О сокровенном 2 страница

Свет солнца вечный отражает

Душа избитая моя.

Таинственна непостижимость

Покрытых дымкой берегов.

Волной находит одержимость

Увидеть призрачных богов.

О, если б мне не ведать света

Иль вечно в свете пребывать!

Как надоела жизнь мне эта –

Рекою крови истекать.

Познал я слезы и мученья

В мечте о солнечной стране.

Знать, сердца темные стремленья

Мешали счастье видеть мне.

Я зря хватался за откосы

На том и этом берегу.

Смеялись надо мной утесы,

Когда срывался на бегу.

Рекою я промчался мимо,

Иль это жизнь прошла рекой,

Печально и неповторимо

Играя мною, как волной?

День постепенно снимал с себя сияющие одежды тишины, завершая свой золотисто розовый священный обряд. Едва слышны были трели птиц и кузнечиков. В их переливы гармонично вплетались скрипки сверчков. Вокруг присутствовало неисчислимое число живых существ, словно песчинок на речных берегах. Сама река, извивалась многоцветным мерцающим ковром, пролегающим сквозь пойменные леса, словно через дворцовые сады. С приближением темноты, оживала незримая природа всех моих жизненных опытов. Я отчётливо понимал, что стадия восприятия мной ускоренно пройдена. Детские побеги из дома, тюрьмы, лагеря, больницы, скитания по России и поездки, как у Горького, общение с природой на которых обычные люди останавливаются, развили во мне зрелое нравственное, эстетическое чувство-соитие, благодаря которому я научился создавать в стихах существенный образ, единство взаимопроникающих тел, становление множества духовных и зримых предметов одним целым.

И вот закат поцеловал нас алыми, благоухающими травяным чаем, губами. Потом заключил землю в свои тёплые объятия и исчез, рассыпав над нами горящие искорки. Тут же, от набежавшего летнего ветерка, зашуршала вуаль приближающейся ночи. В тёмном сгустке оврага притаилась осязаемость её особы. Ночь лишила мой взор обзорного поэтического очарования, и наполнила местность тенями пугающих одушевлённых предметов. Она покрыла сумрачностью все символические намёки и формы красочных явлений природы, превратила поэзию души в науку поиска вечной жизни, в науку исчезновения и возникновения.

Манит в лес ароматная мята.

Добродушно зажмурился пруд.

В ночь влюбленные губы заката

В небе алой улыбкой цветут.

Над рекой тишина, но какая!

Слышен шепот таинственных звезд.

Иисус опустил мне из рая

Сладких дней виноградную гроздь.

Вот оно – васильковое счастье! –

Ночь раскрылась душой предо мной!

Бог, в творенье принявший участие,

Седо звездной тряхнул головой.

Полетели на землю кометы.

Я желаний не счесть загадал.

Ах, какие я видел рассветы!

И в какие миры проникал!

Там в любовь облаченные души.

Все поет – и песок, и трава!

И той песни не выдержат уши,

Не вместит всех чудес голова.

Там как дивные радуги – реки.

И как Боги – живые цветы.

Тяжелеют прозревшие веки.

Я на землю упал с высоты.

Мирно спят еще добрые люди.

Но уже вышли в степь косари.

Я прильнул на лебяжьи груди

Распускающей косу зари.

Я уткнулся в траву, в пух девичий –

Вечной жизни вдохнул аромат.

Есть в России прекрасный обычай –

Рядом с домом выращивать сад.

Чтобы чувствовать сердцем Свободу,

Чтобы в Вечность душой прорастать,

Удобрять и лелеять Природу,

А взамен получать благодать.

Встал я рано, омытый росою.

Хутор дымку жует у реки.

И пошел я походкой босою

Сквозь веков золотые пески.

Отовсюду на нас таращились незримые страхи. Ночное бдение сверчков перекликалось с напевами тысячелетней древности. Из воды, возле лодки, стали выпрыгивать огромные рыбы. Сын испугался и спросил меня: - Папа, кто это?

