Глава 7 Дорога 17 4 страница

Из раздумий Гордона вывели очередные дома, показавшиеся ха поворотом. Фриман вздохнул – опять какая-то база Альянса, опять надо драться… Но вдруг он напрягся, и, вздрогнув, вгляделся вдаль. Нет, ему не показалось. Точно! Прямо рядом со скоплением домиков вдаль, в простор залива уходил огромный мост, держащийся на не менее огромных опорах и балках. На самом мосту было что-то, похожее на КПП… Фриман выпрямился и вдохнул полную грудь воздуха. Нет, еще не все потеряно. Он все-таки не сбился с пути. Он нашел мост.

Подъехав на максимально близкое и одновременно безопасное расстояние, Фриман начал обдумывать план действий.

«Сначала надо определить цель, - размышлял он, - Здесь дорога прерывается. Судя по карте Леона, мой путь лежит через мост… Значит, всего-то и надо, что заехать на мост – и вперед. Н-да, не так-то просто это сделать… Кэббедж говорил, что тут все хорошо охраняется – мост, вероятно, прямой путь к Нова Проспект. Можно сделать все по схеме внезапности – влететь на полной скорости в лагерь и открыть огонь. Но где гарантия, что солдат там не целый взвод? Конечно, с заряженным скафандром я выдержу много прямых попаданий… Черт, все время забываю про голову… Ну ничего, никто до этого мне в нее не попал, значит, и не попадет… Ладно, если серьезно, то нужно что-то решать… Наверное, лучше опять оставить багги где-нибудь здесь и, скрытно пробравшись к ним, перебить всех тихо и безболезненно… Ладно, так, значит так!», и Гордон вернулся к багги, чтобы забрать из него все нужное оружие.

Путь до самого лагеря занял минуты две. Но потом пришлось действовать очень осторожно. Фриман, выбрав для вторжения табельный автомат солдат, пополз по траве, приближаясь к первому дому. Здесь, по сути, был лишь один дом, но очень большой, трехэтажный и массивный. Все вокруг было лишь дополнением к нему – и гаражи, и сарай, и сторожевая будка, и две маленькие полуразрушенные хижины, одна - на самом краю обрыва, под которым далеко внизу гулко шумело море. Фриман решил сначала обследовать дом. Прокравшись мимо прохаживающегося на воздухе солдата Альянса, Гордон проскочил в какой-то пустой дверной проем, который когда-то был черным ходом. Гордону открылась довольно мрачная картина. Он прошел мимо полностью разгромленной кухни, где, помимо груды хлама и покореженной домашней утвари, в большом тазу виднелась какая-то зловонная красно-желтая масса, и рядом – несколько окровавленных ножей. Фриман отвернулся, не желая вглядываться, и так и не увидел в тазу виднеющуюся там женскую руку и кусок черепа…

В комнате, некогда бывшей гостиной, Фриман нашел первого нового жильца. Отлично вооруженный солдат стоял спиной к Фриману и смотрел в окно на море… Стараясь не скрипеть досками пола, Гордон подкрался к нему сзади и изо всех сил ударил по голове монтировкой. Солдат, захрипев сквозь респиратор, осел на пол. Фриман оттер монтировку от крови и повесил ее на пояс. Злорадно усмехнулся – ты сам выбрал эту войну и этот лагерь, бывший человек!

К великому удивлению и радости Гордона в доме больше никого не оказалось. Вернее, на его первом этаже. Дверь на лестницу была крепко и давно заколочена – там не было никого уже много лет. Фриман прошел по коридору, на котором еще сохранились старые полосатые обои. Он даже не заметил маленькую фотографию, висящие на стене. С нее на труп солдата смотрели спокойные пожелтевшие от света лица. Отец, одетый в старомодный длиннополый фрак, мать в чепце и маленький, аккуратно причесанный мальчик в пиджачке и жилетке. На их лицах – умиротворение. Конечно, это же их первая семейная фотокарточка, она будет с ними всю жизнь… Прошло много лет, мать состарилась и умерла, отца забрали на войну еще в четырнадцатом году, за родную Австрию, за великого императора Франца Иосифа. Сын рос здесь сам, время от времени приезжала помогать двоюродная сестра с детьми… Когда выросший мальчик женился, ему было уже под сорок. Он был счастлив, что успел, все-таки успел дать жизнь собственному ребенку – маленькому веселому мальчику, который с годами стал полной его копией, прямо как на этой фотокарточке. Он умер, не зная, что его сыну будет тоже почти пятьдесят, когда в этот фамильный дом ворвется толпа солдат в респираторах и, не говоря ни слова, расстреляет и его сына, убившего накануне троих ГО-шников, и его приятеля, помогавшего достать незаконное оружие… Фриман так и прошел мимо этой фотокарточки, не увидев сзади нее надписи, которую уже никто никогда не увидит: «Прага, 1912 год»…

