Глава восемнадцатая. – Дженни, это я, – монотонно повторяла я в сотовый

– Дженни, это я, – монотонно повторяла я в сотовый. – Возьми трубку, если ты меня слышишь.

Ответа не было. Я, как в ловушке, металась по темной квартире, где отрубились все светильники, сколько я ни щелкала сетевым выключателем у моей кровати (мама была бы очень мной горда).

– Блин, – вздохнула я. – Ладно, если ты это прослушаешь, пожалуйста, позвони и скажи, где у нас чертовы предохранители. О чем ты только думала, оставаясь в Лос-Анджелесе?

Я нажала красную кнопку, заканчивая звонок, и медленно направилась в коридор, подсвечивая себе дорогу светом дисплея телефона. Наверняка предохранители где-то там. Я самостоятельно прожила в квартире одну неделю, и мне уже пришлось вызывать водопроводчика, когда я уронила колье от Тиффани в слив кухонной раковины, дератизатора, когда я приняла за мышь старую заколку Дженни с шиньоном, и незнакомого человека с улицы, когда огромный паук захотел разделить со мной душевую. На этот раз я твердо решила справиться своими силами.

Глупый Алекс со своим глупым звонком в три утра. Напрягая глаза, я пыталась сообразить, не является ли искомым блоком предохранителей большая белая коробка над дверью. Как я ни ценила его полупьяные признания в любви в любое время дня и ночи, не позвони он сейчас, я бы не проснулась, не пошла бы в туалет и не обнаружила, что электричество вырубилось. И не начала бы паниковать, что произошла авария, и не перезвонила бы ему, а он окончательно не прогнал мой сон, сообщив, что электричества нет только у меня. Самостоятельная жизнь у меня пока не очень получалась.

Закусив губу, я прижала ладонь ко лбу, не зная, что делать. Оглядевшись в поисках просветления, я увидела его... за окном. Подсвеченная линия горизонта Нью-Йорка слабо освещала гостиную, дальше по улице светилось белым здание «Крайслера». Я ощупью пошла через комнату, всего два раза на что-то наткнувшись.

Положив локти на подоконник, я стала смотреть вниз на все еще оживленную улицу, понемногу успокаиваясь. Как могла Дженни отсюда уехать? Разве можно сравнивать южное солнце и открытый «мустанг» с Нью-Йорком? Даже сейчас, глубокой ночью, на улицах было людно. Может сейчас Дженни натянуть угги и через пять минут уплетать чоу-мейн? Вряд ли. Конечно, нельзя полностью исключить такую возможность, но для этого подруге придется сесть в машину и проехать миль десять в поисках китайской забегаловки. Я смотрела на цепочку желтых такси, на полицейские «круизеры», проносившиеся мимо, на парочки, перебегавшие улицу, взявшись за руки, пытаясь обмануть светофор, на бесконечное разнообразие прохожих, гуляющих или спешащих по делам в такую немыслимую рань, ничуть не психуя оттого, что не могут найти и включить в квартире автоматы.

– Перестань, Энджел, – сказала я себе. – Это глупо.

На секунду меня посетило искушение снова улечься спать, отложив заботы до утра, но я знала, что нерешенная проблема не даст мне заснуть. Я снова ощупью потопала в коридор, крепко приложившись обо что-то коленом по пути.

При ближайшем, на цыпочках, рассмотрении белая штука над дверью оказалась очень похожей на блок предохранителей. Язычок одного из выключателей смотрел вниз, что, как мне туманно помнилось, означало, что линия обесточена. Разумеется, стремянки у меня не было. И подставки тоже. И вообще ничего, на что можно было бы забраться и дотянуться до предохранителей. Я посмотрела на телефон, который сжимала в руке. Может, позвонить Алексу? Он легко дотянется. Но в этом угадывался легкий привкус поражения, да и в редакцию мне к девяти. Если он придет сейчас, подогретый коктейлями, я засну не скоро. Само по себе это, конечно, неплохо, улыбнулась я в темноте, но с предохранителями мне надо справиться самостоятельно. Не желаю быть законченной бытовой идиоткой. Хотя некоторым мужчинам нравятся беспомощные женщины... Я метнулась в спальню искать свои самые высокие каблуки. Через две минуты я дополнила соблазнительный розовый топ от пижамы «Виктория сикрет» и розовые мужские шорты «Американ аппарел» золотыми «луботинами» на шпильках. Очень сексуально.

