Воздушные замки 10 страница

Но, едва войдя в кабинет, Отавиу, боясь растерять всю свою решимость, выпалил:

— Ты был любовником Евы! Вы оба обманывали меня!

Сан-Марино спокойно, внимательно и пристально глядел в лицо Отавиу, и под этим взглядом уверенность Отавиу Монтана испарялась, словно роса под жгучими лучами солнца.

— Двадцать пять лет назад я бы отдал жизнь за то, чтобы все было так, как ты говоришь, — глухо, с какой-то горькой отрешенностью проговорил Сан-Марино, — может быть, даже я рисовал себе что-то подобное в мечтах, — прости! — потому что без памяти был влюблен в Еву. Эта женщина была когда-то болью и мукой моей жизни.

Сан-Марино искоса взглянул на Отавиу, тот внимательно его слушал, но трудно было понять, что он при этом думает, верит или не верит.

Помолчав, Сан-Марино продолжил свою якобы исповедь:

— Не буду скрывать, Ева знала о моих чувствах. Тщеславная, как все женщины, она даже поощряла меня какое-то время, словно бы маня за собой, словно бы суля надежду...

Отавиу кивнул: это было похоже на Еву, Сан-Марино говорил правду, и правда давалась ему нелегко.

— А потом бросала, — резко закончил Антониу. — Не стану скрывать, у нас было несколько встреч наедине, они были еще до вашей свадьбы и только одна после, но я бы тогда, — он сделал упор на слове «тогда», — да, тогда бы я, признаюсь честно, предал нашу священную дружбу, и не моя заслуга, что этого не произошло.

Сан-Марино замолчал, давая понять Отавиу, как нелегко дается ему подобная откровенность.

Отавиу сочувственно смотрел на Сан-Марино, он прекрасно понимал его: конечно, даже спустя много лет трудно признаваться в готовности предать.

— Я любил эту женщину и не хочу бросать на нее тень. — Вновь заговорил Антониу. — Это было бы неблагородно, тем более что она не отвечала мне взаимностью, и, значит, мои слова могут показаться запоздалой местью. Но поверь, Отавиу, это не так, у Евы был сложный характер, и она не всегда вела себя безупречно.

Отавиу печально опустил голову. Еще совсем недавно он бросился бы с кулаками на каждого, кто позволил бы себе хоть одно неуважительное слово по отношению к его святой любви, к его божеству, но теперь… Теперь он вынужден был признать правоту Сан-Марино.

- А кому же тогда было написано письмо, в котором она предлагала побег? – спросил Отавиу.

Он вдруг понял, что ему стало тяжелее от того, что соперником оказался не Сан-Марино, человек, которого он знал с детства, к которому был привязан и, в конце концов, любя обоих, мог даже понять их чувства… Но кем же был этот другой, совсем неведомый, чужой, кого знала только его жена и кого она предпочла им обоим?

- По поводу письма я тебе ничего не могу сказать, - вздохнул Сан-Марино, - это было уже совсем другое время. Я его не получал. Судя по всему, его вообще никто не получил. И скажу тебе прямо, в это время я уже никогда бы не бросил Гонсалу и детей.

Так, значит, у Евы был еще один любовник?

Отавиу опустил голову еще ниже. Ах, Ева, Ева! Зачем же ты это сделала? Почему если не сохранила любви, то не позаботилась о своем добром имени?

А Сан-Марино словно бы подвел итог его горькому сетованию.

- Отавиу, - проникновенно сказал он, кладя руку ему на плечо, - эта женщина сначала предала меня, потом тебя… Не воскрешай ее тени, не позволяй ей вторгаться в нашу жизнь, в нашу дружбу. Она не должна помешать нашему братству, дороже которого у нас нет ничего на свете. И если я причинил тебе боль, то сделал это помимо своей воли, глубоко раскаиваюсь в этом и прошу у тебя прощения.

Сан-Марино вопросительно смотрел на Отавиу.

