Испарение Букиниста

Пузырь ждал Ситникова под тентом уличного кафе напротив антикварного салона. Витя, как и вчера, один за другим уминал гамбургеры, запивая их газировкой.

Невыгодно питаться на улице, уж больно здесь жратва дорогая, — пожаловался экономный Пузырь, когда Вадик подсел к его столику. — Дорого дерут с нашего брата. Как липку обдирают голодного человека.

Из—за моей овощной диеты я за два дня истратил на мясные продукты почти все деньги, которые накопил за целый месяц.

Сечкин исчез, — сказал Вадик, отпив газировки из стакана Пузыря.

Да пес с ним, — продолжая жевать, равнодушно махнул рукой Пузыренко. — Одним Сечкиным больше, одним меньше — нам это до балды.

Ты не понял. Он вместе с моей тетрадью исчез. Пузырь перестал,жевать, проглотил, запил водой.

Сбежал, что ли? — спросил он.

Неизвестно. Вчера, как всегда, ушел с работы, а домой не явился.

Сто пудов, это из—за тетради, — уверенно сказал Пузырь. — Я твоим здоровьем клянусь, что все заморочки, все непонятки и вся пурга со вчерашнего утра завертелась конкретно из—за тетради.

Ты лучше своим здоровьем клянись, а не моим, — сказал Вадик. — Что теперь делать — ума не приложу. Начальник охраны дал телефоны Сечкина, остается только ждать и звонить, снова ждать и звонить.

Во—во, прямо сейчас и начинай, — посоветовал Пузыренко. — Позвони ему домой, поговори с его родными, спроси, может, они что-нибудь знают про твою тетрадь.

Откуда?

От верблюда! Мы ведь не знаем, где был Сечкин после того, как ты от него ушел. Может, он сбегал домой, оставил там тетрадь, а потом снова вернулся на работу.

—Зачем такие сложности?

Ну, я не знаю, может, у него язва и ему нужно специальное домашнее питание, может, он живет рядом с антикварным и через каждый час ходит домой питаться. Может, к нему на работу жена заходила, и он тетрадь ей отдал, чтобы она отнесла ее к другому оценщику, ведь он говорил, что хочет посоветоваться с коллегой. В общем, все может быть. Если хочешь вернуть тетрадь — действуй, а не сиди, как пенек замшелый.

Сам ты пенек! — возмутился Вадик. — Вспомни, кто мне посоветовал пойти к антиквару, чучело?! Ты сам и посоветовал, хрюн безбашенный! Если бы не твои сверхценные идеи, то тетрадь сейчас лежала бы у меня дома, а я бы не парился в запутках! За такие советы, Пузырь, тебя надо порвать с брызгами! Короче, ты эту бучу замутил, вот и напрягайся теперь! Сам звони! — С этими словами Вадик дал Пузырю лист с номерами телефонов Сечкина.

Пузырь не стал спорить, он вытер руки салфеткой, достал свой мобильник и набрал домашний номер оценщика. После нескольких долгих гудков в трубке послышался голос мальчика лет десяти:

Вас слушают.

Здрасте. А Семена Семеновича... — начал было Пузырь и осекся. Давать советы было проще, чем самому задавать вопросы в такой непростой ситуации. — Я хотел уточнить... Семен Семенович еще не вернулся?

—Нет!

И не звонил?

Домой не звонил. А это кто?

Это Пузырь... Тьфу! Витя! Меня зовут Витя. А ты, наверно, его сын, да?

Ага.

Тебя как зовут?

Гриша, — сказал мальчик. — А вы зачем мне звоните?

Да я вообще—то не тебе звоню. Я твоего папу ищу Мы с ним вчера должны были встретиться, он мне обещал одну тетрадку передать. Ты, случайно, не видел там у вас дома такой большой старой тетради?

Не—а.

Может, сходишь, посмотришь повнимательнее, а? Она такая коричневая, в потертой кожаной обложке, тяжелая. Посмотри в книжном шкафу, на полках, на столе, на стульях, на холодильнике, в общем, везде проверь. Будь человеком, посмотри, пожалуйста, я подожду.

Ладно. Я быстро, — сказал Гриша.

Телефонная трубка стукнулась о твердую поверхность, послышались быстрые легкие шаги, хлопнула дверь... Примерно через минуту Гриша снова взял трубку.

