ВВЕДЕНИЕ. «Их цааз» - монголо-ойратское уложение 1640 г

ВЕЛИКОЕ УЛОЖЕНИЕ

ИХ ЦААЗ

«Их цааз» - монголо-ойратское уложение 1640 г. - является выдающимся памятником монгольского феодального права и ценным источником по истории Халхи (Северной Монголии) и Джунгарии (Западной Монголии).

Академик Б. Я. Влацимирцов, рассматривая различные источники для характеристики монгольского феодального общества, писал: «Гораздо большее значение для исследования общественного строя монголов имеют в качестве источников сборники монгольских законов, монгольские "Уложения"» ¹.

В прошлом многие исследователи монгольских законодательных памятников, такие, как Иакинф Бичурин ², К. Ф. Голстунский ³, Ф.И. Леонтович ⁴, В.А. Рязановский ⁵ и другие, считали «Их цааз» («Великое уложение»), как и «Халха Джирум» («Халхаские законы») XVIII в., памятниками обычного права. Однако эти уложения, юридически закреплявшие уже сложившиеся в монгольском обществе феодальные общественно-экономические отношения, отражали, по определению Б.Я. Владимирцова, «степное феодальное право, получившее санкцию закона» ⁶. В то же время Б.Я. Владимирцов не исключал возможности известного влияния обычного права на рассматриваемые своды законов ⁷.

Монгольские уложения сообщают вполне достоверные сведения об общественных отношениях в Монголии, о быте народа, о которых мало рассказывают летописные материалы, посвященные главным образом внешним событиям истории страны.

«Их цааз» было принято на съезде крупнейших халхаских и джунгарских феодалов, состоявшемся в начале сентября 1640 г. в урочише Улан-бура у Тарбагатайских гор ⁸, на территории Джунгарского ханства. На этот съезд, созванный по инициативе джунгарского Эрдэни батор-хунтайджи (хотя источники прямо не говорят об этом), из Халхи прибыли Дза-сакту-хан Субуди, Тушету-хан Гомбодорджи. Цэцэн-хан Шолой прислал вместо себя двух сыновей: Эрдэни-хунтайцжи и Далай-хунтайджи. Из Кукунора прибыл Гуши-хан с сыновьями. С Волги приехал Хо-Урлюк с сыновьями. Большая группа влиятельных князей представляла Джунгарию. Среди них были Эрдэни батор-хунтайджи, Очирту-тайджи, Тэнгэри-тойн, Цэцэн-нойон и др.

На съезде присутствовали также крупные религиозные деятели того времени, такие, как Манджушири-хутукта, наместник далай-ламы в Джунгарии; Инзан-римбочи, наместник далай-ламы в Халхе, более известный под именем Цаган номун-хан, или Майдари-хутукта, и знаменитый джунгарский просветитель Зая-пандита. [4]

Не приняли участия в работе съезда лишь представители княжеств Южной (Внутренней) и Восточной (Хинганской) Монголии, находившихся на территории, оккупированной маньчжурскими завоевателями.

Имена тридцати двух наиболее известных и авторитетных участников съезда, включая и духовных деятелей, зафиксированы во вступительной части уложения «Их цааз». Но не исключена возможность, что в работе этого важного форума феодалов участвовало значительно большее число представителей различных княжеств Халхи и Джунгарии.

Съезд князей проходил в обстановке начавшейся маньчжурской агрессии против соседних стран и преследовал цель урегулировать внутренние взаимоотношения между феодалами в обеих частях Монголии и положить конец междоусобицам. Не случайно участники съезда торжественно поклялись:«Не будем вводить розни в среду монголов, не будем обрашаться с людьми одной с нами крови так, как с рабами, хотя б они обеднели и пошли к нам в услужение; не будем отдавать их подвластному человеку иной кости, не будем проливать их кровь... Не только мы, но и потомки наши из рода в род, да не будем делать зла друг другу» ⁹.

Главная цель джунгарского съезда, как справедливо считает знаток истории Джунгарии И. Я. Златкин ¹⁰, заключалась в том, чтобы на базе объединенных Халхи и Джунгарии создать своеобразную федерацию ханств и княжеств, связанных общими классовыми интересами их феодальных правителей; укрепить феодальный строй и власть князей над крепостными - аратами; объединить усилия халхаских и джунгарских феодалов в борьбе против общихврагов и обеспечить взаимную помощь в случае нападения извне. А такая угроза со стороны маньчжурских феодалов была вполне реальной.

