После Ставки: от Наместника до эмигранта.

Итак, после принятия Верховного Главнокомандования самим императором Николаем II, великий князь Николай Николаевич был назначен на пост Наместника царя на Кавказе, главнокомандующего Кавказской армией и войсковым наказным атаманом кавказских казачьих войск. Как известно, царь заранее подготавливал для великого князя это место. В ходе переписки с прежним Наместником князем И. И. Воронцовым-Дашковым император просил его подать в отставку, чтобы иметь возможность отправить своего дядю на Кавказ, в своеобразную «почетную ссылку». Престарелый князь Воронцов-Дашков согласился с царем, и для смягчения ситуации в июле был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. Прежний Наместник получил назначение на специально для него учрежденную должность: «состоять при Особе Его Величества». Однако, в Петроград князь И. И. Воронцов-Дашков не поехал, а, будучи одним из богатейших людей России, остался на юге. В январе 1916 года он скончался.

Занимая пост Наместника на Кавказе и главнокомандующего Кавказской армией, князь И. И. Воронцов-Дашков не принимал участия в непосредственном руководстве боевыми действиями, всецело отдав войска Кавказской армии и разработку операций в ведение ген. Н. Н. Юденича, являвшемся командующим Кавказской армией. После смены фигуры Наместника особенных перемен не произошло. Генерал Юденич по-прежнему стоял во главе Кавказской армии и руководил войсками по собственному разумению.

С перемещением на Кавказ, великий князь Николай Николаевич сделал попытку лично возглавить Кавказскую армию, но после соответствующих разъяснений из обновленной Ставки, был вынужден удовлетвориться номинальным главнокомандованием и руководством тылом армии и администрацией кавказского края. Для генерала Юденича стало разве что больше разнообразных советников, так как вместе с великим князем Николаем Николаевичем на Кавказ прибыла многочисленная свита. Например, все тот же ген Ф. Ф. Палицын, который в 1915 году состоял «в распоряжении» главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта ген. М. В. Алексеева, а теперь в том же положении оказался на Кавказе. Также, при отставке с поста Верховного Главнокомандующего, великий князь Николай Николаевич пожелал взять с собой полюбившегося ему ген. Н. Н. Янушкевича. Генерал Янушкевич был назначен помощником Наместника по военной части, а в сентябре 1916 года – еще и главным начальником снабжений Кавказской армии. Как говорили в Кавказской армии, теперь во главе войск стояли три Николая Николаевича – великий князь, Янушкевич и Юденич.

В действия Кавказской армии, твердо руководимой ген. Н. Н. Юденичем, великий князь Николай Николаевич практически не вмешивался, занимаясь делами края. Тем более, что в боях 1915 года войска были несколько растрепаны и требовалось пополнить их, обучить и вновь перенести действия на территорию противника. В частности, великий князь Николай Николаевич возглавил Георгиевскую Думу Кавказской армии. Первым вмешательством нового Наместника в операции Кавказской армии явилось формирование отряда ген. Н. Н. Баратова, предназначенного для действий в Персии, чего от русской Ставки потребовали англичане. Однако, ген. Н. Н. Юденич удержал планирование и проведение Хамаданской наступательной операции в Иране (17 октября – 3 декабря 1915 года) под своим контролем, и великому князю пришлось ограничиться дипломатическими усилиями да организацией снабжения корпуса генерала Баратова. Хотя юридически, действительно, корпус ген. Н. Н. Баратова подчинялся непосредственно Наместнику на Кавказе великому князю Николаю Николаевичу.

Более тяжелые последствия вмешательства Наместника в руководство Кавказской армией могла иметь Эрзерумская наступательная операция 28 декабря 1915 – 3 февраля 1916гг. Дело в том, что к весне 1916 года турецкая группировка на Кавказе должна была получить сильное подкрепление: вследствие эвакуации англо-французских войск с полуострова Галлиполи, 2-я турецкая армия перебрасывалась на Кавказ. Ввиду господства на море русского Черноморского флота, турецкие войска двигались пешим порядком, почему и могли успеть лишь к весне. Дабы не оказаться перед лицом превосходных сил, ген. Н. Н. Юденич принял решение ударить первым и разгромить 3-ю турецкую армию, заодно взяв последнюю мощную турецкую крепость – Эрзерум.

На конец 1915 года численность русской Кавказской армии составляла до ста восьмидесяти тысяч штыков и сабель против ста десяти тысяч у турок, укрывшихся в эрзерумском укрепленном районе. Однако, разработанный штабом Юденича план операции против Эрзерума вызвал резкое неприятие великого князя и его помощников – Н. Н. Янушкевича (Начальник Генерального штаба в марте-июле 1914 года, затем, до середины августа 1915 года – Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего) и Ф. Ф. Палицына (начальник Генерального штаба в 1905-1908гг.). Генерал Палицын на втором этапе Эрзерумской наступательной операции даже приезжал в войска, чтобы в личной беседе отговорить генерала Юденича от продолжения наступления – уже в виде непосредственного штурма крепости Эрзерум.

Тем не менее, ген. Н. Н. Юденич настоял на своем, и 28 декабря 1915 года части доблестной Кавказской армии бросились вперед. В крепостном предполье были разгромлены турецкие части прикрытия. Уже 7 января 1916 года части 1-го Кавказского корпуса ген. П. П. Калитина вышли к поясу фортов крепости Эрзерум. Следующим логическим шагом должен был стать штурм крепости, так как турецкие войска были деморализованы и морально надломлены. В этот момент великий князь Николай Николаевич, не веривший в успех штурма, приказал генералу Юденичу приступить к отводу войск в район Карса, удовлетворившись частной победой перед крепостью. Таким образом, в штабе Наместника успех сражения перед Эрзерумом признавался достаточным.

Однако, противник потерял лишь четверть исходной группировки, и после прибытия 2-й армии из-под Стамбула турки все равно получали бы перевес в силах. В этой обстановке, когда нельзя было терять ни секунды, чтобы турки не успели оправиться от поражения и укрепить крепость еще более, генерал Юденич заявил, что берет на себя всю ответственность. Дабы не выслушивать напрасно, не желавших рисковать тифлисских начальников, ген. Н. Н. Юденич лично переговорил с великим князем Николаем Николаевичем по телефону. Наместник на Кавказе уступил, но снял с себя всю ответственность, что лишний раз говорит о гражданской трусости великого князя Николая Николаевича, усугубленной Великим Отступлением 1915 года.

Корень вопроса заключался в том, что для продолжения борьбы требовалось взять из крепости Карс стратегические запасы боеприпасов, так как все наличные патроны и снаряды были уже израсходованы. В Тифлисе же считали, что кризис вооружения, постигший русские Вооруженные Силы в 1915 году и ставший одной из главных причин поражений на австро-германском фронте, еще не окончился. Следовательно, нужно перейти к обороне, дабы не тратить напрасно боеприпасы. Один из сотрудников генерала Юденича, Б. Штейфон пишет о приказе великого князя Николая Николаевича после успеха перед Эрзерумом не штурмовать самой крепости, следующим образом: «Надо признать, что Августейший Главнокомандующий имел для этого основания. Русская армия только что закончила на Западном фронте свой “великий отход”. Галлиполийская операция англо-французов потерпела полную неудачу. Всюду – и в России, и у союзников – царило приниженное настроение. Снарядный голод был далеко не изжит. Лишь недавние успехи Кавказской армии оживляли общий фон мрачности. В таких условиях великий князь считал абсолютно невозможным рисковать в случае штурма Эрзерума»[414].

Как бы то ни было, но без штурма крепости Эрзерум предыдущие бои теряли свой смысл. Тем более, что победоносные войска, штаб Кавказской армии и, наконец, сам командующий ген. Н. Н. Юденич, были уверены в своих силах и желании победить. Вырвав уступку у великого князя Николая Николаевича, генерал Юденич продолжил Эрзерумскую операцию. В ходе боев с 8 по 30 января русские последовательно заняли все укрепления противника, непосредственно примыкавшие к крепости, и изготовились к штурму. В ночь на 30 января русская Кавказская армия бросилась на штурм крепости Эрзерум.