По пути в коридор я взяла с раковины лак для волос и, вытянувшись изо всех сил, колотила по крышке коробки с предохранителями, пока она не отошла.

– Ну вот, – выдохнула я, страшно довольная собой, и встала на цыпочки, стараясь поднять язычок предохранителя и не брызнуть себе в глаза «Элнеттом».

Напрягая все мышцы, я думала – если справлюсь с этим, значит, для меня нет ничего невозможного. Я смогу разобраться со всеми счетами, которые должна перевести на свое имя. Я смогу понять, что означает код «401к» в платежной ведомости «Лук» напротив моей фамилии. Я смогу выяснить, какой эквивалент «Ночной сиделки» есть в аптеке (ох сколько же разных средств от простуды нужно одному городу?).

На седьмом прыжке я все-таки поддела предохранитель пимпочкой баллона, ударившись при этом спиной о дверь.

– Энджел! – заорал кто-то за дверью.

Я отскочила, схватившись за сердце, заколотившееся от неожиданного визита позднего гостя и, признаюсь, удивившего меня саму успешного включения автомата.

– Энджел, у тебя все в порядке? Я слышал стук!

Я выбралась из горы обуви, на которую ненароком приземлилась (Дженни всегда сердилась, что я никак не приберусь), и посмотрела в замочную скважину. Алекс.

– Энджел, впусти меня! – Он стоял, держась рукой за стену и глядя в пол. – Я не пьян. Так, чуть-чуть выпил.

Я медленно открыла дверь, настолько счастливая, что сердце замирало при виде любимого человека, даже когда у него пунцовые щеки и вытаращенные глаза.

– Очень сексуально, – сказал он, моментально оказавшись рядом и обнимая меня за талию. – Обещай всегда встречать меня на шпильках в три утра.

– Ой, – покраснела я, тряся ногами, чтобы сбросить босоножки. – Я об этом подумаю.

Я много месяцев старалась создать иллюзию, что сплю исключительно в сексуальных ночных рубашках или старых футболках Алекса. Для встречи нежданного ночного гостя я бы выбрала другой наряд.

– Так, значит, перегоревшие пробки – только предлог, чтобы меня заманить? – спросил он, незаметно подталкивая меня в направлении спальни.

– Нет, – запротестовала я, правда, не очень бурно. – Предохранитель отключился, но я все поправила. Ты мною горд?

– Безмерно, – пьяно улыбнулся он, на ходу выключая горевший везде свет. – Только давай обойдемся без иллюминации – так, на всякий случай.

– Да, вдруг снова предохранители вылетят, – согласилась я.

Утром я буду спать на ходу. В который раз.

– Доброе утро, Сисси, – зевнула я, проходя мимо ее стола, ранняя и донельзя томная. – Мэри у себя?

– Доброе утро, девушка, превратившая Джеймса Джейкобса в гея, – пропела она в ответ. – Разумеется, у себя. Пришла и ее сбивать с нормальной ориентации?

– Еще не устала от своей шутки за целую неделю?

Она покачала головой и приторно улыбнулась:

– Это не шутка. Ты сделала геем одного из самых красивых парней на планете. Тебя за это убить мало. Твой хипповый бойфренд тоже поменял окраску?

– Отнюдь, насколько мне известно.

После прошлой ночи я в этом была совершенно уверена. И после сегодняшнего утра. И, надеюсь, вечер меня тоже не разочарует.

– Слава Богу! Он тоже ничего – для музыканта, – дернула плечиком Сисси. – Не подходи ко мне близко – я наконец нашла себе не полного лузера и не хочу, чтобы у меня вдруг тоже изменилась ориентация.

– Буду держаться от тебя подальше, – пообещала я, прибавив про себя: «С большим удовольствием».

Мэри, как обычно, сидела за компьютером. Серо-стальное каре слегка подрагивало над клавиатурой, пока она бешено что-то печатала. Маленькие очки с квадратными стеклами сползли на середину переносицы.

