Машина власти

Декабря в 18:30 в редакции журнала «Москва» (Старый Арбат, 20) и 24 декабря в 14:30 в конференц-зале 69-го павильона ВВЦ состоятся презентации новой книги известного писателя Юрия Воробьевского «Бедлам». С 14 по 20 декабря в Самаре будет проводиться очередная православная выставка-ярмарка, где автор также будет презентовать свою новую книгу. Предлагаем вашему вниманию фрагмент из нее.

С тех пор, как появились электронные замки, стало ясно: форма ключа видоизменилась в очередной раз. Исчез надежный металл, не нужны больше хитроумные зубцы. Вместо них - пластиковый прямоугольник. Теперь такую карту нам предлагают уже как единый документ. Значит, эта штука способна отомкнуть не просто квартиру или офис. Она отпирает некую универсальную дверь. Говорят, - вход в удивительный мир безопасности и комфорта. С помощью электронной карты можно:

Снять деньги со счета.

Проехать в городском транспорте.

Предъявить ее в качестве паспорта, водительских прав, страховки, медицинского полиса... И многое, многое другое.

Все быстро, четко. И никаких тебе очередей за справками!

Наверняка, когда дело дойдет до массовой раздачи пластиковых карт, теленевидение покажет нам серию душераздирающих историй о грабежах, мошенничествах и прочих преступлениях. Покажет так, что дураку станет ясно: имей жертвы цифровые документы, всего этого можно было бы избежать. И каждый дурак поверит, будто преступники и коррупционеры вообще не смогут выжить в цифровом пространстве. В мире, совершенно прозрачном для честных компьютеров.

Если надо, подо все это и «богословскую базу» подведут. Или просто скажут, что карты это очень удобно и духовно опасности здесь не существует... Между прочим, старинная метафора уподобляла губы и зубы все тем же замкам: "Губы да зубы - два запора". Соответственно, язык уподоблялся ключу, отпирающему тайны души, ведь мысль человека скрыта (заперта), пока не будет высказана языком. Поэтому, «держать язык за зубами» - то же самое, что и «держать рот на замке». Это лучше помнить и не забывать. А то ведь ловким языком своим можно открыть очень опасную дверь.

Сказано: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (Лк. 11, 52).

Ладно. Не о каком-то конкретном человеке речь. А обо всех тех, кто проповедует, будто в цифровой вселенной воцарятся мир и безопасность. Постойте, постойте... Но ведь когда будут говорить мир и безопасность, тогда внезапно и настигнет пагуба. (1 Фес. 5, 3).

Так что же это за дверь, которую нам предлагают открыть?

Машина власти

Брат известного философа и агента Форин Офис Джереми Бентама - Самуил - получил хорошее место. В 1780 году князь Потемкин пригласил его в Россию для исполнения разнообразных обязанностей - от кораблестроения до пивоварения. Англичанин, которому тут же был присвоен чин полковника, трудился также управляющим княжеских поместий в Белоруссии, в Кричеве. Пытливый ум просвещенного европейца сразу увидел недостатки русского человека: ленив и слишком свободен. В «доброй старой Англии» все было не так: бедняки (кого не повесили за бродяжничество) под строгим присмотром вкалывали в работных домах. Ох уж эти русские! Самуил так и написал брату: служу, дескать, самому ленивому представителю самого ленивого народа на свете. Это он про Потемкина так отозвался.

Но пытливый ум не давал покоя. Бездельники и лентяи должны быть видимы и понукаемы постоянно! Пафос этой мысли породил проект невиданной архитектурной конструкции. В центре возвышалась башня надзирателя, и надзиратель мог наблюдать за всем происходящим в помещениях, которые лучами отходили в разные стороны.

Приехав в Кричев в 1787 году и ознакомившись с проектом брата, Иеремия Бентам идею творчески развил. Он отговаривал русских от постройки паровых машин, убеждая использовать дешевый человеческий труд. Предлагалось согнать в «паноптиконы» преступников, обездоленных и слабоумных (а кто из русских не слабоумен?!) вместе с их семьями. Станки на рабской фабрике должны были питаться от центрального двигателя, в роли которого выступали бы... дети в детском блоке лагеря. Их Бентам предлагал заставлять целый день качаться на качелях и вращать карусели, передавая движение через систему шкивов на станки. В центральном производственном помещении - сотни заключенных. Их контролирует всего один охранник: это позволяет ему система из двух гигантских разнонаправленных зеркал. И, конечно, над главным входом должен красоваться большой лозунг. Если гитлеровцы писали на вратах своих лагерей: «Труд делает свободным», то Бентам предлагал иной вариант: «Если бы они трудились на воле, не стали бы здесь рабами».

Сей Паноптикум был задуман в России как фабрика, а в Англии его предполагалось использовать как тюрьму. Поначалу, правда, британское правительство не утвердило проект. Не помогли ни высокие связи, ни рвение автора. А ведь Бентам предлагал себя на должность надсмотрщика и даже был готов работать бесплатно - настолько хотелось ему подсматривать и властвовать!

И все же со временем на земельном участке в Пентонвилле, приобретенном Бентамом в 1795 году, было построено государственное исправительное учреждение. Оно представляло собой шесть прямоугольных корпусов, отходящих от центрального восьмиугольника, в котором находились кабинеты священника, инспекторов и служащих. Столь замечательная тюрьма просуществовала до начала XX века.

