ОРИГИНАЛ 2 страница

Но мы на предлежащее слово возвратимся о Перьмстѣй земли, о нейже рѣх нынѣ и начах глаголати, котории языцы живуть около еа, иже в полунощнѣй странѣ предлежащи, мню же, яко в частех Хамовых.[64] Си убо земля Пермьская осталася в первой прельсти идольстѣй, не просвещена сущи святым крещением, не научена сущи вѣре христианьстѣй. Ни от когоже бо бяху слышали слова, да бы им кто проповѣдалъ Господа нашего Исуса Христа. Не бяху бо ни апостоли заходили к ним, или учители, или проповѣдатели, и никтоже им благовѣстилъ слова Божиа. Но речет нѣкто: «Како же не заходили суть апостоли в Пермъскую землю?» А се пророкъ Давыдъ рече: «Во всю землю изидоша вѣщаниа их, и в конца вселенныя глаголи их».[65] Азъ же реку, не якоже обленишася апостоли или небрегоша о проповѣди, но и зило трудишася кождо их и до послѣдняго издыханиа своего, «скончаста течение свое»[66] не престаша, въ всѣх языцѣх проповѣдающе Христа. От нихже единъ Павелъ апостолъ 14 языкъ научи. Тако же и друзии апостоли, ученицы Господни, аще и в Перми не были суть, но по иным по многим землям ходили суть и во мнозѣх странахъ проповѣдаша слово Божие, и мнози языцы научени и крещени быша от них. Понеже не единъ пермьский языкъ есть на земли, в поднебеснѣй, но мнози языцы суть, кромѣ Перми, по всей вселеннѣй, ихже крестиша апостоли. Аще и в Перми не успѣша быти, но по иным по мнозѣм странам проповѣдаша слово Божие и по многим землям благовѣстоваша святое Еваггелие Христово, и во мнозѣх языцѣх ихъ проповѣдью вѣра христианьская провосиа. (...) Но егда сам небесный владыка Господь Богъ нашъ своею благодатию восхотѣ призрѣти на свою си тварь, не дасть им до конца погибнути въ прельсти идольстѣй, но по мнозѣх лѣтех милосердова о своем си создании, восхотѣ их спасти[67] и привести и присвоити къ своей благодати, хотя в послѣдняя лѣта, якоже въ 11 годину,[68] яко сам глаголаше въ святем Еваггелии, притчю рекий:[69] «Подобно есть Царство Небесное человѣку домовиту, иже изиде рано, изо утра, наимовати дѣлателя въ виноград свой и смолви с ними по сребренику на день. И ишед въ 3 часъ, видѣ другиа стояща праздны и тѣм рече: „Идѣте и вы въ виноград мой и, шедше, дѣлайте, и еже будет въ правду, дам вам". Они же идоша. Паки же въ шестую и девятую годину сотвори тако же. Во едину же на десять годину обрѣте другиа стояща праздны и рече им: „Что сдѣ стоите вес день праздны, пермяне, никтоже ли вас не наялъ?" Они же отвещавше, глаголаша ему, яко: „Никтоже нас не нанял"»,[70] рекше: «Никтоже нас не научилъ вѣре кристианьстѣй, никтоже насъ не просветилъ святым крещением, никтоже ввелъ в разумный виноград», рекше в Законъ Господень. «Како бо можем спастися, аще никтоже не научит нас?» Якоже Филипъ апостолъ рече к каженику: «Разумѣеши ли, что чтеши?» Онъ же отвеща: «Како могу, — рече, — разумѣти, аще никтоже не научит мене?»[71] И Павелъ апостолъ рече: «Како ли могуть вѣровати без проповѣдающаго?»[72] Но что рече господинъ винограда? — «Что стоите весь день праздны?»[73] Праздны славословиа Божественаго и от Законныя работы. «Что стоите весь день праздны?» Да аще праздны есть, то послушайте псалма, глаголюща: «Упразднитеся и разумѣйте, яко азъ есмъ Богъ».[74] И паки рече: «Вѣдите, вѣдите, яко азъ есмъ Богъ вашь».[75]

