Жестовая теория происхождения языка

Вначале у общающихся людей были в репертуаре осмысленные жесты, которые сопровождала соответствующая эмоциональная фонация, затем появились оппозиционно организованные осмысленные звуки. Действительно, в процессе развития, ребёнок вначале создает невербальную (жестовую) протоязыковую систему, затем уже овладевает языком как фоно-лексико-грамматической структурой.

Эту теорию, в частности, поддерживал французский феноменолог М. Мерло-Понти (1959). Он утверждал, что язык следует понимать, исходя из единства души и тела, как оно дано в жесте. В жесте, который экспрессивен (выразителен), смысл находится в «зародышевом состоянии», рождается. Из зоопсихологии и сравнительной психологии известно, что у животных и маленьких детей восприятие и производство знаков связано с движением, но у человека дальнейшее овладение языком как символической системой «освобождает» функцию оперирования знаками от связи с соматическими движениями. У выросшего в обществе говорящего существа, в ответ на сильный внешний раздражитель, телесное движение либо затормаживается на неопределённый срок, либо из мышечного преобразуется в вегетативное. Всем нам известна способность человека «краснеть». Люди краснеют в ситуации стыда, при осознании восприятия общественно недопустимой информации. Также люди краснеют в ситуации «борьбы или бегства», в случае, когда в ответ на получение информации адресат сообщения испытывает физическую мобилизацию, но, при этом, двигательная реализация физического напряжения не допускается социальными правилами и ограничивается расширением поверхностных капилляров кожи на лице.

Жесты глухонемых, не обученных специальному условному языку, иконически напоминают незавершенные движения или описывают форму предметов, о которых адресанты сообщения пытаются сообщить. Настоящее усвоение глухонемыми всего человеческого опыта оказалось возможным только после создания специального «договорного» жестового языка, то есть символической кодовой системы, первая попытка создания которой осуществилась в середине 19 века во Франции. Жестовый язык глухонемых, которых специально обучали специалисты по сурдопедагогике, имеет условный характер, его значение возникает в контексте сообщения. Для того, чтобы освоить языковую систему человека в полном объеме и обрести символическую способность, присущую людям, следует отказаться от однозначной связи иконического жеста и обозначаемого им явления.

Известна функциональная асимметрия мозговых полушарий - принципиальная особенность мозга говорящего человека, наличествующая в высшей нервной деятельности людей вне зависимости от того, пользуется ли человек обычным языком, или он пользуется жестовым языком глухонемых.

«У большинства людей в левом полушарии расположены зоны порождения и восприятия речи, так называемые зоны Брока и Вернике, таким образом, левое полушарие является «речевым», а тем самым, обычно, и «доминантным» (т.е. «главенствующим»); точнее, оно ответственно за логико-грамматическую расчленённость и связность нашей речи, за её форму, а также, по-видимому, и за абстрактную лексику, короче – за аналитическое, абстрактное мышление. При афазиях (нарушениях речи), обусловленных травмами левого полушария, речь теряет грамматическую правильность и плавность (причем по-разному, в зависимости от того, какие участки поражены – лобновисочные или задневисочные).

В противоположность левому, правое полушарие теснее связано с наглядно-образным мышлением, со зрительными, пространственными, звуковыми или иными образами, а специально в области языка – с предметными значениями слов, особенно конкретных существительных. Оно характеризуется нерасчленённым, но зато и более целостным восприятием мира и является источником интуиции. При заболеваниях и травмах, поражающих правое полушарие, грамматическая правильность высказываний может сохраняться, но речь становится бессмысленной. Интересно, что в детском возрасте асимметрия мозга ещё не проведена полностью и в случае частичного поражения того или иного участка коры головного мозга другие участки могут взять на себя его функции. В норме оба полушария работают в непрерывном контакте друг с другом, совместной работой обеспечивая всё поведение человека, его мышление и речь».[3]

В ходе употребления людьми жестового или звукового языка работают идентичные отделы нервной системы. Это доказывается изменениями речевого поведения, а также нарушениями производства и понимания речи, наступающими после травм некоторых отделов головного мозга. При этом люди, пользующиеся жестовым языком, испытывают сложности в языковом кодировании, аналогичные сложностям в использовании естественного (звукового) языка.

