Перчатки.

Для кого-то перчатки это лишь часть гардероба, некая часть одежды, которую они могут или не могут носить. Носят, так как они хотят, захотят – снимут, захотят – оденут… Я же вынужден носить их постоянно.… И я не могу их снять.… И вообще лучше бы мне не оставлять ни одного открытого участка кожи… Поверьте мне это плохо может кончиться, не для меня для вас.

Ну может я и начну свой рассказ, но вот дело началось то с того момента, кода я еще не помнил что творил… Писал где не поподя и так далее… Ну это юные годы моей жизни… Так что начнем с того момента когда я осознавал что делал… А было это когда мне стукнуло ну года так четыре. И начал я свои вопросы с того что не понимал почему я с ног до головы в одежде, и летом и зимой. Все мои сверстники летом ходили в маячках, шортиках, я же ходил в штанах, перчатках, куртке с длинным рукавом… Соответственно по этому поводу у меня возникали вопросы, но родители ответа мне на него не дали. Я продолжал искать ответ, и может его бы не нашел, но вот лет так в 14 я понял что родителей слушать не обязательно, но желательно.

– Макс!!! Ты скоро там?! – Голос, покричавший это, исходил с улицы и принадлежал Лехе, лучшему моему другу.

Я вышел на балкон, и в сотый раз повторил:

– Блин, ну ты заколебал, я штаны ищу

–Да пофиг на штаны, давай шорты надевай, погода зашибись, выходи и одевай шорты! И кофту не пытайся искать, надел футболку и выходи, жара ведь…

–Блин, ну меня родители убьют за это, если я в футболке и в шортах пойду!

–Ну, давай быстрее, ты уже заколебал!

–Ладно, блин, сейчас спущусь… Но, если меня убьют, в этом виноват будешь ты…

Все помнят момент, когда они назначают первое свидание, вот и я запомнил и не, потому что это был самый важный, как мне тогда казалось, момент в жизни, а потому что он запомнился мне еще очень памятным событием. Такое событие и не запомнить…

Ну и вот мы с моим лучшим другом собрались на свидание… Свидание как свидание… как у всех, парни стараются понравиться девчонкам, девчонки парням, короче замкнутый круг…

–Слышь, Леха, я слышал, что если девчонку напоить она сделает все, что ты только не пожелает.

–Все???

–Ну да…

–Все и даже это?

– Ну, наверное…

– Круто, тогда пошли в ларек, возьмем пива…. Или лучше нет, возьмем джин-тоник, а? как думаешь?

– Ну, думаю, что если это поможет, то можно разориться и на джин-тоник.

–Ну, вот и славно… решили, значит, берем джин-тоник.

Ну а у ларька всегда возникает один и то же вопрос, тем более в том возрасте, когда всего хочется, но не все можно и при этом как-то умудряемся это самое, то, что нельзя, получать. Итак, встал вопрос: «а кто же будет покупать?» И его решение не заставило себя долго ждать.

– Ну, ты идиот, все короче я пойду.

Я выхватил у Лехи деньги и, протянув их в окошко, сказал продавщице:

– Мне, пожалуйста, виноградный день и пожалуйста, еще жвачку, дирол, со вкусом малины.

Когда мы уже отошли от ларька на приличное расстояние, и если можно так сказать, вздохнули с облегчением. Леха слегка ткнул мне в бок, и без злости, со страдальческим смирением он произнес:

– Ну, ты дурак, идиот… Ну нафига надо было жвачку брать… От нее только больше шмонить будет!

– Расслабься…

– Ты еще скажи, что так сто раз делал!

– Нет, – я немного смутился, – но ведь… но ведь этот, день, он ведь фруктовый, и жвачка фруктовая…

– Ягодная…

– Да какая нафиг разница! – Я вспылил, – Мало того что ты меня из дома втащил, так я еще и одеться толком не успел! Да блин иди ты знаешь куда!