Ох, как тому было тяжело! Лицо у него было напряженное, печальное, расстроенное. Сан-Марино говорил так убедительно, но что-то мешало Отавиу отнестись к его словам с полным доверием. Но поверить так хотелось, и он произнес:

— Мое нечего тебе прощать. Ты прав, наша с тобой дружба, пройдя через все испытания, станет для нас еще дороже.

И Отавиу, не глядя на Сан-Марино, заторопился к выходу.

Если бы он видел Сан-Марино, который лихорадочно шагал, глядя па портрет Евы:

— Прости, любимая, мое пришлось оклеветать тебя, но ты же видишь, что я сделал это для пользы дела, что не мог поступить по-иному и добился того, чего хотел. Ты бы поняла меня. Мы всегда понимали друг друга, и ты тоже никогда не стеснялась в средствах, когда добивалась того, чего хотела...

Да, если бы Отавиу видел эту сцену, сомнения его развеялись бы. Он понял бы, что мешало ему довериться Сан-Марино. Но стало бы ему легче? Бог весть. И может быть, лучше, что он уходит если не с уверенностью, то с надеждой, что его друг детства ему самый настоящий друг...

Однако чем дальше удалялся Отавиу от дома Сан-Марино, тем громче звучал в нем голос сомнения. При Сан-Марино этот голос словно бы не чувствовал себя вправе заявить о себе и, стесняясь, прятался в уголок, но как только Сан-Марино не было поблизости, он говорил, и с каждой секундой все настойчивее.

Не в силах больше мучиться, Отавиу высказал все, что было у него на душе, Алексу, когда они сидели вместе, и вокруг больше никого не было.

Алекс сумрачно взглянул на Отавиу.

- Я уже довольно врал, — сказал он, - больше врать не буду. Да, так оно и было, твоя жена и Сан-Марино были любовниками.

Что-то вроде дрожи пробежало по телу Отавиу, но, как ни странно, боли он не испытал. Любовь к безупречной, прекрасной Еве умерла в нем, очевидно, тогда, когда он сжег се свадебное платье вместе с фотографией и согласился, наконец, с тем, что его жена мертва.

Алекс с беспокойством смотрел на друга - только бы ему не стало плохо! Иначе он никогда себе этого не простит!

— Сейчас это не имеет никакого значения, — прибавил он, — Все быльем поросло. Важно только доброе имя доны Монтана, и будь спокоен, я никогда не брошу на нее тень. Ради наших любимых девочек.

— Ты прав, - согласился Отавиу на удивление спокойно.

Правда и впрямь успокоила его. Не нужно было метаться, искать... Вот только все вокруг показалось вдруг пресным, безвкусным, неинтересным... Все словно бы выцвело, обесцветилось…

Отавиу понурился, словно бы засыпая. Еще секунда, и он, может быть, вернулся бы в полусонный мир беспамятства.

Но тут входная дверь распахнулась, и дробно застучали каблучки Бетти.

— Сели! Жулия! - позвала она.

Отавиу вскинул голову, глаза его оживились. Рядом с ним были его любимые девочки. Ради любимых девочек стоило жить.

Глава 15

Бетти поднялась к себе в спальню, села на кровать и задумалась. Настроение у нее было хуже некуда. Она чувствовала себя и обиженной, и униженной и не знала, что предпринять дальше. После прогулки с Арналду, еще сидя в машине, она сказала ему, что ждет ребенка.

После того как он сделал ей предложение, она яс сомневалась, что ее сообщение ускорит свадьбу, и мысленно готовилась к хлопотам, они должны были обсудить многое — в какой церкви венчаться? Бетти предпочитала церковный брак. Кого приглашать? Где устраивать свадьбу? И как поведут себя в свете новых и радостных событий Гонсала и Сан-Марино? Может быть, помирятся?

Сама Бетти была не слишком довольна этим неожиданным для нее поворотом. Она не собиралась заводить в ближайшее время ребенка, ей хотелось пожить для себя вольготно, комфортно, со вкусом. К тому же она предполагала, что в ближайшее время у нее будет работа фотомодели, так что портить фигуру ей совсем было ни к чему. Но судьба распорядилась иначе, и Бетти смирилась. Она прекрасно понимала, что никогда не пожертвует ребенком ради любой, даже самой блестящей карьеры...

