Глава 23. Я с трудом помню прошедшие два часа

Я с трудом помню прошедшие два часа. Не знаю, как добиралась до больницы. Помню только то, что холодный голос сообщил, что Герасименко попал в аварию, не справившись с управлением. Лед не помощник автомобилисту. Сердце пропустило удар, когда говорили о критическом состоянии. Этого просто не может быть. Я отказываюсь в это верить!
Дрожащие пальцы сжимают мобильник. На неудобном пластиковом стуле просидела уже полчаса, но даже не заметила, как прошло это время. Мысли ползают медленнее улиток. Не могу что-то сообразить, даже собрать четкий образ не получается.
- Простите, девушка, вы кого-то ждете? – Раздается надо мной ласковый голос. Поднимаю глаза и киваю. Рядом стоит женщина лет 40 и обеспокоенно смотрит на меня. – Вы выглядите такой замерзшей, надо бы домой идти.
Я качаю головой: только не сейчас, только не домой. Понимаю, что меня могут просто выставить из отделения.
- Мне нужно… - Голос почему-то получается хриплым, в горле пересохло от нервов. – Врач должен выйти и сказать о состоянии моего… моего знакомого.
Женщина задумчиво смотрит и пожимает плечами.
- Хорошо, я только принесу вам одеяло и горячего чая, да? – Она произносит это и уходит, а мне остается лишь удивляться. Такие люди редко встречаются, мимо меня проходило огромное количество медперсонала, но ни один не подошел, ничего не сказал.
- Вот так гораздо лучше. – Ласково произносит медсестра, заботливо укрывая мои плечи термоодеялом. В больнице ведь запрещено ходить в верхней одежде, но холод никого не смущает, может в других местах тепло, но в коридорах жуткий сквозняк. – Пока ходила, узнала насчет твоего знакомого.
Мое сознание тут же встрепенулось, пытаясь напрячься.
- Хорошо, что только один сейчас такой. – Осторожно говорит она.
- К-какой? – У меня даже язык заплетается.
Медсестра обеспокоенно смотрит куда-то в сторону, видимо обдумывая свои слова. Перевожу взгляд на бейджик, с трудом разбирая буквы.
- Людмила Олеговна, пожалуйста, я должна знать.
- Ему сделали операцию. После аварии последствия травмы могут быть совершенно разными, так что трудно пока судить. Но я думаю, что его скоро переведут в общую палату и ты с ним сможешь повидаться.
Я сжимаю горячую кружку. Внутри все просто заледенело, сердце на миг останавливается, но затем несется с новой скоростью. Мне так страшно сейчас. Животный страх поглощает весь свет мира. Ожидание всегда убивает больше. А я всегда была нетерпеливым человеком. Казалось, что время специально замедлило свой ход, чтобы помучить меня. Только во втором часу ночи ко мне, наконец, подошел врач.
- Вы родственница Герасименко?
- Да… Нет, не совсем. – Замучено проговариваю я.
- Тогда вы зря просидели столько времени тут. – Его голос просто ледяной, а у меня начинается истерика, даже зубы стучат.
- П-почему? – Выдавливаю из себя нервный шепот.
- Информация о пациентах предоставляется только родственникам. – Заученно произносит мужчина, складывая руки крестом на груди.
- Я могу его увидеть?
- Нет. Лучше позвоните его родителям. – Отрезает врач и, разворачиваясь на пяткам, уходит.
Просто не верю в происходящее. Сейчас я понимаю, что он всего лишь следовал стандартным правилам, ведь сама лично учила подобное. Но тогда отчаянье просто перехлестнуло через край: опустилась на неудобное пластмассовое кресло и закрыла лицо руками. По щекам катились безмолвные слезы. Любые попытки успокоиться пали прахом. Я даже не почувствовала, как ногти впиваются в кожу щек, оставляя багровые полукружия. Казалось, что я вообще больше ничего не чувствую.
- Эй, что случилось? – Теплые руки гладят волосы, но я лишь мотаю головой, судорожно пытаясь остановить текущие слезы. – Ну-ну, не надо плакать. Все же хорошо.
Меня ненадолго оставляют в одиночестве, но затем в нос ударяет терпкий запах валерьянки.
- Выпей, станет легче. – Раздается все тот же ласковый голос. Хватаю маленький стаканчик и залпом выпиваю. – Пойдем, дорогая, пойдем, здесь не стоит сидеть.