Вечером 3 февраля 39-я пехотная дивизия ген. Ф. Т. Рябинкина вошла в Эрзерум. Преследование бегущего неприятеля, организованное с целью окружения и дальнейшего полного уничтожения остатков 3-й турецкой армии, продолжалось еще шесть дней. Всего 3-я турецкая армия в Эрзерумской операции потеряла более шестидесяти тысяч человек (шестьдесят процентов первоначального состава) и почти всю технику (до четырехсот пятидесяти орудий). Русские потеряли около семнадцати тысяч человек убитыми, ранеными и обмороженными, в том числе – около двух тысяч трехсот человек составили безвозвратные потери. Поражение под Эрзерумом не только оставило турецкий Кавказский фронт без войск и техники, но и открыло русским дорогу вглубь Малой Азии, так как теперь последняя турецкая крепость оказалась в руках русских.

За победу под Эрзерумом, ген. Н. Н. Юденич 15 февраля 1916 года был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени, сравнявшись тем самым с Наместником на Кавказе и августейшим главнокомандующим. Великий князь Николай Николаевич умел признавать свою неправоту. Лично явившись в Эрзерум после взятия крепости, он, сняв папаху, поклонился войскам Кавказской армии, а затем обнял генерала Юденича. С тех пор в действия Кавказской армии великий князь Николай Николаевич более не вмешивался.

1916-й год на Кавказе прошел под знаком новых побед русской Кавказской армии. Взятие последнего турецкого порта на Черном море (кроме самого Стамбула) – Трапезунда, разгром турок в в Эрзинджанской и Огнотской операциях позволило русскому командованию на Кавказе получить громадный перевес сил. Перед русской Кавказской армией уже вплоть до Стамбула не оставалось ни сильных крепостей, ни надлежащим образом укрепленных позиций. Черное море полностью контролировалось русским Черноморским флотом вице-адмирала А. В. Колчака.

На кампанию 1917 года планировалось вторжение в Малую Азию и совместный с Черноморским флотом и десантными корпусами удар по Константинополю. Таких успехов на австро-германском фронте не было. Блестящая победа Брусиловского прорыва была нивелирована «ковельской мясорубкой», неудачей под Барановичами, а под конец года и разгромом Румынии. Несмотря на понижение статуса после Верховного Главнокомандования, Наместник на Кавказе мог в определенной степени торжествовать: номинально вверенным ему войскам неизменно сопутствовал успех.

Однако, планы русской стороны были блокированы тяжелой зимой 1917 года. В это время в турецкой армии свирепствовал тиф. Русские же, удержавшись от эпидемии, вследствие растянутости своих коммуникаций, голодали. Нехватка хлеба для Действующей армии (не столько в смысле его наличия, так как хлеба было достаточно, сколько в отношении его доставки, ибо развал транспорта и суровая зима достигли значительного крена) приняла столь широкие размеры, что военные власти осмелились на самовольство. Например, командующие военными округами приказывали заготавливать фураж «собственным попечением войск»; армии и корпуса посылали в тыловые губернии своих представителей для закупки продовольствия; главнокомандующие фронтами применяли практику реквизиций на территории войсковых районов. Что же касается непосредственно Кавказской армии, то Наместник на Кавказе великий князь Николай Николаевич, в нарушение плана, выработанного Мукомольным Бюро Особого Совещания по обороне государства, вообще запретил вывоз продовольствия с Кавказа[415]. Местничество взяло верх над здравым смыслом.

Нарастание общего недовольства правящим режимом, наряду с усталостью страны от затянувшейся войны, в конце 1916 года позволили либерально-буржуазной оппозиции перейти в наступление против императора Николая II и его правительства. Прекрасно понимая, что Вооруженные Силы являются последним козырем в руках царя – Верховного Главнокомандующего, побить который практически невозможно, оппозиционные деятели Государственной Думы прибегли к тактике заговора. Чтобы обеспечить успех готовящемуся перевороту, либералы втягивали в заговор военных, в том числе и высших генералов.

При этом наивным в политическом отношении генералам внушалось, что дело ограничится лишь отстранением от государственного руля императрицы Александры Федоровны или, максимум, установлением регентства брата царя великого князя Михаила Александровича при малолетнем императоре Алексее Николаевиче. О реальных планах перехвата власти в пользу крупной олигархии генералитету, естественно, не сообщалось. Так, в той или иной степени из наиболее высокопоставленных военачальников в планы переворота были посвящены Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев, главнокомандующий армиями Северного фронта ген. Н. В. Рузский и главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта ген. А. А. Брусилов.

Не было забыто и о Наместнике на Кавказе. Его популярность в Действующей армии вполне могла сыграть на руку заговорщикам, чтобы свести вероятность подавления мятежа к минимуму. Этому способствовало и настроение в войсках, где великого князя Николая Николаевича явно предпочитали императору Николаю II в должности Верховного Главнокомандующего. Пример – Записка офицера-фронтовика в конце 1916 года о настроении войск Северного и Западного фронтов: «…все ожесточены против немцев, хотя нарастает желание скорее окончить войну, чему способствовали наши неудачи и сидение в окопах без активных действий… толкуют о бесполезности воевать, пока немцы сильны в самой России… всякую неудачу приписывают измене и предательству… Возможность того, что войска будут на стороне переворота и свержения династии допустима, так как, любя Царя, они все же слишком недовольны всем управлением страны. Великий князь Николай Николаевич пользуется большой популярностью и любовью среди солдат… если бы он был Царем, немцы не были бы сильны в России»[416]. Как видим, старые легенды продолжали действовать. Да и лидерство великого князя в шпиономании не было забыто.

Впоследствии часть современников обвиняла великого князя Николая Николаевича в бонапартистских замашках, считая, что он желал занять трон Российской империи. Другая часть столь же рьяно отстаивала мнение, что Верховный Главнокомандующий никогда не подумал бы об этом. Но дело не в том, что великий князь Николай Николаевич хотел или не хотел стать императором. Дело в том, что именно в таком качестве воспринимали его всяческие и разнообразные силы, которые вели процесс к падению российской монархии вообще или, как минимум, к свержению императора Николая II. Например, в своем письме еще от 6 ноября 1914 года рейхсканцлер Т. фон Бетман-Гольвег пишет заместителю статс-секретаря МИДа Г. Циммерману: «Гуго Стиннес, заявляющий, что он имеет хорошие связи с Россией, рассказал мне позавчера, что великий князь Николай Николаевич хочет стать царем. Если он увидит, что путем пожинания военных лавров ему трона не получить, его можно будет деньгами сделать сторонником заключения мира»[417].

Известно, что великий князь Николай Николаевич превосходно знал о заговоре и планах либералов, которые в конце 1916 года предлагали ему сменить племянника на троне в результате производства дворцового переворота. Речь идет об известной миссии тифлисского городского головы А. И. Хатисова, масона и яростного оппозиционера, действовавшего по указанию главы Земгора князя Г. Е. Львова, вскоре возглавившего первое Временное правительство. Великий князь, после некоторых колебаний, отказался, но в конце февраля 1917 года ничего не сделал для того, чтобы спасти императора Николая II как самодержца, предпочитая присоединиться к мнению высшего генералитета о необходимости отречения. Само собой разумеется, что великий князь Николай Николаевич не сообщил императору о заговоре и планах заговорщиков, хотя размышлял над поступившим предложением три дня.

