Глава 26. После трагической кончины Светы Петр пил три дня

После трагической кончины Светы Петр пил три дня. А через две недели сказал жене:

– Уйду в монастырь.

– Знаю, ты очень любил девочку, – посочувствовала супругу Кира, – но так решил господь.

А муж неожиданно гаркнул:

– Дура ты! Светку убил я! Она мне теперь каждую ночь снится, руки протягивает, глаза такие большие-большие… Я с ума сойду! Отправлюсь грех замаливать.

– Петя, – потрясенно прошептала Кира, – что значит «я убил»? Светлана сама из окна выпала, ты в тот момент находился в кабинете у врача. Твое алиби подтвердили доктор и медсестра.

Гуськов обхватил голову руками.

– Нельзя ментам правду открыть, плохо Вове с Алисой будет. Я в церковь пошел и исповедался, спросил совета у священника. Батюшка объяснил: это страшный грех, отмаливать его теперь мне до скончания лет. Можно в монастырь податься, работником там пожить, посмотреть, справлюсь ли. Если постригусь, то расстригаться нехорошо. И есть еще одна важная деталь: отец Иоким посоветовал тебе правду сообщить. Ты должна понять, почему я от мира отворачиваюсь, и отпустить меня со спокойной душой.

– Уж не идиотка! – возмутилась Кира. – Прямо мечтаю одна жить. Мне мало радости, что ты в обители лоб об пол расшибешь.

– Отец Иоким предупредил: если близкие против, их злые слова помешают моим молитвам, – прошептал Петр. – Будешь меня проклинать, плакать, я грех не отмолю. Положено родному человеку правду открыть, причину ухода назвать, убедить его спокойно меня отпустить.

– Никогда! – отрезала Кира. – Спокойно я тебя только к психиатру отпущу!

Гуськов заплакал.

– Выслушай меня…

Жена опешила – она никогда не видела слез на глазах мужа. А тот, приняв ее молчание за согласие, начал говорить.

…Мать Светланы неизвестна, девочку нашли в туалете на вокзале. Когда Алиса и Владимир удочеряли ребенка, им ничего не рассказали. Потом, когда Света начала болеть, до Алисы дошло: разве хорошая женщина бросит новорожденную? Кукушка небось алкоголичка, наркоманка или и то и другое вместе. На Свету приходилось тратить много денег, а радости она приемным родителям не приносила – постоянно плакала, капризничала, ныла. Не такой представляла себе Мешанкина доченьку.

Когда родилась Ирина, Алиса почувствовала бескрайнее счастье. Родная девочка получилась замечательной. Ирочка постоянно улыбалась, рано начала узнавать маму, хорошо ела и опережала других детей в развитии. Ирой можно было гордиться, она очаровательно выглядела в розовом костюмчике и шапочке – круглые щечки, яркие глазки, пухлый ротик, белокурые кудряшки. Ирина обещала стать красавицей. А бледно-синяя Света, покрытая пятнами диатеза, казалась около сестрички уродцем. И у нее никак не отрастали волосы, на макушке топорщились три пера. Светлана не имела шансов попасть в участники конкурса «Лучший малыш России», а Ирочка гарантированно отхватила бы там Гран-при.

Когда Ирине исполнилось два месяца, врачи огорчили Алису сообщением:

– У Светланы проявилась еще одна болезнь, очень редкая, практически незнакомая российским врачам. Здоровой Света никогда не станет, в лучшем случае она доживет до восемнадцати лет. И то, если ее будут интенсивно лечить, лучше всего за границей.

Алиса выяснила, в какую сумму выливается один курс, и поняла: надо забыть о частном детском садике, открыть который она мечтала, о строительстве загородного дома, о поездках на курорты. Владимир обеспеченный человек, но не олигарх, весь его заработок уйдет на приемыша.

Алиса пошла к мужу и потребовала:

– Надо вернуть Светлану в приют.

– С ума сошла? – напрягся Мешанкин.

– Из-за нее Ирочка лишится всех благ, – зарыдала мать. – Чужая девчонка получит лучших врачей, а родной доченьке что? Даже на апельсины не хватит!

– Замолчи! – приказал муж.