Заняв удобную позицию в выбитом окне, Фриман быстро рассчитал свою цели. Так, один солдат у той хижины, двое у сторожевой будки… Не так уж и много. И Гордон открыл огонь. Солдаты даже не успели ничего понять. Всех свалил шквал пуль, прежде чем они успели дотянуться до оружия. Фриман, не теряя ни секунды, выбежал из дома, оглядываясь – подмога могла прибежать откуда угодно, и нужно было ее правильно встретить. И он не ошибся – возле сарайчика мелькнула тень солдата. Фриман поспешно выстрелил, но, выплюнув две пули, табельный автомат замолк – стакан с энергетическим топливом опустел. Менять его не было времени, и Гордон решился на рискованный шаг. Схватив гравипушку, он притянул ею большой камень. И, едва солдат, уверенный в том, что у Свободного Человека закончились патроны, свободно вышел из укрытия, прямо в его грудь полетел тяжеленный камень. Раздался влажный хруст, сдавленный хрип – все стихло. Больше в этом лагере не осталось никого.

Фриман, вполне довольный успешным рейдом, критично оглядел поле битвы и перезарядил автомат. Так, теперь дело за малым – подогнать багги к мосту, заехать наверх, и – вперед, к лучезарному будущему! Гордон сам усмехнулся этим мыслям. Но настроение у него все же было хорошим. Решив не терять его, Фриман быстро вернулся к багги и вернулся уже на нем. Довольно трудно было подняться на дорогу, переходящую в мост – склон был слишком крутым. Но, наконец заехав туда с разгона с пятой попытки, Фриман хотел было уже дать полный ход, но вдруг ошеломленно остановился. Хорошее настроение пропало, как стипендия после большой гулянки. Прямо перед ним мост пересекал большой силовой щит.

Гордон был в шоке. Он-то думал, что все закончится так просто. Ему и в голову не приходило, что сильно охраняться может не только подступ к мосту, но и сам мост. Фриман поражено сошел с багги. Все. Стоп-Машина… Приехали. Гордон наконец заметил, что мост был железнодорожным. Прямо по нему шли две лини рельс, на одной из них недалеко за щитом стояли две брошенные цистерны. Рельсы за щитом уходили далеко вперед, отсюда из-за легкого тумана не было даже видно того берега и конца моста. Казалось, это гигантское бетонно-металлическое сооружение уходит в бесконечность и тянется вечно, как и эта чертова дорога…

Но все же надо было делать хоть что-то. Фриман был зол, как никогда. Опять! Опять идти неизвестно куда! Он быстро глянул на опорные рамы силового поля – толстый кабель тянулся от них по некогда фонарным столбам вдаль, по мосту, на ту сторону. Похоже, источник питания для поля был там, на том конце моста. Какой вечный парадокс – чтобы пройти через мост, нужно выключить поле, а чтобы выключить поле, нужно пройти через мост. Гордон, отбросив все чувства насчет этого, лихорадочно соображал. Силовое поле надо отключить любой ценой. Для этого надо попасть на тот конец моста. И, если нельзя пройти по верху моста, то надо попытаться пройти по его нижней стороне. Звучала эта затея несуразно, но только с первого взгляда. Фриман, озаренный идеей, сбежал вниз, к домам, и встал возле хижины, над обрывом. Оглядел огромный мост сбоку. Все верно. У каждого большого моста есть хотя бы самое маленькое помещение, предназначенное для обслуживания всего сооружения, для вынужденного ремонта и профилактики опор, балок и креплений моста. И Фриман на этот раз был прав – первая из «ног» моста была очень большой и тянулась по протяжению моста несколько десятков метров. Очевидно, внутри нее есть служебный коридор. А значит, где-то и должен быть вход в него. Гордон пригляделся и нашел его – ниже уровня земли, вдоль обрыва по отвесной скале тянулась довольно узкая тропинка, один край которой обрывался над морем. Она и вела прямо к неприметной двери в колонне, на которую опирался мост.