В универе стоял жуткий шум, уставшая голова никак не хотела воспринимать что-то нормально. Ходили сплетни о Герасименко. Хотя это и не удивительно: все его пары были отменены. Это чтобы он заболел? В такую ерунду никто не хотел верить. Конечно, они и не знают ничего, а я… Пожалуй, даже было бы немного легче.
Сегодня так и не получилось заснуть. Пришла домой только под утро. В душе разрасталась огромная черная дыра, которую безуспешно пыталась закрыть чем угодно. Конечно, рыться в чужих вещах нельзя, но у меня нет ни одного номера родственников Дмитрия. Поэтому пришлось порыться в его столе. Хотя странно немного, могли бы хотя бы дать телефон мужчины на время, чтобы списать номера, но нет же. После часовых поисков я пришла к неутешительному выводу, что ничего не могу найти. Даже номер сестры до сих пор остается загадкой. И вот что мне делать? Неудивительно, что на парах совсем ничего не слышу. Катя сказала, что я резко изменилась. Неудивительно. Не могла я улыбаться сейчас, а это стало очень даже заметно. Рыжая Черная не улыбается – нонсенс.
Лишь только к вечеру удалось попасть в больницу. В регистратуре сказали, что Герасименко утром перевели в общую палату, так что я смогу его навестить. Но вот знаете, когда не везет, то не везет по-крупному. По пути на третий этаж встретился вчерашний врач.
- Опять вы. – Раздраженно выдает он, с некой неприязнью разглядывая меня с ног до головы.
- Простите? – Сказать, что я удивлена, ничего не сказать. Зачем же сразу так грубить?
- Зачем вы здесь? – Холодный глаза все также пристально смотрят. И самое странное, что он кого-то напоминает. Вчера я не заметила сходства, но вот с кем?
- Навестить Герасименко. – Твердо говорю я. – Его перевели в общую палату, так что теперь я имею право увидеть его.
Узкие брови сходятся на переносице. И чего вот он не доволен?
- Да, вполне. – И что? Это можно считать разрешением? Слегка пожимаю плечами и иду дальше. – Зря ты сюда пришла.
Слова, словно удар, обжигают спину, но я не замедляю шаг. Не ему сейчас решать, что мне можно и нужно.
Нужная мне палата оказалась в конце коридора третьего этажа. Белая дверь скрипнула, медленно открываясь. Почему-то сейчас мне стало немного страшно. И почему?
В помещении царит легкий полумрак, окна закрыты, лишь тусклый свет ночника озарят пространство. Палата на два человека, но я сразу же узнаю. Герасименко лежит на кровати около стены. Осторожно подхожу и опускаюсь на стул, стоящий рядом. Даже при таком освещении видны синяки на лице. Боже мой, как ужасно. Внутри пробегает волна дрожи, но я тут же заставляю ее стихнуть. Не сейчас. Грудь забинтована, значит повреждены ребра, рука в гипсе – перелом. Черт, как же тебя так угораздило-то?! Но ведь вчера говорили про операцию. На что? Мысли новым комком собираются в голове.
- Девушка, - неожиданно раздается шепот с соседней кровати. – Он под обезболивающими, так что вряд ли придет в себя сегодня.
Поднимаю голову и киваю.
- Спасибо. – Также шепотом отвечаю я. – Просто посижу немного и уйду, не буду мешать.
- Да ты не мешаешь, лежать здесь – смертельная скука. Даже не приходит никто толком. А вот к нему уже вторая девушка заявляется, везет же.
- Вторая? – Неловкая фраза режет нервы.
- Ага.
- Да, хорошо. – Стараюсь улыбнуться. – Девушка – это всегда хорошо.
- Наверное. Но все равно он не разговаривал с ней, только спал.
Мое молчание послужило ответом скучающему мужчине.
- Но знаете, когда его привезли, после наркоза он еще что-то пытался сказать, кого-то звал. Я подумал, что уже свихнулся, когда понял кого.
- Кого же? – Удивленно поднимаю брови.
- А никого, просто цвет, видимо в темноту уходил, либо последнее воспоминание.
- Черный? – Резко выдаю я.
- Ага, темнота черная.
А на моих губах расцветает настоящая улыбка.

Дата добавления: 2015-08-26