А мы возвратимся к прежней речи о Пермской земле, о которой я сейчас говорил и начал рассказывать о том, какие народы живут вокруг нее, располагаясь в северных землях, что, как я думаю, в пределах Хамовых. И так Пермская земля осталась в первоначальном идольском обольщении, непросвещенной святым крещением, не наученной вере христианской. Ни от кого не слышали они слова, так, чтобы кто-нибудь им проповедовал о Господе нашем Иисусе Христе. Ни апостолы не заходили к ним, ни учителя, ни проповедники, и никто им не благовествовал слова Божьего. Но скажет кто-нибудь: «Как это не заходили апостолы в Пермскую землю?» Ведь пророк Давид сказал: «По всей земле разошлась речь их, и до пределов вселенной слова их». Я говорю не о том, что обленились апостолы или пренебрегли проповедью, а что много потрудился каждый из них до последнего вздоха своего, «окончили течение жизни своей», не оставляя этого, во всех народах проповедуя Христа. Из них один апостол Павел четырнадцать народов просветил. Так же и другие апостолы, ученики Господни, хотя и не были в Перми, ходили по многим другим землям и во многих странах проповедовали слово Божие, и многие народы были ими научены и крещены. Ибо не один пермский народ на земле в поднебесной, а много народов помимо Перми есть во всей вселенной, которых крестили апостолы. Хотя в Перми и не удалось им побывать, но во многих других странах проповедовали слово Божье и во многих землях благовествовали святое Евангелие Христово, и у многих народов их проповедью вера христианская воссияла. <...> Но когда сам небесный владыка Господь Бог наш своею благодатью пожелал оказать милость своему же творению, не дал им до конца погибнуть в идольском обмане, но через много лет проявил милосердие к своему созданию, пожелал их спасти, привести и приблизить к своей благодати, желая в последние лета, словно в одиннадцатый час, как сам говорил в святом Евангелии, рассказывая притчу: «Царство Небесное подобно человеку зажиточному, который вышел рано утром нанимать работников в свой виноградник и договорился с ними по сребренику на день. И выйдя в 3час, увидел других, стоящих праздно, и сказал им: «Идите и вы в виноградник мой и, придя, работайте, и что будет вам следовать, дам вам». Они же пошли. В шестой и девятый час опять поступил так же. В одиннадцатый же час нашел он других стоящих праздно и сказал им: «Что стоите здесь весь день праздно, пермяки, вас никто не нанял?» Они же, отвечая, сказали ему: «Никто нас не нанял»«, то есть: «Никто нас не научил вере христианской, никто нас не просветил святым крещением, никто не ввел в духовный виноград», то есть в Закон Господен. «Как же можем мы спастись, если никто не научит нас?» Как Филипп апостол сказал евнуху: «Понимаешь ли ты то, что читаешь?» Тот же ответил: «Как могу, — сказал, — понимать, если никто не научит меня?» И Павел апостол сказал: «Как же могут веровать без проповедующего?» Но что сказал хозяин виноградника? — «Что стоите весь день праздно?» Праздными от славословия Божественного и от служения Закону. «Что стоите весь день праздно?» Так если праздны, то послушайте псалом, говорящий: «Освободитесь от дел и познайте, что я есть Бог». И еще сказал: «Знайте, знайте, что я Бог ваш».