– Энджел, милая!

Я застыла на месте. «Милая»?! Что случилось?

– Присаживайся, милая, – сказала она, выключая монитор и поднимая голову.

Два раза «милая»? Явно что-то неладно. Плюс редакторша никогда не выключала монитор в моем присутствии. Уж не заболела ли она?

– Уже подсчитаны объемы продаж выпуска «Айкона» с интервью Джеймса Джейкобса, – сказала Мэри. – Цифры хорошие.

– Насколько хорошие? – Я задержала дыхание.

– Было полтора миллиона, стало два с половиной. – Мэри едва усидела на месте. – На этаже руководства сегодня очень много счастливых лиц, Энджел Кларк.

Я, не рассчитав, сильно прикусила губу: два с половиной миллиона человек прочли мое интервью? Строго говоря, все кинулись читать о том, что Джеймс Джейкобс оказался геем, но ведь интервью-то готовила я!

– Это еще без посещений нашего веб-сайта и подъема трафика на твоем блоге. Даже подписка увеличилась – и на «Айконе», и на «Лук». – На лице Мэри появилось то, что при желании можно назвать широкой свойской улыбкой. – Энджел, я очень, очень тобой горжусь. Тебе тяжело досталось это интервью, да и я довольно гадко с тобой поступила, пока ты была в Лос-Анджелесе.

– Ничуть, – поспешно заверила я, думая как раз обратное, но будучи слишком англичанкой, чтобы согласиться с покаянным заявлением Мэри. – Значит, у меня пока нет серьезных проблем?

– Ну что ты! – просияла редакторша. – Как только поступили данные о продажах, ты стала золотой девочкой номер один в А-списке «Спенсер медиа». Хоть сейчас можешь пойти туда и потребовать создания своего собственного журнала, если оно тебе надо.

– Слишком амбициозно, – покраснела я. «Решайся, Энджи, сейчас или никогда». – Впрочем, я тут думала...

– Опасное занятие.

Мэри подняла бровь.

– Как вы оцениваете мои шансы больше писать для «Лук»? Я имею в виду для журнала?

– Например?

– Например, вести колонку? Или тематические очерки? –Я подсунула ладони под себя, чтобы не начать грызть ногти. – Или что-то другое?

– Ты поняла, что насчет собственного журнала я пошутила? – Мэри прижала палец к губам и покачала головой: – Ты хочешь вести колонку в «Лук»?

Я выпятила нижнюю губу и кивнула.

– Есть у меня шанс, как вы считаете?

– Ты же знаешь, я не работаю с журналом, Энджел. Я не могу вот так запросто назначить тебя автором колонки.

– Но вы можете с кем-то поговорить?

Статус золотой девочки падал прямо на глазах.

– Да, могу. Так же как и ты.

– Конечно-конечно, я тоже могу поговорить с редактором журнала, но ведь вы знакомы ближе. Она присылает мне на рецензию диски и книги, но я ее практически не вижу и...

– Я не это имела в виду, – сказала Мэри. – Я хочу сказать, учитывая твою сегодняшнюю позицию – «сегодняшнюю» понимай буквально, – ты можешь обратиться в другие журналы. Твой статус сейчас очень высок, хотя долго это не продлится.

– Но я никуда не хочу уходить, – запротестовала я. – Мне очень нравится с вами работать, и я не...

– Да, но представь, что ты сегодня вошла в мой кабинет и сказала – к тебе обратился другой издатель, кто-нибудь из наших конкурентов, с предложением вести блог и колонку, и сейчас ты обдумываешь перспективы.

– Представила, – медленно сказала я.

– Если бы ты мне это сказала, мы, естественно, не захотели бы тебя отпустить, и мне бы пришлось предложить тебе больше денег за блог и обещать немедленно переговорить с редактором журнала. Значит, ты говоришь, что...

– Мне поступило предложение от другого издателя...

– И?..

– ' Они предложили мне вести и блог, и колонку!

– Правильно.

– И что теперь?

