Еще через секунду я был на верху башни. Рыча, а именно так я заменял отборную русскую речь в эмоциональном состоянии, я уставился на двоих немцев. Одно низенького, щупленького и в очках, и высокого, широкоплечего, истинного арийца. Первый впрочем был тут как бы на половину, он уже шагал в открывшийся проем, который я классифицировал как портал. Второй же уставился на меня, широко улыбаясь. У меня были считанные секунды на раздумье и принятие решения. На мое решение так же повлиял тот факт что в руках первого бы странный небольшой ларчик из чего-то черного, может лакированного дерева. Я попытался убить двух зайцев – не упустить первого и отобрать у него этот ящик, и как гласит народная поговорка… нет, я поймал только одного зайца, выбил из рук этот странный предмет который с несвойственным ему грохотом и тяжестью упал на пол, а первый, он же Генрих, улизнул. Портал закрылся в мгновение ока, цель – сбежала… Но мне было на ком выместить злобу.
Второй был менее выдающейся личностью, хоть и сущностью второго порядка. Интересное пожалуй было только то, что он в своей звероформе был не каким-то монстром-мутантом, а вараном. Собственно это его не спасло, я же был в ярости.
Это было девятое апреля тысяча девятьсот сорок пятого года. Над башней «Дер Дона» было поднято красное знамя, обозначившее конец немецкой истории города. И одновременно с таким радостным событием я был мрачнее тучи, я упустил единственную зацепку которая бы приоткрыла завесу тайны гибели Виктора и того кто стоит за всем этим. В моих руках был только этот странный предмет, на первый взгляд, не имевший ни крышки, ни замочной скважины, ни каких-то символов, разъясняющих его назначение. Единственное что я каким-то шестым чувством понимал что этот «ларчик» еще сыграет свою роль, и то что я могу полностью доверять только одному человеку. Ящик я отправил Григорию по почте, сначала сомневаясь, не сделать ли это лично, ведь посылка была весьма ценная, но не думая о последствиях, я лишь прикрепил записку: «Без меня не вскрывать. Михаил».
***
Оставшись без фюрера, но не без иллюзий, Гиммлер начал строить новые планы. Он уже видел себя фюрером послевоенной Германии. Но с продвижением войск союзников его претензии становились все меньше и меньше: он хотел быть канцлером при рейхспрезиденте Дёнице, затем — начальником полиции и, наконец, — премьер-министром Шлезвиг-Гольштейна. Однако Дёниц категорически отказался предоставить Гиммлеру хоть какой-нибудь пост в своём правительстве. После этого Гиммлер принял решение скрыться. Надев повязку на глаз и мундир унтер-офицера полевой жандармерии, он двадцатого мая направился к датской границе с чужим паспортом на имя Генриха Хицингера, незадолго до этого расстрелянного и немного похожего на Гиммлера. С собой он взял шефа III управления РСХА (СД) Отто Олендорфа, начальника своего секретариата Рудольфа Брандта, своего лечащего врача (он же — главный военный клинический врач при имперском враче СС и исполнительный президент Германского Красного Креста) Карла Гебхардта, а также адъютанта Гротмана. Им удалось переправиться через Эльбу. Двадцать первого мая сорок пятого года у местечка Мойнштадт они были арестованы двумя бывшими советскими военнопленными В. И. Губаревым и И. Е. Сидоровым из состава патруля английской военной полиции и отправлены в сборный контрольный лагерь номер ноль тридцать один под Люнебургом.
Комендант лагеря капитан Том Сильвестр сразу обратил внимание на троих из новоприбывших арестантов: «двое были высокорослыми, а третий — маленький, невзрачный и убого одетый мужчина». Отправив первых двух в отдельные камеры, он решил побеседовать с третьим. Неожиданно он снял повязку с глаза, надел очки и сказал: «Я — Генрих Гиммлер». Сильвестр тут же позвонил в секретную службу, откуда пришли два офицера, одним из которых был Хаим Герцог. Вечером прибыл Роберт Мёрфи — начальник секретной службы при штабе Монтгомери. Подозревая, что Гиммлер мог иметь при себе яд для самоубийства, Мерфи приказал обыскать его. При обыске была обнаружена ампула с ядом. Затем врач заметил во рту Гиммлера посторонний предмет и решил подвести его поближе к свету. Тогда Гиммлер сжал челюсти, раскусил ампулу с цианистым калием и через несколько секунд умер. (Смерть была констатирована в одиннадцать часов и четыре минуты двадцать третьего мая сорок пятого года года). После исследования тела, англичане погребли тело Гиммлера в парке г. Люнебурга. Однако через некоторое время возникла необходимость повторного исследования тела, поскольку появились сомнения в идентичности личности Гиммлера. С этой целью тело было эксгумировано и повторно исследовано, после чего было кремировано, а пепел развеян в лесу близ Люнебурга.