Бесспорно, все основные события происходили в Европейской России. До Кавказа докатывались только отклики тех процессов, что бурлили в феврале месяце в Петрограде, Пскове и Могилеве. Узнав о грозных событиях в Петрограде, император Николай II 27 февраля выехал из Ставки в столицу. Не сумев пробиться в восставший город, вечером 1 марта царский поезд прибыл в ставку Северного фронта – в Псков, откуда император намеревался руководить подавлением мятежа. Царь, имея сведения о готовившемся перевороте, рассчитывал на Вооруженные Силы, но не учел, что высший генералитет во главе с его ближайшим помощником ген. М. В. Алексеевым и наиболее авторитетным в военных кругах близким родственником великим князем Николаем Николаевичем поддержит революционеров.

Пока в Пскове главкосев ген. Н. В. Рузский убеждал императора в принятии условий уже самочинно образовавшегося Временного правительства – от ответственного министерства до отречения, в Могилеве Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев блокировал любую возможность какого-либо из фронтов поддержать Николая II. В 10.15 утра 2 марта генерал М. В. Алексеев направил телеграммы на имя главнокомандующих фронтами, где не просто изложил требования М. В. Родзянко об отречении, но и указал свою собственную точку зрения о необходимости отречения царя и отстранения армии от событий революции в столице, предлагая оставить дело на «решения сверху». На этих телеграммах главкомам настоял сам царь, пытаясь получить поддержку хоть где-либо, раз в ней фактически отказывал Северный фронт в лице генерала Рузского. Главкоюз ген. А. А. Брусилов твердо поддерживал Алексеева и Рузского. Однако, колебания главкозапа А. Е. Эверта и помглавкорума В. В. Сахарова были разрушены самим характером алексеевской телеграммы, отчетливо показавшей, на чьей стороне Наштаверх и Северный фронт.

С утра 2 марта ген. Н. В. Рузский стал убеждать императора в немедленном отречении, что свидетельствует о синхронности действий штабов Ставки и Северного фронта. Ведь ночью, генерал Рузский более двух часов разговаривал по телефону с председателем Государственной Думы М. В. Родзянко, получая, очевидно, последние необходимые инструкции. Царь колебался, все еще на что-то надеясь, но решающим доводом стали ответы главнокомандующих, полученные в Пскове к двум часам дня. Все запрошенные генералом Алексеевым лица – генералы А. Е. Эверт, А. А. Брусилов, В. В. Сахаров, адмирал А. Н. Непенин, великий князь Николай Николаевич, сами М. В. Алексеев и Н. В. Рузский высказались за необходимость отречения императора от престола. Причем доминирующим мотивом в этом решении служило стремление обеспечить возможность доведения России до победного конца в войне.

Если Алексеев и Рузский состояли в заговоре, Брусилов был обижен на императора за недооценку тем Брусиловского прорыва, а Эверт и Сахаров проявили конформизм, то чем руководствовался великий князь Николай Николаевич, не вполне ясно. Неужели неприязнь его семьи к семье императора могли зайти так далеко? Или это была обида за отстранение с поста Верховного Главнокомандующего в августе 1915 года? В своем сообщении великий князь Николай Николаевич «коленопреклоненно» просил царя уступить и отречься от престола, чтобы спасти страну и монархию: «Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым коленопреклоненно молить ваше императорское величество спасти Россию и вашего наследника, зная чувство святой любви вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знаменьем, передайте ему – ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо горячей молитвой молю Бога подкрепить и направить вас».

Интересно, что телеграмма Наместника на Кавказе великого князя Николая Николаевича о необходимости отречения в преамбуле имеет и такие строки: «Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую (здесь и далее выделено, – Авт.) обстановку и просит меня поддержать его мнение, – что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России, и спасения династии вызывает принятие сверхмер». Это говорит о том, что на Кавказе ситуация была воспринята так, как ее представила Ставка. А если помнить, что великий князь Николай Николаевич был готов к событиям (миссия Хатисова), то становится ясно, что ответ Наместника был продуман заранее.

Таким образом, император Николай II отрекся от престола в ситуации, когда Вооруженные Силы, в лице всех без исключения руководителей Действующей армии, отказали своему Верховному Главнокомандующему и сюзерену в поддержке. Известно, что царь особенно рассчитывал на своего дядю, и его сломала именно телеграмма от великого князя Николая Николаевича. «Коленопреклоненность» Наместника на Кавказе никого не могла обмануть. В условиях отсутствия выбора решение императора могло быть только одним, раз против него стояли и восставшая столица и нарушивший присягу генералитет.

Последним распоряжением царя, который еще верил в искренность заверений оппозиционеров о сохранении монархии, стало назначение на пост Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Начальником штаба – ген. М. В. Алексеева. Свидетельства восприятия отречения солдатами не сильно разнятся друг от друга. Отречение императора Николая II было ожидаемо и подготовлено оппозиционной печатью, хотя само падение монархии воспринято с некоторым удивлением. Известие было встречено в Действующей армии с «недоумением», «спокойствием», «отчасти с удивлением», «ошеломлением», «ликованием в технических командах, санитаров, писарей и т. п.». Часть солдат была возмущена отстранением фронтовиков от решения проблемы такой важности; многие, особенно старики и кадровики, сожалели о царе.

Но это что касается собственно императора Николая II. Назначение же Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича было встречено с единодушным ликованием. Телеграмма с Западного фронта в Ставку 6 марта 1917 года гласила: «Назначение Его Высочества Главковерхом встречено с радостью, с верою в победу и прекращение немецкого засилья… нижние чины приняли манифест [об отречении] спокойно… отчасти с удивлением, во многих [частях] заметно жалеют Государя Николая II… назначение великого князя Главковерхом встречено восторженно». Вскоре начальник штаба Западного фронта генерал Квецинский доносил Начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего 6 марта 1917 года: «Все верят в то, что Его Высочество даст сильную твердую власть в армии, а с нею порядок и победу… Многими нижними чинами новый порядок приветствуется в уверенности, что он будет связан с полным удовлетворением оставшихся семей пайком и устранением продовольственной разрухи[418].

Таким образом, для великого князя Николая Николаевича отречение его племянника и неминуемое крушение монархии стало очередным триумфом. Выехав в Могилев, новый-старый Верховный Главнокомандующий видел везде восторженный прием от военнослужащих различного ранга и положения. Такой поворот не мог остаться незамеченным Временным правительством, никак не ожидавшим, что, помимо образовавшегося и уже начавшего разваливать империю Совета рабочих и солдатских депутатов, появляется еще один центр силы. Вся Действующая армия без исключения – и монархисты, и республиканцы, и колеблющееся «болото», приветствовала великого князя Николая Николаевича как своего бесспорного и авторитетного вождя. Этого Временное правительство не ожидало, а потому поспешило убрать новоявленного Верховного Главнокомандующего со сцены, закрепляя победу олигархии у руля опрокидывающейся в пропасть страны.

Великий князь Николай Николаевич даже не доехал до Ставки, когда его поспешили заменить (письмо главы Временного правительства о замене великий князь получил уже в Ставке), опасаясь реставрации. Этот факт лишний раз говорит об истинных намерениях так называемых «монархистов» среди членов Государственной Думы, подготовивших и совершивших государственный переворот. Дело заключалось отнюдь не в тех или иных политических воззрениях, а исключительно в жажде власти. Ведь понятно, что рано или поздно великий князь Николай Николаевич должен был бы выступить против того бедлама, в который бросали Россию «временщики».

Само собой, разумеется, что главной ссылкой на необходимость отстранения великого князя Николая Николаевича от должности Верховного Главнокомандующего послужило «народное мнение», при полном игнорировании настроений солдатских масс фронта. В частности, в письме князя Г. Е. Львова, возглавившего Временное правительство, говорилось: «Создавшееся положение делает неизбежным оставление Вами этого поста. Народное мнение решительно и настойчиво высказывается против занятия членами Дома Романовых каких-либо государственных должностей. Временное правительство не считает себя вправе оставаться безучастным к голосу народа, пренебрежение которым могло бы привести к самым серьезным осложнениям. Временное правительство убеждено, что Вы, во имя блага родины, пойдете навстречу требованиям положения и сложите с себя еще до приезда Вашего в Ставку звание Верховного Главнокомандующего». А ведь, как говорилось выше, всего два месяца назад, князь Львов через своего посланника А. И. Хатисова предлагал великому князю Николаю Николаевичу не более, не менее, как трон Российской империи.

