ТЕКСТЫ Л Е К Ц И Й

Лощакова Ольга Владимировна

ЦЕНТРАЛЬНАЯ И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА

НА РУБЕЖЕ XX – XXI вв.

ТЕКСТЫ Л Е К Ц И Й

Лекция 1. Центральная и Юго-Восточная Европа. Революционные изменения конца 80-х – начала 90-х гг. XX века: содержание и причины.

В новогоднем выступлении в ночь на 1 января 1990 г. президент Франции Ф. Миттеран подчеркнул, что события в Центральной и Юго-Восточной Европе (далее - ЦЮВЕ)* в конце 1989 г. явились самыми значимыми событиями во всем мире после Второй мировой войны. 27-28 февраля 1991 г. прошло последнее заседание Совета Экономической Взаимопомощи, 1 июля 1991 г. было прекращено действие Варшавского Договора. Организации, на которых держалось единство «социалистического мира», ушли в историю. Процессами общественного обновления оказались охвачены 7 стран с общим населением около 130 млн.человек[1].

Содержание революций конца 80-х гг. XX в. Волна революционных изменений 1989 г. на ог

в ЦЮВЕ ромной территории Европы была вызвана процессами, назревавшими в течение десятилетий и вылившимися в «падение Берлинской стены». В политической сфере произошел слом старой (партократической) государственной машины «реального социализма». Он нашел выражение в недоверии, высказанном обществом правящим коммунистическим партиям. Их влияние на структуры управления было перекрыто декоммунизацией армии, полиции, государственных учреждений, ликвидацией охранно-репрессивной системы госбезопасности. Они оказались или полностью отстраненными от власти, или потеряли большую часть своего влияния, или вообще распались.

Начался слом старой экономической системы, для которой были характерны преобладающие, если не всеохватывающие, позиции государственной собственности. Был взят курс на денационализацию, ограничение роли плана, снижение влияния государственной бюрократии на производство, увеличение роли рыночных регуляторов экономики.

Произошел слом старой тотально-коммунистической идеологической системы. «Антибольшевистская революция в умах» часто принимала и антисоветский и антикоммунистический характер. В общественной и политической жизни все большее место стали занимать социал-демократические и либеральные взгляды[2].

Причины революций конца 80-х гг. XX в. 1. Авторитарно-бюрократические режимы стали

в ЦЮВЕ препятствием на пути экономического и технического

прогресса. 45-летний исторический опыт стран ЦЮВЕ показал, что они резко отстали от высокоразвитых западных стран, даже от тех, с которыми когда-то находились на одном уровне развития (для ГДР – сравнение с ФРГ, для Чехословакии и Венгрии – с Австрией, для Болгарии – с Грецией). По такому экономическому показателю, как валовой продукт на душу населения, лидирующая среди стран СЭВ ГДР занимала в 1987 г., по данным ООН, 17 место, Чехословакия – 25, СССР – 30, остальные – находились еще ниже[3]. В 1988 г. один из политических деятелей «высокоразвитой» социалистической Чехословакии сказал: «Мы превращаемся в музей индустриальной революции» (уровень жизни в Чехословакии был в два раза выше, чем, например, в Польше).

Сильные позиции «лагерь социализма» удерживал только в военно-стратегической области, да и то благодаря военному потенциалу СССР. Тенденция к превращению во второстепенную экономическую и социально-политическую силу, наметившаяся уже к концу 70-х гг., побудила часть руководства ряда стран приступить к экономическим и политическим реформам. Но они потерпели крах, показывая невозможность кардинальных изменений без полного устранения сложившихся систем власти и управления.

«Западная группа советских войск, располагавшаяся с 1945 г. в Восточной Германии, состояла к началу 90-х гг. из 546 тыс. солдат и офицеров, членов их семей и вольнонаемных; Центральная группа, образованная после вторжения в Чехословакию, насчитывала к тому же временному рубежу 87 тыс.; Северная группа, находившаяся в Польше – 67 тыс. …, Южная группа – 65 тыс. человек …. Этими советскими группировками, как и армиями на европейской части СССР, были накоплены буквально горы наступательного оружия, боеприпасов и техники. Ценой самоубийственных расходов на оборону (в 5-6 раз выше, чем в США) поддерживался примерный паритет с американцами по оружию стратегической триады … удалось превзойти НАТО значительно по химическому оружию, бронетанковой технике, артиллерии, атомным подлодкам, многим типам ракет. За последние 25 лет своего существования СССР, например, произвел танков больше, чем все остальные страны мира вместе взятые. В 1987 г. при решающем вкладе СССР общее количество этой наступательной техники у стран ОВД достигло 68,3 тыс. боевых единиц, из которых в Европе находилось 52,2 тыс., т.е. почти в 2,5 раза больше, чем у Североатлантического союза»[4].