Так для меня была потеряна последняя ниточка которая помогла бы пролить свет на смерть Виктора. Но это было не самое большое разочарование, ведь после вообще все покатилось в тартарары.
Часть III
Наши дни.
- Мы тут с тобой болтаем а между прочим время идет.
- А ты куда-то торопишься?
- Я нет… но кажется уже да. У тебя нормальная одежда есть? Ну не синтетика.
- Не охренел ли ты?
- Возможно… слышишь? Тишина… это не к добру. Все идет конечно, так сказать, в соответствии с планом, но как говориться на бога надейся а сам не плошай.
- Ты вообще нормальный? Может ты того… из дурки?
- Честно, я почти что из ада.
Громкий хлопок привлек наше внимание, взоры устремились к двери за которой до это слышались разные звуки, а теперь наступила тишина.
- Что там еще случилось…
Я еле успел резким движением за плеча оттолкнуть его от двери которая в следующую секунду с треском вылетела с петель и рухнула посередине комнаты. В комнату вошли двое. Один был в просторном балахоне, другой в доспехе с мечом в руках. Боевая пара, которая некогда была более многочисленным отрядом. Маг и рыцарь – смертоносная пара, но не для такого закаленного в боях ветерана как я. По их лицам читалось что они тут вершители судеб, боги этого места, которым подвластно все, все кроме того знания что из отряда в пару их превратил я. Это было их ошибкой, ну а я не стал раскрывать своих козырей, вдруг когда-то они мне пригодятся. В моей руке блеснул меч – эспадон, да много времени минуло с того дня когда я призывал менее грозное оружие, но я ведь расту, учусь, тренируюсь и становлюсь сильнее, да я больше не использовал щит в физическом понимании этого слова. Жаждущие до славы, славы победить такого как я… это их и погубило. Холоднокровие, расчет, понимание происходящего, подмеченные детали – вот залог успеха. Широкое лезвие моего меча прекрасно отражает и сводит на нет усилия мага, молния и огненный шар рассыпаются искрами, но в тоже время заставляют мой меч пылать и потрескивать. Наступает мой черед бить. Рассекая плоть, дерево, металл, и все что попадется на пути я делаю из двух проблем четыре, но поменьше. Но моя победа не полная, в последний момент я замечаю как тонкий зеленый луч устремляется с руки мага куда-то вдаль. Теперь они точно знают где я и кто я, но разве не этого я добивался?
- Да ты псих!
Мой меч пропадает, рассеивается как туман.
- Да ты в коридор посмотри! Чего на меня-то орать? Как звать-то тебя?
- Михаил. Михаил Михайлович.
-Да… получается ты внук? Ну, то есть деда твоего звали Григорием?
- Ну да… а что?
- Иди-иди в коридор, все вопросы потом.
Михаил аккуратно выглядывает в коридор и тут же его выворачивает на изнанку. А я… а я такое уже видел и не раз. Сколько не пытайся это описать, с чем-то сравнить, но все больше убеждаюсь что в таком случае лучше все описывают три слова: кровь, кишки, резня. Ну конечно в каждом конкретном случае добавлялись другие прилагательные. В этом конкретном случае все это было еще и поджарено, обуглено. Запах паленых волос, очень мерзкий, переплетался с довольно приятным запахом жареного мяса, но при добавлении к общей картине запахов визуального сопровождения все это вызывало рвоту. Что собственно и случилось с Михаилом.
- Господи… кто это все сделал?
- Вот… ты уже веришь в бога, это хорошо, но этого мало, святая вода, распятья, серебряные пули, все это не помогает, и бог тебя не спасет.
- Да кто ты черт возьми такой?
- Хороший вопрос… вот на него то я и ищу ответ…
- Ты точно ненормальный…
- Знаешь, не стану отрицать, ведь человек повидавший столько сколько я, не останется самим собой, это оставляет глубокий след, скорее шрам.
Я шел среди трупов, скорее среди кусков трупов, целых трупов не было видно, и шел я совершенно спокойной, даже поймал себя на мысли что это не вызывает у меня эмоций, это стало для меня привычным делом. Трупы, мертвые, кровавые сцены… а как раньше я на это реагировал…
- У нас мало времени, я чудом нашел тебя, так что ты теперь ключевая фигура.
- Но почему я?
Мы уже стояли на улице возле входа в участок, Михаил закурил, полной грудью вдыхая табачный дым. На наш след уже напали, точнее на мой. Я взял его за шкирку и потянул в проулок, нечего светиться на центральных улицах, если бы там были люди, то может это и спасло бы нас, но они кажется перешли последнюю черту и начали «кровавую охоту».
- Где моя посылка твоему деду?
- Ты о том ящике который мы чуть не выкинули?
- Да вы охренели! Какой «чуть не выкинули», вы в своем уме?