11 марта, сдав Верховное Главнокомандование ген. М. В. Алексееву, великий князь Николай Николаевич уехал из Ставки. На своей шкуре он, спустя всего неделю после отречения императора Николая II, испытал благодарность дорвавшейся до власти олигархии и «высшую справедливость» за предательство своего сюзерена. После своей отставки великий князь Николай Николаевич проживал в имениях императорской фамилии в Крыму. После большевистского переворота октября 1917 года он был арестован, но в апреле 1918 года – освобожден оккупировавшими значительную часть бывшей Российской империи согласно Брест-Литовскому мирному договору германскими войсками. Это позволило великому князю Николаю Николаевичу избежать судьбы, постигшей большинство членов Дома Романовых, в том числе и всей императорской семьи – физического истребления в ходе «красного террора». Интересно, какие чувства испытал бывший Верховный Главнокомандующий, когда враги, которых он ненавидел, спасли его от уничтожения со стороны соотечественников?

Первоначально великий князь Николай Николаевич фигурировал в качестве претендента на русский престол в планах некоторых антибольшевистских сил монархического уклона. Однако резко антимонархическая позиция белогвардейского руководства Вооруженных Сил Юга России, прикрывавшаяся маской так называемого «непредрешенчества», опрокидывало все эти планы. Да и сам великий князь, потрясенный событиями и гибелью массы родственников, не был готов к продолжению политической борьбы.

В 1919 году на борту английского крейсера «Мальборо» великий князь Николай Николаевич навсегда покинул Россию, став, подобно миллионам своих соотечественников, эмигрантом. Первоначально он проживал в Италии, а с 1922 года – во Франции, которой было за что благодарить бывшего русского Верховного Главнокомандующего. В среде белой эмиграции великий князь Николай Николаевич считался одним из претендентов на российский престол, что лишний раз подтверждает то обстоятельство, что мнение самого великого князя мало что решало – бонапартистски настроенные военные круги видели его императором и в 1915 году.

При этом, что характерно, большая часть военных отказывала в праве на престол великому князю Кириллу Владимировичу, который являлся законным претендентом на русский трон после гибели Николая II, цесаревича Алексея и великого князя Михаила Александровича, согласно порядку указа о престолонаследии императора Павла I. Но если роль великого князя Кирилла Владимировича в событиях Февраля была просто некрасивой (присяга Временному правительству во главе своего Гвардейского экипажа, с красным бантом на шинели), то роль великого князя Николая Николаевича – одной из ключевых, ибо только на него до последней минуты надеялся загнанный в угол высшими генералами император Николай II. Великий князь Николай Николаевич в эмиграции являлся номинальным руководителем всех русских заграничных организаций. Особенно – после смерти в 1926 году ген. П. Н. Врангеля. Однако, активного участия в политической деятельности великий князь Николай Николаевич не принимал, стараясь устраниться от жизни эмиграции.

Великий князь Николай Николаевич явился первым в истории России Верховным Главнокомандующим. Его смена царем в августе 1915 года преподносится как один из ключевых моментов в участии Российской империи в Первой мировой войне, после чего Россия якобы стала скатываться к поражению. Многочисленными историками, за редкими исключениями, отмечается нежелательность назначения императора Николая II Верховным Главнокомандующим. При этом первоочередной причиной выдвигается тезис об отсутствии соответствующей военной компетенции царя-«полковника». Следовательно, предполагается, что в военном отношении генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич стоял несоизмеримо выше Николая II. Напомним, в связи с этим утверждением, несколько характерных моментов полководчества великого князя:

1.образование третьего операционного направления (на Берлин) в самом дебюте военных действий. Очевидно, что в случае отказа Ставки пойти на поводу у союзников, резервы не перебрасывались бы в район Варшавы, ослабляя оба русских фронта, наступавших в Галиции и Восточной Пруссии. Однако великий князь Николай Николаевич был восторженным апологетом русско-французского союза, и потому, напротив, с радостью воспринял политическое давление со стороны французов. В итоге, 2-я армия потеряла один армейский корпус (передан в 1-ю армию, откуда один корпус убыл под Варшаву), при наличии которого, возможно, сражение в Восточной Пруссии было бы выиграно русскими. Помимо того, русские 4-я и 5-я армии Юго-Западного фронта потерпели поражение в начале Галицийской битвы, и лишь ошибки австро-венгерского командования, да нехватка у него сил, не позволили австрийскому главкому ген. Ф. Конраду фон Гётцендорфу превратить это поражение в разгром. Впоследствии, образование 9-й армии из варшавской группировки позволило вырвать победу из рук австрийцев, что ставится великому князю в заслугу. Однако наверняка, будь эти корпуса на своих местах, русские фронты вообще не потерпели бы поражений.

2.невзирая на свой несомненный авторитет в армии, великий князь Николай Николаевич не мог отстранять от должности даже командармов, что являлось прерогативой императора. Напротив, ген. Н. В. Рузский после Львова не только не был снят со своего поста командующего 3-й армией, но получил сразу два Георгиевских креста за один «подвиг», который был раздут до общенациональных масштабов. Этой профанацией Ставка пыталась прикрыть собственную бездарность в руководстве Действующей армией.

3.в период проведения Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операций Ставка самоустранилась от руководства войсками, передав его в руки командующих фронтами, причем в первой из этих операций общее руководство осуществлялось фронтами по очереди. Предпринимая вместо жестких указаний метод постоянных совещаний с командующими фронтами, великий князь Николай Николаевич скорее даже мешал организации подготовки и проведения операции, раз уж он не пожелал непосредственно руководить ими.

4.самоубийственное наступление в Карпатах зимой 1914\15г., предпринятое под давлением штаба Юго-Западного фронта, уничтожило последние остатки боеприпасов и человеческих резервов накануне решительного наступления противника на Восточном фронте. Великий князь Николай Николаевич знал о назревшем кризисе вооружения, однако продолжил бессмысленно-преступное уничтожение остатков мирного времени.

5.принцип Ставки «ни шагу назад» весной-летом 1915 года стал главной причиной уничтожения последних кадров русской армии.

6.не умея руководить войсками, великий князь Николай Николаевич не имел и благородства: на военного министра были не только свалены все грехи Ставки (как будто бы у Сухомлинова и так было мало грехов), но и вымышлены несуществующие. Именно Ставкой была развязана беспрецедентная кампания шпиономании, которая стала одной из главных причин краха русской монархии в феврале 1917 года.

7.в наиболее тяжелые дни отступления 1915 года, великий князь Николай Николаевич впал в панику, что еще больше дезорганизовывало управление армиями. Именно после этого для императора Николая II стало очевидно, что его дядя не годится для поста Верховного Главнокомандующего.

8.в феврале 1917 года, наряду с прочими высшими военными начальниками, великий князь Николай Николаевич в телеграмме на имя императора высказал свое положительное мнение по поводу отречения Николая II от престола. Тем самым в кризисные дни бывший Главковерх отвернулся от своего венценосца, сюзерена, родственника и Верховного Главнокомандующего.

5 января 1929 года по новому стилю великий князь Николай Николаевич скончался в городке Антиб и был похоронен в русской церкви города Канны. Его эпопея закончилась. Никаких воспоминаний или иных мемуаров после себя великий князь Николай Николаевич не оставил.

Заключение.