– А теперь я могу предложить тебе больше денег за блог и обязательно еще сегодня поговорю с редакцией журнала. – Мэри снова включила монитор. – Я тебе позвоню.

– Спасибо, Мэри, – сказала я, поднимаясь уходить, но не вполне понимая, что происходит. – То есть мы поговорим позже?

– Да, – сказала она, не глядя на меня. – И еще, Энджел, – прекрасное интервью. Учитывая, сколько дерьма тебе пришлось, ты проделала отличную работу.

– Спасибо! – Я была практически уверена, что это комплимент. – Пока, Сисси.

– Пока, девушка, сделавшая геем Джеймса Джейкобса.

Ну как мне не хотеть почаще бывать в редакции?

– И ты включила предохранитель?

– Да, Дженни, – вздохнула я, шагая по Сорок второй улице к Брайант-парк.

Маленький клочок зелени уже кишел работниками центральных офисов, которым удалось урвать пять минут насладиться весенним солнышком. За последнюю неделю погода резко изменилась и улицы Нью-Йорка вновь стали приветливыми и располагающими к прогулкам, а не врагами легких балеток и друзьями безобразных угги. Последний раз, когда я сидела в парке, безуспешно пытаясь приделать сломанный каблук, было так холодно, что я с трудом могла дышать.

– И все равно ты не должна была оставлять меня одну. Я уверена, что сломала печку.

– У нас есть печка?!

– Микроволновая, – практически заорала я в телефон. – Это наша старая печка, она никуда не делась. Я нашла в ней пачки старых хлопьев – ты использовала микроволновку как буфет.

– Ты еще не нашла себе соседку? – смеясь, спросила Дженни.

– За неделю-то? – По привычке повертев головой вправо-влево, хотя движение здесь было одностороннее, я побежала через Шестую авеню. – Еще и не начинала, у меня других дел по горло.

Я не очень кривила душой – меня ждали записанные за целую неделю шоу и сериалы. Кроме того, я до сих пор надеялась в любую секунду услышать звонок в дверь и увидеть на пороге Дженни с сумками в руках, всхлипывающую, что Лос-Анджелес на поверку оказался мешком дерьма и она приехала домой насовсем.

– Делаешь геев из других красавчиков?

– Хоть ты не начинай, – пробормотала я. – Ладно, ты сама-то как? Соскучилась по мне? Устала от Лос-Анджелеса? Едешь домой?

– Уф, тебе как, правду или приятную ложь?

– Давай второе.

– Все плохо, зарядили дожди, никто не хочет моего стайлинга, вчера я не встречалась с Райаном Филиппом, и вообще мне все опротивело.

– Тем лучше, – сказала я, на бегу повернув к метро. – Дженни Лопес, скажи, что ты сейчас не за рулем!

– Нет, я сейчас не за рулем.

Все правильно, я же просила ее солгать.

– Как там Алекс? Все в порядке? – закричала она, перекрикивая чей-то автомобильный сигнал – не ее собственный, она же не за рулем.

– Да вроде все нормально, – сказала я. – У нас состоялся разговор еще перед отлетом, и с тех пор мы ни о чем серьезном не говорили.

– Вы оба произнесли слово на букву «л»?

– Ну, типа да.

– Вы говорите слово на букву «л», когда вы не пьяные и не в постели? Или когда вы пьяные в постели?

– Ни то ни другое. Иногда мне кажется, что поездка в Лос-Анджелес мне приснилась.

Дженни секунду молчала.

– Это ничего не значит, Энджи.

– М-м-м...

– Разве прежде он распространялся о своих чувствах?

– Оказывается, что как раз да.

– Да?

– Да.

– Но ты же не считаешь, что с ним что-то не так? – допытывалась подруга. – Может, он просто не знает, как выразить свои чувства словами?

– У него работа сочинять песни, Дженни, – ответила я. – Со словами Алекс на ты. Не знаю, я уже устала пытаться разгадать его мысли, но молчу, чтобы не нарваться на серьезный разговор. Что, если ему все надоело и он начинает воспринимать наши отношения как нудную обязаловку?

– Ну, если это нудная обязаловка, детка, – сказала подруга, – бросай его на фиг и прилетай в Лос-Анджелес. Блог можешь вести и отсюда. И вообще вы с Джеймсом можете сделать интернет-шоу!