Вы еще там? — спросил он.

Я здесь, — ответил Пузырь. — Ну как, нашел?

Не—а.

А ты хорошо искал?

Ага.

А взрослые дома есть?

Не—а.

Слушай, Гриня, а ты когда последний раз папу видел?

Вчера.

Во сколько?

Утром. Когда он на работу уходил.

А потом — на обед или после обеда он домой заходил? Ну, может, он забыл что-нибудь или, наоборот, принес?

Нет. Он звонил, сказал, что после работы зайдет на почту, а потом сразу домой.

Понятно. Ну, ладно, Гриха, тогда гуд—бай. Ты там это... не переживай насчет папани. Он появится. Сто пудов, нарисуется. Извини за беспокойство. Бай..

Когда Пузырь попрощался с мальчиком, Вадик спросил:

Ну, как?

Дупло.

Я так и знал.

Я говорил с сыном Сечкина. Оказывается, Семен Семенович вчера после работы собирался зайти на почту, — задумчиво произнес Пузырь.

Ну и что?

Как ты думаешь, зачем?

Ты чего, Пузырь, отравленный гамбургер схавал и с крышей распрощался? Не знаешь, зачем люди ходят на почту? Чтобы что-нибудь отправить или, наоборот, что-нибудь получить.

Во—во, я об этом и думаю. Вдруг твоя тетрадь оказалась настолько ценной, что Сечкин решил бросить работу, семью, квартиру и уехать в дальние страны, чтобы там продать тетрадь и на вырученные деньги жить припеваючи до конца жизни?

А при чем тут почта?

Он отправил телеграмму своему заграничному коллеге, например, с таким текстом: «Жизнь удалась сегодня вылетаю с ценным грузом встречай точка Сечкин».

Ты, в натуре, бредишь, Пузырь. Зачем давать телеграмму, если можно позвонить по мобильнику?

Это не я брежу, это тебя твоя безграмотность плющит! Может, там, куда он намылился, не ловится сигнал его мобильника. Или, может, он не хотел, чтобы его разговор записывался, ведь все разговоры с мо—билы прослушиваются и записываются. Чует мое сердце: пока мы тут с тобой репы чешем, Сечкин уже продал тетрадь за миллион евро и оттягивается по полной в каком-нибудь Карлсруэ.

Что такое Карлсруэ? — спросил Вадик.

Город—курорт в Германии.

Первый раз слышу. Как пишется это название? После «Карл» стоит запятая?

—Обязательно. А в конце — вопросительный знак. Разговаривая с Вадиком, Пузырь смотрел по сторонам, вертел головой на сто восемьдесят градусов, что—то выискивая взглядом. Когда к столику подошла уборщица, он обратился к ней с вопросом:

Скажите, пожалуйста, где-нибудь поблизости есть почта?

Тут недалеко, вон за тем домом.

—Спасибо, — поблагодарил ее Пузырь, затем решительно поднялся и обратился к Вадику: — Пошли на почту, тормоз. Попробуем узнать, что там делал Сечкин вчера вечером.

Это предложение показалось Вадику глупым, но так как других идей на ум не пришло, он встал и, сунув руки в карманы, отправился за Пузырем. Сытый, бодрый и довольный своей сообразительностью, Витя Пузыренко шагал впереди, а унылый, обманутый и голодный Вадик Ситников, сутулясь, плелся следом.

Почему мы идем именно на эту почту? Кто тебе сказал, что Сечкин зашел именно в это почтовое отделение? Он мог зайти в любое другое, — на ходу вяло возражал Вадик. — Откуда такая уверенность, Пузырь? Откуда ты знаешь? Откуда?

Знакомый верблюд сказал. Ты, братан, свои мозги включи, и до тебя тоже допрет, что Сечкин заходил * вчера именно в это отделение. Рабочий день оценщика заканчивается в шесть вечера. Почта работает до семи. Любой нормальный человек выберет ближайшее почтовое отделение, чтобы успеть в него до закрытия.

На почте тебе ничего не скажут. Кто ты такой, чтобы выдавать тебе служебную информацию? — печально спросил Вадик. Опустив голову, он тупо шел за Пузырем, глядя на носки своих сандалий.

Услышав этот вопрос, Пузырь встал как вкопанный. Вадик не успел остановиться и врезался лбом в мягкий загривок приятеля.

