День 13 августа 1915 года стал днем рождения Московской энергетиче­ской системы.

В письменном заявлении от 5 августа 1915 г. и на заседаниях Особого правления 12 и 26 августа заместитель представителя Московского городского общественного управления Н.И. Сушкин заявил о необходимости полной изоляции от германского влияния и германских капиталов, ликвидации общества и передачи его предприятий в ведение городских учреждений.

Городская дума 15 сентября 1915 г. постановила прекратить впуск энергии "Электропередачи" в Москву.

Особое правление "Общества 1886 г." доложило об этом министру торговли и промышленности, который ради экономии привозного топлива счел прекращение передачи торфяной энергии нецелесообразным. В это время около 20 % потребности Москвы покрывалось энергией "Электропередачи", что давало экономию порядка 17 тыс.т. мазута в год.

Себестоимость 1 квт. ч. энергии Московской станции была 3,3 коп., а переданной в Москву с "Электропередачи" - 2,9 к.

Поражение на "фронтах первой мировой войны с особой силой обнажили техническую отсталость России. Отсутствие своей качественной металлургии сказалось со всей остротой. Война поглощала миллионы снарядов. Пушечные, патронные и ружейные заводы требовали все больше металла, а его не хватало, особенно стали. Для инструментов металлообрабатывающих предприятий нужна была специальная сталь, импорт которой в войну резко сократился.

При сложившейся коньюктуре за проект нового предприятия ухватился предприимчивый капиталист Н.А. Второв, располагавший солидными финансовыми средствами. Второв рассчитывал, что затеваемое им строительство можно будет развернуть в дело огромных размеров и поэтому решил сразу же привлечь средства других капиталистов. С этой целью создал товарищество на паях, позднее преобразовали его в Московское акционерное общество "Электросталь".

Для сооружения завода выбрали место в урочище Затишье в Богородском уезде Московской губернии. Этот уезд считался одним из самых густонаселенных в Подмосковье.

Устраивало близость таких крупных промышленных и торговых центров, как Москва и Нижний Новгород, куда можно было поставлять металл. Удобны были пути сообщения с ними - рядом находились железная и шоссейная дороги, и одним из главных имелся источник электроэнергии - действующая электростанция "Электропередача".

Для передачи электроэнергии от электростанции "Электропередача" до урочища Затишье была построена высоковольтная линия 35 кВ от подстанции "Павловская". На месте строительства завода были построены две подстанции: подстанция завода Н.А. Второва и подстанция в Затишье (Электросталь), с включением которых были электрифицированы работы по постройке завода.

Закладка завода "Электросталь" состоялась 6 августа 1916 года.

В ноябре 1917 года приступили к опытным плавкам. Период опробования и налаживания производства закончился 20 декабря 1917 года, в этот день были выплавлены первые тонны высококачественной стали в электрических печах завода "Электросталь" электроэнергией от электростанции "Электропередача".

Электростанция "Электропередача" для своего времени являлась образцовым энергопредприятием. Производство электроэнергии из года в год увеличивалось. За 1914 год было выработано 9,1 млн.квт. час., за 1915 год выработано 38,7 млн.квт. час., за 1916 год - 47,7 млн.квт.час., за 1917 год -39,9 млн.квт.час.

Создание "Электропередачи" по смелости замысла и по быстроте ее осуществления явилось выдающейся работой Классона, потребовавший от него огромных усилий и выдержки. Первая в России районная электростанция была в то время и самой крупной в мире станцией на торфяном топливе. До того в России - котельные на торфе - с ручной подачей его в топки - были на сравнительно небольших электростанциях текстильных фабрик. В Германии с августа 1910 года работала торфяная районная электростанция Висмор мощностью около 3,6 Мвт, но первая подробная информация - доклад Тайхмюллера - была опубликована лишь в конце 1912 года. Первое издание классического труда Барнеля о торфе как топливе для крупных силовых установок вышло лишь в 1913 году.

Гидравлический способ добычи торфа "Гидроторф"

Добыча торфа на станции "Электропередача" в первые годы ее существования велась так называемым элеваторным способом, в котором были механизированы только подъем торфа из карьера, перерезание волокон и частично формование в кирпичи.