– Можно. – Я невольно улыбнулась. Да, это было бы классно. – Ты его видела?

– Э-э... нет, его не было, когда вчера вечером я не встретила Райана Филиппа. И он не сказал мне «привет».

– Понятно. Не буду расспрашивать о Райане Филиппе, пока ты не ухитришься в третий раз вклеить его в разговор. Как там Джеймс?

– В полном порядке, – уверенно ответила подруга. – Настолько ничего не скрывает, что это даже не смешно. Ездят с Блейком по всему городу и всячески демонстрируют свою любовь. Разве ты не видела фотографий?

– Не поверишь, я не читаю блоги светских сплетников, – отозвалась я. – Но рада, что у него все нормально. За Блейка я из принципа рада меньше.

– Ну и правильно. – Дженни разразилась длинной тирадой цветистых ругательств в адрес того, кто вел соседнюю машину. – Ты помнишь, что я не за рулем? Ну так я только что не свернула туда, куда не нужно, на улицу с односторонним движением, поэтому мне не нужно бежать, потому что я... занята.

– Ты там поосторожнее. – Я с трудом удержалась от укоризненных интонаций. Как прикажете присматривать за подругой, когда она за две с половиной тысячи миль? – Созвонимся позже. Пока, дорогая.

– Да пошел ты сам, козел!.. Я тебя тоже люблю, Энджи, – отозвалась она и нажала «отбой».

Нагруженная коробками хлопьев и пакетами молока, я, спотыкаясь, дошла наверх и теперь сражалась с ключами. Удерживая на коробке «Лаки чармс» полупустой стакан старбаксовского кофе и мою любимую, но теперь уже откровенно потертую сумку, я прижимала хлопья к двери щекой и плечом и пыталась повернуть ключ в замке до щелчка.

– Давай, я это подержу.

– Господи, Алекс! – ахнула я, выронив покупки, разлетевшиеся по лестничной площадке, и едва не ослепив его коробкой «Кэп'н кранч». – Я не слышала, что ты идешь сзади.

– Это потому, что ты весь подъем разговаривала с хлопьями.

Он взял у меня две коробки и поцеловал в лоб.

– У меня больше нет соседки, – сообщила я, открывая дверь. – Надо кого-то искать.

– Да, я как раз хотел об этом поговорить... – начал Алекс за моей спиной, но я уже не слышала.

Квартира была полна цветов. Не просто пара букетов на подоконнике и кухонном столе, а буквально завалена цветами. Всякая свободная поверхность была заставлена замысловатыми букетами роз, коробками лилий, вазами с охапками гербер, причем каждый букет отличался по цвету. Это было так красиво, что лишь через секунду я спохватилась – у меня в квартире кто-то побывал. Я обернулась к Алексу. Может, ко мне заходил кто-то, кого я знаю? Может, этот кто-то притаился на лестничной площадке и ждал меня?

– Это ты сделал? – спросила я, роняя последние пакеты. – Невероятно!

– Очень хочется ответить «да», – сказал Алекс, входя за мной в квартиру. – Но я сделал только это.

Он взял мою руку и накрыл ее ладонью, оставив мне что-то маленькое и горячее. Это был ключ.

– Ты брал запасной ключ? – спросила я, не в силах оторвать взгляд от цветов. От сладкого аромата роз было трудно дышать. Я отложила ключ и подошла открыть окно. – Чтобы впустить цветочника?

– Никого я не впускал, – сказал Алекс. – Я ждал тебя в кафе напротив. Я уже сказал, это не моя работа, но, кажется, начинаю осознавать свой промах. Уж это бы точно облегчило мне задачу.

– Какую задачу? – рассеянно спросила я, ища карточку. В цветочных, корзинах обязательно должно что-то быть. Наконец в картонной коробке с фрезиями и гипсофилой я увидела большой белый конверт. – Господи, это от Джеймса!

– Потрясающе, – безучастно сказал Алекс.