Стоп—сигнал включай, когда резко тормозишь! — посоветовал Ситников.

Слушай, а ведь ты прав. Я как—то об этом не подумал. Я ведь не мент и не родственник Сечкина, на почте мне о нем ничего не скажут, — задумался Пузырь. — Эх, был бы я дома за своим компом, то пробил бы его адрес по базе данных.

И что тогда?

Тогда совсем другое дело! Тогда на почте можно прикинуться его родственником.

Адрес можно узнать по телефону 009. Мой батя недавно так узнавал адрес своего старинного школьного приятеля, чтобы отправить ему поздравительную телеграмму.

Ты — супер, Ситников! — обрадовался Пузырь.

Я не супер, я — гипер. Просто гипер, — сказал Вадик, глядя, как Пузырь набирает номер на своем мобильнике и«прикладывает трубку к уху. — Только учти, что справка платная. Одна минута разговора стоит около сорока рублей.

С тобой одни расходы и никакого прихода. Благодари судьбу, Ситников, что у тебя есть такой друг — добрый, щедрый, умный, скромный, благоро... Алло! Девушка! Алло! — внезапно заорал Пузырь, услышав в трубке голос оператора. — Да!.. Что?! Плохо слышно, тут машины ездят!.. Тридцать пять рублей?! Одна минута?! Алло?! Я согласен!.. Что?! Я хочу узнать адрес!.. Адрес!.. Сечкин!.. Семен Семенович!.. Что?! Год рождения не знаю! Зато знаю его домашний телефон! Одну минутку, сейчас достану бумажку с номером! Подождите! — Пузырь достал из кармана смятый листок, продиктовал, вернее, прокричал домашний телефон Сечкина и стал ждать ответа.

Что ты разорался? От нас даже машины шарахаются. Тише говори, тише, — прошипел Вадик, глядя по сторонам. Они стояли в центре оживленной улицы, как два булыжника посреди быстрой речки. Прохожие обходили их, толкали плечами, некоторые оборачивались на крик Пузыря. — Рядом с тобой даже стоять позорно.

У тебя типичный комплекс провинциала, Ситников. Когда провинциал оказывается в столице, ему кажется, что на него все обращают внимание. На самом деле до него никому нет дела, как вон до того мусорного бака... Алло! Я здесь, девушка!.. Да!.. Слушаю!.. Ага!.. Спасибо!.. До свидания!.. Целую! — ляпнул Пузырь в конце разговора, затем, сунув мобильник в карман, хлопнул в ладоши. — Запоминай адрес Сечкина: улица Базовая, дом два, корпус два, квартира пятьдесят восемь. Эти номера легко запомнить: два уха, два глаза и пятьдесят восемь пальцев.

Когда они дошли до отделения связи, Пузырь оглядел Вадика с головы до ног, потом подвел к высокому зеркальному окну почты и, указывая пальцем на его отражение, сказал:

Если бы я не знал этого пацана сто лет, я бы поверил, что передо мной несчастный, брошенный отцом ребенок, без пяти минут беспризорник. Что ты раскис? Из—за чего, собственно, ты расстраиваешься? В конце концов тетрадь не твоя, так что расслабься.

Была бы моя, не расстраивался бы. А так — отдавать надо, а у меня ее нет. Выходит, лажанулся я. Подозреваю, что оценщик кинул меня, как последнего лоха. Короче, я с детства не люблю, когда меня разводят, как лапшу, поэтому и напрягаюсь.

Вадик выглядел слишком трагично, даже немного комично — как мультипликационный персонаж, который вечно попадает в разные передряги и каждый раз выходит из них целым и невредимым, готовый к новым подвигам.

У тебя сейчас такой вид, будто тебя долго и продуктивно лупили подушкой по башке. Постарайся сохранить на лице это выражение скорби и легкого отупения, — попросил Пузырь.

Зачем?

Ты хочешь вернуть тетрадь?

Ясный перец.

Тогда слушай меня и не задавай вопросов.

А что мне делать, когда мы войдем внутрь?

Ты должен молча стоять и краснеть. Остальное я беру на себя.

Пузырь повел плечами, как штангист перед жимом, и, открыв дверь, вошел в зал почтового отделения. Из четырех окошек два были свободны. Одна из женщин, сидяших за второй кассой, отчитывала за нерадивость мальчишку—курьера.