В общем, она рассчитывала на нежность я утешение, а получила…

Поступай, как знаешь. Мне ребенок не нужен, - заявил ей Арналду, — жениться на тебе я не собираюсь, так что можешь, считать, что это наше последнее свидание.

Бетти онемела, если бы она могла, она бы поколотила этого красивого истукана — так встретить весть об их ребенке?! Сказать ей такое?!

Сидя на кровати, она вспоминала ледяной тон Арналду его безупречный профиль, и готова была рыдать, колотить по постели руками и ногами от бессилия, от ярости...

И вдруг поняла: если она будет сходить с ума, это повредит ребенку. И, как ни странно, успокоилась.

Обидно? Да. Противно? Да. Она не ожидала такого от Арналду. Но не смертельно.

Бетти вытянулась на кровати и стала думать о себе, о сестрах, об отце. Жулии она сказала сразу, и та хоть и выругала ее за легкомыслие, но потом обняла, поцеловала, поздравила. Сели она не хотела говорить сразу, но та внезапно вошла к ним в комнату, и пришлось сказать, что скоро она станет тетушкой.

Сели от души расцеловала сестру, она очень любила малышей.

— Интересно, каким он будет? — сразу начала раздумывать она. — Мальчик или девочка? На кого будет похож? Как ты думаешь, Бетти?

— Я думаю, что мальчик, — уверенно заявила Бетти. — А вот на кого похож? Не знаю. Наверное, на Арналду.

Тогда они все вместе смеялись, думали, кто, как оденется на свадьбу, и вот на тебе!

Чтобы не расстраиваться, Бетти снова стала думать о сестрах, об отце. Но, подумав об отце, снова расстроилась. Как она ему скажет? И что он скажет ей?

Она вспомнила, как волновался всегда за нее отец, когда она отправлялась с Арналду в ночной бар. Да он, кажется, даже разговаривал с ним, спрашивал о намерениях.

Бетти почувствовала себя беззащитной, маленькой девочкой и совсем уже было приготовилась заплакать, но тут дверь приоткрылась, и в нее заглянул Отавиу.

— Заболела? — с тревогой спросил он. — То-то я смотрю, ты в последние дни на себя не похожа. Значит, уже заболевала. Температуру померила? Какая? Сейчас пойду вызывать врача.

Бетти было приятно и неприятно слышать, что отец сразу заметил, как она переменилась.

— Погоди, папочка, не уходи, лучший доктор — это ты. Посиди со мной.

Отавиу присел на край кровати и положил руку на лоб Бетти.

— А температура-то, кажется, нормальная, — с удовлетворением произнес он, потом взял ее руку и стал поглаживать.

— Ты моя красавица, — приговаривал он, — моя умница, моя радость...

У Бетти снова защипало в носу.

— Папа, я жду ребенка, — выпалила она, словно в ледяную воду прыгнула, и зажмурилась, ожидая, чего угодно.

— Правда? — голос Отавиу стал еще нежнее. — Радость моя, радость ненаглядная, как же я рад за тебя, за себя, за всех нас!

Бетти прижалась к отцу и со слезами в голосе пожаловалась.

— Не все рады!

— Кто смеет не радоваться моему внуку? — с шутливой угрозой спросил Отавиу.

— Арналду, — прошептала Бетти.

Отавиу покачал головой.

— Ну, надо же! Значит, молодой еще и глупый! Но ты, доченька, не расстраивайся, сейчас самое главное — ребенок. Мы за тобой будем ухаживать, холить тебя и радовать. С Арналду я сам поговорю, наставлю его на путь истинный, он сам не понимает, что творит, что говорит. Ты его очень любишь?

— Люблю, — всхлипнула Бетти.

Сердце у Отавиу защемило, и любви в нем к его несчастной доченьке стало еще больше.