Трудной задачей было организовать добычу торфа в нужных для районной станции количествах. Единственным в то время промышленным способом добычи торфа был элеваторный, требовавший большой затраты труда. Каждая машина обслуживалась 28-32 мужчинами и 15-18 женщинами, сезон добычи не превышал 60 летних дней в году.

Добыча торфа элеваторным способом была крайне тяжелой работой, велась она в постоянной сырости. Кроме физической силы, от торфяника требовалась большая выносливость и тренировка с молодых лет. Основным орудием торфяника была лопата. Поэтому не удивительно, что эта профессия стала для крестьян Рязанской, Калужской и Тульской губерний наследственной.

Когда Роберт Эдуардович видел торфоразработки, они вызывали в нем почти физическое ощущение страдания. Эти картины беспредельной, равнодушно-щедрой растраты человеческого мускульного труда в век электричества казались ему мрачными видениями времен рабства.

Рабочий день на элеваторных машинах продолжался 12 часов. На "Электрпередаче" был введен восьмичасовой рабочий день: две полусмены по четыре часа с четырехчасовым перерывом. На каждой машине работали две артели по 16 часов в сутки. Выработка каждой артели несколько уменьшилась при восьмичасовом дне (против двенадцатичасового), но зато производительность каждой машины значительно возросла. До конца 1914 года торфяной сезон продолжался 70-72 дня, во время войны - 50 - 60 дней, а в 1921 - 1922 годы 44 дня.

Классон так рассказал о попытках (начиная с 1912 г.) продлить торфяной сезон на "Электропередаче":

" С торфом никто из нас знаком не был. Мы пригласили заведующим торфяными разработками И.И. Радченко, который тоже с торфом знаком не был, и мы впервые с большим интересом занялись изучением торфяного хозяйства, доставшегося при покупке имения ".

Хозяйство это в 1912 г. состояло из восьми старых элеваторных машин с локомобильным приводом, с их помощью надо было добыть как можно больше торфа, чтобы его хватило для работы станции (до высыхания торфа нового сезона). Поэтому руководство "Электропередачи" решило назначить более высокие, чем у соседей, сдельные расценки, чтобы заинтересовать торфяников в большей выработке. Однако оказалось, что при этом не была учтена "своеобразная психология торфяников". У них была традиция: вырабатывать за сезон по 80 рублей на человека (кроме расходов за проезд и питание). При высоких расценках торфяники заработали эти 80 руб. раньше, чем соседи, и сразу же ушли. Сначала войны 1914 года была прекращена продажа водки. Поэтому в 1915 г. администрация "Электропередачи" старалась дать возможность торфяникам больше расходовать денег в течение всего сезона, для чего были завезены различные товары.

И все же торфяники зарабатывали по 80 руб. и уходили значительно раньше, чем в предыдущие годы.

На разработках "Электропередачи" во время войны работали и военнопленные австрийцы, но их выработка далеко не достигала выработки торфяников-профессионалов.

Вопрос о механизации добычи торфа возник еще в первые годы применения на "Электропередаче" элеваторного способа, так как иметь дело с многочисленной армией сезонных рабочих было очень трудно; удлинять торфяной сезон могла только механизация.

Классон начал с тщательного изучения мирового опыта механизации торфодобычи.

В Германии и Швеции был распространен экскаваторный способ торфодобычи. Классон ознакомился за границей с многочисленными разновидностями многоковшовых экскаваторов, в том числе с экскаваторами Штренге и Экелунда, а также с их модификацией - винтовым экскаватором Штреля, с одноковшовым багером фирмы Менк и Хамброк. Последний и машина Штренге были приобретены и испытаны на "Электропередаче". Все они оказались непригодными на пнистых русских болотах. Однако Классон еще не отказался от попыток добывать торф чисто механическим способом. В 1914 году была построена и испытана новая машина, названная пеньевым сепаратором: наклонная решетка из подвижных четных и неподвижных нечетных полос, поставленных на ребро в направлении наклона решетки. Подвижная решетка посредством электродвигателя, редуктора и экцентрикового механизма приводилась в обратно - поступательное движение вверх и вниз. Торф, кидаемый на сепаратор одноковшовым багером, должен был проваливаться, а пни под действием вибрации - соскальзывать вниз под уклон решетки. Первая модель сепаратора работала неудовлетворительно; вторая модель еще хуже.