«Что стоите весь дань праздны?» Что не вѣруете Богу истинному, иже сотворилъ небо и землю? Что не служите «Богу живу»?[76] Тѣмже не служйте идолом и не работайте диаволу, но «работайте Господеви со страхом и радуйтеся с трепетом. Приимѣте наказание Господне, да когда прогнѣвается Господь, и погибнете от пути праведнаго, егда въскорѣ возгорится ярость его. Блажени вси надѣющиися на нь».[77] «Что стоите праздны»,[78] а не приимете ига работнаго и ярма Законнаго? Но «возмите ярем мой на ся и научитеся от мене, яко кротокъ есмъ и смиренъ сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо мое благое есть, и бремя мое легко есть».[79] «Что стоите весь день праздны?» По истине бо «весь день», рекше, вся дни живота своего и вся лѣта своя стояша в невѣрьствии пермяне, во идолослужении. Не бѣ бо никтоже приходилъ к ним, иже бы им благовестилъ слово Божие. Но егда благоволи Спасъ нашъ, якоже и преже рекохом, в послѣдняя дни, въ скончание лѣт, во остаточная времена, на исход числа седмыя тысяща лѣт,[80] милосердова о них Господь нашъ, не дасть им погибнути въ прельсти идольстѣй, но воздвиже Богъ угодника своего Стефана в та времена и устрои его быти проповѣдника и служителя слову истинному, и строителя тайнам его, и учителя Перми. Яко древле во Израили Веселѣила,[81] наполни его мудрости и разума, и хитрости. Ею же наполнився и теплотою вѣры Христовы ражжегся и многим желаниемъ, восхотѣ ити в Пермьскую землю и учити а православнѣй вѣре кристианьстѣй.

«Что стоите весь день праздно?» Что не веруете в Бога истинного, который сотворил небо и землю? Что не служите «Богу живому»? Потому не творите служб идолам и не служите дьяволу, а «служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом. Воспримите наставление Господне, чтобы когда-нибудь не прогневался внезапно Господь и не сгинуть вам с пути праведного, когда возгорится ярость его. Блаженны все, уповающие на него». «Что стоите праздно», и не берете <на себя> ига служения и ярма Закона? Но «возьмите ярмо мое на себя и научитесь от меня, потому что я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим. Ибо иго мое благо, и бремя мое легкое». «Что стоите весь день праздно?» Воистину «весь день», то есть все дни жизни своей и все годы свои пребывали в неверии пермяки, в идолослужении. Ибо никто не приходил к ним, кто бы им благовествовал слово Божье. Но когда соблаговолил Спас наш, как уже и раньше мы сказали, в последние дни, при окончании лет, в конечные времена, к исходу исчисления седьмой тысячи лет, смилостивился над ними Господь наш, не дал им погибнуть в идольском обмане, но воздвиг Бог угодника своего Стефана в те времена и поставил его проповедником и служителем слову истины и воплощающим таинства его, и учителем Перми. Как прежде в Израиле Веселеила, исполнил его мудрости, разума и умения. Исполнился он этого и возгорелся теплом веры Христовой и сильным желанием, захотел идти в Пермскую землю и учить их православной вере христианской.

И сице же ему умысливъшу, приде ко прежереченному владыцѣ Герасиму, епископу коломеньскому, намѣстнику на Москвѣ сущу ему, старцу многолѣтну и добролѣпну, иже бѣ святил его на поставление прозвитерьства, благословитися от него хотя, да его благословит на благий онъ путь и на правоумышленое шествие и на доброе исповѣдание. Бяше бо в ты дни на Москвѣ не сущу никомуже митрополиту:[82] Алексию убо ко Господу отшедшу, а другому не у пришедшу. Тѣмже подобно бѣ ему с подобным доброчестием потребовати благословениа и молитвъ, и грамот, и отпущениа от старѣишинъ святителескъ. Во единъ же от дний вшед к нему, рече ему: «О, епископе, отче, господине, благослови мя, владыко, да иду в поганьскую землю, глаголемую Пермъ, въ языки заблужшая, в люди невѣрныя, въ человѣки некрещеныя. Хощу учити а и крестити а, аще Богу поспѣшествующу ми и помагающу, и съдѣиствующу, и твоим молитвам споспѣшествующам ми. Да или научю я, и обращу я и приведу я ко Христу Богу, или и сам главу свою положу за Христа и за вѣру, и за доброе исповѣдание, якоже рече апостолъ: „Дарова бо ся нам не токмо во нь вѣровати, но и за нь страдати".[83] „Тѣмже терпѣнием течем на предлежащий нам подвигъ, взирающе къ началнику вѣрѣ и свершителю Исусу".[84] Того ради „нынѣ отпусти мя, раба своего, владыко, по благословению твоему с миром"[85] и молитву сотвори о мнѣ, да благовѣстую въ странах,[86] и Богъ мира[87] „да управит путь мой",[88] „да исправит стопы моя"[89] и „направит ноги наша на путь миренъ",[90] вам бо дана бысть благодать молитися за ны». Преподобный же старецъ епископъ Герасим, боголюбивый же святитель, сиа видя и слыша, воздивися зило и чюдися велми. Видя его благочестивъное предложение и доброе дръзновение, и много побесѣдовавъ с ним о душеполезных, и отпустити его хотя, поим его, веде по святую церковь и, сотворивъ молитву и знаменавъ его честным крестом воздвизалным,[91] благослови его, отпущая его, и рече: «Чадо Стефане, иже о святем Дусѣ сынъ нашего смирениа, сослужебниче нашъ и съпрозвитере! Поиди, чадо, с миром и съ Божиею помощию, и благодатию. Господь да благословит тя и да тя спасет и сохранит». (...)