Как показано в работе, русская конница периода Первой мировой войны не оправдала «кредита доверия». В конечном итоге, невзирая на своеобразие Восточного фронта, Ставка была вынуждена перейти к сокращению кавалерии, по образцу союзников и противников. Однако, как представляется, этот процесс не был неизбежен. О том, что кавалерия «отжила свое» любили говорить те, кто не умел организовать взаимодействие конницы с прочими родами войск, и не мог правильно и компетентно распорядиться действиями мобильных сил. Бесспорно, опыт Первой мировой войны показал, что век кавалерии стремительно уходит в прошлое: настала эра машин, то есть механизированных соединений из броневиков и танков, подкрепляемых мотопехотой. Скорострельное оружие и дальнобойная артиллерия выявила всю уязвимость кавалерии в современной войне. Но это все было ясно уже и после русско-японской войны 1904-1905гг. Следовало совершенствовать тактику действий конницы, чтобы надлежащим образом использовать ее в общевойсковых операциях.

Из основного рода войск конница превратилась во вспомогательный, но значит ли это, что ее надо было упразднить вовсе? Ведь если забегать вперед колесницы, то можно вместе с водой выплеснуть и ребенка. Упадок конницы наметился еще в эпоху наполеоновских войн, когда и сам Наполеон решал исход генеральных сражений концентрированным огнем артиллерии. К. фон Клаузевиц в своем великом труде пишет: «…без артиллерии труднее обойтись, чем без кавалерии, ибо она представляет главное начало истребления, и действия ее в бою более тесно слиты с действиями пехоты… так как в деле истребления артиллерия представляет наиболее сильный род войск, а кавалерия – наиболее слабый, то в общем вопрос надо ставить так: до какого предела можно усиливать артиллерию без особого ущерба и каким минимальным количеством кавалерии можно обойтись?». В любом случае, возможности каждого рода войск должны были быть использованы по максимуму. Особенно, если речь идет о высокоманевренных войсках, столь необходимых, в первую голову, в наступлении (нельзя забывать, что Клаузевиц в своем незаконченном труде показал, что оборона является сильнейшим видом боя, по сравнению с наступлением, не успев опровергнуть самоё себя).

В годы Первой мировой войны конница еще могла сыграть свою роль, особенно на Восточном фронте, отличавшемся чрезвычайной протяженностью, что естественно влекло за собою большую разреженность боевых порядков в стратегическом масштабе, нежели на Западе. Только кавалерия могла помочь пехоте преодолеть сложившийся «кризис позиционности» в силу своей специфики. Однако как раз этому русская кавалерия до войны не обучалась вовсе, действуя как будто бы по канонам девятнадцатого столетия. Прежде всего – ударом в сомкнутом конном строю – «шоком». То есть – саблей на пулеметы и окопавшуюся пехоту. Вот это уже совсем другая история, за которую следовало бы «благодарить» как военное ведомство и Генеральный штаб вообще, так и кавалерийских начальников во главе с их шефом великим князем Николаем Николаевичем, в частности.

Точно так же, кавалерийские начальники в своем подавляющем большинстве не пожелали учиться опыту войны, и сокращение кавалерии зимой 1917 года стало закономерным итогом. Прежде всего, сказалось неумение действовать большими конными массами. А. К. Кельчевский выделяет следующие основные моменты в ходе войны, когда русские должны были активно использовать свою сильную кавалерию для достижения решительных результатов:

1. действия стратегической конницы 1-й армии во время Восточно-Прусской наступательной операции августа 1914 года;

2. преследование австро-германцев после отхода их от Варшавы в ходе Варшавско-Ивангородской наступательной операции октября 1914 года;

3. отсутствие действий кавалерии для срыва неприятельского сосредоточения посредством железнодорожных перебросок перед началом Лодзинской оборонительной операции ноября 1914 года;

4. неумение ввести в прорыв конницу после успешного преодоления пехотой 9-й армии австрийских укрепленных рубежей под Гайворонкой во время контрудара на реке Стрыпа в сентябре 1915 года;

5. ненадлежащее использование конных масс в период Луцкого прорыва мая-июня 1916 года[419].

В период Гражданской войны 1918-1921гг. в России кавалерия переживала свое «второе рождение». Немногочисленные армии на узких фронтах, в разоренной стране, прикованные к железным дорогам активно использовали конницу, воспользовавшись к тому же столь гениальным, хотя и запоздавшим в историческом измерении, изобретением как тачанка. Неудивительно поэтому, что на востоке Европы еще долгое время делали ставку на кавалерию как на тот род войск, что будет активно использоваться в будущих войнах в качестве незаменимого подспорья пехоте и бронетанковым соединениям. Осмысливая опыт прошедших войн, в Советском Союзе еще долгое время полагали, что конница еще «покажет себя». Основные требования к кавалерии по опыту войн:

«1.Как общее правило, конница не будет иметь возможности вести конные атаки крупными соединениями. В большинстве случаев бои в конном строю будут вести эскадрон, дивизион и редко полк. Однако в условиях восточно-европейского и колониального театров все же возможны и конные атаки более крупных соединений.

2.Боевая работа спешенной кавалерии должна быть построена совершенно так же, как и в пехоте, особенно в позиционной войне.

3.Имея назначение подвижного огневого резерва, организация конницы требует большого насыщения огнестрельным оружием и техникой. При переходе из конного строя в пеший, каждое конное подразделение должно дать определенную пешую тактическую единицу, необходимую для боя.

4.Конница, обладающая свойством подвижного огневого резерва и могущая вести бой как в конном строю небольшими частями, так и комбинированный – крупными соединениями, не может быть заменена ездящей пехотой. Вот те основные требования, кои предъявляются всеми западноевропейскими государствами к коннице, и положены в основу организации»[420].

Потребовалось бурное развитие техники (появление танков), чтобы кавалерия окончательно превратилась во вспомогательный род оружия, а затем и ушла в прошлое.

Конница в начале двадцатого столетия уступила свое место более защищенным и мощным в огневом отношении мобильным войскам – движущейся артиллерии – танкам. Всплеск роли кавалерии в Гражданской войне – это локальный опыт, основанный на технической слабости обеих сторон, действовавших к тому же на обширных степных пространствах, в условиях малочисленности артиллерии и широкой применяемости пулеметов. Тачанка стала выдающимся изобретением Гражданской войны, но уже неприменимым в борьбе против современных европейских армий, оснащенных броневиками и танками.

Сам конь все еще продолжал оставаться в рядах Вооруженных Сил, но уже не в качестве кавалерии как основного рода войск, а в обозах, охранных частях, подразделениях, применяемых в специфических условиях (например, советские конно-механизированные группы 1943-1944гг. на Украине, или казачьи части вермахта в Югославии). Чем более было развито в промышленном отношении, тем больше сухопутная армия наполнялась грузовиками в тылах и танками в окопах. Скорострельное дальнобойное оружие не оставляло кавалеристу шанса выжить на поле боя. Тем более – выполнить свою боевую задачу. Требования русских военачальников, кавалеристов по принадлежности к роду оружия (например, ген. А. А. Брусилов) уже в период Первой мировой войны, как только стало ясно, что борьба ведется в позиционной форме, стали сокращать свои многочисленную конницу. Сужение поставленных перед конниками боевых задач (разведка, преследование в тактическом отношении, применение в качестве ездящей пехоты) продолжалось всю Первую мировую войну, в результате совершенно убрав конницу из боевых рядов на Западном фронте и резко сократив ее количество на фронте Восточном. Представляется, что не будь в России столь большого количества «природной конницы» – казаков – число конных дивизий к 1917 году было бы существенно меньшим.

Для конницы Первая мировая война стала «лебединой песней». Затраты на этот род войск и героизм русских солдат и офицеров не смогли окупить результаты использования кавалерии на полях сражений со стороны командования. И если в период маневренной войны конница с достоинством выполняла возложенные на нее задачи, то с переходом к позиционной борьбе, роль кавалерии стала стремиться к малым величинам. Австро-германский фронт, как и Французский или Итальянский – стали правилом, утверждавшим, что наступает «век моторов». Кавказский фронт – победоносным исключением для русского оружия. Тем больше интереса может вызывать Первая мировая война для нашего современника.