Не менее важно было законодательно оформить не только феодальные права и привилегии князей Халхи и Джунгарии, но и правовое положение буддийской церкви и высших слоев буддийского духовенства как важной составной части монгольского феодального общества. Буддийские монастыри получали земельные угодья и крепостных аратов, приписанных к ним. Постепенно эти монастыри превращались в феодальные поместья высших лам, многие из которых провозглашались «перерожденцами» святых из пантеона буддийских божеств. Высшие ламы освобождались от всяких повинностей и налогов, они пользовались всеми правами эксплуатации аратов.

В нашем распоряжении нет подробных данных о том, как готовился и как проходил съезд феодалов в Джунгарии. Известно лишь то, что именно на этом съезде было выработано и утверждено монголо-ойратское уложение под названием «Их цааз». Подлинный текст уложения на монгольском языке до нас не дошел. Сохранились лишь рукописные копии на ойратском языке, написанные ойратским алфавитом, так называемым тод бичиг («ясным письмом»), изобретенным Зая-пандитой в 1648 г. С некоторых ойратских копий делались в разное время переводы на русский и немецкий языки; они публиковались в различных периодических изданиях и специальных трудах ¹¹.

Один из известных в науке до сего времени ойратских списков «Их цааз» хранится в Москве в Калмыцком фонде ЦГАДА ¹², три списка [5] находятся в Ленинграде, из них два - в рукописном отделе библиотеки Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР ¹³ и один — в рукописном фонде библиотеки Восточного факультета Ленинградского государственного университета ¹⁴.

Кроме того, имеются еще тексты «Их цааз» и первого указа Галдан-хунтайджи, помешенные в сборнике материалов по истории ойратов на ойратском языке, изданном литографским способом в 1956 г. в г. Хухэ-хото (КНР) ¹⁵.

Рукопись Е 83, известная как «список Батор Убаши-тумэна», входит в коллекцию К. Ф. Голстунского., который в предисловии своего издания монголо-ойратского уложения 1640 г. отметил, что этот список был получен им тогда, когда его текст, приобретенный при содействии бывшего попечителя калмыцкого народа К. И. Костенкова, был уже опубликован ¹⁶. Что касается списка С 287, хранящегося также в ЛО ИВАН СССР, то он никогда не входил в коллекцию К. Ф. Голстунского и во многом отличается от его публикации.

Университетский список В 9 близок к тексту К.Ф. Голстунского, однако и здесь есть много разночтений и пропусков. Таким образом, изданный текст К. Ф. Голстунского несколько отличается от всех трех списков «Их цааз», хранящихся в настоящее время в Ленинграде. Рукописью монголо-ойратского уложения, находящегося в ЦГАДА, К. Ф. Голстунский не пользовался. Следовательно, он издал копию университетского списка В 9 без должной подготовки ее к печати и тщательного сличения с оригиналом.

В этой связи следует заметить, что В.Л. Котвич ¹⁷ и М.И. Гольман ¹⁸ в своих статьях утверждали о наличии в наших хранилищах именно пяти списков на ойратском языке, однако обнаружить этот пятый список мне не удалось. Подробное описание ойратских списков «Их цааз» дано в работах В.Л. Котвича ¹⁹ и Л.С. Пучковского ²⁰.

Принято считать известные ойратские списки монголо-ойратского уложения неполными, однако без сличения с первоначальным монгольским оригиналом, который, видимо, не сохранился, трудно определить, какая часть уложения и в каком объеме отсутствует.

Непонятно, каким образом несколько дополнительных статей уложения в немецком переводе П. С. Палласа ²¹ могли исчезнуть из всех других списков. Несомненно, Паллас переводил с русского перевода ойратского списка, отличного от всех существующих ныне, но не лучшего, так как ряд известных по нашим спискам статей, включая преамбулу уложения, даны в сокращенном или измененном виде.

