Глава XIX миссис Пигрим курит себе фимиам

— «Мне сказали... Мне сообщили...». Нет, минуточку, мисс Фрисби...

Миссис Пигрим наморщила ясный лоб. Правильно говорят, что нет мучений, подобных поиску слова. Как она настрада­лась, стараясь подбавить огоньку в свое сообщение прессе! Она закусила губу и непременно вцепилась бы дрожащими пальца­ми в волосы, но ее удерживало соображение, что она нанесет ущерб прическе. Мисс Фрисби, ее секретарша, анемичная, бесцветная, хотя и молодая особа, терпеливо дожидалась с блокнотом на колене, постукивая карандашиком по зубам.

— Пожалуйста, мисс Фрисби, прекратите стучать,— свар­ливо попросила страдалица.— Вы мешаете мне думать. Оти, дорогой, может, ты предложишь яркую фразу? Как драматург.

Пилкингтон, развалившийся в кресле у окна, очнулся от своих раздумий, которые, судя по складке над перемычкой черепаховых очков, не приносили ему радости. Это было на­утро после премьеры, и Отис провел бессонную ночь, пере­бирая те дерзкие слова, которые бросил Джилл. Простит ли она его? Достанет ли у нее великодушия понять, что человек не отвечает за выкрики в минуту прозрения? Всю ночь он размышлял об этом, ему хотелось размышлять и сейчас. Но вопрос тети мешал течению мыслей.

— Э?— пробормотал он.

— Да не будь же таким рассеянным! — прикрикнула на не­го миссис Пигрим, вполне справедливо недовольная.— Я стараюсь сочинить заметку о нашей сегодняшней вечеринке и никак не могу подыскать подходящую фразу... Прочитай­те, мисс Фрисби, что вы написали.

Секретарша, глядя бледным взором на крючки и петли в своем блокноте, бледным голоском перевела их:

— «Безусловно, из всех знаменитых хозяек в нью-йорк­ском светском обществе мало найдется более разносторон­них, чем миссис Уоддсли Пигрим. Я всякий раз просто по­ражаюсь, когда прихожу в ее изумительный дом на Вэст Энд авеню и вижу, как широк и разнообразен круг ее друзей. Тут можно увидеть посла с фифой...»

— С кем?— резко перебила миссис Пигрим.

— С фифой. Мне послышалось, вы так продиктовали,— апатично ответила мисс Фрисби.

— С дивой. Думайте все-таки немножко, моя милая. Про­должайте.

— «...тут можно увидеть посла с дивой из оперы. Он де­лится последними сплетнями министерства в обмен на пи­кантные подробности из мира кулис. А там автор последне­го романа ведет дискуссии о литературе с юной дебютанткой светского общества. Поистине, можно сказать, миссис Пиг­рим возродила салун...»

— Салон! — прикусив губу, поправила миссис Пигрим.

—...салон,— бесстрастно поправила себя мисс Фрисби.— Мне говорят, мне сказали, мне сообщают...— Она приоста­новилась.— Вот и все, что у меня записано.

— Вычеркните последнюю фразу! — раздраженно прика­зала миссис Пигрим.— Нет, вы безнадежны! Неужели вы не поняли, что я перестала диктовать и просто подыскивала слово? Оти, как бы покрасивее выразить «Мне сказали»?

Усилием воли Пилкингтон сосредоточился.

— Я слышала,— наконец предложил он.

— Ф-фу! — отреагировала его тетя. Потом лицо ее про­светлело.— Нашла! Продолжайте записывать, мисс Фрисби. «Маленькая птичка нащебетала мне, что вчера на сцене те­атра «Готэм» произошло значительное событие. Сразу после окончания спектакля «Роза Америки», сочиненного, как всем известно, талантливым молодым племянником миссис Пигрим, Отисом Пилкингтоном...»

Миссис Пигрим стрельнула глазом на талантливого моло­дого племянника, оценил ли тот ее рекламные похвалы, но мысли Отиса опять уплыли далеко. Он развалился в кресле, все раздумывая и раздумывая. Миссис Пигрим возобновила диктовку:

— «...в честь исключительно шумного успеха спектакля миссис Пигрим, которая, безусловно, во все вкладывает ду­шу, устроила ужин для труппы. Среди гостей мелькало нема­ло знаменитостей, а сама искрометная миссис Пигрим бли­стала в роли хозяйки. Очаровательнее она не выглядела нико­гда. Бурное веселье продолжалось чуть ли не всю ночь. И все как один соглашались, что более восхитительного приема не припомнят». Ну вот. Напечатайте, мисс Фрисби, сколько на­до экземпляров, и разошлите сегодня днем с фотографиями.

