Или.. уже полноценная 1 глава. 29 страница

Даже не взглянешь на себя со стороны.

Вчера выдался трудный день, действительно утомительный, даже я чувствую себя противно, как какое-нибудь желе. Но этот день не был лучше остальных, не был легче. Дальше было только сложнее. Все секунды, минуты, стремящиеся только вперед. Эти дни, недели, месяца и года почему-то так быстро летели, что мы просто не успевали за ними. И, кажется, бежали за ними вдогонку. Бежали так, как нельзя бежать. Бежать от детства, юности!

Бежать от себя и от всех родных, которые уже не узнавали нас.

Ведь мы так изменились. мы слишком изменились и от этого мне становилось не по себе.

Подходя к зеркалу, я трогала себя за лицо, пытаясь удостовериться, это ли я? И за что время обходиться с нами так несправедливо? И где мои детские черты лица, где мои светлые брови и солнечно-светлые волосы, как в клипе "Я сошла с ума"? Я стояла так, задавая самой себе бесконечное количество вопросов, а в ответ видела лишь стоящие в глазах слезы. Мне так не хотелось меняться, взрослеть. Мои мысли прерывал грохот. И так, стоя перед зеркалом, в отражении я видела суетящуюся сзади Юльку. А она почти не менялась... такие же черные, постриженные ёжиком, волосы, постоянная суета...

Она на секунду кинула взгляд на меня и немного озлобленно сказала: "Ну, чего ты там застряла? Мы опоздаем на съемки!"

Я улыбнулась отражению, но она не заметила.

Я была давно собрана. А она как всегда суетилась, копошилась... вот мы и опаздывали...

- 38 -

- What do you think why you're popular? Why are you famous around the world?

- Because we are provocative, we are complex. We are affected by those issues that affect all people! – Я, улыбаясь, отвечала на вопросы, которые меня уже порядком задолбали.

- What do you think of how responding parents of children who listen to your music and look at you: two lesbians? – Как всегда заколил ситуацию ведущий. Ну о чем еще можно спрашивать?

- Че он говорит? – Спросила Юлька, непонимающе уставившись на меня.

- Догадайся, как обычно! Меня уже задолбали эти вопросы!

- Нам надо свалить, - лениво протягивает Волкова, безразлично оглядывая студию.

- Подожди немного…, - киваю я и вспоминаю о вопросе. – Actually I don’t care.

- We think it’s normal, - вставляет свои пять копеек Юля и победно улыбается во все тридцать два зуба.

Сколько за эти года у нас было уже этих интервью. Сколько? Сотни…

И каждый раз эти дяденьки и тетеньки, которые спрашивают одни и те же вопросы: «А вы лесбиянки?», «Вы спите друг с другом?», «Как отреагировали ваши родители?», «Что и кому вы хотите доказать?» и все в этом роде. Кто бы знал, как я устала отвечать на них. Кто бы знал, как Юлька устала отвечать на них. Как мы устали. Устали от бесконечных взглядов, которые прожигают наскозь, от всех вопросов, всех предложений, концертов, интервью, фотосессий. А Ваня был прав, когда говорил, что мы еще устанем.

И черт бы это все побрал.

Черт бы побрал эту идею в самом начале взять еще одну девочку, а если одна уйдет, то ее можно будет заменить. Да ничерта. Никогда бы и никто никого не заменил, потому что ни одна из нас не заменима, и никого кроме Юли и Лены не примут. Не примут зрители – эти маленькие девочки и мальчики. Они бы не позволили сделать это Ване, не позволили сделать это нам. Им так нужен этот проклятый поцелуй в проигрыше, им нужна орущая Волкова и спокойная, покористая я. Им нужна черная и рыжая. Им нужны эти юбочки, блузочки и длинные сапоги. Им, черт возьми, кроме этого ничего не нужно. И даже скромные, неловкие мастурбации на наши плакаты, не заменят живых, извращенных – нас.

- Когда же это все закончится? – В своем духе проныла Волкова и с шумом упала на нашу кровать в гостиничном номере.