Избранная библиография.

1. Балк В. Развитие тактики в Мировую войну, Пг., 1923

2. Баторский М. Служба конницы, М., 1925

3. Брандт Г. Современная конница, М., 1936

4. Брусилов А. А. Мои воспоминания, М., 1983

5. Волков С. В. Русский офицерский корпус, М., 1993

6. Восточно-Прусская операция. Сборник документов империалистической войны, М., 1939

7. Гатовский В. Конница (Свойства и средства. Строи и порядки), М., 1925

8. Головин Н. Н. Военные усилия России в Мировой войне, М., 2001

9. Данилов Ю. Н. Россия в Мировой войне 1914-1915гг., Берлин, 1924

10. Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов, Спб., 1910, вып.2; 1914, вып.3

11. Керсновский А. А. История русской армии, М., 1994

12. Корольков Г. Несбывшиеся Канны, М., 1926

13. Луцкий прорыв. Труды и материалы, М., 1924

14. Микулин В. Комбинированный бой конницы, М., 1928

15. Мировые войны XX века. Кн.1: Первая мировая война: Исторический очерк, М., 2002

16. Мировые войны XX века. Кн.2: Первая мировая война: Документы и материалы, М., 2002

17. Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 года. Сборник документов мировой войны, М., 1940

18. Ненахов Ю. Ю. Кавалерия на полях сражений XX века: 1900-1920гг., Мн., 2004

19. Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году, М.-Л., 1930

20. Постижение военного искусства. Идейное наследие А. Свечина. Российский военный сборник, вып.15, М., 2000

21. Рогвольд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии (август-сентябрь 1914г.), М., 1926

22. Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д.Ярославице, Сербия, 1921

23. Стратегический очерк войны 1914-1918г., М., 1923, чч.1-6

24. Суворов А. Н. Тактика в примерах, М., 1926

25. Сыромятников А. Прорыв. Его развитие и парирование, М.-Л., 1928

26. Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е. Э. Месснера, М., 2005

27. Шапошников Б. М. Конница (кавалерийские очерки), М., 1923

28. Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982

[1] цит. по: Ростунов И. И. Генерал Брусилов, М., 1964, с.44

[2] Нилланс Р. Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918, М., 2005, с.77

[3] Воскобойников Г. Л. Казачество в Первой мировой войне 1914-1918гг., М., 1994, с.94

[4] Керсновский А. А. История русской армии, М., 1994, т.4, с.220

[5] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.124

[6] Гепнер Э. Война Германии в воздухе, Мн., 2005, с.23

[7] Данилов Ю. Н. Великий князь Николай Николаевич, М., 2006, с.146

[8] Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии, М., 2006, с.10-11

[9] Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д.Ярославице, Сербия, 1921, с.50

[10] Залесский П. И. Возмездие (причины русской катастрофы), Берлин, 1925, с.86

[11] Краснов П. Н. Воспоминания о Русской Императорской армии, М., 2006, с.473

[12] Данилов Ю. Н. Великий князь Николай Николаевич, М., 2006, с.84-85

[13] Деникин А. И. Старая армия. Офицеры, М., 2005, с.379

[14] Военная быль, 1968, №89, с.32

[15] Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов, Спб., 1910, вып.2, с.17-19

[16] Микулин В. Комбинированный бой конницы, М., 1928, с.25

[17] Тюленев И. В. Через три войны, М., 2007, с.82

[18] цит. по: Вопросы тактики в Советских военных трудах (1917-1940гг.), М., 1970, с.174

[19] Свечин А. А. Эволюция военного искусства, М., 2002, с.798

[20] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.22

[21] Куропаткин А. Н. Русская армия, Спб., 2003, с.550

[22] Бескровный Л. Г. Русское военное искусство XIX века, М., 1974, с.357

[23] Трубецкой В. С. Записки кирасира, М., 1991, с.142

[24] Рогвольд В. Усиленная разведка Маркграбова 14\1 августа 1914 года, М., 1926, с.38-39

[25] Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии, М., 2006, с.108

[26] Певнев А. Л. Конница по опыту мировой и гражданской войн, М., 1924, с.4-5

[27] Керсновский А. А. История русской армии, М., 1994, т.4, с.219; Баторский М. Служба конницы, М., 1925, с.20

[28] Ненахов Ю. Ю. Кавалерия на полях сражений XX века: 1900-1920гг., Мн., 2004, с.197

[29] см. Военное дело. Сборник статей по военному искусству, М., 1920, вып.2, с.132

[30] Матковский А. Ф. Самостоятельные действия крупных сил конницы на крыльях и в тылу неприятельских армий, Спб., 1911, с.75

[31] Рогвольд В. Конница 1-й армии в Восточной Пруссии (август-сентябрь 1914г.), М., 1926, с.159

[32] Шапошников Б. М. Конница (кавалерийские очерки), М., 1923, с.7

[33] Керсновский А. А. История русской армии, М., 1994, т.4, с.219-220

[34] Марков О. Д. Русская армия 1914-1917гг., Спб., 2001, с.24

[35] Волков С. В. Офицеры армейской кавалерии: Опыт мартиролога, М., 2004, с.9

[36] Головин Н. Н. Мысли об устройстве будущей Российской вооруженной силы, Белград, 1925, с.215

[37] Вооруженные силы иностранных государств. Вып.2. Сухопутные силы Германии, М., 1914, с.11

[38] Михалев С. Н. Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени, М., 2003, с.445

[39] см. Шацилло В. К. Первая мировая война 1914-1918. Факты. Документы, М., 2003, с.178

[40] Шапошников Б. М. Конница (кавалерийские очерки), М., 1923, с.174-175

[41] см. Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году, М.-Л., 1930, с.104

[42] Гатовский В. Н. Конница, М.-Л., 1927, Кн.1, с.78

[43] Краснов П. Н. Воспоминания о Русской Императорской армии, М., 2006, с.402

[44] Тактические поучения, извлеченные японцами из последней войны (пер. с японского), Спб., 1912, с.93

[45] Федосеев С. Л. Пулеметы русской армии в бою, М., 2008, с.116

[46] Развитие тактики русской армии (XVIII в. – нач. XX в.), М., 1957, с.251

[47] Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии, М., 2006, с.120

[48] Головин Н. Н. Галицийская битва. Первый период, Париж, 1930, с.101

[49] Матковский А. Ф. Самостоятельные действия крупных сил конницы на крыльях и в тылу неприятельских армий, Спб., 1911, с.25

[50] Певнев А. Машинизация современной конницы// Война и революция, 1925, №1, с.99

[51] Тактические поучения, извлеченные японцами из последней войны, Спб., 1912, с.93

[52] Шапошников Б. М. Конница (кавалерийские очерки), М., 1923, с.163

[53] Матковский А. Ф. Самостоятельные действия крупных сил конницы на крыльях и в тылу неприятельских армий, Спб., 1911, с.85

[54] цит. по: Суворов А. Н. Тактика в примерах, М., 1926, с.342

[55] Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982, с.337

[56] Войтоловский Л. Н. Всходил кровавый Марс: По следам войны, М., 1998, с.16

[57] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.29-30

[58] Волков С. В. Офицеры армейской кавалерии: Опыт мартиролога, М., 2004, с.10

[59] Матковский А. Ф. Самостоятельные действия крупных сил конницы на крыльях и в тылу неприятельских армий, Спб., 1911, с.92

[60] Брикс Г. История конницы, М., 2001, Кн.2, с.303, 394

[61] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917г. – апрель 1918г., М., 1991, с.161

[62] Ненахов Ю. Ю. Кавалерия на полях сражений XX века: 1900-1920гг., Мн., 2004, с.82