— И люби. Любить это и есть счастье. Потом будешь малыша любить, и станешь еще счастливее. С Арналду я поговорю, но предупреждаю сразу: если это у него не от мальчишеского испуга, а потому что он и в самом деле детей не хочет, то тебе и не стоит за него замуж выходить. Я ему вас не отдам, что там может быть хорошего?

Бетти обняла отца и счастливо засмеялась.

— Как же хорошо, что у меня такой замечательный папочка. — Растроганно сказала она.

На душе у нее сразу стало легче. Нет, обида и боль не прошли, но все уже не казалось безнадежным и безрадостным.

— Пойдем, объявим всем и отпразднуем! — беря Бетти за руку, позвал Отавиу. — Наконец-то у нас в доме настоящий праздник!

Отавиу растроганно смотрел на дочь, чувствуя к ней бесконечную нежность. Он и в самом деле был счастлив. Как мог казаться ему бесцветным мир, в котором происходят такие чудеса? Время запульсировало, его бег сделался ощутимым и значимым — у Отавиу появилось будущее.

— Я буду ждать твоего малыша, — шепнул он Бетти, пока они спускались по лестнице.

Алекс, Онейди, узнав замечательную новость, поздравляли и целовали разрумянившуюся Бетти.

— А почему бы нам не прокатиться куда-нибудь? — предложил Алекс. — Сейчас я позвоню своему другу, и он мигом доставит нас в какой-нибудь ресторанчик.

Но Бетти, припомнив рыдван, который отвозил их на вечер в дом Сан-Марино, отказалась наотрез.

— По мне куда лучше отпраздновать это событие дома, — скромно сказала она.

— С каких это пор ты заделалась домоседкой? — поинтересовалась, подходя, Жулия, которая слышала только последнюю реплику сестры.

— С тех пор, как стала ждать моего малыша, — важно отозвалась Бетти.

— Раз мы остаемся дома, я готовлю горячие сандвичи, — пообещал Отавиу.

Готовил их он неподражаемо, и все захлопали в ладоши.

Сидя за столом, поднимая бокалы с вином и чокаясь за здоровье будущей мамочки, все дружно ругали Арналду, оказавшегося на поверку не мужиком, а пустышкой.

— Какой мужчина без греха, — рассуждал Алекс, — мечется от одной к другой, пока не найдет свое счастье. Но если уж нашел, — тут он благодарно посмотрел на зардевшуюся Онейди, — то уж ни за что его из рук не выпустит.

Все были согласны с Алексом, и каждый, уже отправившись после веселого ужина спать, рассуждал на ту же тему, словно бы убеждая и образумливая Арналду, не потому, что жалели Бетти, а потому, что жалели его, не понимающего, какое упускает счастье.

— Знаешь, что меня удивляет, - шепнул Отавиу Алексу перед тем, как отправиться спать, — до чего Бетти повторяет судьбу Евы! Ева ведь тоже выходила замуж беременная…

Проснулась Бетти в совершенно другом настроении, разговор с Арналду показался ей дурным сном. Конечно же, он любит ее, но еще не готов быть отцом, он перепугался, перенервничал, и это хоть и обидно, но естественно, зато старшее поколение будет за нее, Гонсала, Сан-Марино... Радость отца неколебимо убедила ее в этом. Все утрясется, уладится…

Потягиваясь на кровати, глядя на солнечные блики, разукрасившие занавески, Бетти снова думала о свадьбе, мысленно примеряла фату, флердоранж, представляла толпу любопытных у дверей церкви, белый Мерседес внизу у лестницы и чувствовала себя счастливой. Все складывалось так, как она хотела. Ей нечего было жаловаться на судьбу.

Сели крикнула снизу, позвав ее к телефону. Сердце Бетти екнуло: неужели Арналду? Но нет, это был сеньор Сан-Марино. Он хотел видеть ее у себя и приглашал в редакцию газеты.

Бетти довольно улыбнулась и пообещала прийти. Да, старшее поколение было за нее, утренний звонок сеньора Сан-Марино был тому подтверждением.