Ваня старался на славу, нам доставалось все самое лучшее, да и деньги позволяли. Еще бы, их теперь хватало на все. Еще бы, ведь Ваня старался на славу. Мы всегда жили в самых роскошным местах, пили самые дорогие вина, и ели самую вкусную еду, для самых искушенных. Ни о какой дешевой «Риохе» я даже и не вспоминала.

Я не вспоминала о том, что раньше меня беспокоило, как я терзала себя сомнениями по поводу проекта. А все сбылось.

Сбылось в.с.е.

Даже то, чего никто не ожидал. Не мог ожидать по определению. Никто не думал, что можно зайти так далеко. Слишком далеко для всех нас. Это как запретный плод, как яблоко для Адама и Евы. Эта слава – наш запретный плод, только для меня и Юли. Это слишком опасно, рискованно – заиграться. О чем меня предупреждала мама, о чем волновался сам Шаповалов. Рискованно – забыть о всех рамках. Кажется, мы забыли о них слишком давно, когда проект еще только начинал разгораться…

Тусклым, девственным огнем.

Сейчас же – это пожар, который охватывает всё и вся, которому поддаются все. Все, без исключения. И иногда так трудно быть в эпицентре этого костра, что хочется вылететь щепкой из этого пожара, или же найти того, кто мог бы вылить на нас ведро воды. Но таких смельчаков не наблюдалось. Наоборот, дяденьки с толстыми кошельками все больше заводили этот огонь, не давая ему не единого шанса потухнуть. Они поддерживали его своими предложениями.

Приличными и не очень.

Но никого ничего уже давно не смущало. Разве могло что-то смущать двух лесбиянок, бесстыдно целующихся на глазах у всех?

Разве могло?

- Леееен, ты чего уснула что ли? – Повысила голос Волкова.

- А? Нет, задумалась просто, - очнулась я и повернулась к девчонке.

- Я тебе несколько раз уже звала…

- Извини, задумалась, говорю же, что такое?

- Я спрашиваю, когда это все закончится? –

- Такое не заканчивается...

Она молча улыбнулась и поближе легла ко мне, обняв одной рукой.

Неожиданно все умиротворение нарушил телефонный звонок. Так всегда нарушались прекрасные, спокойные и удивительные моменты. В самую ненужную минуту, когда думать ни о чем не хотелось. Но по иронии судьбы и по законам жанра всегда что-то кого-то прерывало. Совсем удрученно вздохнув, я лениво встала с кровати и поплелась к мобильному, который валялся в одной из куч вещей.

- Ало. – Так же лениво подняла я свой голос, - я слушаю.

- Привет, ну как у вас прошло интервью? Наши операторы были?

- Да, Ваня, все нормально, нас сняли, интервью мы дали и свалили, сейчас в номере валяемся, а ты где?

- Я уже еду, собирайтесь, мы едем в Москву.

В телефоне было какое-то шипение, будто он ехал в машине.

- Что? Прямо сейчас? У нас же завтра интервью очередное! – Всполошилась я и кинула взгляд на Юльку, которая все так же спокойно лежала на кровати.

- Я его уже отменил, не беспокойтесь, мы еще вернемся.

- Хорошо, допустим, а что за срочные дела в Москве? – Поинтересовалась я.

Ведь ничего такого в этом нет, просто интересно узнать, почему такая спешка?

- Нам нужно дозаписать материал к анатомии, выпустим его в ближайшее время и продолжим выступления, это не займет много времени, - объяснил Ваня.

- Ладно, хорошо…, а когда…, - не успела я закончить, как Шаповалов прервал меня.

- Лена, извини, сейчас некогда разговаривать, я приеду к вам через час, будьте собраны, билеты на самолет уже на руках, не хотелось бы опоздать! – На последних словах он хрипло засмеялся и положил трубку.

Юлька лениво приоткрыла глаза и посмотрела на меня, словно всматривалась во что-то.

- Ванька звонил? Что хотел?