Н.В. Коровицына предлагает рассматривать процессы, происходившие в странах ЦЮВЕ на рубеже 80-х – 90-х гг., как модернизацию в ее «догоняющем» варианте, что, однако, не представляется совершенно точным.

Модернизация. Под модернизацией понимается революционный переход от доиндустриального к индустриальному обществу, осуществляющийся путем комплексных реформ, растянутых во времени. Она подразумевает кардинальное изменение социальных институтов и образа жизни людей, охватывающее все сферы общества. Различают два вида М.: а) органическая модернизация является моментом собственного развития страны и подготовлена всем ходом предшествующей эволюции. Такая М. начинается не с экономики, а с культуры и изменения общественного сознания;

б) неорганическая М. являет собой ответ на внешний вызов со стороны более развитых стран и представляет способ «догоняющего» развития, предпринимаемый правительством с целью преодолеть историческую отсталость и избежать иностранной зависимости. Неорганическая М. начинается не с культуры, а с экономики и политики. Иными словами, органическая М. идет «снизу», а неорганическая – «сверху». Принципы «модернити» не успевают охватить большинство населения, поэтому они не получают прочной социальной поддержки. Они овладевают умами наиболее подготовленной части общества[5].

Стадия модернизации в ее классическом варианте уже была пройдена странами региона на рубеже XIX - нач. XX вв. Но нельзя не согласиться с тем, что элементы политики и идеологии ускоренной модернизации, «декларирующие перспективу значительного улучшения жизни и побуждающие людей менять свое поведение и самих себя ради осуществления своих целей»[6], имели место и через 100 лет в совершенно иной исторической ситуации. Поэтому в современной экономической науке и политологии в отношении процессов рубежа веков стали применять термин «трансформация».

2. За годы построения социализма изменилась социальная структура общества. В течение 45 лет сменилось два поколения[7], изменилось соотношение удельного веса рабочего класса, крестьянства, интеллигенции, изменился и сам их облик. Исчезла «буржуазия», но появился «средний слой», увеличилось число лиц, занятых в инфраструктуре. В 70-е гг. страны региона пришли к осуществлению всеобщего среднего образования. При отсутствии таких форм восходящей мобильности и социальной самореализации как, например, предпринимательская деятельность, образование становилось единственным «социальным эскалатором», обеспечивающим карьеру. Образовательный «бум» привел к перепроизводству молодых специалистов, вынужденных довольствоваться невысокими заработками и занимать должности, не соответствующие их подготовке и ожиданиям. Эта наиболее «продвинутая» часть общества, культурный статус которой явно преобладал над экономическим, и составила основу антиэгалитарного движения и антисистемную оппозицию, нашедшую поддержку в обществе[8]. Напротив, «наиболее прагматично настроенная часть номенклатуры предпочла обменять власть на собственность», практически «без боя» оставив прежние позиции»[9], что и обусловило «бархатный» характер происходивших процессов. Партия «пролетариата» не могла выражать интересы всех этих слоев, где недовольство подошло к опасной взрывной черте. В основе его лежало тотальное отчуждение всех слоев, исключая правящий, и от власти и от собственности.

3. Психологический фактор, подтолкнувший к преобразованиям, нашел выражение в надеждах и ожиданиях, сложившихся в неповторимой атмосфере 80-х гг. «К началу 80-х годов потерпели крах массовые представления о социальной справедливости, которые ассоциировались прежде всего с профессиональной принадлежностью и уровнем образования. Произошел отказ от прежних ценностей: коллективизма, аскетизма, общественного служения, значимости труда. «Демонстрационный эффект» западных стандартов, стремление в «Европу» и связанные с ним иллюзии о скором национальном и индивидуальном процветании выполнили роль мобилизующей интегрирующей идеологии, в основе которой лежала оптимистическая и наивная риторика по поводу скорейшей конвергенции двух половин Европы»[10].

4. В политической жизни партийный и государственный аппарат, представленный членами коммунистических партий, стал всевластным. Его господство обеспечивалось срастанием с охранно-репрессивной системой, обеспечивавшей привилегии номенклатуры.

Теория «нового класса» Милован Джилас – один из наиболее близких советников И. Ми лована Джиласа Броз Тито, член КПЮ с 1932 г. После освобождения Югославии занимал высшие партийные и государственные посты, занимался вопросами агитации и пропаганды, возглавлял парламент. По решению Пленума ЦК в 1954 г. за «буржуазно-либеральные взгляды, имеющие целью подрыв ведущей роли СКЮ», был снят со всех постов и исключен из партии. Милован Джилас был автором теории «нового класса», в которой можно выделить три составные части:

1. Социализм победил в странах с разным уровнем социально-экономического развития. Его строительство идет в разных странах по-разному, иногда и с деформацией. Но везде сложилось два вида собственности, а, следовательно, и два класса. Носителем государственной собственности является класс чиновников – «новый класс» или партийная бюрократия. В социалистическом обществе она составляет стержень административной системы, поскольку каждый высокопоставленный чиновник обязательно является членом партии. Характерные черты этого класса - социальные привилегии и определенный, зависящий от положения на иерархической лестнице, допуск его представителей к власти. Второй вид собственности представлен коллективной собственностью. Ее носитель - класс трудящихся - формальный хозяин средств производства. Однако подлинным их собственником стало государство в лице «нового класса». Рабочий снова оказался наемным работником, но на этот раз у своего рода «социалистического эксплуататора».