В результате неудачи опытов механизированной добычи торфа и удачного опыта сушки разжиженного торфа Классон пришел к мысли о размыве торфяной залежи струей воды высокого давления. Водная струя была испытана на "Электропередаче" для размыва торфяной залежи впервые в 1914 году, но была слишком слабой при малом давлении. Эта слабая струя из паровой пожарной машины, вместо размыва торфа, только окрашивалась в коричневый цвет и таким коричневым потоком текла по канаве. На всех присутствующих опыт произвел определенно отрицательное впечатление.

Только Роберт Эдуардович не был обескуражен этой попыткой и через год, в 1915 году, он снова уже с насосом в 40 л. с. делает опыт размыва залежи торфа причем впервые получается кашеобразная... "гидромасса". С этой минуты Классон радикально порывает со всеми другими попытками решить вопрос механизации торфодобывания и целиком, с головой уходит в гидравлический способ добычи торфа.

Необходимо было создать торфосос - машина, которая должна была засасывать торф, поднимать его, перерабатывать, изменять его физические свойства путем измельчения и перерезания волокон, и эта машина не должна была засоряться. На эту трудную задачу пришлось затратить около трех сезонов.

Первый торфосос, который был пущен в самом конце сезона 1916 года, доказал возможность засасывания, переработки и транспорта жидкой массы по трубам.

К следующему сезону изготовлены были более мощные торфососы модели 1917 года. Эти первые торфососы действовали по принципу, обратному действию реактивных турбин низкого давления. На вертикальном вращающемся валу были укреплены шестилопастные винты, которые, забирая массу наклонными плоскостями лопаток, направляли ее в направляющие аппараты с лопатками, изогнутыми навстречу вращающимся. При этом масса подвергалась тщательной переработке между заостренными навстречу друг другу кромками лопаток. Давление вертикального вала и реакция шестерен воспринимались шариковыми подшипниками.

Торфосос модели 1918 г. и позднейших лет являлся комбинацией одного турбинного элемента с центробежным насосом на том же валу. Он подавал 500 м. куб. в час массы при давлении в 1 ати.

В 1918 году впервые были проделаны лабораторные опыты химического воздействия на торф для ускорения его сушки.

Кампания 1920 г. была успешной по количественным и качественным результатам. Было добыто одним торфососом 5600 т. гидроторфа. В конце сезона велась опытная эксплуатация гусеничного торфососного крана с пеньевым грейфером - важнейшим элементом в деле полной механизации торфодобычи. До его применения один "карьерщик" должен был всю смену, стоя по колено или по пояс в гидромассе, вылавливать вручную мелкие пни, подплывающие к торфососу.

Работа торфососа на гусеничном кране с пеньевым грейфером, а также растирателей была показана руководителям Главторфа Радченко и Винтеру как последние достижения Гидроторфа.

Роберт Эдуардович считал, что теперь уже наступило время применения гидравлического способа добычи торфа в промышленном масштабе. Но в Главторфе к нему все еще относились скептически, с недоверием.

Однажды Классону позвонил Леонид Борисович Красин и сообщил, что Владимир Ильич Ленин относится с особым вниманием к торфу и что он собирается посетить торфоразработки на Шатуре и на "Электропередаче".

Роберт Эдуардович готов был продемонстрировать работу торфососа в любое время.

Но к сожалению, поездка Ленина не состоялась.

С весны 1920 г. в Гидроторфе начал работать муж старшей дочери Классона В.И. Богомолов. Он узнал, что кинооператор и режиссер Юрий Андреевич Желябужский собирается снимать строительство Шатурской электростанции. С Желябужским - приемным сыном Алексея Максимовича Горького - он был знаком много лет, и ему не стоило большого труда уговорить Юрия Андреевича заснять торфоразработки на "Электропередаче".

Одухотворенная, слаженная работа Гидроторфа увлекла Желябужского, его захватил самый процесс добычи торфа, в котором все делает машина, а человек только управляет ею.

Утром 27 октября 1920 года в квартире Роберта Эдуардовича на Садовниках раздался телефонный звонок. Звонили из Кремля.

Роберту Эдуардовичу сообщили, что сегодня вечером в Кремле, в Свердловском зале, по распоряжению Владимира Ильича Ленина устраивается просмотр отснятой Желябужским на Шатуре и "Электропередаче" фильмы и что его просят присутствовать на этом просмотре.