- Сказал собираться, через час он приедет, и мы едем в аэропорт в Москву, нужно закончить съемки анатомии.

- Что уже? А интервью?

- Он отменил, так что давай собираться, на отдых надеяться некогда, - засмеялась я и принялась собирать вещи по чемоданам.

Волковой ничего не оставалось, кроме того, как встать и помогать мне. Как Ваня сказал, так и будет. И никак иначе.

Как и ожидалось, через час приехал сам виновник случившегося. Он помог нам собрать некоторые вещи и мы немедленно погрузились в машину, которая уже ждала нас внизу. За полчаса мы прибыли в аэропорт и стали ожидать своего самолета. Слава Богу обошлось без всяких опозданий и задержаний рейса. Разместившись в салоне, каждый занялся своим делом. Ваня предпочел перекусить, так как времени на всякие обеды у него попусту не было. Мы тоже не отличались свободным графиком, но больше всего нам нужен здоровый сон. Именно поэтому мы с Волковой решили поспать, что может быть лучше?

Прибыв в Москву, первое же что разочаровало - так это погода. Дождь лил, как из ведра и везде не так людно, как обычно. Съемки назначили на следующий день, потому что сегодня для съемок было слишком поздно. Стоял угрюмый вечер, плавно опускающийся в ночь. Ваня, чтобы не тратить время зря снял два номера в центральной гостинице Москвы, где и собирались снимать нас. По-моему не так уж и плохой вариант, учитывая, что внимать нас у себя дома не очень хороший вариант. Как давно мы там не были, а тем более не убирались. Иногда я вообще задаюсь вопросом, зачем нам дом, если с таким графиком мы можем туда попасть раз в несколько месяцев? Но все же это ощущение не сравнимо ни с чем – быть дома. А как давно мы не виделись с родителями! Только бесконечные разговоры по телефону: «У вас все хорошо?» - «Хорошо, мам. Хорошо… у нас по-другому быть не может…».

- Девчонки, вот ключи от вашего номера, - Ваня с улыбкой протянул связку нам. – Увидимся завтра, будьте готовы к 12, операторы приеду около часа, хорошо?

- Хорошо, доброй ночи! – Волкова добродушно улыбнулась и направилась со мной в номер.

Все как обычно по высшему классу. Просто шикарно. Широкая двуспальная кровать, покрытая дорогим по виду покрывалом, два небольших кресла, журнальный столик с фруктами и вином, в углу номера холодильник. Наверняка там много еды! Я только и могу, что думать о еде, за все время я даже проголодалась и не на шутку! А какой вид с этих окон! Умереть не встать!

- Ну, чем займемся? – Спрашивает меня Юлька, осматривая номер. – Классно тут, ну блин центр Москвы как никак. Интересно, сколько эти хоромы стоят? Хотя мне все равно. – Сама же себе отвечает она.

- Так чем займемся? – Сквозь смех спросила я.

- Чем? – Вторила Юля. – Чем мы с тобой займемся? – И тут же дернула бровями.

- Так чем же? – Повторила за ней я и вскинула брови, медленно приближаясь к Волковой.

- Это очень сложный вопрос, надо подумать! – Сделала серьезное выражение лица девчонка и, кинув ключи на тумбочку, стала медленно подходить ко мне.

- Тебя тоже волнует этот вопрос, да, Юлек? – Перешла на тихий шепот я и почти подошла к ней вплотную.

- Очень волнует, Ленок, ты чем мы с тобой займемся? – Она остановилась прямо напротив меня, прижмалась своим телом к моему, но ее руки оставались спокойно лежать вдоль тела.

- Мне кажется, что мы бы могли…, - я неловко закусила губу и посмотрела на ее губы.

- Ты тоже так думаешь? Да? – Так же тихо спросила девчонка.

- Да-да, я так думаю, - вторю я ей и, прикрыв глаза, облизываю пересохшие губы.

- Как хорошо, что мы одного мнения…, - томно выдыхает она и берет меня за руку, - пошли скорее к холодильнику! Я тоже жрать хочу! – Неожиданно начинает орать она, и мы заходимся в диком припадке смеха.