В.Л. Котвич писал: «Согласно русским архивным данным, при ставке калмыцких ханов в юрте, где собирался зарго, хранился полный экземпляр всех законов, написанный на белой камке, но во время междоусобиц между калмыками этот экземпляр был утрачен, и самому Дондук-Даши, по его словам, пришлось разыскивать список с законов по степи» ²². Но из приведенного высказывания В.Л. Котвича вовсе не вытекает, что дошедшие до нас ойратские списки уложения являются неполными. Наоборот, сравнительное изучение этих списков дает нам основание утверждать, что имеющиеся в нашем распоряжении списки «Их цааз» представляют собой полный текст основного памятника, т.е. уложения 1640 г. [6]

В самом деле, все четыре ойратских списка, кроме дефектного экземпляра из Хухэ-хото, оканчиваются одной и той же статьей (197-й нашего вводного текста), гласящей, что за кражу котла или тагана следует взыскать с вора определенное количество скота в зависимости от качества украденной вещи. А ведь эти списки не являются совершенно одинаковыми копиями и к тому же найдены в разных местах. Далее, во всех четырех списках вслед за этой статьей идет первый указ Галдан-хунтайджи, илишьв двух отсутствует его второй указ. Если допустить, что конец уложенияпосле 197-й статьи был утерян, то как мог сохраниться первый указ Галдана во всех четырех списках? Отсюда можно заключить, что после 197-й статьи не было никаких других.

Вполне возможно, что в ставке калмыцких ханов или в юрте, предназначенной для суда зарго, фактически являвшегося законодательным и исполнительным органом власти феодалов, действительно хранились оригиналы различных законов и многие из них во время междоусобиц могли затеряться Лишь впоследствии некоторые из них были найдены в калмыцких степях. Однако эти данные вовсе не дают еще сведений о том, каков был первоначальный оригинал монголо-ойратского уложения 1640 г.

Что касается переводов уложения с ойратских списков, то они известны научной общественности в трех редакциях:

1. Перевод на русский язык, выполненный в 20-х годах XVIII в. В.М. Бакуниным, секретарем, а затем советником Коллегии иностранных дел, ныне хранится в ЦГАДА ²³. К нему восходит большинство ранних переводов на русский язык. Впервые русский перевод В.М. Бакунина был опубликован в 1776 г. графом П.Б. Шереметьевым под названием «Перевод с права мунгальских и калмыцких народов» ²⁴. Затем точная копия этого перевода под названием «Законы мунгальские и калмыцкие» была напечатана в двух номерах журнала «Северный архив» в 1828 г. ²⁵ В этом же году перевод был переиздан без всяких изменений в журнале «Сын отечества» ²⁶.

2. В 1776 г. появился немецкий перевод, изданный П. Палласом под названием "Законы монгольских народов" («Gesetze der mongolischen Voelker» ²⁷). Ф.И. Леонтович, высоко оценивавший перевод Палласа, решил даже переиздать его вместе с русским текстом уложения в переводе В.М. Бакунина с вводной статьей и комментариями ²⁸. Немецкий текст Палласа помещен в книге Леонтовича без всяких изменений, но для удобства цитирования, как утверждает издатель, он ввел нумерацию статей, как и в русском тексте. Однако постатейная разбивка текста на обоих языках проведена им произвольно, и нумерация статей в обоих текстах не совпадает.

Немецкий перевод Палласа получил различную оценку у специалистов. Если по мнению Ф.И. Леонтовича он отличался полнотой, точностью и отсутствием неясных мест, то Н.А. Попов считал, что немецкая редакция представляет собой не филологически точный перевод с русского или ойратского списков, а вольное изложение или даже обработку текста, и поэтому-то в ней «меньше недоразумений, а малопонятные места вовсе обойдены» ²⁹. К.Ф. Голстунский отрицал какие-либо научные достоинства [7] перевода Палласа по сравнению с русским переводом В.М. Бакунина, передавшим «подлинный текст, если и не буквально, то в последовательности и с соблюдением точности мысли» ³⁰. Тем не менее значение работыПалласа состоит в том, что он опубликовал пусть даже несовершенный, но полный перевод неизвестного нам списка русского или, возможно, ойратского текста монголо-ойратского уложения.

Русский текст уложения в переводе В.М. Бакунина издан Ф.И. Леонтовичем по рукописи, подаренной библиотеке Новороссийского университета бывшим главным секретарем Ставропольского статистического комитета, автором ряда работ по истории и этнографии калмыков И. В. Бентковским.

3. Перевод на русский язык, выполненный проф. Петербургского университета К.Ф. Голстунским, издан в 1880 г. Это новый вариант перевода монголо-ойратского уложения 1640 г., двух указов Галдан-хунтайджи и полного свода законов Дондук-Даши с публикацией ойратского текста с предисловием и примечаниями ³¹.