Я уже разворачивался, чтобы уйти домой, но Леха не дал мне этого сделать, он меня остановил, взял за руку и потянул на себя. Это было как разряд тока, сильный надо сказать разряд…

Не помню, ничего не помню, хотя минуты через три, когда я понял что лежу на земле, я понял не только это, а я понял еще и то, что я видел… Это было ужасно… Пугающе, пугающе и одновременно притягивающее, по началу притягивающее…

В тот самый миг, когда меня потянул за руку Леха, меня ударило током, ну я так подумал, что меня ударило током. Во всяком случае, это очень было похоже на удар тока. Но потом, потом симптомы расходились. Если бы меня ударило током, а меня током било, то я бы дико ругался, меня бы трясло, и я никак не мог отцепиться от Лехи. Но я вместо того чтобы ругаться, ощутил такое блаженство… ни с чем несравнимое. А потом у меня просто глаза закатились, я, наверное, упал в обморок, и мне казалось, что я вижу сон.

Странный сон, в котором я видел уже взрослого человека. Он шел по скверу, с виду я бы сказал, что он мертвецки пьян и бутылка в его руке довод в пользу этой гипотезы, но вот я вижу его лицо и все становиться понятно. Он расстроен, по его лицу бегут слезы, оставляю мокрые дорожки хорошо видные в свете фонарей. Ночь или вечер, фонари горят, освещая сквер и лавку на которую садиться это мужчина. Скорее даже не садится, а плюхается, обреченно, и что-то знакомое сквозит в этом движении. Я присматриваюсь получше и узнаю незнакомца… Леха…

Леха ставит бутылку пива на скамейку, смотрит по сторонам, затем хватается за голову. Он содрогается все телом – плачет. Я хочу подойти успокоить его, но не могу сделать и шага, я лишь наблюдатель. Потом он выпрямляется, как струна. Вытирает слезы. Опускает руку в карман и достает оттуда пистолет. Я даже испугаться не успел, а он уже выстрелил себе в рот… и упал, упал задел бутылку, она покатилась по скамейке, упала, и пиво толчками выливалось из нее на асфальт…

– Макс!!! Макс!!! Макс!!! Что с тобой?! Ты меня слышишь?

Леха стоял в нерешительности, он не знал что делать, в руке он крутил телефон, наверное, хотел уже скорую вызывать. Он метался из стороны в сторону и по виду был растерян дальше некуда.

– Говори… – я держался за голову, голос Лехи доходил до меня как издалека и я похлопал по ушам. – Говори, только не молчи.

– О господи, как же ты меня напугал. – Я принял сидячее положение и Леха присел рядом со мной. – А что я скажу-то?

– Что хочешь… – хлопать по ушам не лучшая затея, но ничего лучше я не придумал, а так как это слабо помогало, я решил посильнее ударить. – Ай!

– Что опять что-то случилось?

– Да, нет ничего. Ты говори, говори что хочешь, но только не молчи, неси всякую чушь, но не молчи.

– Ну ладно… ну… ну короче, вставай и пошли.

– Подожди немного, – слух стал ко мне потихоньку возвращаться. – Ты говори, я тебя внимательно слушаю.

– Так что случилось-то? – Леха поднялся с земли и отряхивал себя.

Я с трудом поднялся следом, слух почти восстановился, только голова кружилась, да есть хотелось. Леха уже потянул ко мне руки, отряхнуть наверное хотел, но я увернулся от него, и смотрел как на прокаженного.

– Давай лучше я сам, а то мало ли что… – я отряхивал одежду, а сам думал о случившемся.

Что со мной произошло? Почему это со мной произошло? Почему именно сейчас? Много вопросов крутилось у меня в голове, я снова и снова воспроизводил в памяти увиденное. Что это было? Может это дар предвидения, и я видел то, что случиться с моим другом? В это слабо верилось, а точнее я не хотел в это верить. Увидеть такое… Конечно никому бы не понравилось. Сколько вопросов и ни одного ответа!