Фриман вздохнул. Ладно, если идти, значит, идти до конца. И он спустился по крутому склону на ту тропинку. Осторожно пройдя по ней, он повернул ручку двери. Открыто. И на том спасибо.

Фриман тихо кипел, ему совершенно не хотелось идти туда, тем более, что он совершенно не представлял, как будет продвигаться, если служебный коридор окончится тупиком. Но коридор вывел его снова под открытое небо. Гордон оказался на второй опоре моста, на больной «ноге», поддерживающей эту громадину над землей. Но то, Гордон увидел впереди, убило все его остатки решительности.

Вперед, в серую бесконечность тумана тянулась невообразимая гигантская паутина. Это были бесчисленные зигзаго- и крестообразные железные балки, на которых держался весь мост от каждой большой каменной «ноги» до другой. Ветер свистел в ушах от большой высоты – Фриман стоял прямо над гладью моря, но даже не замечал этого. Зрелище в виде бесконечно удаляющейся сети перекладин, балок, опор, каждая из которых состояла, в свою очередь, из сотни таких же зигзагообразных и перекрещивающихся балок, только маленьких – это зрелище завораживало и пугало одновременно. Вся сеть, образуя плавные вогнутые в сторону моста дуги, смотрелась немыслимо сложно и в то же время рационально-упорядочено. Первым, что пришло в голову Гордону, когда он увидел это, была Эйфелева Башня. Тоже самое, только в горизонтали. И в три раза сложнее.

Во всем это великолепии, среди бесчисленного перекреста балок угадывалась частично разрушенная решетчатая дорожка с низенькими перилами.

Пролетевшая мимо чайка громко крикнула. Подул морской холодный ветер. Гордон вдруг глянул вниз и наконец оценил высоту, на которой он находился. И, вздрогнув, отступил назад, привалившись к стене.

- Нет, - шептал он себе, - Даже и не вздумай… Это самоубийство… Не смей…

Но уговоры были лишь отрицанием неизбежного. Лезть вперед надо было. А иначе – лучше сразу застрелиться. И Гордон полез. Дрожа, он схватился сначала за какую-то балку и осторожно поставил ногу на другую. Крепко держась, он едва смог оторвать вторую ногу от надежного пола и поставить ее на третью балку. И все – назад пути не было. Гордон, цепляясь руками, словно альпинист, пополз по большой балке вперед. «Только не смотреть вниз…», - подумал он, и, естественно, тут же глянул туда. Весь мир словно качнулся – Гордон едва смог удержаться и не улететь вниз, в волны. Шумно выдохнув и попытавшись успокоиться, он снова пополз вперед, к уцелевшему участку служебной дорожки, идущей поверх балок. Фриман смотрел лишь себе под ноги и руки, чтобы не промахнуться мимо очередной балки, и, когда решился наконец глянуть вперед, с удивлением увидел там большую решетчатую площадку, и маленькую будку на ней, очевидно предназначенную для ремонта и профилактики опор моста. Обрадовавшись хоть этому, Гордон пополз вперед быстрее. Едва он достиг уцелевшего участка дорожки, он повалился на него и в изнеможении от напряжения и страха едва пополз по ней на площадку перед будкой. И, когда он дополз до нее, ему казалось, что он прошел уже полмоста и испытал весь только страх от высоты и потери равновесия, который только человек может испытать. Но, поднявшись на ноги, он глянул на проделанный путь и понял, что прополз лишь десять метров. Впереди лежал точно такой же путь, до следующей площадки с будкой.