- Тааак, что тут у нас? – Сквозь смех спрашиваю я, заглядывая в холодильник.

- Ай да Ваня! Постарался и заказал нам поесть! Как он догадался? – Удивляется Волкова.

- Я его предупредила, дурочка! Скатерть самобранка из сказок вообще-то!

- А ты что, в сказки не веришь? – Еще больше удивляется девчонка и вопросительно смотрит на меня.

- Конечно верю, но не в такие! Чего расселась? Помогай мне вытаскивать отсюда все! Ты погляди сколько вкуснятины! Я сейчас слюнями захлебнусь! – Кричу я, все еще не отойдя от смеха.

- Фу, не буду тебя слюнявую целовать! – В новом приступе смеха Юлька хватается за живот, - надо же! Слюнявая моя!

- Ну, поцелуй-поцелуй, - кривляюсь я и, поставив блюда на стол, хватаю Волкову за шею и тянусь к ней.

- Катина, отцепись! Я есть хочу!

- А меня? – Обиженно произношу я, все еще повисая на ее шее.

- Что тебя?

- Меня!

- Извини, ты не в моем рационе! Так уж получилось, - смеется она, пытаясь ослабить мою хватку.

- Меня не хочешь? Не хочешь, значит? – Притворно обижаюсь я, но никак не могу сдержать улыбки.

- Вы не в моем вкусе, девушка! – Все же отцепившись от меня, девчонка словно безразлично взмахивает рукой и отворачивается.

- А я люблю тебя!

- О, я говорила Вам, не влюбляйтесь в меня! – Так же театрально продолжает она, и мы громко хохочем.

- Волкова, с тебя книги писать надо! – Говорю я ей, засовывая блюда в микроволновку, - ты знаешь, ну вот, правда!

- Спасибо, дорогая! Ты можешь начинать! Я всегда мечтала об этом!

- Нет, это не для меня работа! Я так давно не писала в своих дневниках, кстати говоря. Совсем нет времени…

- Ничего, найти пять минут и напиши. Так, Лен, без меня справишься?

- Конечно, а что такое?

- Я в душ сгоняю пока, - улыбается Юлька и, убегая, целует меня в висок. – Через минут пятнадцать буду!

Спустя минут двадцать Волкова так и не появилась, я решила узнать, чего она так долго? В конце концов ведь снова нужно будет греть все продукты. Ну, вот и смысл? Я быстро встала с кресла и направилась в душ.

- Юль, ну ты, скоро? – Я постучала в дверь ванной.

- Заходи, - послышалось с другой стороны.

Я, немного стормозив на месте, все же открыла дверь и прошла. Девчонка, как ни в чем не бывало, стояла в душе под струями упругой воды, блаженно прикрыв глаза. Везде было так много пара от горячей воды, что трудно было различить, кто это стоит.

- Не хочешь принять душ? – Спрашивает Волкова, оборачиваясь ко мне.

- Я бы не против, но после тебя, да и еда остывает. – Отмахнулась я.

- Да забей, потом разогреем, раздевайся!

- Я после тебя схожу, что там толкаться? Он же совсем узкий!

- Кто узкий? – Переспрашивает Юля, видимо пар конкретно расслабил ее мозг.

- Душ! Кто еще?

- Ничего подобного! Залезай и хватит ломаться! – Улыбается она и продолжает смотреть на меня.

- Может не надо? – Все еще сомневаюсь я.

- Я даю тебе минуту, чтобы раздеться иначе раздену себя сама! Поэтому выбирай, Катина!

- Вот достанешь любого! – Недовольно бормочу я, но все же начинаю раздеваться.

- Так-то лучше, - довольно кивает головой девчонка и помогает мне забраться в душ. – Грязнуличка моя, давай мочалку я тебя помою!

- Прекрати разговаривать со мной, как с ребенком. – Сержусь я.

- Извини, я только хотела тебя помыть…, - непонятно почему резко притихает Юля.