И задумав это, пришел он к вышеупомянутому владыке Герасиму, епископу коломенскому, бывшему наместником на Москве, древнему и благообразному старцу, который поставил его пресвитером, — желая у него благословиться, чтобы благословил его на этот добрый путь и на задуманное праведно путешествие и доброе проповедание <веры>. Ибо в это время на Москве не было никакого митрополита: Алексий отошел к Богу, а другой еще не пришел. Поэтому должно ему было с подобающим благочестием испросить благословения и молитв, и грамот, и разрешения от старших среди святителей. Войдя к Герасиму в один из дней, сказал он ему: «О отец епископ, господин, благослови меня, владыко, пойти в языческую землю, называемую Пермью, в народы заблудшие, к людям неверным, к людям некрещеным. Хочу учить их и крестить их, если Бог споспешествует мне и поможет, и посодействует, и твои молитвы помогут мне. Пусть либо просвещу их, обращу их и приведу их ко Христу Богу, либо сам сложу свою голову за Христа и за веру, и за доброе исповедание, как сказал апостол: «Даровано нам не только в него веровать, но и за него страдать». «Потому с терпением отправимся на предстоящее подвижничество, взирая на основателя и создателя веры Иисуса». Того ради «ныне отпусти меня, раба своего, владыка, по благословению твоему с миром» и помолись обо мне, чтобы я благовествовал в странах и Бог мира «направил мой путь», «чтобы направил стопы мои» и «направил ноги наши на путь мирный», ибо вам дана благодать молиться за нас». Преподобный старец епископ Герасим, боголюбивый святитель, видя и слыша это, очень удивился и сильно изумился. Видя его благочестивое предложение и доброе дерзновение и долго побеседовав с ним о душеполезном и собираясь его отпустить, взяв его, повел в святую церковь и, сотворив молитву и осенив его четным воздвизальным крестом, благословил его, отпуская, и сказал: «Чадо Стефан, сын нашего смирения во Святом Духе, сослужитель наш и сопресвитер! Иди, чадо, с миром и с Божьей помощью и благодатью. Господь да благословит тебя, спасет тебя и сохранит». <...>

Взем съ собою от мощей святых и антимисы[92] и прочая потребная, яже суть надобна на освящение церкви, и святое миро,[93] и священное масло и ина таковая подобоключимая, и тако поиде, дръзновением многим устремися к шествию прежереченнаго образа и утверди лице свое в землю Пермьскую,[94] яко бѣ лице его, грядый къ прежереченнѣй земли, «къ земли забовнѣй»,[95] «непроходнѣй и безводнѣй, к земли пустѣй»,[96] гладом одержимѣй. Глад же глаголю не глад хлѣбный, но глад еже не слышати слова Божиа, еже и Давыдъ веща: «Во дни гладу насытятся».[97] Поиде в землю, идѣже не ходиша ногама си святии апостоли, ученицы Господни. (...)