Фриман, смирившись с судьбой, огляделся и подошел к будке. Но оттуда вдруг послышался странный и до боли знакомый звук. Действуя почти автоматически, Гордон на миг показался в дверном поеме и тут же отступил назад – и из домика на площадку вылетел прыгнувший хедкраб. Гордон, пожалев, что хедркаб не улетел вниз, пристрелил его из автомата. И вдруг услышал странный гул. Гордон напрягся оттого, что не понимал, что это. Гул, казалось, шел отовсюду. Все вокруг начало трястись, с каждой секундой все сильнее. Гордону уже начало казаться, что сейчас вся эта невообразимая конструкция развалится к чертям – так сильно все трясло. Послышался оглушительный нарастающий стук, и вдруг – гудок поезда. Мост затрясло совсем сильно, и Гордон упал. Но через полминуты все начало угасать. А еще через минуту – все стихло. Фриман, оглядевшись, встал на ноги.

«Да это всего-навсего поезд проехал, - подумал он, успокаиваясь, - Ерунда… Вперед…»

И снова – медленно и напряженно, упорно и внимательно – вперед, по тонким и толстым перекладинам и балкам вперед, к следующей площадке…

Добравшись туда минут за десять, Гордон снова в изнеможении опустился на нее, не заметив даже, что присел рядом с высохшим трупом повстанца… И по нему тут же открыли огонь. Усталость как рукой сняло. Гордон, перекатившись, спрятался за стеной будки и выглянул из-за нее. Стреляли со следующей площадки. Двое солдат, прицельным огнем. Фриман снова исчез в будке, которая оказалась простой подсобкой. Теперь-то он заметил и труп повстанца, и следы давней перестрелки. Подсобка была завалена каким-то промышленным хламом. Но Фриману показалось, что он увидел среди него что-то блестящее. Он потянулся туда и достал… Нет, это просто невероятно! Гордон ошеломленно вертел находку в руках, не в силах поверить. Это был отличный боевой арбалет, самый сложнейший, из тех, что Фриман когда-либо видел. Состоящий из бесчисленного нагромождения деталей, он был снабжен отличным снайперским прицелом – приличной оптикой с десятикратным приближением. Рядом же валялись и болты в арбалету – странного вида светящиеся в темноте оранжевые шестиугольные стержни. Оружие, судя по всему, было самодельным, что, однако, не делало его хуже. Скорее всего, именно эти и отстреливался этот несчастный повстанец…

Но раздумывать не было времени. Фриман быстро взвел арбалет и вставил в желоб болт. Огонь снаружи давно прекратился – очевидно, солдаты решили подкараулить Фримана, когда тот начнет лезть по балкам. Гордон, выглянув одним лишь прицелом, осмотрел все их позиции. Отсюда было видно их обоих – они о чем-то тихо переговаривались. Фриман выстрелил по тому, который сидел подальше. Стрела, пропев в воздухе, воткнулась в череп солдата – прицел у арбалета был отрегулирован просто мастерски! Не успел второй солдат удивиться, как и его постигла участь его товарища. И Фриман снова вышел на площадку.

Новое оружие бросать не хотелось, но все же Гордон Терминатором не был, и носить на себе целый арсенал не мог. Подумав, что пора наконец избавиться от лишнего груза, он выбросил в море свой обычный автомат и револьвер. Револьвер был пустым, а обычным автоматом он уже давно не пользовался, предпочитая табельный Альянсовский. Кое-как укрепив арбалет за спиной, Гордон снова полез вперед…

На полпути, когда нервы его снова были на пределе, ему вдруг преградил путь странный слизистый канат, знакомый, очень знакомый на вид. Фриман не поверил глазам – на внутренней поверхности моста сидел барнакл! Как давно Фриман уже не сталкивался с ними. Еще одни твари, вроде хедкрабов и муравьиных львов, расселившиеся повсеместно за эти двадцать лет. Фриман, худо-бедно закрепившись ногами, освободил одну руку и осторожно достал пистолет. Стараясь рассчитывать отдачу, он выстрелил в мешок с зубами несколько раз. Пяти выстрелов хватило, чтобы барнакл безжизненно повис на мосту. Едва не сорвавшись в ходе всего этого, Гордон спрятал пистолет и продолжил опасный путь…

