Наблюдение за наблюдающим наблюдателем

Через полтора часа Вадик распахнул дверь букинистического отдела одного из московских антикварных салонов. Гроздь медных колокольчиков, висевшая у притолоки, громко затрезвонила и долго не могла успокоиться. К Вадику тут же подошел охранник с честным лицом киллера.

Ты куда? — негромко спросил он.

Сюда.

Ты ошибся дверью. Это антикварный магазин, здесь ты ничего не купишь. Уходи.

Я не собираюсь ничего покупать. Я хочу одну старую вещь оценить. Запрещено? — с вызовом взглянул на него Вадик, расстегнул «молнию» на сумке и показал тетрадь.

Тогда тебе к оценщику, туда, — смилостивился охранник и рукой указал направление.

Вадик пошел в дальний конец длинного узкого помещения, с интересом глядя по сторонам. Вдоль стен до самого потолка громоздились полки, плотно уставленные книгами в кожаных переплетах, на прилавках возвышались стопки старинных журналов, лежали широкие папки с гравюрами. В конце букинистического отдела находился кабинет оценщика. Вадик приоткрыл дверь с пластмассовой табличкой «Сечкин Семен Семенович», заглянул внутрь, вошел.

Здрасте, — сказал он пожилому мужчине, который сидел в кресле за широким письменным столом. — Вы оценщик?

—Да. Чем могу помочь?

Голова у Сечкина была лысая и блестящая, как электролампочка, на носу сидели очки в золотой оправе, за которыми блестели быстрые хитрые глазки. Сбоку от него на столе стоял включенный компьютер, которым он, как видно, только что пользовался — его запястья покоились на крае стола, пальцы застыли над клавиатурой.

У меня есть старинная рукопись. Не могли бы вы ее оценить?

Давай посмотрим.

Оценщик освободил место перед собой, сдвинув клавиатуру на край стола. Вадик достал из сумки тетрадь и передал ее букинисту.

Уж не ограбил ли ты свою прабабушку? А может, еще что-нибудь похлестче? От вас теперь всего можно ожидать, — бормотал оценщик, осматривая обложку. Затем он открыл тетрадь, пробежал глазами текст на первой странице и пробормотал: — Не может быть... Неужели Тесла?..

Вадик смотрел на оценщика и видел, как тот бледнеет на глазах, словно кровь вся разом отхлынула от его лица. Букинист перевернул страницу, снова взглянул на текст. Потом он принялся, быстро—быстро листая, просматривать остальные страницы. При этом он так увлекся, что не заметил, как стал спорить сам с собой. Он говорил негромко, себе под нос, до Вадика долетали только обрывки фраз:

Тесла?.. Нет, йе может быть... А впрочем... Формулы... Сербский язык... Неужели это его тетрадь?..

Сомнения одолевали оценщика. Постепенно он стал даже не белым, а каким—то зеленоватым.

Ну как? — спросил Вадик, когда ему надоело ждать.

Где ты это взял? — С трудом, будто преодолевая сопротивление, букинист оторвал взгляд от тетради и взглянул на Вадика. — Откуда она у тебя?

Да так... Досталась по случаю.

Твои родители знают, что ты вынес эту тетрадь из дома? f

Они про эту тетрадь даже не слышали.

Кому она принадлежит?

Допустим, мне.

А конкретнее?

Мне, стопроцентно мне. Я нашел ее в одном заброшенном доме, ну, в старой пятиэтажке, которую собираются сносить, — соврал Вадик.

Ты кому-нибудь показывал ее?

Пузырю, в смысле своему приятелю.

А еще кому?

Больше никому. А что интересного вы можете сказать? Как вы оцениваете эту тетрадку?

Глазки оценщика заметались, как у мелкого воришки, которого поймали на месте преступления.

Как тебя зовут? — спросил Сечкин, не глядя на подростка.

—Вадик.

Вот что, Вадик... — Букинист закрыл тетрадь, положил ладони на обложку. — Ты принес интересную вещицу, но скорее всего это — подделка. Если тебе нужны более точные сведения, то оставь тетрадь у меня до завтра. Мне нужно посоветоваться с коллегами, чтобы исчерпывающе ответить на твой вопрос.

А вы дадите мне взамен какую-нибудь бумажку типа квитанции?

Помилуй, что же я напишу в этой квитанции, если пока сам не знаю точно, что это за тетрадь? — усмехнулся оценщик. — У меня только догадки и предположения. А догадки, как говорится, к делу не пришьешь.

Без квитанции как—то стремно.

Я не настаиваю. Можешь забрать. — Букинист на пару сантиметров придвинул тетрадь к Вадику, но* своих ладоней с нее не убрал.