Обычно говорится, что Паноптикон - это изобретенная англосаксонским гением модель тюрьмы, которая была воспроизведена во многих европейских и американских исправительных домах... (Знаменитые «Кресты» в Петербурге, например). Но вообще-то Паноптикум это также и модель для больницы, школы, мастерской, сиротского приюта и.т.д... Иначе говоря, это модель общества, превращенного в тотальную темницу.

Впрочем, «просвещенная» тюрьма темницей быть перестает. Все камеры в ней ярко освещены и с помощью системы зеркал просматриваются из центральной башни. Тьма укрывает нерадение и заговор. Для тоталитарной власти нужна прозрачность!

А как все умно придумано! В каждой камере помещается только один индивид... И какое бы направление не принял взгляд наблюдателя, в конечной точке он обязательно встретит тело... Так-так... Что он там делает, этот номер 6732? Видим, видим. И запишем. Не переставая жевать свою холодную телятину, надсмотрщик надевает очки и с видимым оживлением подсаживается к зеркалу поближе.

Бентам с удовлетворением отмечает, что в школах больше не будет «списывания», этого корня аморальности, в мастерских больше не будет коллективного безделья - пения песен, забастовок, в тюрьмах - сообщничества, а в лечебницах для душевнобольных - всех этих массовых волнений, подражания и т.д... И в итоге мы имеем дело с властью особого рода - с властью над всеми сразу, но направленной всегда на изолированных друг от друга индивидов.

Наблюдение должно осуществляться таким образом, чтобы те, кто ему подвергается, не знали, видят их или нет... Власть обретает способность быть абсолютно анонимной. И это, кстати, Бентам называет «демократией», так как занимать место в центральной башне может кто угодно.

Власть, пишет философ М.Фуко, исполняется просто-напросто игрой света, взглядом, который идет от центра к периферии... Паноптическая власть лишена материальности. Она уже не нуждается во всем символическом и вместе с тем реальном каркасе господства; ей не нужно держать в руке скипетр или, чтобы наказывать, - размахивать мечом; ей нет необходимости метать громы и молнии на манер суверена... При этом «Бентам называет чудесной способность Паноптикума то, что он «сообщает тем, кто руководит учреждением, исполинскую силу».

Центр паноптической власти - это также и центр непрерывной записи индивидуального поведения. Отхлебнув эля, надсмотрщик макает перо в чернильницу. Регистрируется все то, что несчастные проделывают в своих камерах. Это знание накапливается, складывается в характеризующие индивида ряды и серии. И вот, отмечает Фуко, записанная, сформированная вослед генетической нити индивидуальность образует документальный двойник, письменную экоплазму тела, помещенного в камеру Паноптикума...

Здорово, правда?! Так и представляешь себе радостно горящий взгляд метафизика. Он возбужденно потирает руки и продолжает: Паноптикон позволяет контролировать людей независимо от их культуры: надзор останется действенен, даже если надзиратель и пациенты говорят на разных языках и верят в разных богов!

Yes, yes! - на этом самом месте в возбуждение приходит и великоумная элита величайшей на планете колониальной державы. Над ее владениями уже и так «никогда не заходит солнце», а тут еще эта чудесная система зеркал! Да, паноптическое наблюдение (придуманное в белорусском городке Кричеве) идеально для нужд колонизации. Для тех ситуаций, когда субъекты и объекты власти разделены культурной дистанцией.

В 1807 году Паноптикон начали строить в Петербурге, на Охте. Теперь он был предназначен для обучения судостроительному делу. Первым этапом работы руководил Самуил Бентам, переживший в России трех царей и к тому времени ставший генералом. Постройка была закончена в 1809-м и представляла собой шестилучевую композицию высотой 12 метров с лифтом посредине. Центр сооружения назывался зрительным столбом.

К тому времени в России уже перевели труды Иеремии Бентама: Паноптикон подобен «улью, которого каждая ячея открыта взору того, кто находится в средоточии. Надзиратель, быв сокрыт, действует подобно невидимому Духу; но Дух сей в потребном случае может существенным образом доказать свое присутствие».

Сам Иеремия Бентам покинул Россию в конце 1787 года, но не оставил связанных с ней надежд. Много лет спустя он писал императору Александру о своем опыте в Кричеве: «Два года из тех лет моей жизни, что наиболее богаты наблюдениями, проведены в России». Опальный масон Сперанский (ложа «Полярная звезда») вдохновлял Бентама составить свод законов для колоссальной империи, рассказывая о России в характерно колониальных терминах, как о «стране, которая в нынешних обстоятельствах, быть может, всего способнее принять хорошее законодательство именно потому, что в ней... больше можно встретить послушной восприимчивости». Лукавый политик знал, чем соблазнить английского философа: представлением о России как о чистой доске, на которой можно широкими штрихами рисовать интеллектуальную утопию.

В мае 1814-го Бентам пишет Александру, обещая свое участие в законотворчестве и, более того, предлагая императору «обращаться к народу через посредство моего пера». По Бентаму, римское право, на которое ориентировался Наполеон - «хаос [...] без малейших издержек мысли». Зато Александру предлагался закон, который весь обозревается, как из центральной башни Паноптикона, «из одного истинного и единственного защитимого начала - начала общей пользы [...] Здесь, государь, действительно будет новая эра: эра рационального законодательства, - пример для всех наций».

На что уж Александр был либералом, но идеи англичанина оказались слишком радикальны даже для него. Бентам ведь выступал с острой критикой монархии и утверждал, что учредительная власть (право учреждать основные законы государства) должна принадлежать народу. Как вам эта давняя идея тотальной прозрачности? Ничего не напоминает?

Дата добавления: 2015-08-26