Но Алиса не закрыла рот. Каждый день в семье бушевали скандалы. На беду, Света подхватила грипп и незамедлительно заразила Иришу. Представляете реакцию матери? Ее здоровенькая малышка подцепила от приемной девчонки вирус!

Алиса ворвалась в кабинет мужа, сунула ему на колени красную от температуры Иришку и процедила:

– Ладно, грипп вылечим, хотя он очень опасен для младенцев. Но что, если Светка ей свою хворь передаст?

Владимир испугался. Однако постарался не идти на поводу у супруги.

– Не городи чепуху! У Светы генетическое заболевание, оно ей досталось от биологических родителей.

– Кто знает? – зудела Алиса. – Болезнь плохо изучена. Вдруг через пару лет докажут, что она, как корь, легко передается. Ты готов рискнуть здоровьем родной дочери?

Вечером того же дня Володя признался Пете:

– Сам теперь постоянно думаю про Светину болезнь. Вдруг Алиска не зря переполошилась? Я, конечно, девочку из дома не выгоню, но ее придется лечить, а она все равно долго не проживет. Не повезло нам.

– Скорей, не повезло Свете, – уточнил Петр, который привязался к девочке.

– Да уж, – согласился младший брат. – Лучше б ей сразу умереть – доктор предупредил, что последняя фаза болезни очень мучительная. Надо ребенка избавить от страданий.

– Что ты имеешь в виду? – прямо спросил Петр.

– Ты правильно меня понял, – кивнул Владимир. – Назад девочку не отдать. Если мы откажемся от родительских прав, газеты из нас с Алиской монстров сделают. Но… Вдруг и Ира заболеет? И где мне такие деньги на лечение Светы взять? Операция в Германии стоит двести тысяч евро, еще пятьдесят на реабилитацию, каждый месяц уколов на тридцать кусков, дозу лекарств придется увеличивать… Через два-три года на Светлану в месяц будет улетать около сотни тысяч евриков. Нету у меня таких средств!

– Таких детей должно государство лечить! – возмутился Петя.

– Зараза редкая, – пожал плечами Владимир, – на нее средства из бюджета не выделены. В Америке есть программа, там лечат бесплатно.

– Уезжай в США, – посоветовал Петр, – у тебя там есть дом.

Владимир усмехнулся:

– Наивняк! Без денег только граждане США лечатся.

Разговоры братья вели около трех недель, фоном им служили истерики Алисы и кашель Иры – грипп у младшей девочки осложнился бронхитом.

В июле Владимир сказал Пете:

– Завтра надо отвезти Свету в поликлинику.

– Хорошо, – кивнул брат.

Мешанкин отвел глаза в строну.

– Оставь девочку одну в коридоре, посадив в безопасный стул, а сам иди в кабинет. Да задержись у врача. Хорошо будет, если и медсестра там же очутится.

– Вова, что ты задумал? – обмер Петр. – И откуда знаешь про безопасный стул? Сам ведь никогда Свету в клинику не сопровождаешь.

Младший брат скрестил руки на груди.

– Я принял решение, оно нелегко мне далось. Есть человек, Петя, который все берет на себя. Наше дело Светлану в коридоре оставить. Одень девочку покрасивее. И купи ей по дороге мороженого, конфет.

– Нельзя малышке сладкое, – напомнил Петр.

– Уже можно, – каменным голосом объявил Володя.

– Не поеду, – отказался Петр. – И девочку не дам.

– Пойми, Петенька, впереди у Светы боль и страдания, – зашептал Мешанкин. – Нет у нее будущего. Сейчас ей плохо, а станет невыносимо.

Владимир долго уговаривал брата, и в конце концов Петр выполнил его просьбу…

Когда муж замолчал, Кира закричала:

– Ты здесь ни при чем! Драгоценный братец себе алиби обеспечивал. Начнет милиция трепыхаться, поинтересуется, кто девочку к врачу привез, ответ – Гуськов. Мешанкины вне подозрений. Они и близко к той больнице не подходили. Кто бедняжку из окна выбросил?

– Не знаю, – вздохнул Петр. – Вова случайно имя назвал, Сергей Сергеевич, он организатор. Немало денег Вовке отдать пришлось, запредельную сумму отсчитал.

– Кто такой Сергей Сергеевич? Где его найти? – накинулась на супруга Кира.