Я успокоил его, сказав, что это обычные очаровательные речные русалки.

Голос из сердца доброжелательно повторял, чтоб я плыл дальше. Я, то доверялся ему, то снова сомневался. Мужчина ребёнок, находящийся во мне, все время хандрил, и чего-то пугался. К тому же, и без того, всё вокруг погрузилось в полную темноту внушающую ужас. Вдруг, впереди, над тёмными вершинами леса, мы заметили звёздочку розового цвета.

- Вот на неё и плыви сын мой! – вновь раздался голос из сердца. Естественно, «сынком», голос назвал меня.

Мы ещё долго, плыли по петляющей реке, к манящему свету, этой неизвестно откуда взявшейся звезды. У меня много раз возникали сомнения. Нас продолжал пугать своими изгибами затаённый характер ночной местности. Хотелось направить лодку к берегу, и заночевать где-нибудь в тёплом туристическом приюте. Впереди, по сутулому холму, брели тёмные барашки облаков. Появились первые сероватые нити тумана. И когда я в очередной раз решил повернуть к берегу, тот же голос осязаемой Божьей Особы, исходящий из моего сердца, ласково настоял на моём дальнейшем плавании.

Глава 6

Я вне себя защитника искал.

А он всегда во мне существовал.

В те минуты, когда я подумал, долго ли ещё нам, уставшим, плыть по течению,

сын и я, одновременно, увидели стоящее в тумане, между коряг и упавших деревьев, небольшое судёнышко. Над его каютой, на единственной мачте, горел розово-красным цветком фонарь. Всё окружающее было похоже на сюжет из страшного фильма. Ночь, туман, поваленные деревья и коряги. А между ними судно. Казалось, что вот-вот появятся призраки или мертвецы.

-Так вот ты какой, цветочек аленький! - вырвалось из моих уст.

Напуганный сын, стал просить меня, чтобы мы поплыли дальше. Успокоив ребёнка, я проплыл между коряг к судну. Привязал лодку к борту, влез на корму и втащил за собой на палубу сына. В окнах каюты было темно. Тогда я постучал в одно из них.

За окном загорелся свет, и на меня через стекло посмотрела обнажённая симпатичная женщина.

-Кто здесь? Испуганно спросила она.

- Извините, пожалуйста, - вырвалась мольба из моей груди.

– Можно переночевать на вашем судне? Мы проткнули лодку. Промокли. Со мной подросток. Нам всего на одну ночь!

- Подождите, сейчас у капитана спрошу! – ответила женщина и отошла от окна.

Тут же погас свет. Видно она поняла, что нужно на себя что-то накинуть.

Свет снова зажегся, и мы увидели усатого капитана. Это был тот самый

речной волк, окликнувший меня в рупор у станицы Мигулинской, когда мы проплывали мимо его судна.

- О! Капитан! – обратился он ко мне, сразу узнав, - Что случилось?

Я объяснил ему наше бедственное положение.

- А я знал, что буду тебя спасать,- улыбнулся речной волк, словно ясновидящий или прорицатель.

- Маня, постели хлопцам в каюте матрасы! Нехай отдохнут бедолаги!

К нам вышла Маня в синем халате. Вообще-то её звали Марией. Это мы узнали утром следующего дня. Молодая женщина привела нас в каюту, находящуюся ближе к левому борту, ниже каюты капитана. Там мы и расположились на матрасах у дна катера и сразу уснули.

Полынную степную горечь

Душой дымящейся испив,

Туман, как призрак-чудотворец,

Клубился нежно между ив.

Он обнимал тоску за плечи

У рыжих скошенных стогов.

Со тьмой сливался он под вечер,

Играл с волной у берегов.

Шуршал он утром камышами,

Скользя по глади голубой.

Внимал раскрытыми ушами

Мотивам музыки лесной.

Но только солнце согревало

Туман малиновым огнем,

Его фигура исчезала,

А степь искрилась серебром.

