Часть 57. 1937 год. Варя

К записи от 16 марта: Варвара Николаевна Камбурова (на фото), девушка, с которой Михаил Ильич Суббота свяжет в будущем свою судьбу. Но долгим будет путь к сердцу Варвары – об этом свидетельствуют все дальнейшие записи в дневниках.

19 февраля 1937 года. Москва.

Утром пришло неожиданное тяжёлое известие: вчера вечером от паралича сердца умер Орджоникидзе – нарком тяжёлой промышленности. Он был наиболее деятельным человеком, его смерть является большой потерей, о чём я пишу с большой искренностью.

21 февраля. Москва.

Сегодня на Красной площади похороны Орджоникидзе. Наша колонна стояла впереди всех, недалеко от Мавзолея Ленина. Урну с прахом Серго из Дома Союзов несли Сталин, Молотов, Калинин и др. На трибуне Мавзолея на траурном митинге выступили Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Косарев, Стаханов (от рабочих угольной промышленности), Берия и др. Артиллерийский салют, похоронный марш сменился Интернационалом, и урна с прахом замурована в Кремлёвской стене.

Сегодня провожал хорошую девушку Олю со второго курса. Даже если брови у неё слишком бледные и лицо не совсем чистое, но своей весёлостью, своей слаженностью и красотой тела она сильно выделяется от других девчат нашего института.

24 февраля. Москва.

Днём был в Музее Ленина. Музей расположен в огромных светлых залах. В одном из больших залов демонстрируется документальный фильм о Ленине. В залах масса интересных объектов для знакомства. Но руководители-экскурсоводы больше пропагандисты и агитаторы, чем люди, которые должны на фактическом материале познакомить с жизнью Ленина (и партии). Эти люди просто голо агитируют, что применимо не для всех. А без экскурсовода ходить скучновато. Это – музей будущего.

А вечером с Володей (у него жена Оля поехала к своим родителям) смотрели кинокартину «Детство поэта» (к 100-летию со дня смерти Пушкина). В том виде, как показан Пушкин в детстве, я нахожу много черт сходства с моим детством. Зачем Пушкин изображён в виде всё время бегающего, не находящего себе места, мальчика? Слишком уж много он бегает. После этой картины становится совершенно понятно, почему «свет» не любил Пушкина, а Пушкин не любил «свет». Для впечатлительной и гордой натуры чужды лживая жизнь и деяния, чуждо прислуживание. Но чтобы быть Пушкиным в то время, надо было иметь огромную силу воли и смелость, которые гордость направляет на борьбу против светского общества прислужников.

1 марта. Москва.

Днём слушал оперу «Русалка» в филиале Большого театра. Был вместе с сокурсником Пашкой Скалабаном. В другом конце театра оказались Вера с

Клавой. Но у меня уже остыл пыл к Клаве, и она чувствует себя слишком уж напряжённо. Нужно разрядить атмосферу.

А рядом в ложе оказались интересные девчата из медицинского института. Разговорился. Одна из них, Нина, говорит, что профессия совершенно не характеризует, не определяет человека. Но она не права. Профессия в очень большой степени характеризует человека. Или человек выбирает профессию по своему характеру, или сама профессия вырабатывает определённые качества в человеке. Крестьянин, рабочий, вор (если можно назвать преступной профессией) – люди совершенно различные как по складу ума, развитию ума, так и во всём том, что называют характером человека, т. е. сумму привычек, мозгового развития и темперамента.

Другая девушка говорит, что гений получается из человека тогда, когда человек очень много работает. Совершеннейшая чепуха. Работа только оформляет гения, гений же должен родиться. Не гениальный же человек при любых усилиях сделается в лучшем случае хорошим профессорам, но отнюдь не гением. Сколько дурака не обучай, он даже умным не будет.

Был в больнице у Лёши. Температура у него нормальная, но дела ещё плохи. Сегодня к нему набралось много нашего народу: Скалабан, Крылов, Цитенко, Кретинин, Григорьев.

Вечером с Володей десятый раз в этом сезоне были на катке. Замечательно! Не хотелось уходить. Я хорошо втянулся в конькобежный спорт. Обычно после катка на другой день болят мускулы ног, но сейчас у меня никакого следа не остаётся. В летние каникулы в институте организуется подъём на Эльбрус.

Очень хотелось бы подняться, но отпуск у меня осенью, да, пожалуй, работать придётся и осенью.

Наркомом тяжёлой промышленности назначен В. И. Межлаук. Я рад, что на эту должность не назначен М. М. Каганович (теперешний заместитель), так как он и его брат не обладают большими умом и способностями, а выдвинулись они исключительно благодаря действительно талантливому Л. М. Кагановичу (Наркомпуть).

Вчера в институте на заседании научного кружка при кафедре петрографии осадочных пород Л. В. Пустовалов сделал очень интересный доклад «О генезисе верхне-пермских отложений». По его мнению, верхнее-пермские красноцветы являются придельтовыми отложениями. Развернулась очень оживлённая и резкая критика. Особенно резко выступил Сулин, настаивая, чтобы Пустовалов признал свои выводы предварительными и их не опубликовывал. На основании своих исследований Сулин полностью отрицает дельтовое происхождение толщ. Но Пустовалов ответил Сулину довольно резко.

Не нравится мне, что Пустовалов очень уж хвалится, называет себя человеком, который впервые открывает глаза геологам на верхнее-пермские отложения.