Войдя в круглый Свердловский зал бывшего здания Судебных установлений, где теперь помещался Совнарком, Роберт Эдуардович сразу заметил стоявших отдельной группкой за рядами откидных кресел главторфовцев - Радченко, Морозова и других. Почти все места в зале были заняты курсантами Кремлевского училища.

Немного приглядевшись, Роберт Эдуардович увидел в одном из средних рядов, возле прохода, характерную сутулящуюся спину Горького. Рядом с ним сидели Мария Федоровна Андреева, элегантный, улыбающийся Желябужский, а через несколько свободных кресел - Кржижановский, Винтер, инженер-журналист, сотрудник транспортной комиссии Шатуновский.

- Роберт Эдуардович, идите сюда, - позвал Кржижановский.

Классон сел в свободное кресло. Конечно, он волновался, но внешне оставался, как всегда, спокойным и уверенным.

Он молча смотрел на экран, не пошевелился, когда сзади послышался оживленный шум, и повернулся только, услышав энергичное, такое характерное, запомнившееся еще с петербургского "марксистского салона":

- Здравствуйте, товарищи!

Владимир Ильич быстро прошел по проходу и остановился возле Горького. Потом кивнул Роберту Эдуардовичу:

- А помните, как вы тогда сомневались? А ведь революция-то совершилась! - И повернулся к Желябужскому: - Вот какой вы стали Юрий! А ведь мы встречались с вами на Капри. Вы меня помните?

- Конечно, помню, Владимир Ильич.

- Ну что ж, может быть, начнем? А потом уж поговорим.

Погас свет. Зал наполнился торопливым стрекотом проектора. На экране появилась длинная кирпичная стена.

- Это строительство главного здания Шатурки...- негромко сказал Желябужский.

- Юрий, - перебил его Ленин, провозглашайте, пожалуйста, ваши пояснения громче. Так, чтобы вас могли слышать все товарищи.

Кадр за кадром проходили строительные площадки, здания в лесах, торфяной карьер, методически мелькающие лопаты, артель торфяников, гроздью повисшая на конце длинной ваги, подведенной под пень...

Потом весь экран заполнила какая-то движущаяся, пузырящаяся масса.

- Вот он, Гидроторф! - провозгласил Желябужский.

Сокрушительная водная струя била в податливый пласт торфа, в безлюдном карьере кипела и бурлила гидромасса, всасывалась торфососом и текла по трубам на поля сушки...

Последний кадр изображал широкое поле и уходящие вдаль сложенные штабелями брикеты торфа.

Экран погас, в зале зажглись лампочки.

Владимир Ильич, чуть щурясь от света, взглянул на Горького. Алексей Максимович одобрительно кивал головой:

- Великолепное зрелище! Ничего более интересного я не видел.

- Да, это очень, очень убедительно. - Владимир Ильич довольно рассмеялся и повернулся к Классону: "Роберт Эдуардович, а есть ли еще какие способы механизации торфодобывания? У нас или за границей?"

- В наших условиях все другие попытки кончались неудачей. Российские пнистые болота может взять только гидроторф.

- А что скажут главторфовцы? Что вы скажете, Иван Иванович?

- Я, Владимир Ильич, скажу, что в новом способе много спорного и сомнительного, - отозвался Радченко. "Говорите конкретнее", - громко сказал Роберт Эдуардович.

- Да, да, конкретнее, - поддержал Ленин.

- Хорошо. Будем конкретны.

Спор разгорался. Сыпались технические термины. Наверное, никогда еще они не произносились с таким богатством эмоциональных оттенков: от высокого пафоса до ласково-пренебрежительного тона, от благодушной усмешки до едкого сарказма.

Владимир Ильич внимательно следил за спором. Классон явно побеждал. Возражения главторфовцев становились все мелочнее и слабее.

Наконец кто-то из них в запальчивости выкрикнул: " Все это хорошо в теории, а торфа-то у Классона на полях нет!"

На мгновение наступило молчание. Все повернулись к Роберту Эдуардовичу, он в замешательстве пожал плечами и впервые за весь спор, видимо не нашелся, что ответить.