- Ладно, извини! Не знаю, что со мной…

Девчонка молча берет мочалку и бережно намыливает мое тело. Мне становится так приятно, что я буквально размякаю в ее руках, и мне совсем уже ничего не хочется. Ничего, кроме того, чтобы она не переставала.

- Ну, что ты совсем с ног валишься? – Ласково спрашивает она меня.

- Мне так приятно, но я все еще хочу есть!

Волкова хрипло рассмеялась и отложила мочалку, продолжая растирать мое тело руками. Вообще, она отлично делает массаж и сейчас это больше всего мне нужно. Я устало опираюсь лбом о кабинку душа, облокачиваясь на него, а Юля стоит сзади и мягко сминает под собой мою кожу, переходя от шеи к тазу. Я блаженно начинаю мурлыкать, пока ее теплые руки массируют мое тело.

- Тебе нравится? – Я не вижу ее, но чувствую, что она улыбается.

- Очень, - из последних сил произношу я, - где ты этому научилась?

- Меня Паша научил, - притихает она, а ее руки становятся все жестче. – Из него бы вышел отличный массажист.

- Все нормально, Юлек, мне очень нравится… откуда ты знаешь куда надо зажимать? Все эти точки?

- Знаю, но есть и те точки, которые изучать необязательно…, - инстинктивно чувствую, что она улыбается.

- Почему? – Спрашиваю я все еще тихо.

- Ну, потому что…, - отвечает она и ее руки медленно скользят по моим бокам.

Она осторожно переходит на живот, тем самым обхватывая меня сзади. У нее такие горячие, мыльные руки… а мне так приятно.

Я прикрываю глаза и накрываю ее руки своими. Но она не останавливается. Медленно пробирается выше, очерчивая форму груди. Осторожно, легко, словно боится испугать. Неожиданно она замирает и совсем не двигается. Я только чувствую ее теплое дыхание у себя на шее.

- Юлек?

Она молчит и рассеянно целует мой затылок. Ее руки все еще замерли у моей груди, и она молчит, и совсем не двигается.

- Что случилось?

- Ничего… я… извини…

Я, сквозь сомкнутые ресницы, улыбаюсь. Мои руки снова закрывают ее и неуверенно, робко помогают пробраться им к цели.

Чувствую, как она начинает дрожать и пытается убрать свои руки, но я только сильнее прижимаю их к себе… Чувствую, как внизу живота разгорается пламя. Давно такого не было… Так давно… с тех пор, как на одном из концертов она продолжала меня поцеловать весь проигрыш. Ее язык ловко и уверенно жил у меня во рту, то и дело, делая круги почета вокруг моего языка. Ее руки прирастали к моему затылку, пытаясь быть ко мне еще ближе. Тогда я думала, что сойду с ума. Дрожа от нетерпения, я вела борьбу с ее языком, кусала ее губы…и я совсем забыла о том, что мы на сцене. Но в тот момент, когда ее губы оставили мои в полной растерянности, я забыла об этом желании… забыла до тех пор, пока ее руки, ее тонкие музыкальные пальцы аккуратно стали массировать мою грудь… Я выгнулась и случайно ударилась головой об дверку душа…

- Лен! Лен! С тобой все нормально? – Юлька трясла меня за плечи, - извини, что я тебя так трухнула, что ты ударилась…

- Что? – Сдавлено переспросила я.

- Ты не отвечала мне, я думала ты уснула!

- Уснула?

- Ну а что тогда?

- А..ты уже смыла пену? – Так же рассеяно переспросила я.

- Еще минут десять назад! Мы тут уже полчаса торчим, пошли кушать! Я ужасно проголодалась…

- Так мы не…

- Что? – Непонимающе спросила Волкова.