Мисс Фрисби, как обычно, незаметно испарилась, а бли­стательная хозяйка снова принялась за племянника.

— Должна сказать, Оти,— жалобно начала она,— что для человека, имевшего такой успех, ты не очень-то весел. Я считала, что от рецензий на спектакль ты будешь просто петь и плясать.

В какой-то мелодраме, на которой галерка всегда утопала в слезах, ребенок гонимой героини лепетал: «А что такое счастье, мамочка?» В точности таких слов Пилкингтон не произнес, но тон воспроизвел неплохо:

— Что мне эти рецензии?

— Не притворяйся! — закричала миссис Пигрим.— Не прикидывайся, будто не выучил каждое словечко наизусть!

— Тетя Оливия, я их даже не читал,— уныло отозвался Отис.

Теперь миссис Пигрим посмотрела на него с явной трево­гой. Она никогда не питала к своему долговязому племянни­ку чрезмерной привязанности, но после его триумфа что-то вроде симпатии всколыхнулось в ней, и теперь его мысли ее тревожили.

— Оти, ты, наверное, нездоров,— озабоченно заметила она. — Ты заболел?

— У меня болит голова,— пожаловался страдалец.— Я провел бессонную ночь.

— Сейчас пойду приготовлю тебе замечательную микстуру, — заботливо предложила миссис Пигрим. — Бедный мой мальчик! Неудивительно, после всех этих волнений.... Поси­ди спокойненько, отдохни. Через минутку вернусь.

И она суетливо вышла из комнаты, а Пилкингтон опять обмяк в кресле. Он едва успел снова погрузиться в свои ду­мы, как открылась дверь, и горничная объявила:

— Майор Сэлби.

— Доброе утро! — весело и беззаботно воскликнул дядя Крис, плывя по курсу с вытянутой рукой.— Как вы... о!

Он резко тормознул, увидев, что миссис Пигрим в комнате нет, а Отис, что еще хуже, как раз тут. Было бы преувеличени­ем утверждать, что дядя Крис смутился. Смущаться он не умел. Но бойкости у него определенно поубавилось, и ему пришлось дважды дернуть себя за усы, прежде чем он, с присущим ему апломбом, совладал с ситуацией. Наткнуться здесь на Отиса он никак не рассчитывал. Встречаться с ним хотелось меньше все­го. Он только что расстался с Джилл, которая откровенно вы­сказала ему все, что думает. Хотя дядя Крис обладал лишь за­чатками совести, он все-таки понимал, что следующая встреча с Пилкингтоном, пожалуй, породит некоторую неловкость, а потому ему требовалось время, чтобы приготовиться к защите. Однако, вот он, и надо как-то выкручиваться.

— А, Пилкингтон! — воскликнул он.— Дорогой мой маль­чик! Вот кого мне хотелось увидеть! Боюсь, произошло ма­ленькое недоразумение... Теперь, конечно, все уладилось, но все-таки я настаиваю на том, чтобы дать и личные объяс­нения. Всенепременно! Самое нелепое недоразумение. А де­ло обстояло так...

Тут дядя Крис приостановился на две-три секунды. Едва выговорив «А дело обстояло так...», он дернул себя за усы, словно бы пытаясь почерпнуть в них вдохновение. Голубые глаза его светились, как обычно, честностью, но себе он вы­нужден был признаться: если ему удастся убедить своего слушателя, что действовал он в его же интересах, то он, то есть майор,— гений.

К счастью, коммерческая сторона Пилкингтона сегодня утром отключилась. Десять тысяч представлялись ему мело­чью в сравнении с более тяжкими проблемами, занимавши­ми его мысли.

— Вы видели мисс Маринер?— жадно спросил он.

— Да. Только что с ней расстался. Она очень расстроена, бедняжка.

Пилкингтон глухо застонал.

— Она на меня сердится?

От полнейшей непонятности вопроса дядя Крис онемел. С какой стати ей сердиться на облапошенного Пилкингто­на? Однако, по-видимому, именно это было сейчас важно, и дядя Крис, великий стратег, срочно перегруппировал вой­ска, чтобы справиться с новым поворотом событий.

— Сердится?.. — медленно повторил он. — Ну, безуслов­но...

В чем суть, он ведать не ведал, но знал, что, если ограни­читься отрывочными, ничего не значащими фразами, вско­ре прояснится все.

— Боюсь, в пылу минуты,— признался Отис,— я нагово­рил мисс Маринер... э... лишнего. О чем очень сожалею.

Дядя Крис тут же обрел под ногами твердую почву.

— Ай-яй-яй! — горестно пропел он.

— Сгоряча, понимаете, не подумав...