В моих раздумьях и в молчании мы дошли до лестницы. Надо сказать, что у нас в городе была лестница, ну как в Одессе, или может каких других городах. И сейчас нам предстояло по ней подниматься. Как-то ради интереса я решил посчитать ступеньки. Вышло, что лестница состоит из 65 пролетов по пять ступенек в каждом. Вспомнив это, и применив простую математику, я пришел к выводу, что нам предстояло пройти 325 ступенек. Задача трудная, но не непреодолимая. Где-то на 250 ступеньке я окончательно забыл о том, что со мной произошло, и опять был весел, хотелось прыгать через две ступеньки, но жалко сил на это не было. Зато мы стали дурачиться. Говорить друг другу разные смешные тупости и смеяться над ними. Я смеялся, чуть ли не до слез. А пословица гласит: «Сейчас смеешься, а потом как бы плакать не пришлось». Видимо оно пришло – время плакать.

Когда до конца оставалось ступенек 10, сверху нам на встречу двинулась группа молодых людей. Во-первых, они были не русские, но я не расист. А во-вторых, они были уже подвыпившие, ну ладно, пусть, они люди взрослые пусть сами решаю, что им делать. С какой стороны не посмотри, я не имел к ним претензий. Зато они имели претензии ко мне. Может им не понравилось, что мы смеялись, по их лицам было видно, что они даже не знаю что такое смех. Может это они были расистами. Не знаю, но один из них перегородив мне дорогу, и сказал слегка заплетающимся языком:

– А ты чего ржешь, чебурек?

Ну что с него взять… ну пьяный он и точка. Я решил с ним не связываться и ускорил шаг, шепнув Лехе:

– Пошли быстрее.

– Ты куда пошел? – Мои действия явно не понравились ему. – Я с тобой разговариваю. Эй ты!

Что творилось в его пьяной голове, я сказать не могу, да и не особо хочется это знать, но так уж получилось что после последних слов, когда мы проходили мимо них, этот говорун развернул меня за плечо и ударил. Удар пришелся в скулу. Не особо сильный, удара как такового не получилось, потому как на ногах то он стоял не совсем твердо, но зато был контакт. Меня опять как током ударило.

Мужчина, преклонного возраста прогуливался по парку, я как камера в кино висел примерно на высоте дух, а может трех метров над землей. Одет мужчина был в пальто, шляпу, а на ногах туфли с острым мысом. Он мерно шагал по аллее, и при каждом шаге стучала об асфальт трость, которую незнакомец держал в левой руке. По пейзажам можно было с уверенностью сказать, что на дворе сейчас золотая осень. Именно золотая. Насколько хватало глаз, тянулась аллея, и все это было золотым цветом окрашено. Иногда, правда, на деревьях встречались красные, бардовые или не совсем золотые лисья, но их было совсем мало. Эту аллея смело можно было назвать золотой. Но пейзаж и строгость краски нарушали черные пятна, замаячившие впереди. Группа лиц, именуемых «скинами» резво шла навстречу незнакомцу. Они улыбались, разминая руки, откровенно выказывая свое отвращение к незнакомцу.

– Эй ты, чебурек! – прокричал один из «скинов» когда группа и незнакомец поравнялись.

Из-за шляпы я поначалу не увидел, что этот незнакомец был грузин, а может и не грузин, короче не русский. Он на мгновение остановился, а потом продолжил путь, лишь слегка ускорился. Это «скинам» явно не понравилось.

– Ты куда пошел? Эй, я с тобой разговариваю! Чебурек…

Аллея была разделена клумбой на две дорожки, как на шоссе, и участники этих событий двигались по разным дорожкам, но когда «лицо кавказской национальности» проигнорировало вопрос «лица русской национальности» и во второй раз, «лицо русской национальности» пришло в бешенство. Они перешли через клумбу, и пошли за стариком, явно намереваясь его догнать и малость научить приличным манера. Их главный, который и начал разговор уже доставал из-под куртки орудие обучения. Что будет дальше, я понял сразу и хотел отвернуться, но не смог, даже наоборот меня приблизило к месту событий. Конечно, что может сделать старик с толпой – да ничего! Исход был предрешен. Я смотрел на это, и мне хотелось плакать, это было жутко, но и заплакать я не мог.