Ленин, обратившись к Желябужскому, спросил:

- Скажите, Юрий, где засняты штабеля торфа, которые только что все мы видели на экране?

- На Гидроторфе, Владимир Ильич.

Ленин весело засмеялся и кивнул Классону:

- Кажется, вы были правы, когда говорили, что если бы вопрос о том, чему равно дважды два, затрагивал личные интересы группы людей, то и он, вероятно, до сих пор не был бы решен единогласно. Но проблему Гидроторфа мы все-таки решим, ибо в нем одна из основ победы над топливным голодом. Иван Иванович, вы согласны с изобретателем насчет важного значения этого изобретения?

- Согласен. Но...

- А все эти "но" мы разрешим в рабочем порядке.

Простившись со всеми, Владимир Ильич взял Радченко под руку и, идя с ним к выходу, ласково уговаривал:

- Дорогой Иван Иванович, я превосходно знаю и высоко ценю вашу заслугу в постановке Главторфа. Вы его поставили образцово. Но очень прошу - не делайте ошибки, не придирайтесь к Гидроторфу. Ведь изобретение великое. Механизация добычи торфа во всем деле восстановления народного хозяйства и электрификации страны дает возможность пойти вперед неизмеримо более быстро, прочно и более широким фронтом. Потом он повернулся к подошедшему Шатуновскому: " А вас я попрошу: поддержите Классона и его изобретение в печати. Это настоящий человек."

30 октября 1920 г. Совет Народных Комиссаров РСФСР на заседании под председательством В.И. Ленина принял постановление № 17904, согласно которому работы по Гидроторфу признавались "особо срочными, как имеющие чрезвычайно важное государственное значение"; при Главторфе организовывалось Управление по делам Гидроторфа ("Гидроторф") во главе с ответственным руководителем Классоном и его заместителем Кирпичниковым; при Управлении учреждался Совет в составе Классона, Кирпичникова, Радченко, Е.С. Меншикова и Г.Б. Красина; Гидроторфу предоставлялись льготные условия в утверждении смет, финансировании, снабжении машинами, материалами, продовольствием и одеждой;

Наркомвнешторгу предлагалось "принять срочные меры к получению из-за границы оборудования по указанию Главторфа, которое невозможно получить в России к сезону.

Прощаясь с Классоном после заседания 30 октября, Ленин сказал, что они еще -увидятся, и Классон готовился к предстоящей беседе на общие экономические и организационные темы. Эта беседа вскоре состоялась в Кремле. В тот же вечер Классон (впервые после 1895 г.) увиделся с Надеждой Константиновной Крупской. Больше встреч с В.И. Лениным и Н.К. Крупской у Классона не было.

В новых условиях, созданных постановлением Совнаркома и дальнейшей постоянной поддержкой Ленина, Гидроторф развил бурную деятельность. В 1921 г. намечалась работа шести торфососов: трех на "Электропередаче", двух на Ярославских разработках и одного на Шатуре. Уже в 1922 г. должна была начаться добыча гидроторфа на Чернораменском болоте для снабжения топливом Сормовского завода и будущей Нижегородской ГРЭС.

Вместе с отчетом за 1920 г. Гидроторф - в ответ на запрос В.И. Ленина - послал ему подробный доклад об искусственном обезвоживании торфа.

В середине января 1921 г. Классон выехал в Германию, где заказал машины для сезонной добычи гидроторфа и пресса Мадрук для искусственного обезвоживания торфа.

Компания 1922 г. на "Электропередаче", Шатуре и на Ярославских разработках была успешна. На "Электропередаче" впервые испытывались в эксплуатации: двухколесный формовочный автомобиль; паровой пеньевой кран на рельсовом ходу; большой почвенный фрезер для "полировки" полей сушки.

Результаты торфяной компании 1923 г. на "Электропередаче", когда на десяти агрегатах было добыто 93000 т. гидроторфа, доказали преимущества гидравлического способа добычи торфа для мощных электростанций.

В декабре 1923 г. разработки гидроторфа на "Электропередаче", до того принадлежавшие Управлению по делам Гидроторфа, перешли во владение станции.

Добыча гидроторфа на "Электропередаче" непрерывно росла и составляла по годам в тыс. тонн:

В 1919 г. - 2,3;

в 1920 г. - 5,6;

в 1921 г. - 14,8;

в 1922 г. - 33;

в 1923 г - 93;

в 1924 г. - 118;

в 1925 г. - 151;

в 1926 г. - 160.