— Мальчик мой, надо думать, прежде чем говорить.

— Я считал, что меня обжулили...

— Мой дорогой мальчик! — Голубые глаза дяди Криса на­ивно раскрылись. — Я же сказал, что могу объяснить все. Случилось чистейшее недоразумение...

— О, теперь мне безразлично!..

— Да-да! — сердечно одобрил дядя Крис— Не к чему во­рошить прошлое. Начнем с чистого листа. Ты получил свои деньги обратно, и незачем опять о них думать. Забудем,— за­ключил он, проявляя широту натуры.— Можешь рассчиты­вать на меня. Я пущу в ход все свое влияние, чтобы рассеять злосчастный разлад, случившийся между вами.

— Вы считаете, есть шанс, что Джилл может забыть мои слова?

— Как я сказал, я использую все мое влияние, чтобы за­штопать прореху. Ты нравишься мне, мальчик мой, и я уве­рен — ты нравишься и ей. Она проявит снисхождение к тво­им словам, вырвавшимся в пылу момента.

Пилкингтон просветлел, и миссис Пигрим, вернувшись с порцией микстуры, порадовалась, увидев, что вид у племян­ника стал гораздо лучше.

— Вы, майор Сэлби, настоящий волшебник,— лукаво за­метила она.— Что вы такое сказали бедному мальчику? Он так повеселел. У него с утра жуткая головная боль.

— Головная боль? — Дядя Крис встрепенулся, словно бое­вой конь при звуках горна.— Не помню, упоминал ли я пре­жде, нол и сам страдал от жесточайших головных болей. Ну просто невыносимых. Я перепробовал все, пока однажды один мой знакомый не порекомендовал мне лекарство — не знаю, слышали ли вы когда-нибудь...

Миссис Пигрим в роли ангела-хранителя была поглоще­на добрым делом. Она подносила мензурку к губам племян­ника, а потому семя упало на каменистую почву.

— «Нервино»! — выпалил дядя Крис.

— Ну вот! — похвалила миссис Пигрим.— Теперь тебе сразу полегчает. А вот вы, майор Сэлби, всегда отлично вы­глядите!

— Но раньше,— упорно гнул свое дядя Крис,— я был жертвой...

— Не помню, сказала ли я вам вчера о вечеринке. Сегодня вечером мы устраиваем после спектакля ужин для труппы, играющей пьесу Оти. Вы, конечно, придете?

Провал свой дядя Крис принял философски. Возникнут и другие возможности.

— С восторгом! — откликнулся он.— С восторгом!

— Так, скромная богемная вечеринка,— продолжала мис­сис Пигрим.— Я решила, будет только справедливо устроить бедняжкам развлечение. Они так тяжко работали.

— Конечно, конечно! Замечательная идея!

— Совсем скромная вечеринка. Если я начну приглашать кого-то, кроме своих самых близких друзей, мне придется позвать массу народа!

Дверь открылась.

— Мистер Рук! — объявила горничная.

Фредди, как и Пилкингтон, ходил мрачнее тучи. Он прочи­тал несколько рецензий, где щедро рассыпали похвалы Маквастлу из рода Маквастлов. Нью-йоркская пресса привела Фредди в отчаяние. Вдобавок разбудили его в семь часов утра, а заснул он только в три часа ночи. В 7.00 в дверь позвонили и сообщили, что его желает видеть какой-то джентльмен, и те­перь он находился во власти тяжелой апатии, чьей жертвой всегда становятся люди, чей ночной отдых нарушили.

— Как поживаете, мистер Рук?— спросила миссис Пигрим.

— Здрасьте.— Фредди поморгай на яркий свет, падавший из окна.

— Надеюсь, я не вторгся, то-се?.. Я насчет сегодняшней вечеринки, знаете ли.

— Да?

— Хотел спросить, вы не станете возражать, если я приве­ду с собой моего друга? Свалился на меня сегодня утром из Англии. В семь часов! — жалобно добавил Фредди. — Кош­марная рань, правда? Так я буду вам очень признателен, ес­ли разрешите его привести.

— Ну конечно! — ответила миссис Пигрим.— Любой ваш приятель, мистер Рук...

— Огромное спасибо! Есть особая причина, если вы меня понимаете. Фамилия его — Андерхилл. Сэр Дэрек Андерхилл. Давний мой друг.

— Андерхилл?— вздрогнул дядя Крис— Дэрек Андерхилл в Америке?

— Прикатил сегодня спозаранку. Вытащил меня из посте­ли в семь утра!

— А, так и вы его знаете, майор Сэлби? — осведомилась миссис Пигрим.— Тогда я уверена, что он очарователен!