Неизвестно где, есть замечательная аллея, там так прекрасно, что захватывает дух. Осень там поистине золотая. Ну, есть, конечно, красные, или бардовые листы, и есть не совсем золотые, но золотых больше! Хотя нет, теперь красных листьев стало гораздо больше…

– Макс!!! Макс!!! Очнись, да что с тобой такое? – Леха стоял надомной и по его положению, относительно меня я понял что лежу, а по ощущениям понял, что лежу на чем-то мягком.

Первое что я сделал – заплакал. Я ревел как девка, мне было даже стыдно, что я так реву, но я ничего с собой поделать не мог. Сквозь слезы я рассмотрел, что я в комнате, небольших размеров, лежу на диване, рядом стоит Леха и еще два человека в синих пиджаках. Я, наконец, перестал всхлипывать, и вытер слезы. Два человека в синих пиджаках оказались милиционерами.

– Макс, с тобой все хорошо?

– Леха… – я поднял глаза на друга, у того под глазом красовался хороший фонарик. – Я не знаю…

– То есть как не знаешь? – Леха обескуражено присел на стоящий рядом с диваном табурет. – Ничего не понимаю. Видать хорошо тебя приложили.

– Все Миш, твоя помощь не нужна, он вроде пришел в себя. – Обратился один из пиджаков, тот что сидел за столом, к тому что стоял рядом, а потом продолжил, явно обращаясь ко мне. – Гусем Максим Сергеевич?

– Да, – я ответил, хотя уже если честно сомневался в том кто я.

– Меня зовут – Григорий Максимович Угро.

Я невольно засмеялся, только смех получился какой-то неправильный, у милиционера могло сложиться такое мнение, что я сбежал из дурдома.

– Заявление мы составили, вашу жалобу рассмотрят. А вам необходимо сейчас зайти в больницу, взять там справочку, что либо повреждения есть, либо их нет, хотя тут и так видно, они как говориться на лицо. Но вот формальности, улики, доказательства, без них нельзя. – Он минутку подождал, рассматривая меня, внимательно, а потом открыл ящик стола достал оттуда пару бумажек, расписался в них, поставил печать и протянул нам. – Держите, внизу на проходной покажете.

Леха встал с табуретка, я последовал за ним. В каждой руке по бумажке, Леха свою взял нормально, а у меня немного дрожали руки и я выронил свою, и надо же такому случиться, что когда я пытался ее поймать. То поймал не совсем то, что хотел. Меня опередил Григорий Максимович, и я поймал его руку с зажатой в ней бумажкой.

– Б... – Это все что я успел сказать.

Темный переулок, мужчина в синей куртке и джинсах крадется вдоль стены, в руке он держит обрез. Его трясет, по его лицу катятся крупные капли пота. Он смотрит на обрез, остался только один патрон. Он рукавом вытер лоб, при этом он случайно задел кепку и она упала на землю. Он этого не замечает. Он продолжает двигаться вдоль стены, неизвестно куда и неизвестно откуда. Вот он опять остановился, трясущимися руками он пытаться запихнуть ствол обреза себе в рот. Шорох, совсем рядом, потом шаги. Мужчина бросает эту затею, уже не крадется он бежит со всех ног. Становиться ясно, что за ним гоняться. По тому же самому переулку пробегает еще один человек, мужчина, я узнаю его. Это Григорий Максимович. Мне больше не интересно смотреть, я не хочу, я догадываюсь, что будет дальше. Я следую за Григорием, по переулкам, перелезаю через заборы. Я уже заметил, как впереди замаячила синяя спина, милиционер тоже ее заметил и с криком, призывающим остановиться, выстрелил в воздух. Должного эффекта выстрел не произвел, мужчина в куртке лишь еще быстрее побежал. Вот он повернул в очередной проулок и шаги стихли. Григорий добегает до поворота, куда свернул преступник, осторожно выглядывает из-за угла, вроде все чисто, медленно, старясь не производить лишнего шума, он заходит во внутренний дворик дома. Преступнику больше некуда бежать. Я теперь смотрю на все таким образом, что мне видно и преступника и Григория, но вот Григорий преступника не видит.