Бетти побежала наверх и встала под душ, а после душа полюбовалась на себя в зеркало: ничего не скажешь — хороша! И с довольной улыбкой оделась как можно незатейливее, — с той особой незатейливостью, которая так подчеркивает красоту хорошеньких женщин. А, одевшись, отправилась порадовать новостью Сан-Марино. Она нуждалась в положительных эмоциях, они ей были жизненно необходимы.

Сан-Марино критически оглядел входящую него кабинет Бетти — очень характеру, на его взгляд, красавицу блондинку. А когда она посмотрела па него своими голубыми глазами с поволокой, понял, в кого она пошла и красотой, и характером

Арналду уже успел переговорить с ним, так что все, что собиралась сообщить ему эта красотка, не было для него неожиданностью.

— доброе утро! — поздоровалась Бетти, и, глядя на ее счастливую улыбку, никто не посмел бы усомниться в том, что утро, в самом деле, доброе. — Я так рада, что вы скоро будете дедушкой, Сан-Марино, и мой сын будет первым вашим внуком! Ведь Арналду уже вам все рассказал?

Сияющие глаза Бетти улыбчиво и горделиво глядели на Сан-Марино, все ее лицо, вся фигура излучали уверенность и довольство.

— Рассказал, — кивнул Сан-Марино и прищурился.

Сына он не винил: дело молодое. А вот эта красотка подловила его, подставила и чувствует теперь себя хозяйкой положения, готовясь всеми распорядиться по своему усмотрению. Точь-в-точь старый Григориу, который обращался с ним будто со своим слугой. Сан-Марино ничего не забыл. Нет, он не допустит, чтобы смещалась кровь Монтана и Сан-Марино! Не бывать этому, Элизабети Монтана! Хоть ты и мнишь себя умнее всех!

Он не забыл, как Бетти попыталась втереться к нему в доверие и поселиться в доме этакой домашней кошечкой, когда ушла Гонсала. Но тогда она быстро поняла, что этот номер не пройдет, что она не на того напала, и вот теперь, пожалуйста, следующая попытка.

— Передать не могу, как папа счастлив, — продолжала с довольной улыбкой Бетти, — а вы с ним такие друзья, что я не сомневаюсь — вы тоже очень-очень рады нашей новости. Благодаря малышу вы по-настоящему породнитесь и станете теперь, в самом деле, братьями.

— Ты что, всерьез надумала рожать? - с нарочитым недоумением прервал ее Сан-Марино.

Бетти опешила: то есть как? Что сеньор Антониу имеет в виду, задавая подобный вопрос?

Бетти, сидя в кресле, снизу вверх, молча и недоуменно смотрела на Сан-Марино голубыми, с поволокой глазами

— Не поняла? А то, что одной воспитывать ребенка очень тяжело, вот что я имел в виду! Теперь тебе ясно?

Еще большее недоумение разлилось по красивому лицу сеньориты Монтана, она словно бы никак не могла ухватить смысл произнесенных слов.

— Не изображай святую невинность, Бетти Монтана! Тоже мне, влюбленная голубка! — Сан-Марино, встав из-за стола, расхаживал по кабинету, сердито поглядывая на сидящую в кресле молодую женщину. — Не разыгрывай хоть передо мной комедию любви, я вижу тебя насквозь, в моей жизни уже была одна такая женщина, и я никогда не позволю своему сыну связать свою судьбу с тобой!

Бетти не ждала удара, но, получив его, не почувствовала себя раздавленной. Наоборот! Она готова была вступить в борьбу за свое счастье, потому что поняла: дело совсем не в Арналду! Их брака не хочет Сан-Марино, а сын не хочет ссориться с отцом.

— Я не знаю, что было в вашей жизни, сеньор Антониу, — проговорила Бетти решительно, — но знаю, что происходит в моей: я полюбила вашего сына, жду от него ребенка и как никогда хочу выйти за него замуж.

— А я считаю, что ты должна выбросить эту глупость из головы и подумать, пока не поздно, как избавиться от ребенка. Вашей свадьбе не бывать никогда! Я слишком люблю своего сына, чтобы позволить ему сделать глупость!