Ну, если только до завтра, то берите, — согласился Вадик, посмотрев на часы. Он подумал, что если Майя позвонит и попросит вернуть тетрадь сегодня, то он, сославшись на позднее время, перенесет встречу на завтра, чтобы забрать тетрадь у букиниста. — Во сколько мне к вам завтра прийти за тетрадью?

В любое время. С десяти утра.

Ладно. Только вы это... Поаккуратнее с ней, все—таки антикварная вещь.

Попрощавшись с букинистом, Вадик вышел на улицу. Напротив антикварного салона располагалось уличное кафе под длинным зеленым навесом. Оттуда доносился смачный запах жареного мяса и приправ, от которого у Вадика заурчало в желудке. Он вспомнил, что сегодня еще не ел. Посчитав деньги, Ситников подошел к прилавку, купил гамбургер, газировку и сел за столик в тени навеса. Уплетая булку с котлетой, Вадик глазел по сторонам, обдумывая события сегодняшнего дня. Внезапно его бесцельно скользящий взгляд остановился на одном из посетителей кафе — человек показался ему знакомым. Это был полный мужчина в черных лакированных туфлях на босу ногу, в темном пиджаке и просторных тренировочных штанах. Странный наряд довершала шляпа, которая явно была ему велика и держалась больше на ушах, чем на голове. Мужчина сидел спиной к Вадику, поэтому его лица Ситников не видел. Зато его движения, фигура, посадка головы, даже одежда — все говорило о том, что раньше они где—то встречались. Мужчина в одной руке держал булку с котлетой, в другой — молодежный журнал с красочными иллюстрациями. На его столе лежали две обертки от гамбургеров, два пустых пластмассовых стакана и пустая картонная тарелка со следами кетчупа.

«Где я мог видеть этого мужика? Ведь я видел его, сто процентов, но где и когда?» — ломал голову Вадик.

Он доел сэндвич с котлетой, допил воду, снова взглянул на мужчину, подумал: «А ведь он давно здесь сидит. Сожрал два гамбургера, порцию мяса, выпил два стакана газировки. Минут пятнадцать, не меньше. Как раз столько времени я провел в антикварном салоне. — Внезапно Вадику пришла в голову мысль, от которой ему стало неуютно. — А что, если он меня пасет? Может, Иванов Михаил Андреевич велел ему следить за мной, после того как я обнаружил и разогнал тех мутных очкариков? Точно! Скорее всего, я видел этого толстого мужика в вагоне метро. Обратил внимание на его странный прикид, и сразу забыл, потому что башка была занята другими мыслями. А теперь вот снова увидел и вспомнил. Сто пудов, его Иванов за мной послал. Узнал мой адрес у инспектора Ремизовой и приставил к моему подъезду этого типа. Выходит, этот мужик следил за мной от самого дома, довел меня до антикварного и теперь сидит здесь, караулит, надеется, что я рано или поздно выведу его на след Майи. Блин, кто же она такая, Майя со станции «Рижская», что из—за нее такая метель поднялась?»

Вадик решил проверить правильность своей гипотезы. Выбросив в урну пакетик от гамбургера и пустой пластмассовый стакан, Ситников вышел из кафе и направился к метро. На полпути он резко остановился и присел на одно колено. Делая вид, что завязывает развязавшийся шнурок, оглянулся назад. Его предположение подтвердилось — мужчина в шляпе следовал за ним, а когда Вадик посмотрел в его сторону, остановился у стенда с афишами и стал с преувеличенным интересом изучать рекламу какого—то концерта. Расстояние между наблюдателем и наблюдающим было довольно большим, поэтому Вадик не смог как следует разглядеть лицо мужчины. Зато он отметил, что преследователь, то есть «хвост», скрывает верхнюю часть лица за полями надвинутой на брови шляпы и большими черными стеклами солнцезащитных очков, а его левая щека почти полностью заклеена крест—накрест двумя кусками широкого пластыря. Еще Вадик заметил, что рукава пиджака у него слишком длинные, словно этот пиджак достался ему с чужого плеча, да и тренировочные штаны, гармошкой смявшиеся над туфлями, тоже были велики мужчине.

«Чумовой кекс. Ему бы пугалом на огороде горох сторожить, а он, дурень, за мной шпионит. Небось думает, что я его до сих пор не вычислил», — мысленно усмехался Вадик, быстро шагая к метро.

Конечно, проще всего было уйти от «хвоста» и вернуться домой, но Вадик этого не сделал. Он захотел поменяться местами с мужчиной, решил сам проследить за ним, чтобы узнать, кто он, кому служит. Чтобы затем выяснить причину, по которой установлена эта слежка.

Когда Ситников входил в метро, то увидел в стек—лянной двери отражение преследователя, который по—прежнему шагал за ним на почтительном расстоянии. Вадик быстро прошел через турникет, бегом спустился по эскалатору, смешался с толпой, которая вышла из подъехавшего поезда и спрятался за мраморной колонной в конце станции.