– Без понятия, – еле слышно сказал тот, – откуда его Вовка взял, я не интересовался.

Кира попыталась утешить мужа, но Петр снова заплакал и сказал:

– Когда я в кабинет уходил, Света на меня посмотрела так, словно все понимала. Глазки круглые, а в них вопрос: «За что?» Потом рукой мне помахала. Раньше никогда так не поступала, а тут… Потом я ее уже на земле увидел – девочка лежала на животе, ноги чуть согнуты, одна ручонка в сторону игрушки протянута. Мне бы заплакать или закричать, а у меня в мозгу все странная мысль крутилась: откуда у Светы этот разноцветный слон? Я покупал ей лишь пластиковые игрушки, боялся аллергии на материал и наполнитель. Я, Кира, самый главный виновник, знал и не остановил казнь. Нет мне прощения. Отпусти в монастырь…

Двое за соседним столиком неожиданно начали громко ссориться, и Кира Петровна умолкла.

– И вы согласились? – спросила я.

Она кивнула.

– Да. Петр выглядел не совсем нормальным, спорить с ним мне показалось неправильным. Утром он сказал: «Поеду к Володе, объясню свою позицию. Брат должен знать о моем решении».

Я поежилась.

– Зря Гуськов отправился к Мешанкиным.

Кира Петровна схватила зубочистку, сломала ее и бросила обломки на скатерть. Углы ее рта скорбно опустились.

– Я ничего плохого не подумала. Владимир и Петр… они… словно пальцы на одной руке. Неразъединимы.

– Если отрубить указательный, безымянный останется на своем месте, – парировала я. – Что сказал ваш муж после визита к брату?

– Больше мы не виделись, – всхлипнула Кира. – Я ему звонила, но он трубку не снимал. А затем вдруг ответил какой-то мужчина и сообщил, что Петя погиб.

– И вы не рассказали обо всем милиции! – воскликнула я.

Правую щеку Киры Петровны свело мимолетной судорогой.

– Начитались в детстве стихов Михалкова? Верите в дядю Степу? Или думаете, что в отделении можно встретить капитана Ларина[10]? Наивно! Где доказательства преступления? Пустые разговоры в расчет не примут. Смерть Светланы признали несчастными случаем. Алиса на кладбище так рыдала! Плохо ей стало, «Скорую» вызывали. Все знакомые в курсе: Мешанкины девочку любили-лечили. В поликлинике врачи подтвердят – привозили Свету, лекарства приобретали, одевали, кормили. Придраться не к чему. А улики какие? Имя Сергей Сергеевич?

– Если Петр верил в бога и захотел удалиться в монастырь, он не стал бы совершать самоубийство, – вздохнула я.

Гуськова засмеялась.

– Ой! Вот это, конечно, всех убедит, и Владимира посадят… Есть факт – мужчина упал на рельсы с запиской в кармане: «Простите». Не рукой написана, на принтере напечатана в квартире Мешанкина.

– Прямая улика! – обрадовалась я. – Сразу напрашивается вопрос: почему Гуськов не воспользовался компьютером дома?

Собеседница опустила голову.

– У нас его нет. Я после известия о якобы самоубийстве мужа заболела. Знаете, странно получилось. Как узнала жуткую новость, сообщила Володе. Тот примчался, напоил меня какими-то каплями, увез в свою квартиру, и – дальше я ничего не помню. В день похорон я немного встрепенулась, потом опять забытье. На восьмой день меня отпустило, я к себе уехала. А на следующее утро закатила Мешанкиным скандал. Не вспомню, что орала. Потом, во вторник, меня к следователю вызвали. Разговаривали вежливо, не хамили, воды подали и мило так сказали: «Младший брат покойного объяснил, что ваш муж был в депрессии, постоянно заговаривал о смерти. В день самоубийства Петр Кириллович Гуськов вроде воспрял духом, попросил разрешения воспользоваться компьютером – хотел напечатать резюме, надумал найти себе работу. Владимир Николаевич, конечно, разрешил. Гуськов просидел за клавиатурой менее пяти минут, попрощался и ушел. Мешанкин встревожился, открыл файл, увидел слово «простите», кинулся звонить Петру, выбежал на улицу. Но что он мог? Дело закрыто». Вот так!