И так пошел он, взяв с собой мощи святых, антиминсы и остальное потребное, что надобно для освещения церкви, и святое миро, и освященное масло, и иное подобным же образом употребляемое, с великим дерзновением устремился по пути вышеупомянутому и лицо свое обратил к земле Пермской, ибо было лицо его устремленным к вышеупомянутой земле, «к земле забытой», «непроходимой и безводной, к земле пустой», охваченной голодом. Под голодом разумею не голод хлебный, а голод, когда не слышно слова Божия, о чем и Давид сказал: «Во дни голода насытятся». Он пошел в землю, где не ступала нога святых апостолов, учеников Господа. <...>

Исперва убо сий Стефанъ много «зла пострада»[98] от невѣрных пермянъ, от некрещеных: озлобление, роптание, хухнание, хуление, укорение, уничижение, досажение, поношение и пакость. Овогда убо прещение: смертию прещаху ему, овогда же убити его хотяху, иногда же оступиша его обаполы, въкругъ — около его, со ослопы и с великими уразы, смерть ему нанести хотяще; иногда же паки собрашася на нь множество крамолующих и снесоша множество бременъ сухиа соломы и, огню принесену бывшу, и соломѣ въкругъ — около его обнесенѣ бывши, восхотѣша хотѣнием сотворити запаление рабу Божию, и сим умыслиша огнем немилостивно въ смерть въгнати его. И вънегда еще сему твориму, Божий же рабъ, видя предлежащую смерть и прозря Давыдово слово, глаголящее: «Вси языцы, обшедше, обыдоша мя, яко бчелы сот, и разгорѣшася, яко огнь в тернии; именем Господним противляхся им».[99] «Десница Господня сотвори силу! Не умру, но живъ буду и сповѣм дѣла Господня. Показая, наказа мя Господь и смерти не предастъ мене. Отврьзете мнѣ врата правды, и, вшед в ня, исповѣмся Господѣви».[100] «Господь мнѣ помощникъ, и не убоюся: что сотворит мнѣ человѣкъ?»[101] «Не убоюся от тем людий, нападающих на мя окрестъ и враждующих мнѣ всуе».[102] «Елма же в печали моей призвах Господа, и услыша мя въ пространьствѣ».[103] В печали же таковѣй, яко в тузѣ огненѣй и аки посреди нестерпимаго пламени стоя, Бога призывая, глаголя: «Ускори, щедрый, и потщися, яко милостивъ, на помощъ мою, яко можеши, хотяй. „Боже, в помощъ мою вонми. Господи, на помощь мою потщися".[104] „Господи, что ся умножиша стужающии мнѣ? Мнози восташа на мя",[105] „мнози борющеся со мною".[106] „Зубы их — оружие и стрѣлы, языкъ их — мечь остръ".[107] „Сѣть уготоваша ногама моима. Смириша душу мою. Ископаша пред лицем моим яму".[108] „Помыслиша запяти стопы моя: скрыша сѣть мнѣ, ужи, препяша сѣть ногама моима, при стези соблазнъ положиша мнѣ".[109] Весь день словеса моя мерзяхуть им. „Весь день словес моих гнушахуся".[110] „Весь день оплъчахуся брани".[111] „Весь день боряся, стужи ми".[112] „Весь день, сѣтуя, хождахъ".[113] „Господи, пред тобою все желание мое!"[114] Желание же мое се есть — еже обратити языкъ сей пермьский от прелести идольскиа, понеже „углебоша языцы в пагубѣ, юже сотвориша; в сѣти сей, юже скрыша, увязе нога их".[115] „В дѣлех руку своею увязе грѣшникъ".[116] Дѣлом руку своею поклонишася, кумиром, „ни увѣдѣша, ни разумѣша, во тмѣ ходяще".[117] Но „да помянутся и обратяться къ Господу вси концы земля, и да поклонятся пред ним вся отечьствиа языкъ, яко Господне есть царьствие, и тъй обладает языки".[118] „Вси бо языцы, елико сотворил еси, Господи, придуть и поклонятся предтобою, Господи, и прославят имя твое"[119] въ вѣкъ, и „жива будут сердца их в вѣкъ вѣка".[120] „Ты же, Господи, заступникъ мой еси, слава моя, превознося главу мою",[121] „яко ты еси прибѣжище убогим, помощникъ въ благо время в печалѣх. Да уповают на тя знающии имя твое, яко нѣси оставилъ взискающих тебе, Господи"[122] и „не забы званиа убогих. Помилуй мя, Господи, виждь смирение мое от врагъ моих, вознося мя от врат смертных, яко да возвещу вся хвалы твоя"[123] во странѣ сей и «в людех тяжцѣх восхвалю тя»[124] и в людех пермьских прославлю тя. Да явлю имя твое человѣком сим, „да бы тя познали, истиннаго Бога".[125] И ты убо, Господи, человѣколюбче, всемогай, виждь немощь мою, посли помощъ свою в помощъ мою. „Помози ми, Господи, Боже мой, и спаси мя милости твоея ради".[126] „Господи, спаси же, Господи, поспѣши"[127] въ благовѣствовании, помози ми, Господи, и пособи обратити люди сиа и привести а к тебѣ. Събери, Господи, люди своя расточеныя и призови „овца своя заблужшая".[128] Сам бо реклъ еси, Господи: „И ины овца имам, яже не суть от двора сего, и тѣх ми подобает привести, и глас мой услышати, и будет едино стадо, единъ пастухъ".[129] Ты бо еси истинный „пастухъ и посѣтитель душъ наших",[130] „единый без греха".[131] Не презри дѣлъ руку твоею, отреши рабы своя от соузы диавольскиа, от идолослужениа. „Просвети им очеса их умная"[132] и дай же им разум еже увѣдати тебе и „познати тя, единого истиннаго Бога",[133] яко нѣсть иного Бога паче тебе, и развѣе тебе иного Бога не знаем,[134] „имя твое призываем",[135] „яко да прославится имя твое"[136] въ веки вѣком. Аминь».