Может быть это и так, но тогда о Пустовалове скажут другие. Поэтому-то Сулину так не нравятся выступления Пустовалова. Доклад начался в шесть часов вечера и продолжался с дискуссией до двенадцати ночи.

11 марта 1937 года. Москва.

Погода уже весенняя. 8 марта закончился конькобежный сезон, так как солнце растопило лёд. Вместо катка я нашёл другое увлекательное занятие: танцы.

Начал учиться танцевать в институте. Сначала с одной вертлявой девчонкой со второго курса, затем с молодой секретаршей по студенческим делам института, пышногрудой дивчиной, учащейся вечерних курсов по подготовке в ВУЗ. С ней пошло гораздо веселее.

Вчера было бурное комсомольское собрание геологоразведочного факультета. Бурное, потому что стоял вопрос об исключении Лены Барс из комсомола. На неё набросилась вся группа во главе с Глуховым, Ярошенко и Афанасенковым, обвиняя её в использовании своего служебного положения (в ИГИ)(1), знакомстве с Сулиным, подхалимстве, карьеризме. Против этого очень яростно выступил Николай Цитенко, затем Федя Алексеев и некоторые другие.

Собрание затянулось до 11 часов вечера. В результате Лене дали только выговор, а о склоке в группе 32-Г-91 будет стоять особо.

Меня, наконец, перевели из кандидатов в члены ВЛКСМ. Целых 6 лет тянется это дело. Сегодня с Аней Егоровой пошёл в кино. Дует сильный неприятный мокрый ветер. Крупный рыхлый снег лепит глаза. Погода неприятная. Смотрели кинокартину «Путешествие в Арзрум» (к 100-летию смерти Пушкина).

Паршивая картина, несмотря на хвальбу в газетах. Такую картину надо ругать, а не хвалить.

Аня скоро уезжает на работу в Сочи. Уже давно прошло прежнее очарование Аней. Я узнал её лучше, но она стала мне чужой, так как редкие свидания сильно удаляют мало знакомых людей, даже сильно увлечённых вначале. Сидел я с Аней и думал: зачем я обманываю себя и её? Не лучше ли просто забыть Аню? Тем более, она сама по себе забывается. Я уже не нахожу удовольствия от близости Ани, от разговоров с ней. Хватит!

13 марта 1937 года. Москва.

Вчера был на Юбилейной пушкинской выставке в помещении Исторического музея на Красной площади. Огромная хорошая выставка. Я пока знакомился поверхностно, не всматриваясь в детали. Деталями займусь в следующее посещение.

В институте занимался определением минералов под микроскопом в люберецких и пушкинских песках. Хотел сделать много, но помешала весенняя погода и весёлая девушка Тамара Кулянина. Вечером звонил Лёша Михайлов: он выписался из больницы.

М. Горький в письме некоему Сапелову в 1927 году пишет: «О чём же рабкорам следует писать больше – о хорошем или плохом? Я – за то, чтобы писали больше о хорошем. Почему? Да потому что плохое-то не стало хуже того, каким оно всегда было, а хорошее у нас так хорошо, каким оно никогда и нигде не было. Тёмное кажется темнее потому, что светлое стало ярче». (Письма к рабкорам и писателям).

Но я с этим предложением Горького не согласен. Для писателя – это верно, писателю надо больше писать о хорошем. Но рабкору именно и надо заниматься всем плохим, всеми извращениями, выводить на свет тёмные личности, так как зная плохие места, легче их исправить. Прежде чем лечить болезнь, надо её знать. Рабкоры – это младший медицинский персонал, который даёт знать об эпидемии или о единичном заболевании и доносит о первых симптомах болезни. Дело же врача (прокурора, товарищеский суд, совещание с принятием соответствующего решения и т. д.) – вылечить больного. Если же рабкор заранее не предупредит о болезни, болезнь может принять тяжёлый и затяжной характер, появятся нагноения, а тогда уж необходимо и тяжёлое вмешательство хирурга.

16 марта 1937 года. Москва.

Сегодня урок танцев. Танцую опять с той же белокурой пышногрудой высокой, несколько помятой жизнью, взрослой девушкой. Первый раз я увидел её и познакомился 9 марта. Она имеет симпатичный вид. Весёлая и непринуждённая. Красивой её назвать нельзя. Несколько неправильные черты лица, вытянутый нос, лицо слишком бледное, даже несколько болезненное, лицо, которое бывает редко на свежем воздухе. Её ноги непропорционально тонки. Но всё же это хорошая девушка, лучшая из тех, что учатся танцевать. На прошлом уроке с ней начал танцевать геолог с пятого курса, но она вскоре от него отвязалась и подошла ко мне. Эту девушку, которая работает секретарём нашего института по студенческим делам, зовут Варя Камбурова. Она учится на вечерних курсах по подготовке в ВУЗ. Отец её грек, мать – русская. Но от её греческого происхождения ничего не осталось. Учиться танцевать с такой девушкой гораздо веселее, легче. После танцев я её провожал.

Чистое морозное звёздное небо с серпом молодого месяца. Маленький морозец. Но днём солнце сильно растопило снег, лужи не успели замёрзнуть и лишь подёрнулись тонким льдом. Снег, лёд, вода... Сырость, холодная сырость.

Холодное чёрное небо. Но чувствуется: это предвесенний вечер. От приближения весны начинает бурлить кровь. 18 марта мне исполнится 23 года!

*****

(1) ИГИ – Институт горючих ископаемых.

*****

Дата добавления: 2015-08-17