Суггестивная теория (теория внушения)

Интересно представлен процесс возникновения языка в работах отечественного исследователя проблем палеопсихологии Б.Ф.Поршнева. Теорию Поршнева называют суггестивной теорией. «Суггестия», в данном контексте, означает «внушение». В суггестивной теории речевая функция служит целям изоляции племен первобытных людей, более «продвинутых» в культурном отношении. По Поршневу, среди ископаемых предков, обитавших на сопредельных территориях, выделялись более развитые, в эволюционном плане, группы гоминид и менее развитые, т.е. более и менее культурные. Племена ископаемых людей, далее продвинутых в культурном отношении, нуждались в психологической и культурной защите от племен менее совершенных в культурном смысле, но более энергичных [4]. Таким средством защиты было употребление речи.

Б.Ф.Поршнев выделяет три стадии развития коммуникаций у ископаемых гоминид: стадию животной имитации, стадию суггестии ископаемых людей и стадию речевого общения Хомо сапиенса. Каждая стадия переходит в последующую стадию скачком. Ведущим фактором антропогенеза является общение, причем это общение не обязательно должно быть трудовым общением.

У истоков речи, по Поршневу, лежит не столько обмен информацией, сколько влияние одного индивида на другого. Это внушение представляет собой особое общение, имеющее смысл еще до прибавки к нему функции сообщения. Поршнев утверждает, что вторая сигнальная система (т. е., по И.П. Павлову, речь) зародилась как система принуждения между индивидами. Более сильный (властный) индивид указывал подчиненному, что делать и чего не делать. Б.Ф. Поршнев исследовал психические механизмы внушения и сознательной сопротивляемости внушению. Он пришел к выводу, что понятие отрицания, слово «нет» и частица «не», возникли вследствие желания первобытного человека защититься от влияния более сильного или доминантного сородича. Поршнев считает, что источником вокализации и стимулом развития полифоничности (многообразия звуков) у наших ископаемых предков было подражание «запретительным сигналам» крупных животных. У ископаемых людей не было эффективных средств защиты от хищников и конкурентов кроме «психического оружия», которым являлся голос. В пользу подобных рассуждений свидетельствует способ охоты современных шимпанзе, предполагаемый также у ископаемых ныне австралопитеков, при котором самцы стада криками отгоняют хищников от их добычи и присваивают её.

Источником речи, по Поршневу, первоначально могло служить обращение человека к животным. На первых этапах оно было односложным, охватывало ситуацию в целом и синтаксически выражалось в междометиях. Первыми словами были призывы, просьбы, требования, первоначально обращенные к животным, а позже – адресованные одним мужчиной другому.

Такая защитная, изоляционная функция речи сохраняется и поныне, выродившись в языки особых социальных групп – жаргоны. Жаргон – это язык микросоциума, отличающийся от общеразговорного языка особым составом слов и выражений, условный язык, понятный только в определенной среде. В настоящее время использование профессиональных терминов служит средством манифестации говорящих причастности к данной группе, а также средством изоляции «посвященных» от «непосвященных». Таким образом, профессиональный жаргон или специфическое употребление означающих иными социальными группами (подростками, приверженцами какой-либо идеи или развлечения, криминальными элементами и т. д.) служат целям идентификации.

Б.Ф. Поршнев опирался на теорию известного психолога П. Жане, согласно которой слово первоначально было командой для других, потом прошло сложную историю, состоящую из подражаний, изменений функции и лишь постепенно отделилось от действия. За «властью» слова стоит реальная власть начальника, отдающего команду посредством этого слова.

Очевидно, что в процессе индивидуального развития ребенка овладение речью происходит подобным образом. Речь ребенка – это побудительная команда для того, кто ухаживает за ребенком. Например, ребенок тянется за яблоком, но при этом он говорит «няня, няня» (или «на», «на»), побуждая присутствующих обратить на него внимание и выполнить желаемое. Ребенок желает повторения ситуации, имевшей место в прошлом, когда взрослее давали ему что-либо и говорили при этом: «На, на». В данном случае, отдельные означающие выполняют функцию целой фразы: «Няня, дай яблоко». Таким образом, смысл фразы и последствия речи стали известны ребенку раньше, чем у него развилась способность воспроизвести означающие.

Из психологии детства известно, что на раннем этапе развития у ребенка имеется представление о своем всемогуществе, которое называется «фантазм всевластия». Ребенок пытается управлять поведением взрослых посредством слов. Капризы и неуместные запросы ребенка могут на самом деле символизировать собой его желание получить ещё раз от взрослых подтверждение их любви (по Ж. Лакану). Чтобы развитие ребенка протекало нормально, взрослые должны частично попустительствовать желаниям ребенка, частично фрустрировать его, но и в том и в другом случае ребенок должен видеть, что его любят, что он является желанным для родителей и воспитателей.

Дата добавления: 2015-08-17