— Не то слово,— сказал дядя Крис— Лично я...

— В общем, огромное спасибо,— перебил Фредди.— Ужасно любезно с вашей стороны. А теперь потопаю. Дел много.

— О, вам уже пора?

— Абсолютно.

Дядя Крис протянул руку хозяйке.

— Наверное, миссис Пигрим, и я покину вас. Фредди, я пройдусь с тобой, мой мальчик. Мне хотелось бы обсудить кое-что. До вечера, миссис Пигрим!

— До вечера, майор Сэлби.

Как только дверь за гостями закрылась, она повернулась к Отису: — Какие манеры! Старомодная учтивость. Так гладко говорит!

— Да, поет он сладко! — угрюмо буркнул Отис.

Не успели они очутиться за дверью, как дядя Крис наки­нулся на Фредди:

— Что это значит? Господи милостивый! У тебя, что, со­всем нет такта?

— А что такое?— растерянно промычал Фредди.

— Зачем ты тащишь Андерхилла на этот вечер? Ведь там будет и бедняжка Джилл. Ты что, не понимаешь, каково ей придется, когда она увидит этого мерзавца? Этого хама, ко­торый ее бросил? Разбил, можно сказать, ей сердце!

Челюсть у Фредди отпала. Он нашарил выпавший мо­нокль.

— О, Господи! Так вы считаете, ей будет неприятно?

— Такой тонкой девушке, как Джилл?

— Нет, послушайте... Дэрек опять хочет жениться на ней.

— Что?!

— Ну да! За тем он и в Америку примчался. Дядя Крис встряхнул головой.

— Что-то не пойму. Я же сам видел письмо.

— Да. Но теперь он очень жалеет. О том, что поступил так низко, то-се. В общем, потому и я в Америке. Как посол. Я объяснил ей все сразу, но она как-то не прониклась. Так что я телеграфировал Дэреку, пусть катит сюда лично. Я думаю, она, скорее всего, помирится с ним, когда увидит его самого.

— Правильно,— кивнул дядя Крис, обретая обычное хладнокровие.— Безусловно, мальчик мой, действовал ты весьма разумно. Дэрек поступил очень низко, но Джилл, не­сомненно, его любила. Самое лучшее, конечно, если они со­единятся снова. Мое самое заветное желание — видеть, что Джилл благополучно устроена. Я даже надеялся, что она выйдет замуж за молодого Пилкингтона.

— Ой, Господи!

— А что, очень приятный молодой человек,— заспорил дядя Крис— Не слишком умен, но Джилл восполнила бы этот недостаток. Конечно, Андерхилл все-таки лучше.

— Замуж ей выйти за кого-то надо,— серьезно заметил Фредди.— Нехорошо, когда такой девушке приходится вы­носить грубую жизнь.

— Золотые слова!

— Но,— задумчиво продолжал Фредди,— закавыка в том, что Джилл ужасно независимая. Очень может быть, что она возьмет, да и отвергнет Дэрека.

— Что ж, будем надеяться, что она благосклонно посмот­рит на Пилкингтона.

— М-да... э-э... Я не сказал бы, что Пилкингтон такой уж подарок. Хотя, может, все оттого, что сегодня у меня хандра. Подняли, понимаете, в семь часов! А вообще-то, я думаю, она их обоих прогонит. Может, я и ошибаюсь. А? Что?

— Будем надеяться, мальчик мой, что ошибаешься,— мрачно заметил дядя Крис— Иначе придется мне сделать одну вещь, от которой, признаюсь, меня в дрожь бросает.

— Что-что?

— Фредди, мой мальчик, ты старый друг Джилл, а я — ее дядя. Значит, я могу говорить с тобой откровенно. Джилл для меня дороже всего в мире. Она доверяла мне, а я ее под­вел. Я виноват в том, что она потеряла деньги, и теперь я должен, просто обязан вернуть ей положение, которого я ее лишил. Если она выйдет замуж за богатого, все уладится. Конечно, по любви, по любви, о чем говорить! Самый луч­ший поворот событий. А если не выйдет, есть и другой спо­соб... Тогда придется мне жениться на богатой женщине.

— Господи! — крикнул Фредди.— Неужели... Неужели вы решили жениться на миссис Пигрим?!

— Сам я имен называть не стал бы, но раз уж ты догадал­ся... Да, если дойдет до худшего, придется мне принести по­следнюю жертву. Сегодняшний вечер решит все! Итак, до свидания, мой мальчик. Хочу заскочить к себе в клуб. Пере­дай Андерхиллу, желаю ему успеха!

— Да уж, пари держу, очень желаете! — проговорил оша­рашенный Фредди.

Дата добавления: 2015-08-27