– «Дорогая Энджел, – вслух начала я. – Надеюсь, это не слишком ОТТ[18]. Ничего не мог с собой поделать – я же гей, как всем известно. Дженни одолжила мне свой ключ (я попросил курьера оставить его в спальне) и разрешила его привезти, когда ты ОЧЕНЬ СКОРО приедешь в Лос-Анджелес. С любовью, Джеймс. Целую, обнимаю». Господи, какая прелесть!

– Прелесть, – повторил Алекс, по-прежнему стоя в дверях, между двумя напольными вазами с огромными букетами лилий.

– Я сейчас, только ключи найду и налью нам чего-нибудь, – сказала я из спальни. – Ты чего-то хотел? Извини, я не поздоровалась, но ты же видишь, что творится, чистое безумие... О Боже!!

– Что опять?

– Не знаю, но это «Марк Джейкобс», – взвизгнула я, разрывая второй белый конверт, лежавший поверх большого пакета из прекрасной плотной бумаги.

Ключ Дженни упал на пол и улетел под кровать. – «От моего друга Марка. За этой он просил следить получше».

Внутри пакета оказался огромный белый чехол-пыльник, а в нем – огромная васильковая кожаная сумка на ремне. Уронив на ковер старую любимую сумку, я пролезла под тонкий ремешок, и васильковое чудо роскошно устроилась у меня на бедре. Улыбаясь от уха до уха, я повертелась туда-сюда, показывая Алексу, какая она чудесная. Он натянуто улыбнулся в ответ и нагнулся подобрать запасной ключ.

– Ты посмотри, как красиво! – Я тянула «краси-и-иво» добрую минуту, а потом повернулась к зеркалу любоваться сумкой. – Ну разве Джеймс не классный?

– Классный, – сказал Алекс, ероша волосы на затылке. Длинная челка падала на очень несчастное лицо. – Куда ключ положить?

– Ну, я вообще-то думала... – Я покраснела и начала запинаться. – Я подумала, может, ты его себе оставишь?

– Ты так подумала? – оживился он, и на его лице начала появляться улыбка.

– Я собиралась заказать для тебя отдельный ключ, – кивнула я, обрадовавшись, что он не рассердился. – После вчерашнего фиаско с предохранителями это будет нелишне. У Эрин тоже есть ключ, но она сейчас живет далеко, поэтому лучше, чтобы у тебя был свой.

– А, понял. Ты хочешь, чтобы у меня был ключ на случай ЧП.

Улыбка растаяла, превратившись в тонкую линию сжатых губ.

– И чтобы ты мог зайти и дождаться меня, а не сидеть в кафе, – быстро добавила я, стискивая узенький ремешок новой сумки. Почему у меня ощущение, что я все испортила? – В общем, я хочу, чтобы у тебя был ключ от моей квартиры.

– Спасибо.

Я оглянулась на крошечный серебристый ключ, поблескивавший с кухонного стола из-под букетов.

– Алекс, но если это не запасной, то что это за ключ?

Он вздохнул и как-то сник.

– Это ключ от моей квартиры.

– Ты хотел дать мне свой запасной ключ? – растерялась я. Если он дает мне ключ от своей квартиры, почему так странно реагирует на то, что я хочу отдать ему мой второй? – Какое странное совпадение!

– Ну, вообще-то я хотел отдать его не как запасной, – сказал он, присаживаясь на краешек кровати. – Я знаю, тебе не очень хочется искать другую соседку, а Дженни вряд ли скоро вернется в Нью-Йорк, поэтому я хотел предложить тебе, типа, переехать ко мне.

Я опустилась на кровать рядом с ним.

– Энджел, вся фигня на прошлой неделе случилась оттого, что мы до сих пор играем в какие-то дурацкие игры. В первый раз мы повели себя неправильно, все случилось слишком скоро, но теперь я знаю, что люблю тебя, так чего мы ждем? С той минуты как ты уехала в аэропорт, я по тебе затосковал. От снимков в Интернете я жутко психанул, с ума сходил от ревности. Мысль потерять тебя была настолько нестерпимой, что я сел на самолет и прилетел к тебе.

– Понятно, – сказала я.