- Ничего, забей… - Я молча открыла дверцу и вышла из душа…

-39-

Чтобы быть победителем, нужно быть мудрым. Это связанно между собой. Как говорил Ваня: «Я мудрый человек. Мудрость - знак гармонии. Я хочу дальше жить, чтобы передавать людям то, что я понимаю. Я даже чувствовал себя маленьким Богом, пока не понял, что Бог - энергия, внутри которой существую и я. Область коллективного бессознательного». Он был мудрым и никак иначе. Наверное, предвидя будущее, предвидя именно хорошее будущее или, попросту, решив рискнуть, он снова сказал нам собирать вещи. На этот раз целью было почти недостижимое – завоевание американского рынка. Здесь не встречают всех подряд, кто имеет смазливые лица или короткие юбки. Здесь ищут талантливых, и Ваня метнул взгляд в нужную сторону. Решено было ехать в Los Angeles, готовить новое шоу и шокировать все больше и больше людей. Шаповалову все казалось мало, а власть это огромная сила, которой он хотел обладать. Он хотел обладать практически всем, только я почему-то так и не поддавалась на его личные провокации, но, по-моему, его это ничуть не огорчало. Ведь Волкова так старательно заменяла ему себя и меня, а он и не отказывался. Иногда, мне казалось, что он такой же, как и она. А она – нимфоманка. Когда-нибудь это доведет ее, но Ваня не жалуется, да как он вообще может? Он всегда любил, когда его ублажали и совсем не важно, кто это был. А я… я могла побыть в стороне, тем более, что на меня есть такая замена.

Единственное, к чему он нас приучил, к любви. Иногда это казалось словно должное, обязанное ему. Наша работа, которая совсем не вызывала чувств. Глупая привычка – целовать чужие губы и делать вид, что тебе хорошо. С годами мы научились имитировать практически все. А Юлька наверняка научилась имитировать неописуемую радости, ублажая его. И совсем и никого не волновал тот факт, что кто-то мог в кого-то влюбиться. Ведь по идее такого не могло было случиться по определению. Но что-то мне подсказывало, что бесследно ничего не проходит. Разве могут пройти мимо тебя чужие губы, которые привыкли к твоим. Это больше, чем работа или привычка. Потому что иногда я думала, что эти губы созданы для моих губ, а мои губы всего лишь дополнение к сотням губам, которые трогают ее. И это не очень-то радовало.

Как это могло меня радовать? Когда мое сердце предательски тоскливо сжималось во время одинокой прогулки по Лос Анжелесу, в то время, когда ее губы ублажали его.

А тем временем Ваня рассуждал о любви: «Самое сложное - любить другого. Потому что любить другого - значит отдавать больше, чем получать. Это противоестественно для человека. поэтому любовь - не инстинкт, а преодоление инстинкта. Лучше всего, когда ты сам источник любви. Тогда ты становишься самодостаточным и ничего не боишься. Результата любви может и не быть. Конечный результат любви лежит за пределами жизни. Единственный смысл жизни - переносить любовь. На способности любить построено все творчество. Когда любишь - выходишь на какую-то иную высоту, где легче находить рифмы всему происходящему. Научить человека любить - значит научить его не бояться, открыться людям и миру. Правда, когда откроешься, ты становишься уязвим для всех. Любая мелочь причиняет боль. Но те, кто до конца чувствует любовь, лишены страха. Любовь исключает страх. Любовь - единственное позитивное чувство. Мир запретов нужно поменять на мир любви».

Наступают вновь и вновь те дни, когда мы с Юлькой не понимаем друг друга и тогда неизбежна ссора. Мне хочется держать себя в руках, но я так привыкла к ее манере общения, что отвечаю ей тем же. Время шло незамедлительно и я не успеваю следить за всеми событиями, которые крутятся вокруг нас. Это ужасно пугает. Но самое главное, что я стала снова писать дневники, а куда еще выплескивать все эмоции, если она не хочет меня слушать. И я люблю перечитывать все то, что когда-то считала интересным и забавным, правда сейчас это полная чушь, которую мне хочется выкинуть.

«Там, где прячутся эмоции. А вы знаете, где прячутся все наши эмоции? радость, переживания, ненависть, нетерпение, безразличие?