2. Классы с различными интересами порождают классовую борьбу, победу в которой одерживает «новый класс».

3. Полного тождества во внутренней и внешней политике социалистических стран быть не может. Если бы у власти находились трудящиеся, а не чиновники, то возникающие противоречия между государствами могли бы решаться исходя из принципа пролетарского интернационализма. И, если в социалистических странах произойдут революции (а М. Джилас считал, что они стоят на пороге революционных изменений), и к власти придут трудящиеся, то противоречия начнут сглаживаться. В противном случае они перерастут в антагонизм, и тогда неизбежна война между социалистическими странами.

Монополия политической власти и неподотчетность народу разрушительно действовали на моральные и деловые качества части политической элиты. Под следствием за злоупотребление властью находились Э. Хоннекер и Т. Живков. Последний был осужден на 7 лет заключения, с последующей заменой его домашним арестом. Своей жизнью за совершенные преступления расплатились Н. Чаушеску и его жена Елена.

При ЦК РКП было создано «Бюро по обслуживанию и снабжению» высших функционеров партии и их семей. Оно бесплатно предоставляло им квартиры, мебель, одежду, продукты питания. В 1989 г. бюджет этого бюро составлял 70 млн. лей (10 млн. долл.). … Н. Чаушеску, опасаясь медленно действующих ядов, которыми враги могли пропитать его одежду, ежедневно менял свой гардероб, включая верхнее платье и обувь. Приготовленные для одноразового использования в течение года 365 костюмов, пар обуви и т.д. содержались в особом помещении при определенной температуре, под усиленной охраной и надзором инженера-химика и после употребления уничтожались[11].

4. Недовольство общества было вызвано и сильным советским влиянием. «Советский фактор» выразился в очевидной обусловленности форм утвердившихся в ЦЮВЕ режимов советским образцом. Неприятие вызывали политические ошибки и бестактные действия советских руководителей или представителей в этих странах. Их поведение нередко ущемляло национальную гордость.

Из книги Мечислава Раковского (Председателя Совета Министров Польши в начале 80-х гг.) «Как это случилось»: «13 мая [1981 г.]. Встреча с председателем Гостелерадио Лапиным. Я информировал его о положении дел в стране. Он в грубой форме критиковал нашу политику, сказал, что мы заверяем Москву в своей решимости вести борьбу, но ничего не делаем, что говорим одно, а делаем другое. Я спросил: как бороться, когда у нас нет сил? Замятин научил, как это надо делать, сказал он и добавил, что не надо забывать об армии и милиции. На вопрос: против кого применять силу, если в «Солидарности» почти одни рабочие, он ответил, что, по его данным, в профобъединении рабочих нет. По существу, Лапин распекал меня, как своего подчиненного»[12].

Неслучайно, что катализатором процессов в ЦЮВЕ стала «перестройка», развивавшаяся в СССР со второй половины 80-х гг. Несмотря на то, что М.С. Горбачев еще на встрече руководителей ЦК в дни похорон К.У. Черненко продекларировал отказ от «доктрины Брежнева», СССР не смог отказаться от роли первого среди равных. «Ведь мы сложили полномочия «Старшего брата» в социалистическом мире, но не можем отказаться от роли лидера, которая объективно всегда будет принадлежать Советскому Союзу как самой мощной стране социализма, родине Октября», - подчеркивал помощник генсека Г.Х. Шахназаров в записке Горбачеву от 10 октября 1988 г.

Направленность изменений повсюду в границах «восточного блока» была одинаковой. Но то, что в СССР проходило с огромным трудом, бывшим союзникам давалось легче. То, что для нас было предметом споров, для них было очевидным. Сталинизм в Советском Союзе имел более глубокие корни и являлся собственной историей, для ЦЮВЕ он был «импортом». Там он в меньшей степени разрушил генофонд нации, сохранил элементы гражданского общества. Более компактные по территории и менее пестрые этнически (за исключением Югославии), страны ЦЮВЕ в основном переживали «бархатные революции». Однако, несмотря на общие закономерности, в каждой стране наблюдались свои особенности, действовала собственная «историческая память». В Чехословакии, Польше и Венгрии демократия к середине 80-х стояла «на пороге». Пражская весна 1968 г., движение, руководимое Солидарностью 1980-81 гг., венгерская революция 1956 г. заключали в себе общее стремление к реформированию, и, несмотря на поражение, способствовали «моральной революции», ставшей фундаментом диссидентского движения[13].

Дата добавления: 2015-08-20