– Чем больше я думаю о том, что ты будешь не дальше чем в соседней комнате, тем радостнее у меня на душе. – Он положил руку мне на колено, но тут же уронил ее на кровать. – Если я странно вел себя всю неделю, то это потому, что я много о чем передумал.

– Понятно.

Я провела пальцем по золотистой молнии на новой сумке. Изысканная вещь искусной работы.

– Я не прошу тебя собрать чемодан и прямо сейчас пойти со мной, – сказал Алекс. – Но я оставлю тебе ключ, хорошо?

– О'кей, – сказала я, закрывая и открывая молнию.

– Я не могу соперничать с твоим голливудским бойфрендом, но по дороге я купил вот это. – Он поднял клапан своей потертой сумки, вынул один-единственный подсолнух и положил мне на ладонь. – Мне казалось, это будет романтично. Энджел, ты мне что-нибудь ответишь?

Я аккуратно довела золотой замочек до конца золотой дорожки, полностью закрыв молнию, осторожно сняла сумку через голову и уложила в белый чехол. Кстати, понятия не имею, где пыльник от моей первой сумки. Ей-богу, мне только дешевку таскать, раз не умею ухаживать за дорогими вещами, даже если о них и мечтала.

– Честно говоря, не знаю, что сказать, – ответила я наконец, боясь поднять глаза, обеими руками вцепившись в край кровати. – Не то чтобы я не хотела жить с тобой, просто все это немного неожиданно.

– Для меня тоже, – выдохнул Алекс, накрыв мою руку теплой ладонью, под которой совершенно исчезло мое запястье. – Но ты обещаешь об этом подумать?

– Обещаю, – сказала я, прекратив наконец рассматривать ковер и осторожно взглянув в бездонные зеленые глаза, большие, широко распахнутые и полные надежды. – Я подумаю. Все, что ты сказал, правда. Я подумаю об этом.

– Тогда не будем сейчас ничего больше говорить, – сказал Алекс, вложив подсолнух мне в руку. – Я пойду. У меня ужасная аллергия на пыльцу, а здесь просто цветочный магазин.

– Эх ты, девчонка, – сказала я, провожая его до дверей. – Какие у тебя планы на вечер?

– У меня тренировка – может, схожу, – сказал он, сморщив нос на розы на кухонном столе. – До завтра?

Я кивнула, поцеловала его еще раз и постояла, глядя, как он бежит вниз по ступенькам. Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной с его подсолнухом в руке. Поставив его в единственную вазу, которая у меня была, я пристроила ее на подоконник, подвинув цветы Джеймса, чтобы дать место подсолнуху.

Сев на диван, я зевнула. Как все-таки удобно и даже комфортно вновь жить по нью-йоркскому времени и вести блог из собственной гостиной! По крайней мере пока эта комната остается моей гостиной... Господи, теперь в голове будет вертеться перспектива переезда! А вдруг наша совместная жизнь окажется просто идиллией? Просыпаться рядом с ним, засыпать рядом с ним, не заснуть рядом с ним... Но это же не основание для такого серьезного шага? Сердце учащенно забилось.

– Сперва блог, потом судьбоносные решения, – назидательно сказала я ноутбуку, открывая свою страницу.

«Приключения Энджел. Я плоть от плоти...

Ну что, похоже, мое интервью с Джеймсом Джейкобсом попало в хиты. Надеюсь, вам понравилось; вы и представить себе не можете, через что мне пришлось пройти в процессе работы... Хотя у вас как раз есть самая подробная информация на этот счет – наступив на горло самолюбию, я допускаю, что временами вы читаете и другие блоги. Оглядываясь назад, я заявляю: оно того стоило, и дело не в роскошной сумке, которую мне только что доставили (спасибо, Джеймс!).

Пока вы сейчас со мной, я хочу раз и навсегда кое-что разъяснить: я никого никогда не делала геем (насколько мне известно, конечно) – просто привлекла всеобщее внимание к существующему факту, поэтому те, кого беспокоит моя предполагаемая магическая способность «перекрашивать» красивых парней, могут спать спокойно.