Глаза? Я бы на вашем месте тоже так подумала. Но все далеко не так - не смотри в глаза, они тоже могут лгать. Ты загляни в души людей и все поймешь. Как бы мне хотелось знать, что творится в душе у Юльки, но она такая же скрытая, как и сейф у Вани дома, который давно уже почему-то пылится. Может, он попросту пуст? Как и Юлькина душа… Если бы я у вас спросила как я себя чувствую, вы бы скорее всего ответили...никак. Пусто в глазах. Даже сидя перед монитором смотрю сквозь него. А у вас такое было? ну в прочем я не о том. В душу я прячу самое сокровенное.

Хотя очень часто мое настроение все узнают по глазам...когда слезы-все итак понятно..грустно. Глаза зеленеют, когда я счастлива или опять же плачу. Интересно, а вы когда-нибудь поймете меня когда я плачу от счастья? Неважно. Стала задаваться вопросом, почему сердцу не прикажешь?

Ну есть оно и есть...но почему не прикажешь? Почему если оно принимает человека к себе...в самую душу, в самую глубь, оно так упорно не хочет его отпускать? Душа - это вечность. Даже сердце не такое. Сердце остывает, сердце останавливается. А душа живет вечно. Там, в душе, должны жить все ваши эмоции. Любите своих близких всей душой, цените их, дорожите каждой минуткой, проведенной с ними. Сердце может остановиться... эмоции оттуда умрут. А душа..ваша душа будет жить вечно..с вашими чувствами. эмоциями..переживаниями и воспоминаниями.»

Так или иначе, воспоминание и мысли о будущем не давали мне жить.

Мы прибыли в Лос Анжелес под вечер, когда город уже был украшен разноцветными фонарями, и светильниками, вырывающимися из окон небоскреба. В эти моменты я чувствовала себя романтиком, и это немного смущало меня, а Волковой давался очередной повод подколоть меня, ведь я такая сентиментальная. Куда же мне до нее? Мы медленно шли вдоль длинной улицы, разглядывая витрины магазинов и кафе, окидывая на ходу взглядом незнакомых прохожих. Что может быть лучше? Ты в чужом городе, среди чужих людей, теперь я могу чувствовать свободу и улыбаться своим мыслям. Только бы не думать о Юле и Ване. Это до сих пор не давало мне покоя…

-40-

Мы остановились в одной гостинице с Ваней, а по-другому быть и не могло.

И не должно было быть.

Вечер, с непонятным для меня давлением, нещадно давил на мою голову, которую забивали ненужные мысли. Поймав на каком-то шоссе такси, мы доехали прямо до входа в гостиницу, где нас уже ожидали. Ваня, войдя внутрь, тут же подошел к какой-то женщине, и они активно стали что-то обсуждать. В то время как нас с Юлей отправили в наши номера. В наши. Не в один, а в разные. И все потому, что сегодня ночью должен был приехать этот Паша. Юлькин Паша. То ли бойфренд, то ли очередное развлечение, то ли повод, чтобы я ревновала. А мне все равно. Почти все равно. Шаповалов очередной раз раскошелился на шикарные апартаменты, но это было совсем не удивительно. В ближайшие дни у нас было запланировано выступление на одном из каналов. Как обычно мы должны были исполнять All the things she said.

Как обычно.

Эта песня порядком надоела мне уже, да и не одной мне. Все мои мысли нарушали суетящиеся за окном машины и шум города. Это было так брезгливо противно, что я хотела заткнуть уши. Заткнуть уши ладонями, убежать и забыть о том, что вокруг все еще происходит какое-то копошение. Противное. Такое противное, что бегают мурашки по коже. Мне так неприятно, что я затыкаю ладонь руками, чтобы не стошнить от всего этого противного. Мне плохо, не знаю точно почему. Это замечает даже Юля, она обеспокоено смотрит на меня и убеждается в том, что у меня все нормально.

И все нормально.

Ваня сидит где-то внизу и что-то делает, что-то обсуждает. Как всегда.