Доля гидроторфа в потребности торфа станцией "Электропередача" составила в 1925 году порядка 60 %.

Классон своей инженерной интуицией и предвидением намного превосходил многих своих ближайших сотрудников. Следует отметить, что на очень ранней стадии работ по гидроторфу среди руководителей "Электропередачи" возникло отрицательное отношение к этому способу. А.В. Винтер изменил свое мнение о гидроторфе, когда он в конце сезона 1920 г. вместе с начальником Главторфа И.И. Радченко по приглашению Классона приезжал на "Электропередачу" и мог убедиться в том, что основные технические трудности нового способа преодолены. Впоследствии Винтер писал о Классоне: "Человек большого размаха, большой интуиции, инженер во всех смыслах, с богатой фантазией в своей области...". У Г.М. Кржижановского отношение к гидроторфу сменилось в результате признания В.И. Лениным государственного значения гидроторфа. У И.И. Радченко отрицательное отношение к гидроторфу - в разных формах и с разной степенью активности и откровенности - сохранилось в течение всей его деятельности. Классон говорил, что в то же время не было случая, когда Радченко не помог бы ему лично в чем-либо.

Характерно, что ближайший сотрудник Радченко по Главторфу М.В. Морозов, никогда не видевший разработок гидроторфа и только под влиянием Радченко относившийся к гидроторфу резко отрицательно, впервые в 1923 г. увидел гидроторф на "Электропередаче", назвал гидроторф "стальной симфонией".

Неизменно положительно относился ко всем инженерным начинаниям Классона и не смущался их временными неудачами его старый товарищ Л.Б. Красин.

Коллектив гидроторфистов всегда помнил об огромной помощи Ленина. И когда в 1923 г. вышла первая книга о гидроторфе, Классон и Кирпичников направили ее Ленину со следующей надписью: "30 октября 1923 г. Владимиру Ильичу Ленину. Сегодня ровно три года, что Вы заинтересовались нашими работами по Гидроторфу и взяли его под защиту. Сейчас производство Гидроторфа может быть поставлено в любом промышленном масштабе, и этим мы обязаны в первую очередь Вам. Мы это помним и благодарим".

При станции "Электропередача" был построен Гидроторфом опытный завод искусственного обезвоживания торфа, который основывался на следующих принципах. Торфяная гидромасса коагулировалась коллоидальным раствором окиси железа, получаемым в основном действием углекислого газа дымовых газов станции на железные стружки в воде.

Гидроторф в течение трех десятилетий играл решающую роль в снабжении топливом крупных районных электростанций на торфе. В 1950 году гидроторф занимал первое место среди других способов добычи торфа в народном хозяйстве СССР в целом, а из добычи торфа в системе Министерства электростанций на гидроторф падало 70%.

По сравнению с элеваторным способом (1940 г.) гидроторф сократил потребность в рабочей силе на 70000 человек (на 10000 т. в сезон при элеваторном способе нужно было 150, а при гидроторфе - 70 человек). В 1956 году было добыто 187 млн. тонн гидроторфа.

Гидроторф имел также важное значение как экономичный способ с высокой производительностью труда, с которым должны были конкурировать по экономическим показателям старые и новые способы добычи торфа. Таким новым способом, еще более экономичным, чем гидроторф, в результате длительных опытно-конструкторских работ стал фрезерный торф. После 1950 г. он вытеснил гидроторф.

Это подтверждает слова Классона, что техника не допускает готовых, раз навсегда установленных рецептов.

Гидроторф оказал прогрессивное влияние не только в торфяной промышленности, но и на создание новой технологии (гидромеханизации) в строительстве и в добыче песка, гравия, мела, мергеля, озокерина, различных руд, редких металлов и, главное, каменного угля.

Гидромеханизация в 1930-1932 гг. широко применялась на Днепрострое, затем на строительстве канала Москва - Волга, причем первые насосы и брандспойты были взяты с предприятий гидроторфа. В 1936 г. в СССР впервые была применена гидромеханизация для подземной добычи угля, а в 1939 г. - для добычи марганца и золота.

Дата добавления: 2015-08-17