[63] Семенов Г. М. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. 1904-1921, М., 2007, с.37

[64] Шулдяков В. А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1917-1920, М., 2004, кн.1, с.29

[65] Сухомлинов В. А. Воспоминания. Мемуары, Мн., 2005, с.129

[66] Певнев А. Л. Конница по опыту мировой и гражданской войн, М., 1924, с.30

[67] Свечин А. А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914-1918гг., М., 2005, с.198

[68] Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов, Спб., 1914, вып.3, с.36

[69] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.46

[70] см. напр. Краснов П. Н. Воспоминания о Русской Императорской армии, М., 2006, с.530

[71] Войтоловский Л. Н. Всходил кровавый Марс: По следам войны, М., 1998, с.425

[72] Военно-исторический журнал, 2007, №1, с.40

[73] Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982, с.106

[74] Елисеев Ф. И. Казаки на Кавказском фронте 1914-1917, М., 2001, с.140

[75] см. Военная быль, 1974, №128, с.16

[76] см. Опрышко О. Л. Кавказская конная дивизия. 1914-1917, Нальчик, 1999

[77] Марков А. В Ингушском конном полку//Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.2, с.69

[78] Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца: 1914-1934, М.-Франкфурт, 2004, с.21

[79] Ковалев Д. В. Аграрные преобразования и крестьянство столичного региона в первой четверти XX века (по материалам Московской губернии), М., 2004, с.116

[80] см. Война и транспорт. Сборник статей, М., 1927, с.90

[81] Сулейман Н. А. Тыл и снабжение действующей армии, М.-Л., 1927, ч.2, с.273

[82] Миронов Б. Н. История в цифрах, Л., 1991, табл.35

[83] Красный архив, М., 1929, №3(34), с.60-61

[84] Наумов В. М. Мои воспоминания, Сан-Франциско, 1975, с.7

[85] Янушкевич Н. Н. Конспект военной администрации, Спб., 1914, с.49

[86] Наумов В. М. Мои воспоминания, Сан-Франциско, 1975, с.8

[87] Государственный архив Тульской области (ГАТО), ф.97, оп.2, д.1886, л.66

[88] см. Список частных конских заводов в России, Спб., 1904, с.IX-X

[89] Лошади, М., 2002, Кн.1, с.543

[90] Вестник русской конницы, 1910, №7, с.317

[91] Баторский М. Служба конницы, М., 1925, с.50

[92] Бегунова А. И. Сабли остры, кони быстры: Из истории русской кавалерии, М., 1992, с.243

[93] Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982, с.212

[94] Шейдеман С. М. Тактика конницы, М., 1920, с.21

[95] Гоштовт Г. Дневник кавалерийского офицера, Париж, 1931, с.9-10

[96] Войтоловский Л. По следам войны. Походные записки 1914-1917, Л., 1925, с.180

[97] Торнау С. А. С родным полком, Берлин, 1923, с.9

[98] ГАТО, ф.97, оп.2, д.1747, л.208

[99] Красильников С. Н. Организация крупных общевойсковых соединений, М., 1933, с.93

[100] см. Суворов А. Н. Тактика в примерах, М., 1926, с.307

[101] Масловский Е. В. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917гг., Париж, 1933, с.192

[102] Георгиевич М. М. Свет и тени, Сидней, 1968, с.46

[103] Военно-санитарный сборник Юго-Западного фронта, №1, Бердичев, 1915, с.18

[104] Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей, М., 2007, с.548

[105] Лодыженский Ю. И. От Красного Креста к борьбе с коммунистическим Интернационалом, М., 2007, с.55

[106] Горбатов А. В. Годы и войны. Записки командарма. 1941-1945, М., 2008, с.63

[107] Елисеев Ф. И. Казаки на Кавказском фронте 1914-1917, М., 2001, с.174

[108] Лошади, М., 2002, Кн.1, с.668

[109] Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов, Спб., 1910, вып.2, с.6

[110] Сборник руководящих приказов и приказаний VII-й армии, б.м., 1917, с.487

[111] Военно-исторический журнал, 2007, №6, с.58

[112] Петуховский А. А. Ветеринарная служба в современной войне//Военная мысль, 1940, №10, с.109-110

[113] Брандт Г. Современная конница, М., 1936, с.73

[114] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2000, вып.1, с.66

[115] Шапошников Б. М. Конница (кавалерийские очерки), М., 1923, с.242

[116] Войтоловский Л. По следам войны. Походные записки 1914-1917, Л., 1925, с.54

[117] Янушкевич Н. Н. Конспект военной администрации, Спб., 1914, с.33

[118] Свечин А. А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914-1918гг., М., 2005, с.110

[119] Караев Г. Транспортные средства в войне 1914-1918гг.//Военно-исторический журнал, 1941, №1, с.59

[120] Свечин А. А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914-1918гг., М., 2005, с.112-113

[121] Васильев Н. Транспорт России в войне 1914-1918гг., М.. 1939, с.255

[122] Сборник руководящих приказов и приказаний VII-й армии, б.м., 1917, с.309

[123] Веверн Б. В. 6-я батарея 1914-1917гг., Париж, 1938, т.1, с.120

[124] Великая забытая война, М., 2009, с.217

[125] Дрейер В. Н. На закате империи, Мадрид, 1965, с.187

[126] Никольский Е. А. Записки о прошлом, М., 2007, с.242-246

[127] Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году, М.-Л., 1930, с.162

[128] ГАТО, ф.97, оп.2, д.1875, л.157

[129] Свечин А. А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914-1918гг., М., 2005, с.111

[130] Материалы по вопросу об установлении твердых цен на хлебные продукты урожая 1916 года, б.м., 1916, ч.1, с.122

[131] см. Военно-исторический журнал, 2004, №10, с.49

[132] Деникин А. И. Очерки русской смуты: Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917, Мн., 2003, с.153

[133] Статистический ежегодник г.Москвы и Московской губернии, М., 1925, вып.1, с.228

[134] Ковалев Д. В. Аграрные преобразования и крестьянство столичного региона в первой четверти XX века (по материалам Московской губернии), М., 2004, с.116

[135] Сельское хозяйство России в 20 веке. Сборник статистико-экономических сведений за 1901-1922гг., М., 1923; Материалы военно-конской переписи 1912г. и сельскохозяйственных переписей 1916 и 1917гг., Крестьянское движение в России в 1914-1917гг., М.-Л., 1965, с.14

[136] ГАТО, ф.97, оп.2, д.1863, лл.299-300

[137] ГАТО, ф.2260, оп.1, д.33, л.241об.

[138] Вересаев В. В. На Японской войне. Записки// Собр. Соч. в 5т., М., 1961, т.3, с.93

[139] Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф.2000, оп.3, д.2553, л.203

[140] РГВИА, ф.391, оп.2, д.72, л.32об.

[141] РГВИА, ф.2003, оп.2, д.277, л.10; ф.2000, оп.3, д.255, л.47об.

[142] РГВИА, ф.2003, оп.2, д.1030, л.123

[143] РГВИА, ф.2000, оп.3, д.2553, л.139

[144] ГАТО, ф.97, оп.2, д.1886, лл.10-10об., 19

[145] РГВИА, ф.2000, оп.3, д.2551, лл.28-40, 44, 54-63, 64-65, 106-107, 127, 134; д.2553, лл.141, 187, 192, 194 и др.