Проснулись сын и я от шума мотора. Я выглянул в окно каюты. Наше судно скользило на водяных крыльях по направлению к станице Вёшенской. Казалось, что двигается не судно, а поросший травой, кустарником и деревьями берег. Земная жизнь кружилась в восхитительном хороводе. Ночные тревоги и разочарования исчезли в утреннем свете, вместе со всем пугающим и чаромутным. А так как моя умственная и телесная активность – физическая чувствительность, была ещё приглушена последствиями сна, я ощутил духовное дыхание, с которым в меня влилась энергия Животворящего Духа. С радостью я созерцал, как чудно Дух распределил потоки бессмертия в разных формах природы, в какое великолепие живых нарядов Он облачился.

Дуб.

Что загрустил, деревянный мой друг,

Выпустив солнце под вечер из рук?

Мудрость хранишь ты в безлюдных краях –

Много плодов у тебя на ветвях.

В кроне твоей почивают века,

Корни твои омывает река.

Сколько событий прошло пред тобой,

Преображенных огнем и водой!

Но вот деревья снова стали бездушными деревьями, а волны - искрящейся водою. Меня окропило прохладными брызгами, и я опустился в каюту. Дверь открылась, и к нам вошла улыбающаяся Маня с подносом.

- Вот, хлопцы, вам завтрак, сказала она. – Как спалось? Жестковато было?

Мы представились, - меня и сына зовут Александрами.

- А я Мария, призналась Маня, продолжая улыбаться. – Я кухарка. Готовлю еду для бригады. Капитана зовут Пётр. Нас пять человек с командой. Ещё трое матросов. Их каюта слева от вас, через стенку. Наше судно чистит дно реки от затонувших деревьев и коряг. Ночуем, где придётся. Ой, да вы поешьте. Потом поговорим.

Мария вышла. На подносе стаяли две тарелки с ухой. На третьей тарелке лежал нарезанный хлеб и огурцы с зеленью. Рядом два стакана с компотом.

Уха оказалась бесподобной, сваренной из сома. Такой вкусной ухи я никогда прежде не ел. Позавтракав, мы вышли на палубу. Увидев капитана в его каюте, подошли к нему. Познакомившись ближе, разговорились. Я сказал ему, что родом из Ростова, что по призванию поэт, что поплыл за новыми впечатлениями и образами. Пётр оказался понимающим, отзывчивым и открытым человеком. Его характер был таким мягким и спокойным, как река, по которой он плыл. Он пригласил меня путешествовать с его командой до Вёшенской. Я согласился. Степняки открытый народ. Природа обуславливает характер человека. Река и море две разных стихии.

Мой сосед Василий, живущий со мной в городе, по призванию морской капитан. Но разве можно его сравнить с Петром. Когда Вася находился в хорошем настроении, его жене все говорили: - Люда, какой золотой и добрый у тебя муж! Он переливается, как море в солнечную погоду. Но стоило чем-либо Васе испортить настроение, из его глубины начинала подниматься морская пучина со штормовыми ветрами и всё сметающими волнами. В отличие от морского капитана Василия, Пётр, как и река, находился всегда в спокойном и плавном настроении. Весь день его команда доставала коряги с донских глубин. Найденный мусор сгружали на берег. Петя распоряжался мягко, спокойно. Все его наставления имели воодушевляющий характер. Видно было, что команда его уважает. К обеду капитан распорядился бросить якорь, и наше судно замерло рядом с крутым левобережьем.

Мы пообедали. Кто-то из матросов принёс гитару. Я спел несколько мною написанных песен. По ходу беседы, прочёл свои стихи. Матросы спели казачьи песни. Настроение у всех было замечательное.

После такого же вкусного обеда, ухи из сома, я, сын и Мария вышли на берег. Команда отдыхала. Капитан сам попросил женщину пойти со мной прогуляться, когда я изъявил желание осмотреть местность. По трапу мы сошли на тёплый, поросший камышом, песок. Чуть поодаль, возвышался каменистый холм. Казалось, он весь состоял из скрижалей с заповедями, которым нужно внимать восходящей душе. Природа с поразительным чутьём угадывала темы способные меня увлечь, подбрасывала новые волнующие впечатления. Я, тут же, облекал их в поэзию, и с удовольствием озвучивал моей собеседнице. Сын тем временем гонялся за бабочками и стрекозами. Он был всё время под моим надзором.