Сперва Стефан много «зла претерпел» от неверных, некрещеных пермяков, озлобление, ропот, поругание, хулу, укоры, унижение, досаду, поношение и вред. Иной раз и угрозы: угрожали ему смертью, в другой раз хотели его убить, а однажды обступили его со всех сторон с палицами и с большими дубинами, желая предать его смерти; а раз еще собралось против него множество крамольников, и принесли с собой много охапок сухой соломы, и был уже ими принесен огонь, и солома вокруг него обложена: возжаждали они учнить сожжение раба Божия и этим огнем задумали предать его без милости смерти. И пока это готовилось, раб Божий, видя предстоящую смерть, осознал слово Давида, гласящее: «Все народы окружили, обступили меня, как пчелы соты, и перегорели, как огонь в терновнике; именем Господним им противился». «Десница Господня сотворила силу! Не умру, но жив буду и возвещу дела Господни. Наставляя, наказал меня Господь, а смерти не предал меня. Отворите мне врата правды, и, войдя в них, исповедаю Господа». «Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек?» «Не испугаюсь тьмы людей, нападающих на меня со всех сторон и враждующих со мной всуе». «Когда же в печали моей призвал я Господа, услышал он меня в пространстве». В печали же таковой, словно в муке огненной или, словно стоя посреди нестерпимого пламени, призывал он Бога, говоря: «Поспеши, щедрый, и, будучи милостив, поспеши на помощь мне, ибо желая — можешь. «Боже, услышь мой зов о помощи, Господи, поспеши мне на помощь». «Господи, что умножились притесняющие меня? Многие на меня восстали», «многие боролись со мной». «Зубы их — оружие и стрелы, язык их — меч острый». «Сеть приготовили ногам моим. Смирили душу мою. Ископали передо мной яму». «Задумали поколебать стопы мои: спрятали для меня сеть и силки, раскинули сеть для ног моих, при дороге расставили для меня ловушку». Весь день слова мои были им мерзки. «Весь день слов моих гнушались», «Весь день ополчались на брань». «Борясь весь день, стеснил меня». «Весь день в сетованиях провел». «Господи, пред тобой все желание мое!» Желание же мое в том, чтобы отвратить народ этот пермский от идольского обмана, ибо «погрязли народы в зле, которое сотворили; в той сети, которую они припрятали, завязла нога их». «В делах рук своих увяз грешник». Делам рук своих поклонились они, кумирам, «не знали, не понимали, во тьме ходя». Но «пусть опомнятся и обратятся к Господу все концы земли и пусть поклонятся пред ним все племена язычников, ибо Господне есть царство, и он обладает народами». «Ибо все народы, сколько создал ты, Господи, придут и поклонятся пред тобою, Господи, и прославлят имя твое» вовеки и «живы будут сердца их во веки веков». «Ты же, Господи, заступник мой, слава моя, превозносящий голову мою», «потому что ты прибежище убогим, помощник своевременный в печалях. Пусть уповают на тебя знающие имя твое, ибо ты не оставил ищущих тебя, Господи» и «не забыл зова убогих. Помилуй меня, Господи, узри унижение меня врагами моими, возносящий меня от врат смертных, чтобы возвестил я все хвалы тебе» в этой стране и «среди множества людей восславлю тебя» и среди людей пермских прославлю тебя. Да явлю имя твое людям этим, «чтобы тебя узнали, истинного Бога». Ты же, Господи, человеколюбец, всемогущий, узри мою немощь, пошли помощь свою в помощь мне. «Помоги мне, Господи, Боже мой, и спаси меня по своей милости». «Господи, спаси же, Господи, споспешествуй» в благовествовании, помоги мне, Господи, и пособи обратить людей этих и привести их к тебе. Собери, Господи, людей своих рассеянных и позови «овец своих заблудших». Ибо сам сказал ты, Господи: «Я и других овец имею, которые не из этого двора, и их мне должно привести, и им голос мой услышать, и будет одно стадо, один пастух». Ибо ты истинный «пастух и блюститель душ наших», «единственный без греха». Не отвергни дел рук твоих, разреши рабов твоих от уз дьявольских, от идолослужения. «Просвети им их душевные очи» и дай же им мудрость узнать тебя и «познать тебя, единого истинного Бога», потому что нет иного Бога выше тебя, и кроме тебя иного Бога не знаем, «имя твое призываем», «чтобы прославилось имя твое» во веки веков. Аминь».