[146] Деникин А. И. Очерки русской смуты: Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917, Мн., 2003, с.178

[147] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф.6831, оп.1,д.92,лл.167-169

[148] РГВИА, ф.2003, оп.1, д.1745, лл.3-20

[149] Последняя австро-венгерская война. Издание австрийского военного архива, М., 1929, т.4, с.143

[150] Кондратьев Н. Д. Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения. Избранные труды, М., 2002, с.57-58

[151] РГВИА, ф.2000, оп.3, д.1374, л.17

[152] РГВИА, ф.2000, оп.3, д.1374, л.17; ф.2003, оп.2, д.1030, лл.28-28об., 60-62, 69-70, 115-117, 190

[153] см. Свечин А. А. Стратегия, М., 2003, с.147

[154] Коленковский А. Маневренный период Первой мировой империалистической войны 1914г., М., 1940, с.247

[155] Белой А. Галицийская битва, М.-Л., 1929, с.356

[156] цит. по: Смирнов А. А. Вожди белого казачества. Атаман Каледин, Спб., 2003, с.51

[157] цит. по: Головин Н. Н. Дни перелома Галицийской битвы, Париж, 1940, с.115

[158] Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. Воспоминания, М., 1957, с.27

[159] Головин Н. Н. Галицийская Битва. Первый период, Париж, 1930, с.223

[160] подробно см. Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д.Ярославице, Сербия, 1921

[161] Барсуков Е. З. Артиллерия русской армии (1900-1917), М., 1949, т.3, с.174

[162] Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов, Спб., 1910, вып.2, с.6-7

[163] Военная быль, 1970, №104, с.22

[164] Брикс Г. История конницы, М., 2001, Кн.2, с.397

[165] Гатовский В. Н. Конница, М.-Л., 1927, кн.2, с.248

[166] см. Суворов А. Н. Тактика в примерах, М., 1926, с.331

[167] Головин Н. Н. Галицийская битва. Первый период, Париж, 1930, с.111

[168] Гатовский В. Н. Конница, М.-Л., 1927, кн.2, с.138

[169] Шафалович Ф. Встречный бой 10-го армейского корпуса на р.Золотой Липе 26-29 августа 1914г., М., 1938, с.110

[170] Последняя австро-венгерская война. Издание австрийского военного архива, М., 1929, т.1, с.422

[171] Коленковский А. Маневренный период Первой мировой империалистической войны 1914г., М., 1940, с.251

[172] Гатовский В. Конница (Свойства и средства. Строи и порядки), М., 1925, с.57

[173] Гершельман Ф. Кавалерия в войнах XX века, Спб., 1908, с.46

[174] Головин Н. Н. Галицийская Битва. Первый период, Париж, 1930, с.159

[175] Галактионов М. Париж, 1914 (Темпы операций), М.-Спб., 2001, с.471-474

[176] Гумилев Н. С. Записки кавалериста, Омск, 1991, с.16

[177] Гатовский В. Н. Конница, М.-Л., 1927, Кн.1, с.18

[178] см. Суворов А. Н. Тактика в примерах, М., 1926, с.286-287

[179] Таленский Н. А. Развитие оперативного искусства по опыту последних войн// Военная мысль, 1945, №6-7, с.18

[180] Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982, с.344, 352-353

[181] Шейдеман С. М. Стратегическая деятельность конницы на театре военных действий, М., 1921, с.5

[182] Гумилев Н. С. Записки кавалериста, Омск, 1991, с.201

[183] см. Вестник русской конницы, 1910, №4, с.166-167

[184] Брандт Г. Современная конница, М., 1936, с.10

[185] Верховский А. И. Общая тактика, М., 1927, с.170

[186] Баторский М. Служба конницы, М., 1925, с.29-30

[187] Шейдеман С. М. Стратегическая деятельность конницы на театре военных действий», М., 1921, с.6

[188] см. Военное дело. Сборник статей по военному искусству, М., 1920, вып.2, с.138

[189] Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982, с.271

[190] Горлицкая операция. Сборник документов империалистической войны, М., 1941, с.315

[191] см. Военное дело. Сборник статей по военному искусству, М., 1920, вып.2, с.142

[192] Шейдеман С. М. Тактика конницы, М., 1920, с.157

[193] Соколов Г. И. Боевые действия конницы, М., 1940, с.76

[194] Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д.Ярославице, Сербия, 1921, с.53

[195] Гатовский В. Конница (Свойства и средства. Строи и порядки), М., 1925, с.26

[196] Капустин Н. Оперативное искусство в позиционной войне, М.-Л., 1927, с.267

[197] Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году, М.-Л., 1930, с.173

[198] Шапошников Б. М. Конница (кавалерийские очерки), М., 1923, с.242

[199] Боевое расписание австро-венгерской армии к 15 февраля 1916, б.м., 1916, с.XI

[200] Боевое расписание австро-венгерской армии к 18 августа 1916г., б.м., 1916, с.103

[201] Боевое расписание австро-венгерской армии к 25 марта 1917г., б.м., 1917, с.117

[202] Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918гг., М.-Мн., 2005, с.657

[203] Федотов Б. П. Германская армия в годы 1-й Мировой войны (1914-1918гг.)// Солдат, 2000, №29, с.17

[204] Позек М. Германская кавалерия в Бельгии и во Франции в 1914 году, М., 1937, с.223

[205] Баторский М. Служба конницы, М., 1925, с.224

[206] Головин Н. Н. Современная конница//Военный сборник Общества ревнителей военных знаний, Белград, 1923, кн.4, с.8

[207] Головин Н. Н. Современная конница//Военный сборник Общества ревнителей военных знаний, Белград, 1923, кн.4, с.45

[208] Брусилов А. А. Мои воспоминания, М., 1983, с.58

[209] цит. по: Граф Келлер, М., 2007, с.1047

[210] Петр Николаевич Врангель. Главнокомандующий, М., 2004, с.111

[211] Протопопов Б. В. Сеноснабжение и война, М.-Л., 1929, с.56-57

[212] Воскобойников Г. Л. Казачество в Первой мировой войне 1914-1918гг., М., 1994, с.96

[213] Ганин А. В. Атаман А. И. Дутов, М., 2006, с.67-68

[214] Военная быль, 1973, №123, с.14

[215] Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917, М., 2007, с.264-265

[216] Матковский А. Ф. Самостоятельные действия крупных сил конницы на крыльях и в тылу неприятельских армий, Спб., 1911, с.171

[217] Простосинский Б. Работа стратегической конницы// Война и революция, 1925, №4, с.86

[218] Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды, М., 1982, с.204

[219] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.119

[220] Брандт Г. Современная конница, М., 1936, с.120

[221] Сухомлинов В. А. Воспоминания. Мемуары, Мн., 2005, с.53

[222] Военная быль, 1967, №86, с.36

[223] Гофман М. Война упущенных возможностей, М.-Л., 1925, с.11

[224] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.117

[225] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.2, с.122

[226] Данные приведены по: Приложение III в: Такман Б. Первый блицкриг, август 1914, М., 2002, с.509-511

[227] Коленковский А. Маневренный период Первой мировой империалистической войны 1914г., М., 1940, с.80

[228] Военная быль, 1972, №116, с.31

[229] цит. по: Мировые войны XX века. Первая мировая война: Документы и материалы, М., 2002, с.137

[230] Головин Н. Н. Мысли об устройстве будущей Российской вооруженной силы, Белград, 1925, с.218-219

[231] см. Оськин М. В. Крушение германского блицкрига в 1914 году. Марна – Гумбиннен, М., Цейхгауз, 2007

[232] Восточно-Прусская операция. Сборник документов империалистической войны, М., 1939, с.553

[233] Замечания начальника Прусского Генерального штаба о службе генерального штаба, б.м., 1911, с.14

[234] Катастрофы Первой мировой войны, М., 2005, с.155-156

[235] Евсеев Н. Ф. Августовское сражение 2-й русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914г., М., 1936, с.66-67

[236] Головин Н. Н. Из истории кампании 1914 года на Русском фронте, Прага, 1926, с.20-21

[237] Данилов Ю. Н. Россия в Мировой войне 1914-1915гг., Берлин, 1924, с.153

[238] Андреев В. Первый русский марш-маневр в Великую войну. Гумбиннен и Марна, Париж, 1928, с.6

Дата добавления: 2015-08-17