Солнце жар-птицею в небо взлетело,

Перья златые в затон обронив.

И заискрилась река, и запела,

Радость любви колыхая меж ив.

Вот раздвоилась за Доном дорога.

Этой ли, той ли тропою идти?

Сколько откроется, мало ли, много

Таинств земных и чудес на пути?

Стекла сияют огнем приворота –

Окна-глаза пялит вдаль хуторок.

Юный казак, поджидая кого-то,

Лег у плетня в свежескошенный стог.

Топот копыт поглощен тишиною.

Время чуть движется белым конем.

Брызнуло счастье с небес синевою,

День опоил меня синим вином.

Мы взобрались на холм. По пути собирали землянику. Мария показывала лечебные и съедобные травы. Потом, через небольшой промежуток времени, её опыт травницы мне очень пригодился. Женщина поведала о своей жизни, о своём муже Иване. – Муж из казаков, рассказывала она, - сильно пьёт. Двое детишек.

- Пётр тебя одинокую жалеет, подумал я, вспомнив её упругое обнажённое тело в каюте капитана при первой нашей непредвиденной ночной встрече. Ох, Россия! Так и живём. Позже, на судне, Мария ещё не раз заходила ко мне. Придёт, сядет у дверей, и скажет – Расскажи о жизни, миленький, я послушаю! И я снова начинал ей рассказывать о путешествиях, о красоте донского края. Читал свои стихи о природе, о любви.

Рассвет встретил утро у речки

Любовью зажег небеса.

Задул ветер звездочки-свечки.

Омыла природу роса.

Мы встали с травы первокоса.

Я с ночи тобою был пьян.

Вплетала ромашки ты в косу,

От взглядов нас прятал бурьян.

Кружилися бабочки стайкой

Над чистой струей родника.

Скакнул из репейника зайка,

И ты испугалась слегка.

А он устремился стрелою -

Быстрее, быстрее в кусты.

Смеялись мы долго с тобою

В объятьях земной красоты.

Все пело кругом и жужжало.

По заводи синих небес

Веселое солнце бежало

За Дон, в отуманенный лес.

Там жизнь трепетала под ивой,

Прикрывшись в цветах лопухом.

Мы ею, живой и красивой,

Дивились в покое лесном.

Уста наши нежно касались,

Сближались в истоме тела.

Зачем же с тобой мы расстались,

Коль грусть по тебе так светла?

- Бедная женщина, думал я про Марию. Там, где-то в одной из станиц, живёт она с пьющим Иваном, который не приголубит, не приласкает. Да ещё и побьёт, коль посчитает нужным. Вот и прикипела она к женатому капитану. И он-то обласкать не может. Не обучены казаки ласкам. Просто добрый человек, и на том спасибо. А о той любви, о которой я рассказывал, она и знать не знает. Но так хочется послушать о ней, поверить, что она есть где-то рядом, как хочется почувствовать тепло родной души.

- Ещё говори миленький. Красиво и по доброму говоришь, повторяла она. И опять я уносил её в прекрасный мир нежности, в томящую колыбель поэзии.

Под прозрачной накидкою ночи

Дремлет город в цветных огоньках.

Сыплют искрами звездные очи.

Месяц спит у меня на руках,

Как дитя, обхватив мою шею,

Излучается в мир чистотой.

В дымном платье, похожа на фею,

Ночь смуглянкой ступает за мной.

Распустив свои черные косы,

Манит взором в обветренный стог.

Кто ты? Что? – задает мне вопросы:

Млечный странник иль будущий Бог?

Стенка между нашей каютой и каютой матросов была очень тонкой. Помню, Мария, пообщавшись со мной, зашла к ним в гости. Туда же пришёл капитан. Они играли в домино, разговаривали. Их речи проникали сквозь стену.