О церкви пермъстей

О церкви пермской

Божий же рабъ Стефанъ, помоляся Богу, и по молитвѣ потщася заложити Божию святую церковь. Той же основанѣ бывши и поставленѣ, юже возгради премногою вѣрою и теплотою преизлишъняа любви, юже воздвиже чистою совестию, юже созда горящим желанием, юже украси всяким украшением, «яко невѣсту добру и преукрашену»,[137] юже исполни исполнением церковным, юже свяща по съвершении исполнении священием великим, юже сотвори высоку и хорошу, юже устрои красну и добру, юже изнаряди чюдну въ правду и дивну. Дивна бо по истине есть, емуже и Давыдъ послушествует, глаголя: «Свята церкви твоя и дивна въ правду».[138] Дивна же многих ради похвалъ еа, многими же похвалами ю похваляюся. Не того же ради, имиже человѣчьскими хитростьми утворена или мастерьскими козньми и умышлении и догады преухорошена, но преукрашену Божиею славою и добродѣтелми предобрену и божествеными славословии преизъмечтанну и человѣческим спасением преупещрену и православиа лѣпотою преодѣну. В ней бо великолѣпны тайны являются, в ней же святая литургиа стваряется, в ней же БожественыхТаинъ комкание свершается, в ней же многих человѣкъ души спасаются, в ней же многим людем прибѣжище бывает, в ней же телесныя грехи крещением омываются, в ней же душевныя скверны покаянием и вѣрою оцѣщаются. Постави же сию церковь на мѣсте, нарицаемѣм на Усть-Вымы, идѣже Вымь-река своим устьем вошла въ Вычегду-реку, идѣже последи создана бысть обитель его болшая, еже потом и епископья его наречена бысть. Егда же свяща церковь сию, яко быти ей нарече во имя Пресвятыя Пречистыя, Преблагословеныя Владычица нашеа Богородица и Приснодевыя Мариа, честнаго еа Благовѣщениа. Устави же ся таковый праздникъ празновати месяца марта въ 25 день. (...)