— Что вы имеете против меня, сеньор Антониу? — спросила Бетти, глядя в упор на будущего свекра.

— Ничего, пока ты не приближаешься к моему сыну. Я хорошо знаю тот особый блеск, который зажигается в твоих глазах, — это жадность к деньгам. Ты мечтаешь об одном - хорошенько порастрясти кошелек Арналду, но я на страже семейных интересов и никогда тебе этого не позволю!

— Пока я вижу жадность к деньгам у вас, — возмутилась Бетти. — Ради денег вы готовы принести в жертву жизнь собственного внука! Такого я не ожидала от вас, сеньор Антониу! Да, я люблю комфорт, удобную жизнь, но не настолько, чтобы ради них убивать. И Арналду не кажется мне подростком, который смотрит из ваших рук и нуждается в разрешении, когда речь идет о таком серьезном вопросе, как создание собственной семьи и ответственность за будущего ребенка!

Возмущенная, Бетти с достоинством направилась к выходу.

— Ты можешь говорить что угодно. На словах все выглядит очень красиво, но я вижу тебя насквозь, — процедил сквозь зубы Сан-Марино ей вслед. — Я поговорю с Отавиу.

Бетти круто развернулась.

— Папа считает, что мы с Арналду должны пожениться! — сообщила она.

— Отавиу — самый благородный человек из всех, кого я знаю, — проговорил Сан-Марино, — и не мне ему сообщать, какая у него дочь, но я найду аргументы, чтобы он меня понял.

— А какая у него дочь? — еще больше возмутилась Бетти. — Каждый судит в меру собственной испорченности!

Ее каблучки твердо застучали по коридору, но на душе царил непроглядный мрак. Что она им всем сделала? Как они смеют так обращаться с ней и ее будущим ребенком? Изверги! Настоящие изверги!

Бетти чувствовала, что еще секунда, и она разрыдается. Что же ей делать? Отправляться в таком состоянии домой, что-то скрывать или, наоборот, выслушивать соболезнующие слова? Нет! На это у нее не было сил!

Выйдя на улицу, она, не раздумывая ни секунды, направилась к Раулу. У него на груди она могла выплакать все свои горести, беспрепятственно жаловаться и получить помощь и утешение, он был настоящий друг.

Но на этот раз Раул встретил ее очень хмуро. Он был не в настроении. Он злился на Бетти, которая никак не хотела понять, что ему доставляет мало радости слушать, как ею пренебрегает идиот Арналду. Раул готов был носить ее на руках, а она привязалась к пустоголовой деревяшке, которая то и дело дает ей по мозгам. Интересно, какая печаль привела ее к нему на этот раз? Наверное, Арналду отказался везти ее в Нью-Йорк, есть мороженое.

Он только было собрался сообщить, что завел себе новую девушку и она очень, очень, очень… И вообще ему не до чужих проблем, которыми его вечно грузят! Но тут Бетти печально сообщила:

— Знаешь, я беременна, а Арналду не хочет на мне жениться, и еще Сан-Марино наговорил мне таких ужасных вещей, что впору умереть!

И Бетти, которая мужественно держалась все это время, горько зарыдала, а Раул почувствовал, что у него разрывается сердце от сочувствия к ней.

— Думай в первую очередь о малыше, — сказал он. — Чихать тебе на этих негодяев. Ну и семейка! А ты уверена, что хочешь породниться с ней?

— Уверена, — прорыдала Бетти. — Если Арналду на мне не женится, я умру!

— Глупость, какая! — возмутился Раул и тут же сдался. — Хочешь, так хочешь, но для начала успокойся. Еще раз тебе говорю — малыш должен родиться здоровым и советую тебе позвать меня в крестные.

Он уложил всхлипывающую Бетти на кушетку.

— Полежи, успокойся, вот увидишь, все будет хорошо. Лично я сделаю все, что в моих силах. И ты всегда можешь рассчитывать на меня как на крестного отца.

Бетти слабо улыбнулась.

— Ты всегда будешь моим другом, Раул? — спросила она.