Но вернемся к блогу. Вы заметили, как хорошо сегодня на улице? Не знаю, то ли от приближения весны, то ли оттого, что сегодня я ничего себе не отморозила, но я ужасно счастлива снова оказаться в Нью-Йорке. Не поймите меня превратно: Голливуд оказался прикольным парнем, удачно сманил мою лучшую подругу, поэтому придется скоро туда наведаться, но разве есть на Земле место, способное сравниться с Нью-Йорком? Мне не нужно волноваться из-за папарацци, потому что, взглянем правде в глаза, я не делаю рейтинг нью-йоркским новостям, или садиться за руль, если надо купить молока, потому что магазин на углу открыт круглосуточно, или с утра до вечера мазаться кремами с УФ-фактором двенадцать месяцев в году. Впрочем, хотя я настоятельно советую вместе с солнцезащитным кремом наносить и увлажняющее молочко, ежедневный подъем навстречу солнцу отнюдь не был частью моих проблем на прошлой неделе, особенно когда с декабря по март каждое утро приходилось упаковываться в две «кенгурухи», купальный халат и четыре пары носков, чтобы пробежать из постели в ванную. В общем, я вряд ли куда-нибудь поеду в скором времени. В крайнем случае не очень далеко».

Выслав блог на адрес Мэри, я уютно устроилась на диване. В квартире действительно было не продохнуть. Цветы на несколько тысяч долларов могут показаться кому-то прелестным трогательным жестом, но, уверяю вас, это все равно что поселиться в парфюмерном отделе «Блумингдейла». Чуточку чересчур, знаете ли. Вот в квартире Алекса всегда пахло одинаково – крепким кофе на кухне, свежим запахом геля для душа в ванной и, если окно было открыто, приятной сладостью в спальне – тянуло с кондитерской фабрики.

Я встала помериться силами с окном, чтобы впустить свежего воздуха, но рама не поддалась. Только у Дженни получалось его открыть. Вздохнув, я пошла открывать окно на кухне. Подсолнух Алекса красовался в центре, между замысловатыми цветочными композициями. Может, я и не умею жить одна, но достаточное ли это основание, чтобы с кем-то съехаться? Где черти носят Дженни, когда она мне остро необходима? Можно, конечно, поднять трубку и позвонить, но в Лос-Анджелесе еще очень рано, а она ложится спать как можно позже с тех пор, как бросила посменную работу. Не успела я обратиться к единственным людям, которые могли дать мне хороший совет (персонажи «Друзей»), как за дверью послышались чьи-то шаги.

Высунув голову над спинкой дивана, как сурикат, я смотрела, как открылась входная дверь и на пороге возник Алекс с коробкой «Чириос» в руках.

– Вот, валялась внизу. Ты ее, наверное, выронила, – робко сказал он.

– Ты ушел когда, полчаса назад? – поинтересовалась я, перебираясь через спинку дивана и забирая у него хлопья.

– Ну, я, типа, сидел у тебя на крыльце, – признался он, убирая ключ в задний карман джинсов. – И много думал.

– О чем?

Плохой знак. Мысли до добра не доводят.

– Ты просила дать тебе время подумать насчет переезда, – сказал он, взяв мои руки в свои. – Поэтому я решил подбросить тебе еще пищи для размышлений.

Он притянул меня к себе и начал целовать – нежно, затем все крепче и дольше, пока я не начала задыхаться и не врезалась спиной в дверцу холодильника.

– Тоже мне помощь, – сказала я, отпихивая Алекса. – Как прикажешь теперь мыслить ясно?

– А этого и не нужно, – широко ухмыльнулся он, снова надвигаясь для очередного поцелуя. – Нужно, чтобы ты ко мне переехала.

– Придешь сегодня? – спросила я, когда Алекс откинул мои волосы назад и нежно взял ладонями мое лицо. – После тренировки?

– Время будет позднее, – прошептал он между поцелуями.

– У тебя же ключ, – сказала я, тяжело дыша. – Сам и откроешь.

– А что, хорошая идея. – Он еще раз поцеловал меня и попятился к двери. – Пока, счастливо.

Я заперла дверь и крепко обхватила себя руками. Решение обещало быть нелегким. Но с другой стороны, кого интересуют легкие решения...

Дата добавления: 2015-08-27