– Сочувствую вам, тяжело потерять мужа, – вздохнула я.

Кира Петровна потянулась за новой зубочисткой.

– Вы не сказали следователю про Сергея Сергеевича? Промолчали о желании мужа уйти в монастырь? – опять пристала я к вдове Гуськова с вопросами. – Почему?

– Испугалась, – откровенно сказала та. – На девятый день Владимир всунул мне в руки деньги. Я их брать отказывалась, а он процедил сквозь зубы: «Бери, Кира, а то я подумаю, что Петя тебя чем-то напугал. Наверняка глупостей наболтал. Я давно приметил: мой старший братец не в себе. Сейчас, когда его нет, могу приоткрыть тайну. Знаешь, отчего его родной отец умер? Повесился. Я случайно от мамы правду узнал и хранил ее, не хотел Петю огорчать. Ученые давно доказали, суицидальные наклонности по наследству передаются. Так что бери материальную помощь. Знаю, ты меня недолюбливаешь, так нам больше общаться и не надо. Я помог с похоронами-поминками, принес тебе денег на житье, дальше сама поплывешь. Поняла, Кира? Не лезь в нашу с Алисой жизнь, не затевай глупостей. Совсем забыл! Я ведь для Пети двойное место на кладбище взял… Ты, конечно, еще не старая, но все в жизни случается, будешь тогда с мужем рядом».

– Коротко и ясно, – кивнула я.

Кира Петровна опустила голову на скрещенные руки:

– Зачем я те деньги приняла?

– Вашего мужа уже не вернуть, а жить надо, – попыталась я утешить Гуськову.

– Кровавые они, – заплакала женщина. – Я все думала, думала, а сегодня, на сороковой день, решилась. Жить мне не хочется. Петя на том свете, других близких нет. Самой повеситься или с крыши прыгнуть страшно. И вот придумала: пойду к Вовке, расскажу, что все знаю, и он меня точно убьет. А они в Америку смылись! Решили эту историю в Москве оставить, в США новую жизнь начать. Сволочи! Ну и потемнело у меня в глазах, все ноги об их дверь испинала, испортила хорошую обувь. Где теперь новую брать? У меня оклад копеечный!

Я поманила официантку и попросила счет. Если Гуськова озабочена ботинками, ее слова о самоубийстве можно серьезно не воспринимать.

– Сунул мне четыре тыщи евро! – зло сказала Кира Петровна. – Откупился копейками! Я думала, он потом еще даст. Если он Петю убил, то обязан вдову содержать. А они в Америку!

Мою жалость к Гуськовой сдуло, как перышко с горы. Так вот зачем вдова на сороковой день явилась к Мешанкину – задумала его шантажировать. И вот по какой причине она не стала выкладывать в милиции правду – не хотела лишаться источника заработка.

– Как вы считаете, если этого Сергея Сергеевича поймают и он расскажет правду, Алису с Вовой вернут в Москву? – не успокаивалась Гуськова.

– Такой вариант, в принципе, возможен, – стараясь обойти все острые углы, ответила я. – Но про Сергея Сергеевича ничего не известно.

– Плохо, – пригорюнилась собеседница.

– Постарайтесь вспомнить, что Петр говорил об организаторе убийства Светы, – попросила я.

– Только имя, – угрюмо буркнула Кира Петровна.

– А внешность? Как он выглядел? – пыталась я вытащить хоть крошку информации. – Голос? Запах?

– Так Петя мерзавца не видел! – воскликнула вдова. – Ушел в поликлинике в кабинет, не встречался с подлецом.

Я с огромным усилием удержалась, чтобы не сказать, все хороши. Гуськов хоть раскаялся, пожелал отмаливать грех, Петра мучила совесть, не давало спать воспоминание о маленькой ручонке, приветливо машущей доброму дяде, который уходил, оставляя жертву киллеру. Но ведь именно Гуськов привез Свету в поликлинику! Все остальное – последствия его поступка.

– Слон! – неожиданно обрадовалась Кира Петровна. – Игрушка, которую нашли у тела погубленной Владимиром малышки! Петя ей такую не покупал. Значит, убийца принес ее с собой. Это поможет?

Дата добавления: 2015-08-26