Что ты себе позволяешь, Гена? Думаешь, если ты подросток и у тебя сокращенный рабочий день, то тебе позволено приходить на работу, когда тебе вздумается?

Но я же пришел, — вяло оправдывался парнишка.

Ты опоздал! Это никуда не годится, Геннадий! Ты должен был разнести все заказные письма и телеграммы три часа назад!

Я сейчас разнесу.

Нет, вы только посмотрите на этого охламона! Ты знаешь, что такое телеграмма, растяпа?

— Знаю...

— Телеграмма — это срочное сообщение! Срочное, понимаешь, олух царя небесного?

— Понимаю...

Бедный парень стоял, втянув голову в плечи под градом обвинений, и в этот момент был похож на верного пса, который необычайно расстраивается из—за того, что не принес к ногам своей хозяйки брошенную палку.

Возьми на полке телеграммы, заказные письма и быстро беги по адресам, горе луковое!

Когда парнишка поплелся в коридор служебного помещения, женщина крикнула ему вслед:

Не забудь, что сегодня в пять часов ты снова должен быть на почте! Разнесешь по адресам свежие телеграммы и заказные письма, если они будут! Слышишь меня, Геннадий?! Еще одно нарушение, и мы тебя уволим! Нам такой сотрудник ни к чему! Ты слышишь?

Слышу, слышу, — раздался приглушенный возглас из глубины коридора.

Когда работники почты выяснили отношения, Пузырь подошел к первому окошку и, положив локти на прилавок, обратился к девушке, сидевшей по ту сторону барьера за компьютером.

Здрасте.

Добрый день, — сказала та, посмотрев на Пузыренко. Она своеобразно косила одним глазом, который отличался по размеру от другого и все время заваливался вбок, смотрел как бы за кулисы.

У меня к вамФопрос. Если я от вас отправлю, например, заказное письмо, телеграмму, посылку или бандероль, то у вас останутся мои данные?

Да, мы регистрируем все отправления и получения.

Значит, если из вашего отделения вчера что—то отправили, то вы можете найти информацию об этой посылке или телеграмме?

В принципе это возможно. В компьютере сохранилась информация за вчерашний день. А в чем дело?

Вчера в ваше отделение заходил мужчина, Сечкин Семен Семенович. Вы не могли бы посмотреть, что он отправил или получил?

Мы таких справок не даем.

А в виде исключения? Очень вас прошу. Ну, что вам стоит нажать несколько кнопок на клавиатуре? — жалобно посмотрел на нее Пузырь.

Таких справок мы не даем, — повторила девушка.

У нас исключительный случай, — понизив голос, доверительно сказал Пузырь. — Не хотелось бы говорить об этом, но вы меня вынуждаете. Посмотрите на этого паренька. — Пузырь кивнул на Вадика, который молча стоял рядом, опустив лицо. — Это мой сосед и друг. Вчера его родители крепко поцапались. После скандала отец ушел из дома и до сих пор не вернулся. На работу не пришел, мобильник не отвечает. Но нам точно известно, что он заходил к вам после шести вечера. Мой друган боится, что его батя собрался уехать из Москвы в город своего детства, ну, решил от обиды все бросить и уехать туда, откуда он родом. Если так, то он скорее всего отправил от вас телеграмму, чтобы его там встречали.

—Это его личное дело. Ничем не могу вам помочь.

Зря вы так бездушно к людям относитесь. Пожалуйста, посмотрите в компьютере информацию о Семене Семеновиче Сечкине. Улица Базовая, дом два, корпус два, квартира пятьдесят восемь. Зачем он приходил вчера в ваше отделение? Очень вас прошу, помогите моему соседу узнать правду о его отце. — Пузырь снова кивнул на Вадика: — Посмотрите, как он мучается, на нем лица нет.

А почему он сам за себя не попросит? — спросила девушка.

Вы хотите, чтобы он перед вами душу раскрыл, да? Вам охота на живое горе посмотреть, как в теленовостях? Вы из него душу живую хотите вынуть, выслушать объяснения, а потом эту душу, опустошенную, обратно затолкать, как скомканный мешок, да? Поставьте себя на его место! Представьте, что ваш отец ушел из дома и пропал! Вы обзвонили все больницы и морги, но нигде его не нашли. Есть одна ниточка, которая ведет к нему, — это телеграмма. Но вам о ней не говорят, потому что на почте сидит вот такая, как вы, почтальонша и говорит: «Таких справок не даем».