- Какой он умненький! – вдруг сказала, имея меня в виду Мария, - наверное, он еврей!

Я сначала попытался обидеться. Появилось желание зайти в их каюту и сказать, что я из казаков. Потом вспомнил, что у нас на Дону, всех умных считают евреями, но, не считая себя умным, а тем более евреем, пожелал сыну спокойной ночи и сладко уснул.

По приезду в Вёшенскую, при прощании, я хотел дать Петру деньги, за оказанную помощь и предоставленную еду, но он и вся его команда, категорически отказались их взять. Я попытался сунуть деньги Марии, но и она не взяла и рубля, не смотря на то, что стояли суровые безденежные девяностые годы. Людям не плотили зарплаты.

Сходя с сыном на берег, мы дружески обнялись с Петей, Марией и всеми матросами, ведь за два дня совместного путешествия успели подружиться. Отплывая от причала, судно издало длинный прощальный гудок, и ещё долго вся команда махала нам руками.

- Спасибо дорогие мои! Спасибо за всё! – крикнул я. Судно исчезло за речным поворотом.

А мы поднялись по холму в станицу Вёшенскую на автовокзал.

Глава 7

Утром следующего дня на автобусе мы приехали в Ростов. Дома нас ждала молодая жена, Ксения. Я сильно любил её, и не замечал, плохо ли она нас встретила, или хорошо. Главное то, что я ей безумно рад. У меня было два ребёнка, мой сын и жена. И то, что она за пять лет нашей совместной жизни сыну никогда сто грамм конфет не купила, прощал. «Она ведь ребёнок», думал я, «Не понимает, не рожала ещё». Но как скребанул мою душу случай, произошедший на базаре, когда я покупал подарки Ксении и ему. Видя, что у меня мало денег сын попросил.

- Папа, мне не надо подарка, ты лучше Ксении купи.

У меня чуть сердце не остановилось. Так мальчишку стало жалко. Купил подарки двоим.

Сыну

Не хочу вставать, не хочу!

Мне б немного ещё поспать.

Эту солнечную свечу,

Кто поставил на неба гладь?

Кто сорвал облака с небес?

Щурит взглядом стеклянным дом.

Серебрится весенний лес.

Все звенит и поёт кругом.

Сердце времени бьёт – тик-так.

Гладит солнце меня рукой.

И тепло, и воздушно так,

Радость дня овладела мной.

Дрёма в тёмном сидит углу –

Разноцветные сны плетёт.

Умываюсь, иду к столу.

Ем с печеньем цветочный мёд.

И счастливый бегу на луг,

Васильковый увидеть цвет.

Словно бисер, роса вокруг –

То природа мне шлёт привет.

На все недостатки жены, я закрывал глаза. Думал, что если случаются неприятные минуты, значит, они по моей вине. Заслужил. Сколько девчонок я обидел. От многих влюблённых в меня красавиц ушёл, нанеся им сердечную рану. И хотя, с Ксюшей я прожил немало лет в полной гармонии и любви, стали наступать дни, омрачающие наши отношения. Всё же я продолжал обожествлять её, хотя жена говорила, что она обычная девушка, что это я её вижу ангелом. Редко, редко, мне удавалось выехать с нею из города на мотоцикле. Таинственность донской природы, почему то вызывала у неё страх. Для меня же лесные глубь и глушь были слоями осознания земной премудрости, любви и перерождением из жизни в жизнь. Пойменные луга помогали яснее видеть красоту, причастную к тонкому духовному уровню, свидетельствующую о незримой и неизменной Лучезарной Глубине всего живого.

Тучу тронув головою,

Наклонился дуб слегка.

Мы в тени его с тобою

Смотрим, как течет река.

Радость нам дарует лето.

Мы легли в постель из трав.

Слушать иволги куплеты

Хорошо в тени дубрав.

Покраснел цветок прекрасный,

Очарованный тобой –

Ты красивей, это ясно,

О, мой ангел неземной!