– Выходи, не усугубляй положение! Вы еще можете все исправить, явка с повинной облегчает вину. Это ведь не вы положили всех в магазине, на вас нет крови.

– Если я сдамся, сколько мне дадут?

– От 2 до 5, я могу постараться, сказать, что ты мой осведомитель и так далее и срок могут сократить вообще до года, или даже до шести месяцев исправительных работ. У меня знакомый прокурор, если с ним поговорит, можешь отделаться, лишь штрафом да условным.

– Хорошо. Я выхожу.

Мужчина вышел из-за перегородки, за которой прятался. Он дрожал, каждый шаг делал с трудом, но шагал.

– Ты сейчас медленно кладешь оружие на землю. – Мужчина выполнял его команду. – Так, медленно, осторожно…

Ко мне пришла мысль, что может не все мои видения заканчиваются трагически.

– … молодец. Теперь подними руки, так что бы я их видел. Хорошо. Теперь пни ногой обрез ко мне.

Мужчина пнул ногой обрез и… и он выстрелил. Выстрел пришелся по ногам, все до пояса было нашпиговано дробью. Мелкая дробь повредила артерию, кровь толчками сочилась, заливая все вокруг. Стремительная и огромная кровопотеря – исход предрешен. Незадавшийся грабитель упал на колени, он был в ужасе. Григорий из последних сил подозвал к себе мужчину. Он попросил его вынуть из нагрудного кармана листок бумаги и ручку. Трясущимися руками, размазывая по лицу слезы и кровь, он выполнил просьбу. На листке умирающий милиционер написал: «Моя смерть случайность, прошу никого в этом не винить». И роспись. И все, больше ничего он сделать не успел, его глаза закатились…

– А!!!!!! – Я так никогда не кричал. – Вы! – я ткнул пальцем в милиционера, – вы должны уйти с работы, вы понимаете, это вопрос жизни и смерти!!! Вам срочно надо уйти!!! От этого зависит ваша жизнь.

Я не знаю что подумал обо мне в этот момент Григорий Максимович, но посмотрел он на меня как на помешенного.

– Леша, тебя ведь так зовут? – Леша кивнул. – Тебе бы я рекомендовал, очень настоятельно отвести своего друга немедленно в больницу.

Он еще хотел помочь мне встать, так как я опять лежал на полу в его кабинете, но мне так стало страшно, что я вылетел из кабинета, лишь бы меня никто не трогал. Только метрах в ста от участка меня нагнал Леха.

– Ты расскажешь, наконец, что с тобой такое твориться?

– Нет, я не могу… – на ум предательски приходило то, что я видел в первый раз, смерть Лехи.

– А куда пропало бухло??? – Этот идиотский вопрос вогнал в ступор Леху и на мгновение дал мне перышку.

– Так его эти, козлы, забрали.

– Ну и фиг с ним, пить вообще не хочется теперь.

– Прикинь, мы еще не опаздываем, но если не поторопимся, то точно опоздаем. – Леха по натуре оптимист.

Думать о произошедшем не хотелось, но я каждый раз, когда моргал, видел это. Видел незнакомого мне мужчину, видел истекающего кровью Григория… Я не знал что мне теперь делать. По улице шли люди, но я теперь боялся их как огня, боялся хоть случайно задеть их, боялся опять увидеть это. Это было страшно, хотя нет страшно, это слабо сказано. Это было страшно невыносимо. Что теперь делать? Как жить дальше? Это ужасно когда ты понимаешь, что не можешь дотронуться до человека. Я представил себя в комнате без окон и с одной единственной дверью, три раза в день мне по специальной транспортной ленте подают все необходимое…

– Макс. – Меня позвал Леха, и я оторвался от раздумий. – Мы пришли.

– Я задумался просто… Ну и где они?