Припадочный какой—то, — произнесла девушка, но со вздохом и неохотой все—таки стала вводить данные в компьютер.

Пузырь хотел слегка пристыдить ее за неотзывчивость к чужому горю, но явно перестарался. Впрочем, он добился своего — через несколько секунд девушка зачитала данные компьютера:

Вчера Сечкин С.С. отправил бандероль. Время оплаты — 18.24.

А что в бандероли?

По описи в бандероли — тетрадь. Одна штука.

По какому адресу он отправил бандероль с тетрадью? — не выдержав, подал голос Вадик.

Москва, улица Базовая, дом два, корпус два, квартира пятьдесят восемь.

Вы ничего не путаете? — удивился Пузырь. — Может, вы по ошибке обратный адрес прочитали?

Нет, все верно. Обратный адрес такой же: Базовая два, корпус два, квартира пятьдесят восемь.

Получается, что он сам себе отправил бандероль? — спросил Пузырь.

Получается, так, — сказала девушка.

Постойте, постойте, дайте мне собраться с мыслями, — нахмурился Пузыренко. — Базовая улица, кажется, находится в этом районе, где—то поблизости.

Да, Базовая обслуживается нашим отделением связи.

Значит, Сечкин отправил от вас бандероль самому себе, чтобы потом у вас же ее и получить, так, что ли?

Именно так, — сказала девушка. Ее, видимо, тоже это удивило.

Но такого не бывает! — разволновался Вадик. — Человек сам себе не отправляет бандероли! Это чума полная! У вас компьютер сломан!

Не ори, придурь, расслабься, — сквозь зубы процедил Пузырь, сжав локоть Вадика. — Нам только скандала не хватало. Хочешь, чтобы она охрану вызвала? Тебе нужны проблемы?

Блин! Но это же полный улет! Засада!

Спасибо вам огромное. Мой приятель слегка перенервничал, вы уж его простите, пожалуйста, — улыбался Пузырь, пятясь к выходу и выталкивая своей спиной Вадика за дверь. — С ним такое бывает. Не обращайте внимания.

От почты до метро приятели шли молча. Каждый переваривал только что полученную информацию. Идей не было, объяснить последнюю новость никто из них не мог.

Ты помнишь то место, где встретил Майю? — спросил Пузырь, когда они подошли к метро.

—Ну.

Поехали туда.

Зачем?

Побродим, познакомимся с окрестностями.

Мне надо вернуться домой и ждать звонка Майи.

А смысл? Тетради—то у тебя все равно нет.

А какой смысл бродить по окрестностям?

Я хочу посмотреть на Иванова, который гнался за вами на серебристом «Форде». Хочу убедиться, что именно он следил за тобой от нашего дома до антикварного бутика, — сказал Пузырь.

Это он, сто пудов.

Почему ты так уверен?

Потому что пасти меня от моего дома мог только тот, кто знает мой адрес. Адрес знают только два человека: инспектор Ремизова и Михаил Иванов.

Все—таки я хочу на него посмотреть и убедиться. Позвони ему и йазначь встречу возле того места, где вы в первый раз все втроем встретились: ты, он и Майя.

Я не хочу с ним встречаться, мне с ним говорить не о чем, — сказал Вадик.

Тебе не придется говорить. Сделаем так: посмотрим, откуда он приехал, я на него взгляну, а потом ты позвонишь и отменишь встречу, типа у тебя дела срочные появились. Заодно узнаем, куда он поедет на своем «Форде».

Куда бы он ни поехал, нам за ним не угнаться на своих двоих.

Понимаешь, соседушка, нам надо найти точку отсчета, то место, от которого Иванов погнался за Майей. Ведь погоня началась не с бухты—барахты — это теперь ясно на сто процентов. Вслед за пургой, которая случилась с тобой после знакомства с Майей, даже самый крутой дебил поймет, что все запутки начались из—за тетради. А раз так, то сразу становится ясно как день, что Майя тебе по ушам въезжала, когда говорила, что не знает Иванова и не понимает, почему он за ней гнался на своем «Форде». Она тебя обманула. Втыкаешься?

Это я понимаю. Только никак не врублюсь, зачем назначать встречу именно там, где мы впервые встретились?