Через несколько секунд он снова увидел своего преследователя. Мужчина в шляпе выбежал с эскалатора на перрон и стал в поисках Вадика бегать от одного железнодорожного пути к другому, постепенно приближаясь к концу перрона. Вадик подождал, когда «хвост» окажется на противоположном краю перрона, выскочил из своего укрытия и, добежав до середины зала, свернул к лестнице перехода на другую станцию. Поднявшись на две ступени, выглянул из—за стены и вскоре увидел спину человека в шляпе, который бежал обратно к эскалатору, чтобы подняться к выходу из метро.

«Не понял... Что за дела?.. — удивился Ситников и поспешил вслед за мужчиной. — Почему он1 не сел в поезд и не поехал докладывать своему шефу, что слежка сорвалась? Может, наверху стоит его машина?»

Выбежав на улицу, мужчина остановился посреди площадки перед вестибюлем метро и, встав на цыпочки, долго высматривал кого—то в толпе. Потом он снова спустился по эскалатору и на первом же поезде поехал в противоположную от центра сторону.

Вадик ехал в соседнем вагоне, наблюдая за мужчиной через торцевые окна вагонов. Чем дольше Ситников приглядывался к шпику, тем тверже убеждался в том, что раньше где—то с ним встречался. Он до сих пор не смог хорошенько рассмотреть его лицо, так как держал приличную дистанцию, боясь, что мужчина его заметит.

«Хвост» вышел из вагона на станции, рядом с которой жил Вадик. Поднялся на улицу и направился в сторону квартала, где стоял дом Ситникова.

«Во дела... Видать, он решил караулить меня возле моего подъезда, пока я снова куда-нибудь не пойду», — думал Вадик, продираясь сквозь плотную толпу выходящих из метро.

На какое—то время он потерял его из виду, но вскоре заметил вновь, шагающим по тротуару к дому Вадика, прямехонько, как пуля. Дважды мужчина нервно озирался; в первый раз Вадик успел спрятаться за стеной газетного киоска, во второй — нырнул в подворотню. Когда до подъезда, в котором жил Ситников, оставалось метров пятьдесят, мужчина одним резким движением сорвал со своей щеки пластырь, скомкал и выбросил его вурну. И тут у Вадика в мозгу зародилась догадка, он начал припоминать, где раньше встречал этого человека. Когда мужчина снял шляпу и достал из кармана ключи, чтобы открыть замок домофона, сомнения Вадика рассеялись окончательно. Догнав его на последних метрах пути, Ситников цепко схватил мужчину за локоть и повернул лицом к себе.

Блин! — воскликнул Вадик. Других слов в этот момент ему в голову не пришло.

—Блин! — вскрикнул Пузырь, увидев приятеля. Мужчина оказался Витей Пузыренко, другом, одноклассником и соседом.

Не могу*в это поверить! Что ты здесь делаешь?! — заорал Вадик.

Я тут живу!

Что ты делаешь на улице?! Ты должен сейчас сидеть за компом, собирать информацию о Майе!

А ты должен давно быть дома, потому что сел в метро раньше меня! — произнес Пузырь, снимая солнцезащитные очки с огромными стеклами.

Веником убиться! Я шел за тобой след в след через весь город, как ушастый спаниель! Нет, это полная чума, ну, просто караул! У меня аж слов не хватает! Твой дебилизм неизлечим!

Мой—то как раз излечим! Это твоя придурь не лечится!

Они поднялись на лестничную площадку, ругая Друг друга на чем свет стоит.

А я все голову ломал, вспоминал, где я мог видеть эту жирную фигуру, этот пиджак и треники, шляпу и ботинки? Оказывается, эту одежду я видел на твоем отце, а безобразная фигура три часа назад сидела у меня на кухне и ела мои котлеты. Объясни, чудила, зачем ты за мной шпионил? — спросил Вадик, когда они вошли в квартиру Пузыря.

Ты же сам просил.

Я? Когда? Зачем?

Когда вернулся из ментовки. Ты пожаловался, что твоя крыша прохудилась, что тебя галлюцинации достали, сил нет терпеть. Я спросил: последить за тобой, чтобы проверить и помочь в случае чего? Ты ответил: последи. Я предупредил: потом без обид. Ты сказал типа ладно. Помнишь это или тебя снова переклинило?

Помню, помню, — вынужден был согласиться Вадик. — Ну и как я тебе?

По—моему, ты здоров. Во всяком случае, я твоих галлюцинаций не заметил.

Ты хочешь сказать, что я выдумал того очкарика, то есть двоих очкариков?

У меня есть два объяснения. Или действие дури, которую тебе подсыпала Майя, прошло. Или она никакой дури не подсыпала, а оба очкарика существовали в реальности, ну, может, они специально одинаково оделись и загримировались, чтобы было легче убежать от тебя, если ты их вычислишь и захочешь типа чисто конкретно разобраться.