– Вон смотри. – Леха указал рукой в направлении скамейки, на которой сидели две прелестные особы.

Одна особа блондинка, как позже выясниться она крашеная блондинка, на самом деле у нее рыжие волосы, но столь странное сочетание цветов придало волосам поистине непередаваемый оттенок. Я бы охарактеризовал этот цвет как лунный… ну просто потому, что больше сравнить не с чем. А другая была брюнетка, с черными, даже может фиолетовыми волосами или синими на солнце, про такие волосы говорят – цвет воронова крыла. Черный, аж синий. Блондинка чуть щурилась когда улыбалась, хлопала длиннющими ресницами, ну просто ангелочек во плоти. А вот карие глаза брюнетки, притягивали, полностью поглощая тебя. Тогда мне захотелось ее, я понял, что это любовь с первого взгляда.

Леха ткнул меня в бок, я чуть в обморок не упал, но поняв, что ничего не произойдет, вздохнул с облегчением.

– Блондиночка моя. – На лице у Лехи играла довольная улыбка, сейчас он был похож на кота наевшегося сметаны.

– Ну, брюнеточка тоже ничего, есть за что подержать…

Мы посмеялись и направились к ним. Леха, как только присел на лавку сразу обнялся со своей и поцеловался, а я сиротливо присел возле своей, стараясь ее не касаться от чего можно было подумать, что она мне не понравилась. На сам то деле все наоборот, вот и первый минус того что со мной происходит с которым я не могу смириться. Она мне нравиться, но я даже прикоснуться к ней боюсь! Что за фигня! Я сидел в нерешительности сейчас во мне боролись два чувства, и бой шел равный… Инициативу взял на себя Леха.

– Это Марина, он покрепче обнял свою девушку. Моя прелесть, крошка моя. А это Лилия. Ну вас я дамы представил, а теперь познакомьтесь с моим другом – Макс, или можно Максим, его вообще можно как угодно, он добрый и не обидеться.

Я сидел, молча, не зная, что добавить или хотя бы что сказать.

– А твой друг всегда такой молчун? – Лилия игриво посмотрела на меня, и я понял, что страх отступил.

– Ну, я молчу, когда не говорю. – Я подмигнул ей. – А сейчас что-то настроения нет, чувствую себя плохо, может тебе удастся поднять мне настроение, а?

– Я знаю много способов поднять настроение и не только настроение…

– Пошли, походим? – Я встал, и ужасно боясь, что что-то произойдет, взял ее за руку и потянул к себе, я весь вспотел, пока проделывал эту простую процедуру. Фасон платьица был таким, что одну руку, правую, полностью закрывал длинный рукав. Это меня и спасло. – Мы пойдем, походим, вы тут будите?

– Да мы тут посидим.

Мы пошли по парку, в котором назначили встречу. Парк надо сказать огромный. И в разных местах можно увидеть различные деревянные скульптуры. Есть два фонтана, а еще здесь много деревьев и вообще замечательно. Лично мне он очень нравиться. И сейчас я тут гуляю с девушкой… Рассказываю ей всякую ерунду и она мне тоже, типа в каком саду был, куда ходил, какие фильмы смотрел, какие книги читал… Короче обо всем и ни о чем. Время прошло незаметно, мне показалось, что прошло еще минут только 20 от силы, а на самом деле прошло уже 2 часа. И правду говорят, влюбленные часов не наблюдают. Вот и сейчас мы присели на траву под 350 летним дубом. Говорят, еще сам Петр первый отдыхал под ним, когда был проездом в нашем городе. Мы сидели, прислонившись к дубу спиной, нас согревало солнышко, мы мило болтали, и все было хорошо. Я уже забыл, что сегодня со мной было, что я видел, Я чувствовал себя как никогда замечательно. И тут…

– Макс… – Лилия села так, что теперь она смотрела мне в глаза, а я что греха таить в глаза ей не смотрел, а смотрел чуть ниже. – Поцелуй меня.