Все опубликованные переводы уложения не отличаются большой филологической точностью, носят в основном пояснительный характер, в них много пропусков, искажений и стилистических погрешностей.

Перевод К. Ф. Голстунского безусловно полнее отражает ойратский текст, однако и в нем много неточностей и неясных формулировок, пропусков и явных расхождений с оригиналом. Отсюда и различная оценка его труда. По мнению Б. Лауфера, перевод Голстунского является великолепным критическим изданием, который должен быть положен в основу всех исследований по монгольскому праву ³². Иного мнения придерживался акад. Б.Я. Владимирцов, который справедливо отмечал, что «русский перевод монголо-ойратских законов, сделанный Голстунским, не может считаться вполне удовлетворительным» ³³. М.И. Гольман, сличавший известные нам списки русских переводов, считает, что «по смыслу перевод Голстунского мало чем отличаетcя от предыдущих переводов, а по ясности изложения во многом уступает им» ³⁴.

В настоящем издании отпала необходимость давать сравнительный анализ всех ранее опубликованных списков русских переводов, поскольку такая работа уже проделана с большой тщательностью М.И. Гольманом в его статье о русских переводах монголо-ойратского уложения 1640 г. Но на некоторых особенностях прежних переводов мы останавливаемся в наших комментариях к переводу памятника.

Источниками для составления «Их цааз» явились в основном письменные законодательные памятники — монгольские уложения, принятые на съездах монгольских феодалов во второй половине XVI и начале XVII в., а также некоторые обычаи, бытовавшие в монгольском народе.

О существовании неизвестных нам письменных памятников права мы знали по ссылкам на ранее изданные уложения в сборнике «Халха Джирум» — памятнике монгольского феодального права XVIII в. и в настоящем монголо-ойратском уложении 1640 г. Так, например, в «Халха Джируме» в ряде законов даются ссылки на «Уложение семи хошунов», «Великое уложение», «Древнее уложение», «Старинное уложение», «Хошунное уложение», «Монгольское уложение» ³⁵ и т.д. В «Их цааз» также имеются ссылки на «Великое уложение», «Прежнее уложение», [8]

«Старинное уложение» и др. Считалось, что все эти законодательные памятники до нас не дошли.

Однако в 1970 г. монгольский ученый X. Пэрлээ обнаружил в развалинах старинного сооружения в Булганском аймаке Монгольской Народной Республики редчайшие экземпляры книг из бересты, на «листах» которых были записаны тексты из буддийских сутр, описаний различных шаманских и ламаистских ритуалов и пр. Но самым важным и удивительным для ученого было, конечно, открытие уникальных памятников монгольского феодального права на бересте. На полуистлевших берестяных листах оказались рукописные копии монгольских уложений, изданных в конце XVI и в начале XVII в. Из-за плохой сохранности бересты многие записи на ней трудно было разобрать и прочесть, а некоторые листы вообще были утеряны.

В результате, надо полагать, весьма трудоемкой работы X. Пэрлээ удалось восстановить и реконструировать 18 различных законов и уложений, принятых на съездах монгольских князей и датированных 1603, 1604, 1611, 1613, а затем 1614 (четыре уложения), 1616 (три уложения), 1617, 1620 и 1639 гг., в том числе четырех уложений, дата которых еще не установлена, относящихся ко второй половине XVI и началу XVII в. Все эти уникальные документы в монгольском оригинале с латинской транслитерацией, снабженные введением, кратким исследованием и необходимыми комментариями, написанными X. Пэрлээ, опубликованы под названием «Вновь открытый памятник халха-монгольского права» ³⁶.

Ознакомление с содержанием вновь открытого памятника в целом и сличение отдельных статей найденных уложений с соответствующими статьями монголо-ойратского уложения 1640 г. и уложений «Халха Джи-рума» убеждает нас в том, что опубликованные X. Пэрлээ монгольские уложения конца XVI и начала XVII в., безусловно, явились письменными источниками как для «Их цааз», так и для «Халха Джирума».

Рассматривая «Их цааз» как важнейший источник по социально-экономическому строю монголов и истории монгольского феодального права, мы решили опубликовать сводный текст памятника, составленный из всех пяти известных нам ойратских списков в латинской транслитерации, поскольку подготовка и издание сводного текста на ойратском алфавите тод бичиг сопряжены с большими техническими трудностями.