Кстати, а зачем ты так прикольно оделся?

Я отлично понимал, что передо мной стоит нелегкая задача. При моей крепкой фигуре и незаурядном лице трудно оставаться незамеченным даже в толпе, а ведь ты узнал бы меня с первого взгляда. Так что следить за тобдй в своей обычной одежде было бы глупо. Пришлось менять внешность. Щеку пластырем заклеил, чтобы ты меня не опознал. Потом взял отцовские шмотки, переоделся и — за тобой.

Пиджак тебе великоват, и штаны слишком длинные, — заметил Вадик.

Ботинки тоже на два размера больше. Я в них ватки напихал, чтоб не свалились, — признался Пузырь. — Специально выбрал самые обычные, неброские вещи, чтобы не выделяться из толпы.

Что ты сказал? Не выделяться из толпы? — спросил Вадик, словно не расслышал. Он взял Пузыря за рукав и подв*ел к высокому зеркалу на стене коридора. — Посмотри на себя, полюбуйся.

Пузырь взглянул на свое отражение, поправил лацканы пиджака, надел шляпу, затем, глядя в зеркало, повернулся вполоборота влево, потом вправо и сказал:

А что?.. Солидный импозантный мужчина в пиджаке и шляпе. Мне нравится.

И тебя ничто не напрягает?

Не напрягает. Немного жарковато, но я люблю, когда жарко, ведь пар костей не ломит.

Да ты в этой одежде ни в какой толпе не скроешься, клоун! Оглянись вокруг, в этом городе ты единственный человек в шляпе и лакированных ботинках на босу ногу! Тебя из космоса невооруженным глазом видно, чучело! Как только у тебя смелости хватило ходить по городу в таком позорном прикиде?

Ты же знаешь, я — человек без комплексов. Мне чужое мнение по барабану. Главное — дело сделать. Ты вот надо мной прикалываешься, а я, между прочим, видел человека, который тобой очень интересуется.

—Что значит «интересуется»? — забеспокоился Вадик.

За тобой, кроме меня, следил какой—то мужик. Я понял это, когда увидел его в метро. Так получилось что в какой—то момент он оказался между мной и тобой. Меня он не знает, поэтому внимания не обратил. А я сразу его вычислил, уж больно он внимательно за тобой наблюдал. Он пас тебя до антикварного, топтался возле кафе, потом вел тебя до метро. Ну, а в метро я потерял из виду и тебя, и его. Ты так резко слинял, что я не сумел тебя догнать. Когда я тебя потерял, то сразу побежал обратно на улицу, хотел проследить за тем му—* жиком. Но так его и не нашел. Странно, что ты сам его не заметил.

Если бы не твой уродский наряд, я бы его точно заметил. А так я все внимание на тебя, красавца, переключил, ничего вокруг не видел. Как он выглядит? Опиши.

Ну... Рост средний... Телосложение нормальное... Волосы прямые, какие—то бесцветные... Размер ноги стандартный... Лицо невыразительное... Особых примет вроде нет, хотя я не присматривался.

Это не внешность, а ее отсутствие. С такими данными хорошо в разведке работать. А как он был одет?

Обычно. Рубашка, брюки, ботинки... Ну, знаешь, существует такая стандартная повседневная одежда — типа униформы, в которой ходит большая часть европейцев.

Наверно, это был Иванов. В кабинете Ремизовой он тоже бый в чем—то мутном, неброском. Хотя многие так одеваются, — задумчиво глядя на свое отражение, сказал Вадик. — Да—а, попал я в непонятки... Слушай, Пузырь, если наши догадки верные, если эта пурга завертелась из—за Майи, надо срочно выяснить, кто она такая. Ты ведь еще утром обещал пробить ее по базе данных. Будь другом, займись этим прямо сейчас.

Ладно. Сейчас переоденусь, схожу к тебе поесть и займусь. А что тебе сказали в антикварном?

Ничего определенного. Оценщику надо посоветоваться с коллегами, ну, чтобы уточнить там какие—то детали. Короче, я оставил у него тетрадь до завтра.

Он тебе выписал квитанцию или расписку?

Нет.

Как? — изумился Пузырь. — Ты отдал чужую старинную тетрадь чужому дяде и не взял с него никакой бумажки? А вдруг тетрадь стоит кучу бабок? Нет, тебе точно пора крышу менять, Ситников. Представь, что оценщик — жулик, что он решил присвоить тетрадь. Что тогда будешь делать, как доказывать?

Да брось ты, — махнул рукой Вадик. — Завтра утром он мне ее вернет.

Ты бесстрашный человек, старина. Из тебя вышел бы хороший камикадзе.

Дата добавления: 2015-08-20