Это достаточно просторный холл, где ярко горят лампы, освещая все черты лица, не давая ни малейшего шанса соврать, струсить. Ваня сидит, развалившись в кресле, и смотрит на мужчину, сидящего напротив него. Так проходит несколько минут, пока Шаповалов начинает говорить.

- Что мы хотим? – Задумчиво спрашивает он, будто разговаривает сам с собой. – Что мы хотим для пиара тату?

Мужчина напротив него предательски молчит. На его лице отражается мыслительный процесс. Конечно, ведь на такой вопрос можно ответить, но не сразу. И все это понимают. Просто нужно время.

- Что мы хотим? – Еще раз повторяет Ваня и сам обдумывает ответ.

Тот самый мужчина представитель из компании Universal, с которой мы заключили контракт.

- Шок. – Отвечает тот и снова в холле воцаряется молчание.

Слишком напряженное.

- Что ж, в таком случае нам нужно придумать акцию, с которой мы бы могли выступить на abc.

- Например, акция против войны, - предлагает тот, продолжая мысли Шаповалова, - как по-русски будет «Нет войне»?

Ваня улыбается, обдумывая идею. Тату против войны, а почему бы и нет?

- Хуй! – Смеется мужчина. – Хуй войне!

- Мы можем сделать майки с этой надписью?

- Да, напишем «Хуй Войне», - снова заливается смехом Ваня.

В голову всегда лезут гениальные идеи, главное от этого не сойти с ума.

- Отлично, давайте увидимся позже и реализуем нашу идею!

- Мы взорвем abc! – Обещает Шаповалов и пожимает руку мужчине. – Девочки все сделают, как нужно.

Мы всегда делали все, как нужно. Всегда. Когда даже стоило не слушаться, наплевать и уйти куда-нибудь подальше. Но разве Ванин талант обещать, мог оставить нам выбор? Мы верили в него с самой первой минуты, когда не знали о том, что он будет в жюри кастинга. Я уже тогда верила в него и мысленно клялась остаться с ним навсегда. И разве после всех этих лет, всех эти концертов, записей песен и прочих происшествий, я бы смогла покинуть его?

Никогда.

Он всегда обещал большее, чем выполнял, он умел найти подход к каждой из нас. Умел сделать стеклянные глаза, полные безразличия, а внутри знал, что на это мы попадемся и никогда не уйдем. Ваня знал, что мы отчетливо понимали то, кто нас вылепил, из чего нас вылепили. Кто протоптал нам эту дорогу и дал шанс быть не такими, как все. Не быть фанатами какой-то группы, а чтобы фанаты были у нас. Сотни. Тысячи. Миллионы.

И я так чертовски любила этих фанатов, что уходить от Вани мне не хотелось. Тогда я думала, что если уйдем мы, уйдут и фанаты. За Ваней. Ваню любили, и иногда я всерьез задумывалась, кого любят больше. Нас или его?

Его или нас?

Наступило утро. То утро, когда просыпаться мне совсем не хотелось. И дело было вовсе не в лени или желании поспать. Нет, я отлично выспалась и совсем не ленилась. А все потому, что в это долбанное утро, Юли не было рядом. Она была за стеной, в соседнем номере на свой чертовой двуспальной кровати по соседству с Пашей! И эта мысль не давала мне покоя, хотя сама не знаю почему. Мне было неприятно, омерзительно думать об этом, что она лежит с ним, а он с ней и они нежатся под теплым одеялом. Я натянула свой плед по уши, накрывая им все тело. Но разве можно уйти от проблем таким образом?

Было бы все так просто.

Ваня позвонил нам чуть раньше и сообщил, что нужно обсудить предстоящую акцию и выступление на канале. В прочем, план как всегда обычный. И концепция одна и та же: шокировать какой-нибудь выходкой, посмотреть на Юлю так, чтобы у всех завибрировало между ног, поцеловать ее так, чтобы все обкончались и неутомимо орали: «Тату! Тату! Я Вас люблююю! Лена! Юля! Я сошла с ума». Схема простая.

Дата добавления: 2015-08-17