Вот уж чего я не ожидал так это такого. Первую минуту я был в шоке и конечно у Лили родился соответствующий вопрос:

– Я что тебе не нравлюсь?

– Нет, ты что, очень даже, но я стеснительный, – я врал и даже не краснел, – я не могу вот так, на людях, на первом свидании…

– Значит, не нравлюсь…

Мне так захотелось что-то сделать, я не мог смотреть на эти карие глаза, я не мог им соврать. И сказал первое, что пришло мне в голову:

– Я соврал… Я не могу тебя поцеловать потому что…

Я рассказал все что было, все что со мной произошло. Я не смог молчать. Лилия первый человек, который меня выслушал и не посчитал сумасшедшим, и от этого меня понесло и дальше. Я рассказал и о своих предположениях по этому поводу.

– А ты знаешь, я все равно хочу, что бы ты меня поцеловал.

Она сделала такое личико… Ну я не мог отказать, но все еще пытался найти аргументы в свою поддержку.

– Ты представь, как мне потом жить, каково это, когда знаешь, но ничем помочь не можешь?

– А ты мне ничего не говори, пусть все будет так как будет…

Такого поцелуя у меня никогда до этого не было и мне было наплевать на то, что я сейчас увижу. Пусть там будет хоть конец света, меня сейчас это мало волновало, меня волновала лишь она… Но всегда есть ложка дегтя, это случилось.

Я смотрел как мужчина и женщина садятся в машину. Ну, женщина я сразу понял кто, а вот мужчина был смутно знаком, только я никак не мог понять кто он. Женщина была одета в открытое легкое летнее платьице. А мужчина в легкий льняной костюм. Брюки, рубашка, даже перчатки и все белое. Они простились с детьми и сели в машину. Фольцваген. Гараж авто делило с мотоциклом, БМВ, мужчина прежде чем сесть в машину провел рукой по бензобаку железного коня и по сиденью и даже чмокнул на прощанье. Я про себя отметил, что я сам всегда хотел машину и мотоцикл, и именно такие. Мужчина сел за руль. Бибикнул на прощание и тронулся с места. Отъехав метров триста от дома, женщина заговорила:

– Ты помнишь, какой сегодня день?

– Конечно, я не забыл, а ты помнишь?

– И я помню. И по случаю хочу преподнести тебе маленький подарок.

– Давай я первый, у меня необычный подарок, а пока на дороге тихо, я воспользуюсь этим случаем. – Он полез в нагрудный карман и достал из него маленькую коробочку. – Вот держи, только аккуратно, подарок маленький, но ценный.

Лилия взяла меленькую коробочку и только ахнула когда развернула.

– Нравиться?

– Как тебе не стыдно! Ты спер мою идею!

– Дураки мыслят одинаково, – мужчина улыбнулся.

– На, держи. – Лилия протягивала мужчине маленькую коробочку. Мужчина расхохотался, но подарок взял. – Негодяй.

– Ну ладно тебе, обиженную корчить.

– Уж и покорчить нельзя.

Они рассмеялись. Мужчина развернул коробочку и там лежал перстень, серебряный с выгравированными цифрами.

– Мне, например, очень понравилось. – Мужчина примерил перстень. – А тебе?

– Не смотря ни на что мне тоже.

– Ну, иди сюда…

Они поцеловались, долго, страстно… Они не видели того что видел я. А именно машину, которая вдруг выехала на встречную полосу…

Не было ни обмороков, ничего не было, лишь мы закончили целоваться. Я понял, что я видел, смерть Лилии, и понял, что если не я сейчас не попытаюсь что-то изменить, то… Что то я не знал, поэтому пришлось врать. Врать, как я тогда думал.

– Я знаю, что нам надо сделать, надо пожениться. Я видел, что мы муж и жена, что прожили мы много лет вместе и все у нас хорошо, что у нас трое детей и дом за городом. Ты как на это смотришь?

– Положительно.

Мы еще раз не менее страстно поцеловались.

Конец. 24/01/09 23:06

Дата добавления: 2015-08-27