Вижу бархатные глазки

В их агатовой тиши.

Растворяюсь, словно в сказке,

В сладком омуте души.

Ветерок тебя ласкает

И играет в волосах.

Я ревную, он ведь знает!

Что же льнет он на глазах?

Уходи, гуляка-ветер,

Обнимись с речной волной!

Та, что краше всех на свете,

Будет нежиться со мной!

Рядом с любимой, я с упоением подмечал, как восторженно распускаются лепестки цветов у пруда, как водная гладь сверкает космическими далями. Я видел, как закат, омывшись в роднике, искрится звонкой влагой. Книга природы перелистывалась и шелестела листьями открытий. Мой взгляд блуждал по тропам символического, образного развития с различными глубинными областями духовного познания. Сердце всё больше и больше ощущало Единство Всего. Иначе и не могло быть, ведь со мной рядом находилось Божество - сокровенная женщина - София, воплотившаяся в Ксении. Моя любовь к ней делала чудеса, вдохновляла на Великое. Хотя все мои признания в любви казались мне маловыразительными. По этому, я не раз повторял избраннице, чтоб она не воспринимала мои речи в словестной плоскости, а чтоб смотрела в пространство образа.

Я говорил. Ты головой кивала,

Как бы во всём согласная со мной,

С тем Ясным всем, чего не понимала,

Что познаёшь, лишь выстрадав душой.

Я говорил... Перед тобой виденья

И образы являл познанья свет.

Вокруг мелькали Божии Творенья,

Сиял, как солнце чей-то Силуэт.

Я говорил... Лились из сердца звуки,

Похожие на летний шум дождя,

На песню птиц. И сладостные муки

Тебя томили, милое дитя.

Тревожное и радостное Что-то

В тебе рождалось. Я молил - лети!

Лишь с высоты духовного полёта,

Узнаешь, как на благо всем цвести.

Мой одуванчик с солнечной душою,

Мой спящий ангел, всё придёт в свой срок.

Пробьёт твой час, быть может не со мною,

Ведь крылья людям дарит только Бог.

Я говорил... Ты головой кивала,

Как бы во всём согласная со мной,

С тем Ясным всем, чего не понимала,

Что познаёшь, лишь выстрадав душой.

Пятый год супружеской жизни осложнил наши отношения. Я грезил путешествиями, а приходилось жить в городе. Приходилось зарабатывать деньги на жизнь. Работал приёмщиком посуды. Ездил на мотороллере по дворам и мне выносили пустые бутылки. После актёрской жизни было унизительно зарабатывать таким образом. К тому времени я сменил множество профессий. Всё же денег было достаточно, чтоб содержать семью. У большинства людей, в те страшные времена, с заработками было куда хуже. Кто-то шёл воровать. Я стал приёмщиком посуды. Бутылки приносили мне ящиками. Очень много народу спивалось. Иногда за один день я делал трёхдневную выручку. Помню, ехал с работы, и увидел Ксению. Сошёл с мотороллера. Подошёл к ней. Но когда хотел обнять, она вывернулась. Объяснила, что опаздывает на занятия, пошла быстрым шагом дальше. Тут я понял: - О! Ей нарядной и красивой, стало стыдно, что её обнимает какой то работяга. Кругом ходили толпы нарядных разнообразных людей. Таких поступков с её стороны становилось всё больше. Из милой и ласковой девочки стали исходить душевный холодок и незаслуженные упрёки. Я продолжал ничего не замечать, и во всём винил только себя.

Смотрюсь я в зеркало твоей души.

О, как твои глаза красноречивы!

В их заводях, в их радужной тиши

Наплывы чувств воздушны и красивы!

Язык души не передашь в словах.

Давай с тобой поговорим сердцами.

Во мне любовь – как мотылек в цветах!

Я расскажу о ней тебе губами.

Лег у ног твоих розою алой

Отпылавший любовью закат.

Над тобой, как над девочкой малой,

Шепчет сказки задумчивый сад.