Помолясь Богу, раб Божий Стефан решил заложить по молитве святую Божию церковь. Таковая церковь была основана и поставлена, та, которую оградил он превеликой верою и теплотой безмерной любви, которую воздвиг чистой совестью, которую создал горячим желанием, которую украсил всяческими украшениями, «как невесту добрую и нарядную», которую наполнил всем, что должно быть в церкви, которую по завершении строительства освятил великим освящением, которую создал высокой и прекрасной, которую обустроил красиво и хорошо, которую украсил вправду чудно и дивно. И она поистине дивна, как об этом и Давид свидетельствует, говоря: «Свята церковь твоя и дивна по правде». Дивная же из-за многих ей похвал, многими похвалами ее хвалюсь. Не из-за того, что человеческими умениями или мастерскими ухищрениями и замыслами, и вымыслами расписана, но поскольку украшена Божьей славой, и в добродетели обряжена, и Божественными славословиями изукрашена, и человеческим спасением расцвечена, и в красоту православия облечена. Ибо в ней являются величественные тайны, в ней же служится святая литургия, в ней же совершается причастие Божественных Тайн, в ней же спасаются души многих людей, в ней же находится многим людям убежище, в ней же плотские грехи омываются крещением, в ней же духовные мерзости очищаются покаянием и верой. Поставил он эту церковь на месте, называемом Усть-Вымь, где река Вымь впадает в реку Вычегду, где впоследствии была создана его большая обитель, которая потом и была названа его епископией. Когда же освящал он эту церковь, назвал ее во имя Пресвятой Пречистой Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, честного ее Благовещения. Празднование же этого праздника установлено в марте месяце в 25 день. <...>

Сам собою пришед, дѣло со тщанием сотвори и велику въстань приа, и много тщание и трудъ и великъ подвигъ подъя, велми печаловаше о прелщении людстем и зило тужаше, видя их влъшвением одръжимы и идолослужением омрачимы, и о семъ велми скорбяше и по вся дни и по вся нощи Богу моляшеся о обращении людстем. Съ стонаниемъ же и с плачем Богу молитву съ слезами приношаше, глаголя: «„Събери, Господи, люди своя расточеныя и овца своя заблужшая"[139] и въведи а въ церковь святую твою, приедини а къ святѣй своей соборнѣй апостольстѣй церкви, причти а ко избранному твоему стаду, да тя с нами славят во веки вѣком. Аминь». Обаче не престаяше, по апостолу, уча и наказуя, моля и претя,[140] указая им путь истинный[141] и «наставляа их на стезю правую»[142] и суету кумирьскую обличая и прелесть идольскую посрамляа, хотя привлещи а в разумъ Божественый.[143] Но людие, преже омрачени, не разумѣюще языцы благодати Божиа, аки тщету си мняху ползу сущую им, неудобь вѣроваху, ни ту абие, въскорѣ, послушати глаголемых, но и гнѣвахуся на благодателя, и ненавидяху добро творящаго им и роптаху на учителя неблагодарнии.

Придя по своей воле, он с усердием совершил свой труд и претерпел великое противостояние, и явил большое старание и труд, и великий подвиг, очень печалился о людском прельщении и весьма огорчался, видя их одержимыми волхвованием и помраченными идолослужением, и об этом он очень скорбел, и все дни и ночи молился Богу об обращении людей. Со стенанием же и с плачем приносил Богу со слезами молитву, говоря: ««Собери, Господи, людей своих рассеянных и овец своих заблудших» и введи их в церковь святую твою, соедини их со святой своей соборной апостольской церковью, причисли их к избранному твоему стаду, чтобы тебя славили с нами во веки веков. Аминь». Однако не переставал он по апостолу учить и наставлять, молить и запрещать, указывать им путь истинный и «наставлять их на стезю праведную», а суету кумирную обличать и обольщение идольское посрамлять, желая привлечь их к познанию Божию. Но люди, прежде пребывавшие во мраке, не понимали язычники Божьей благодати, то, что было для них благом, воспринимали как нечто бесполезное, с трудом верили и не только здесь же, сразу, не слушали сказанного, но и гневались на благодетеля и ненавидели творящего им добро, и, неблагодарные, роптали на учителя.

Дата добавления: 2015-08-26