Потому что тетрадь, судя по всему, вещь очень ценная. А с ценностями по нашим родным московским улицам не разгуливают. Я уверен, что Майя не хотела далеко уходить от того места, где она эту тетрадь взяла, потому что это опасно.

А если она вынула тетрадь из тумбочки в своей квартире, а потом вышла на улицу, чтобы кому—то эту тетрадь передать? Ты же не будешь обзванивать квартиры всех домов рядом с тем местом? Не вижу смысла.

Очки купи, тогда увидишь! — рассердился Пузырь. Его, как всегда, раздражала непонятливость собеседника. — Она не могла уйти дальше своего микрорайона, дальше своего квартала, дальше своего дома, потому что — еще раз для тупых повторяю — с такими ценностями не шастают по Москве в поисках приключений!

Не ори на меня! — в свою очередь, разозлился Вадик. — Ты сам не понимаешь, что говоришь! Какой толк в том, что мы узнаем дом, в котором она живет? Как ты собираешься искать ее в этом доме?

А как, по—твоему, оперативники ищут преступника? Первым делом они отрабатывают жилой сектор: со старушками болтают, у пацанов интересуются, короче, общаются с местными жителями. Понял? В общем, не спорь со мной! Если тебе нужна моя помощь, то пользуйся, пока я добрый! Я хоть и ангел, но мое терпение тоже может лопнуть! Звони Иванову из таксофона и назначай встречу!

На когда?

На прямо сейчас. Я не буду со своей трубы звонить, чтобы он не определил мой номер.

Вадик вынул из кармана телефонную карту, зашел в кабину таксофона. Пузырь втиснулся вслед за ним, и в кабине сразу запахло чесноком и луком.

Слушай, если ты такой умный, объясни мне, дураку, зачем мы ищем Майю? Что мы ей скажем, если вдруг найдем ее? Нам надо тетрадь искать, а не девчонку, ведь Майя должна сама мне позвонить.

Ты что, действительно до сих пор ничего не понял или прикидываешься? — спросил Пузырь. Он смотрел на Вадика так, будто тот вылез после глобальной катастрофы из подземного бункера и еще не осознал, что цивилизация полностью уничтожена. — Напрягись! Если бы Майя могла позвонить, то давно бы позвонила! В том—то и дело, что она не может с тобой связаться.

Почему?

Не знаю. Могу только догадываться. Я думаю, что у нее возникли крупные проблемы из—за тетради. Возможно, ее взяли в заложники, чтобы обменять на тетрадь. Или она сбежала от проблем в другой город или даже в другую страну, — предположил Пузырь и поторопил Вадика: — Набирай телефон, набирай. Если Иванов придет на встречу, а я его не узнаю, значит, его мы с чистой совестью можем вычеркнуть из числа подозреваемых.

Его вычеркнем, а другого впишем, того, кто следил за мной. Ведь кто—то же следил!

Вадик набрал номер мобильного телефона Иванова.

Да! — раздался в трубке мужской голос.

Добрый день. Это Михаил Андреевич?

Да, я слушаю.

Я — Вадик Ситников. Помните, мы встречались с вами у инспектора Ремизовой. Вы еще просили позвонить вам, если я узнаю, кто катался на моем скутере вчера с одиннадцати до двенадцати утра.

Ты узнал?

Кажется, узнал.

«Кажется» или точно узнал?

Я вам еще у Ремизовой сказал, что моим скутером пользуется целый полк пацанов. Когда речь идет о таких количествах, сложно уследить за каждым в отдельности. А главное, мои знакомые на часы редко смотрят. Они ведь на службу не ходят, им что с одиннадцати до двенадцати, что с девяти до пяти — одна ботва. И девчонок они часто подвозят, если по пути.

Что ты предлагаешь? — спросил Иванов. — Только говори быстрей, у меня мало времени.

Надо встретиться.

Где?

Там, где вы потеряли вашу девчонку.

Возле метро, у светофора?

Вам лучше знать. Меня там не было. К вам подъедет мой приятель на моем мопеде, и вы с ним поговорите. Скорее всего именно он тогда был за рулем, ну, когда чуть не сбил эту... как ее?

Майю, — подсказал Михаил Андреевич.

В общем, через полчаса ждите моего приятеля на мопеде. Вы номер моего скутера помните?

—Да.

Тогда не разминетесь.

Дата добавления: 2015-08-20