- Да не нервничай ты так, дед не дал его выкинуть, все же странный ящик.
- И где он теперь?
- На даче.
- Далеко до дачи?
- Нуууу… Километров двести.
- У тебя есть машина?
- Ну можно и так сказать.
- Нам нужно туда как можно скорее.
Михаил привел меня к своей квартире, здраво рассудив что немного еды и денег на не помешает. Да и кое какой багаж. Михаил все-таки полицейский, и среди прочего нам досталась вертикалка и ТТ. Я конечно расписал ему еще более ужасную картину того что сделают с ним сущности если найдут, чем то что случилось в участке, на что Михаил припомнил мне шуточную поговорку: «Лучше старенький ТТ чем дзюдо и карате». Все же он был прав, надо использовать любую возможность дать отпор сущностям. Через пол часа мы уже грузили багаж в его тарантайку.
Заводя мотор, он с гордостью произнес:
- «Победная» серия…
- Столько времени прошло а бобик так и не поменялся.
- Ну у них новая машина появилась, красивая, и название подходящее – «Патриот», классная тачка, был на тест драйве, машина – огонь, но денег нет на нее, поэтому и пускаю слюни катаясь на стареньком козлике.
- Мы до утра доедем?
- Надеюсь что да, это не иномарка, двести не попрем, но свои девяносто она отрабатывает. Да и темно туда-сюда будет.
- Если вдруг… если вдруг, едущая за нами машина покажется тебе подозрительной - буди меня, а я посплю, устал я, ох как устал.
Еще какое-то время я слышал «тарахтение» старенького мотора, потом звук стал прерываться, я уловил тот момент когда провалился в сон, точнее в кошмар.
Лес… Туман… Поле… Я выходил из чаши, точнее даже выплывал, неспешно, медленно, осознавая тот факт что нет в данный момент силы способной противостоять мне. Я видел людей, людей с перекошенными лицами, они бежали мне на встречу, но все их движения были чудовищно медленными. Я поднял правую руку и в ней материализовалась коса, я начал кровавую жатву. Разрубая тела людей они не разваливались на части, а начинали медленно разлетаться в разные стороны как в невесомости. Я шел, я шел и прокладывал себе дорогу сквозь поле людей, которые подкошенные не падали, но от странности происходящего становилось только еще более страшно, еще более жутко. Не только все двигались медленно, время, кажется, тоже замедлило свой бег. Но у меня была цель. Там в дали я видел слабый свет, слабое свечение. Такое же я иногда видел в том месте где примерно находится солнечное сплетение, но эти искорки были слабыми отблесками того что ждало меня впереди. Там было сияние, чистое, светлое, теплое, дающую надежду, но во мне оно вызывала совсем противоположные чувства. Я уже мог рассмотреть силуэт, это был мужчина, еще через какое-то время я смог разглядеть черты его лица, лица такого знакомого, но я не никак не мог вспомнить, где я его уже видел.
Я был уже почти в плотную к нему. Я оглянулся, за мной был туман, туман и тысячи тел. Я посмотрел вперед, мужчина к которому я шел уже вооружился, у него было копье. Черное древко и голубоватый наконечник. В отличии от тех кто встречался мне раньше, этот двигался нормально, но я не испытывал ни страха ни чего либо еще, в этот момент я понял что я улыбаюсь, улыбкой победителя, улыбкой с которой смотрит тигр на белку, осознавая что угрозы от белки нет, но пожелай того тигр, он бы прихлопнул ее одной лапой, не оставляя ей ни единого шанса на спасение. А дальше я заговорил:
- О, Виктор…
Виктор! Тут у меня в голове как будто зажглась яркая лампочка, осветив все закоулки моего мозга, и все что там лежало. Виктор! Это был он, мой учитель, мой наставник, тот человек ради которого я еще не сдался, я еще боролся, и я еще не исполнил свою клятву.
- Что тебе надо? Это ты им помогаешь?
- Я? О, нет… это они мне помогают.
- Но ты сражаешься на их стороне? Ты научил их этому!
- Нет, я лишь дал им то что они хотели, а взамен я получу кое-что больше, кое-что что действительно надо мне. Эти жалкие людишки даже не понимают кто я, они не осознают что затеяли игру по крупному, и пусть… меньше знаешь крепче спишь.
- Я так этого не оставлю.
- Ты тоже не представляешь для меня угрозы. Твой мир это очередная моя игрушка, и все было ничего если бы к вам не попал мой сын. Досадная неприятность, мой наследник потерян где-то тут. Не то чтобы я был так привязан к сыну, но что-то пошло не так, я должен это выяснить, ведь все это может обернуться для меня весьма неприятно.
- Я сделаю все, чтобы помешать тебе.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Да ладно всё равно я б рассказал кому-нибудь | | | Ленинский |