При транслитерации сводного ойратского текста уложения нами учтены некоторые особенности разговорного и письменного языков ойратов (западных монголов) в XVII в. Так, например, обозначение долгих гласных у ойратов знаком (-) в нашей работе дается по рекомендации монгольских ученых акад. Ц. Дамдинсурэна и Г. Жамьяна ³⁷. Вместе с тем мы не можем не согласиться с точкой зрения проф. Г.Д. Санжеева о том. что знак (-) в ойратском языке передает не долгие гласные а или ё, а ударные этих же гласных ³⁸.

В основу сводного текста положен наиболее доброкачественный из пяти ойратских списков — беклемишевский ³⁹, хранящийся в Центральном государственном архиве древних актов (рукопись А). Он был сличен со списками: университетским В 9 библиотеки ЛГУ (рукопись В); списками, хранящимися в библиотеке Ленинградского отделения Института [9] востоковедения АН СССР, С 287 (список С) и Е 83 Убаши-тумэна (список Е) и, наконец, с литографским изданием Хухэ-хото, КНР (список Д).

При сличении ойратских текстов уложения были отмечены лишь существенные разночтения, изменяющие смысл предложения или целой статьи, — разночтения в именах собственных и юридических терминах. Цифры внутри строки означают страницы текста основной беклемишевской рукописи А, причем буквой «а» отмечена лицевая сторона, буквой «б» — оборотная сторона текста

Текст, заключенный в прямые скобки, отсутствует в рукописи А; текст в круглых скобках отсутствует в рукописи В; в угловых скобках – в рукописи С; в фигурных скобках — в рукописи Д; в квадратных скобках — в рукописи Е.

С целью облегчения работы по выявлению и сверке разночтений в разных списках мы сочли целесообразным дать в приложении фотокопию основного текста памятника на ойратском языке — беклемишевской рукописи А из фонда ЦГАДА.

В процессе работы над сведением ойратских списков уложения и изучения различных списков уложения на ойратском языке у нас возникла заманчивая идея попытаться реконструировать первоначальный монгольский текст памятника, который до сих пор не найден и считается утраченным. Мы представляем на суд монголоведов нашу версию реконструированного текста монгольского оригинала «Их цааз». Вместе с тем мы не теряем надежды, что где-нибудь обнаружится подлинник этого замечательного памятника монгольского феодального права и мы будем иметь возможность пользоваться оригиналом уложения на монгольском языке.

Поскольку переводы отдельных ойратских списков, выполненные В.М. Бакуниным двести пятьдесят лет назад и К.Ф. Голстунским сто лет назад, явно устарели и страдают множеством досадных ошибок и неточностей, мы предлагаем новый вариант русского перевода, но уже со сводного ойратского текста уложения.

Титулы и юридическая терминология даны преимущественно в переводе. Малоизвестные монгольские или ойратские термины и титулы приводятся в русском переводе, за которым следуют в круглых скобках их монгольская или ойратская формы.

Монгольские или ойратские термины и титулы, не имеющие русского эквивалента, даны в транскрипции и объясняются в комментариях. В квадратные, а также в круглые скобки заключены слова и фразы, вставленные переводчиком для лучшего понимания текста памятника (подразумеваемые по смыслу и пояснительные).

Дореволюционная монгольская кодификация, как правило, не практиковала разбивку законов или уложений на отдельные статьи и параграфы. Исключение составляет лишь ойратский список «Их цааз» (Е 83), который разделен на 121 статью, очевидно, Убаши-тумэном. Но здесь постатейная разбивка проведена весьма произвольно и не по принципу группировки однородных по смыслу статей. В нашем издании мы даем новую разбивку статей, разделенных иногда и на параграфы, в полном соответствии с их содержанием; структура оригинала при этом не нарушается.

Название работы «Их цааз» («Великое уложение») четко зафиксировано в преамбуле памятника самими составителями монголо-ойратского [10] уложения 1640 г. Бытующие в монголоведческой литературе такие названия, как «Степное уложение», «Устав взысканий», «Цааджин бичиг» и т.д., появились, очевидно, в результате того, что исследователи, изучавшие различные версии монголо-ойратского уложения, не обратили должного внимания на наличие названия во вступительной части самого памятника.

Отсылки к примечаниям, помещенным после перевода; обозначены арабскими цифрами. Книга снабжена предметным указателем и указателем имен собственных и географических названий.

Дата добавления: 2015-08-20