Эта пытка продолжалась уже двадцать минут. Больше солдат он не встретил, но вот барнаклов попалось целых три штуки. И радости Фримана не было границ, когда он увидел перед собой высокую каменную стену на фоне скалистого берега. Мост закончился! Фриман, встав на ноги, довольно смело побежал по решетчатой дорожке к каменной «ноге» моста, забыв, что сделать то же самое он все это время так и не решался, ползая медленно и осторожно. Но теперь все это было не важно – он дошел до конца! И, словно в подтверждение этих мыслей, о балку возле него звякнула пуля. Гордон судорожно поднял голову – солдат стрелял с небольшого балкончика, укрепленного на каменной стене. Прямо под ним стоял еще один, направив орудие на Гордона. Фриман, злобно усмехнувшись, рывком потянулся за автоматом, и в этом момент в него выстрелили оба солдата. Пули полоснули Гордона по груди и животу, но он, не обращая на это внимания выхватил автомат нагло расстрелял солдат, так и не понявших, почему жертва не умерла. Фриман мельком глянул на взвывший датчик подзарядки скафандра – на нейтрализацию этих попаданий ушло больше половины заряда костюма. Но сожалеть было некогда – сбоку уже слышался подозрительный гул, словно летел вертолет. Гордон нахмурился – он когда-то слышал этот звук… Точно! Мэнхаки! Едва он понял это, мэнхак вылетел из-за угла и полетел прямо на него, рассекая воздух острыми, как бритва, лопастями. Гордон, вскинув автомат, легко превратил эту машинку в груду металлолома. И кинулся к двери в стене.

Внутри, как и на том конце моста, оказался служебный коридор, приведший его в подсобку. Там ему был уготован прием в лице двух солдат, с которым Гордон справился без труда, но зато пожертвовав еще двадцать процентов заряда батарей. Фриман, чувствуя ярость и окрыляющий раж, носился по подсобке, словно оранжевый вихрь, расстреливая все, что пыталось ему помешать. В этом были и вся его злость за проделанный путь, и страх ползания на жуткой высоте, и обида за убитого штурмовиком повстанца, и негодование за плененных Моссман и Илая, испытывающего «ужасные мучения». Гордон с боем прорвался на лестницу наверх, преодолел один этаж, второй… И оказался наконец в маленькой комнатке на самом верху, на уровне верха моста. Отсюда, из подсобки, забитой аппаратурой Альянса, были видны рельсы и сам мост, тонущий в тумане. И сюда, к эти консолям и панелям управления тянулся через выбитое окно кабель, уходящий по фонарным столбам на мост. Гордон, облегченно и устало вздохнув, отстрелил кабель. Прислушался к приближающимся торопливым шагам. И приготовился спускаться обратно, вниз…

…

…Путь назад казался вечностью. Хотя он лез по этим же балкам даже быстрее, чем в первый раз, ему все равно казалось, что все тянется бесконечно долго. Снова – высота, ветер и отчаянные попытки не терять равновесие. Но все когда-нибудь кончается, кончилось и это. И Фриман снова ступил на прибрежный песок, снова прошел по тихому бывшему лагерю солдат и поднялся наверх, на рельсы моста. Устало опустился на сиденье своего багги. Устало положил автомат и опустил голову на руль. Может, он просидел так всего пять мнут, в полном забытьи, а может, и полчаса… Но, что бы он не чувствовал, как бы ни устал, надо ехать. Потому что война еще не закончена. Потому что Альянс все еще правит Землей. Потому что Илай и Джудит все еще в беде. Потому что Аликс ждет его в Нова Проспект.

Фриман завел багги и поехал по рельсам. Ему повезло – здесь не было шпал, а иначе его путь напоминал бы езду по стиральной доске. Но даже здесь не обошлось без приключений. Мост вдруг снова начал вибрировать. Гордон, уже зная, что это значит, резко отвел багги с путей на обочину, к краю моста. Слез и спрятался за стоящей на соседних путях цистерной.

Поезд, словно нож, рассекающий воздух, пронесся мимо, исчезая вдали. Фриман, поглядев ему вслед, снова сел на свою машину и поехал. Этот поезд шел из Нова Проспект. Гордон уже чувствовал, что скоро эта бесконечная дорога закончится…

Дата добавления: 2015-08-27