— Всегда, — твердо ответил он. — Твоим и малыша, другом и защитником.

Отавиу увидел в окно, как из машины Раула вылезла Бетти, и тот, бережно поддерживая ее, помог подняться на крыльцо.

— Получите вашу дочь, я сдаю ее с рук на руки и теперь за нее спокоен. Мне пора в редакцию, бегу со всех ног.

Раул махнул рукой на прощание, и машина тут же исчезла за поворотом.

Раул заглянул в редакцию, но не увидел того, кого хотел увидеть. Арналду не было ни в общей комнате, ни в кабинете, тогда он отправился в бар Тиао, где обычно перекусывали и обсуждали все новости журналисты. Он не ошибся. Едва войдя, он увидел Боба и Арналду, которые сидели за столиком и со смехом что-то обсуждали. Вернее, смеялся один Боб, а Арналду сидел мрачнее тучи.

— Тебе должно быть стыдно перед Бетти! — заявил Раул, появляясь перед Арналду, словно из-под земли.

— Это она тебя послала ко мне? — мгновенно напрягся одетый с иголочки красавец.

— Она и понятия не имеет о моих намерениях, — усмехнулся Раул. — А вот ты мне скажи, собираешься ты на ней жениться?

— А ты кто такой, чтобы вмешиваться в наши отношения? — надменно спросил Арналду, вставая, и оказался, чуть ли не на голову выше Раула.

— Раз она ждет от тебя ребенка, ты должен жениться на ней, иначе ты не мужчина! — набычившись, заявил журналист.

— Сейчас оставлю от тебя мокрое место. И тогда ты поймешь, кто тут мужчина, — с насмешкой протянул Арналду, смотря на Раула сверху вниз.

И тут же получил удар в челюсть.

— Ты на ней женишься, по-хорошему или по-плохому, но женишься, — прорычал Раул, кидаясь на Арналду, как бульдог.

Завсегдатаи бара Тиао не раз становились свидетелями драк, в которых «настоящие мужчины» выясняли отношения, но при такой они присутствовали впервые: Раул и Арналду дрались не на жизнь, а на смерть, Арналду защищал свое мужское достоинство, Раул — справедливость.

Справедливость оказалась более мощной движущей силой, Арналду был бы стерт в порошок, если бы перепуганные клиенты не растащили дерущихся.

— Ты на ней женишься, - свирепо прохрипел Раул напоследок.

- И не подумаю, — злобно отозвался Арналду, прижимая рукой наливающийся синевой фингал под глазом, — Погоди у меня! — прошипел он вслед Раулу, которого торопливо уводили из бара. — Больше ты в газете работать не будешь! Я выгоню этого поганца! Он у меня будет улицу мести!

Боб остановил Арналду.

— Мне кажется, ты говоришь сейчас лишнее, — сказал он. — Каждый из нас хоть раз в жизни дрался из-за женщины. Но при чем тут карьера, служебное положение?

— Ты, на чьей стороне? — возмутился Арналду. — Ты мой друг или его?

— Обоих, — спокойно возразил Боб, — а больше всего я заинтересован в карьере твоего отца. Мне кажется, не стоит сейчас затевать скандальных историй и давать пищу для упреков в недобропорядочности. Ты меня понял?

— Я подумаю, - недовольно буркнул Арналду. Боб не поленился и отправился вместе с Арналду в редакцию. Слухи об избиении Арналду Раулом уже дошли до Вагнера, и он тоже был готов принимать административные меры, опасаясь гнева Сан-Марино.

— Ваша информация — явное преувеличение, — сказал Вагнеру Боб. - Могу вам все рассказать как объективный свидетель — был спор. Горячий. Но не больше.

Вагнер скептически покачал головой и ничего не ответил. Многолетний опыт научил его, что торопиться не следует никогда, всегда нужно определять, куда ветер дует. А для этого ему было бы достаточно одного взгляда на Сан-Марино, и он уже знал бы, что ему делать и чего хочет от него шеф.

Но шефа на месте не было. После утреннего визита Сан-Марино не работалось, и он отправился домой, собираясь вызвать Алвару и еще раз обсудить создавшееся положение с ним. Его волновало многое: нашел ли тот средство вернуть переведенное на Гонсалу имущество? Если признать ребенка, не станет ли он главным наследником имущества Сан-Марино? И вообще, какие права у Бетти Монтана в связи с ее новым положением?

Когда он вошел в холл, Гонсала недовольно поджала губы.

— У меня небольшая вечеринка, но будет только молодежь и я с Патрисией — объяснила она свою гримасу недовольства.

— Мне не до вечеринок, — сухо сказал он. - А Патрисия по-прежнему имеет виды на Арналду относительно Валерии?

Не знаю точно, но, по-моему, да, — пожала плечами Гонсала.

— Поторопитесь, свахи, пока живот не вырос, - неприятно усмехнулся Сан-Марино.

— Какой еще живот? — вскинулась Гонсала.

— Бетти Монтана, — сообщим Антониу. — Она беременна от Арналду.

Ну и ну! Гонсала была не готова к подобной новости.

— По-моему, они поторопились, — осторожно сказала она

— По-моему, тоже, - сухо согласился Сан-Марино, - но я рад, что по этому вопросу наши мнения сходятся.

— И когда же свадьба? — так же осторожно спросила она.

— Свадьбы не будет, Арналду не собирается на ней жениться, — отрезал Сан-Марино и стал подниматься к себе в кабинет.

Вторая новость понравилась Гонсале еще меньше первой.

Неужели сын беспринципностью, безответственностью и эгоизмом пошел в отца? Да, она считала, что с ребенком можно было бы и подождать, а сначала разобраться в себе, в своих чувствах. Арналду явно еще не готов к роли отца, да и Бетти тоже молола, чтобы стать матерью, несмотря на свой здравый трезвый женский разум. Однако раз уж так случилось, то в первую очередь все должны думать о ребенке…

Словом, Гонсала стала готовиться к вечернему разговору с сыном.

Домой Арналду вернулся страшно недовольный. Гонсала, едва увидев его, ахнула и принялась готовить примочки.

— Что с тобой случилось? По-моему, ты уже вышел из возраста, когда мальчишки выясняют отношения дракой!

— Давай не будем об этом, мама, — неприязненно буркнул Арналду. — У меня сегодня с утра сплошные неприятности. А подрался я в автобусе.

— С каких это пор ты ездишь на автобусе? Господи! Какие глупости! Придумай что-нибудь более правдоподобное!

— Правдоподобное? Пожалуйста! Бетти Монтана приготовила мне ловушку, и вот тебе результат, устраивает?

— Папа мне сказал, что она от тебя беременна. — Темные глаза Гонсалы испытующе глядели на сына.

Он не отвел своих.

— Спасибо ему, — сказал он. — Избавил меня от лишнего труда.

— Еще он мне сказал, что ты не хочешь жениться. — Глаза Гонсалы продолжали смотреть все так же испытующе.

— Ни за что на свете! Даже если Отавиу будет караулить меня с пистолетом!

— Мне горько узнать, что у меня такой безответственный сын, — с болью произнесла Гонсала. — Ведь это ребенок не только Бетти, но и твой тоже.

— Я признаю его, и буду платить алименты. Но жениться — ни когда!

— Ты весь в отца, как это печально, — все с той же болью проговорила Гонсала.

- Не впутывай меня, пожалуйста, в ваши отношения, - раздраженно отозвался Арналду. — По моим понятиям, ты первая должна была бы предостеречь меня от женитьбы. Вот вы женаты уже столько лет, и что? Ты счастлива? Нет, ты собираешься разводиться! Так зачем делать глупость мне? Кому она принесет счастье? Мне? Бетти? Или, может быть, ребенку, который будет переживать из-за родителей?

Гонсала почувствовала скрытый упрек в словах сына. Оказывается, он болезненно переживает их разрыв с Антониу, а кажется таким взрослым, самостоятельным...

Дата добавления: 2015-08-20