Лёгкий шелк, твои плечи целуя,

Опустился воздушно в цветы.

В лунном свете к тебе подхожу я,

Опьянев от твоей красоты.

Ворожит томной дымкой природа.

Огоньками, мерцает река.

Мы спускаемся в воду без брода.

Ах! Земная любовь глубока!

Распускаясь и тая цветами,

Волны робко ласкают твой стан.

В необъятном просторе над нами

Чуть колышется звезд океан.

Златотканый восторг поднебесья,

Отделившись душой от небес,

Свиристит светлячковую песню

Про тебя и красу этих мест.

В удивительно знающей грусти

Внемлет нам многодумная ночь:

«Поищите сынишку в капусте

Или в мяте красавицу дочь!

Глава 8

Зимой мне удалось хорошо подзаработать. В начале лета один знакомый попросил меня, показать ему и его друзьям сплавной путь по Дону от станицы Казанской до Вёшенской. Сказал, что его друзья из олигархов. Что они устали от своей бездушной жизни. Хотят почувствовать вкус природы. Я не любитель больших компаний, но в этот раз согласился, к тому же сын поехал к матери в Шахты. Мне захотелось узнать, чем и как живут эти, на вид состоявшиеся люди. Ближе познакомились на автовокзале. По дороге в станицу Казанскую, в автобусе, общались мало. Собравшиеся дремали. И вот мы на берегу Дона в четырёхстах километрах от Ростова. Компания состояла из трёх человек. Я был четвёртым. Надули резиновые лодки, уложили в них рюкзаки и поплыли. Друзья познаются в походах. Скоро я сильно пожалел, что отправился с этой безумной компанией в чистые и светлые края. Один из них, останавливался у каждого станичного пляжа, и разглядывал в подзорную трубу купающихся девушек. Нам приходилось подолгу ждать этого созерцателя женственности. Я, чтоб не тратить время в пустую, ловил рыбу. Вечером расположились в пойменном лесу на поляне. Я сварил уху. После ужина мои подопечные олигархи стали открывать души и рассказывать о своём сокровенном. Природа к этому располагает. Вначале они говорили о бизнесе, распечатав бутылку фирменного дорогого «Виски». Делились тем, как кто заработал свой начальный капитал путём обмана. Один там украл, другой в другом месте, у третьего был вообще криминальный бизнес. Рассказывали о взятках, о грабежах чиновников. Подвыпив, стали обсуждать женщин, и хотя у одного из моих попутчиков была жена, все абсолютно были уверенны, что женщины шлюхи и стервы, что любви давно нет на земле. Потом тот попутчик, который был женат, стал всех уверять, что надо жениться на бабушках от шестидесяти лет. Что они, и накормят, и постирают одежду, и обласкают. А когда умрут, то квартиры достанутся мужьям. Ну, а проституток для секса полно. Купить можно любую красавицу. Устраивать семейную жизнь надо непременно с бабушкой. Сам он был женат на женщине, которая была старше его на восемнадцать лет. От таких разговоров мне стало не по себе. К тому же, мне не пьющему, находиться среди подпитой компании не хотелось. Я покинул пьяную компанию и лёг спать на поляне под сосной. На душе было муторно и жутко. Что происходит с народом? Какой ужас поселился в человеческих душах? Разве смогли бы Пушкин, Тютчев, Жуковский, Достоевский, Толстой, Иванов, Бунин жить среди таких людей?

Опьянённым чашей смерти

Одиноко в мире таинств.

Страсть рисует им картины –

Лики призрачного счастья.

Успокоенную душу

Без страстей имей с собою!

А иначе будешь всуе

Обо всём судить ты ложно.

Утром, рано проснувшись, я приготовил для всех завтрак. Завтракал один. Компания спала после принятого спиртного. Разбудить кого-либо из них, не представляло никакой возможности. Я отправился осмотреть окрестные красоты и поснимать на видеокамеру волшебное, окружающее меня природное диво с удивительно культурной средой обильных впечатлений и возможностей. Как ярко и поэтически повествовало о себе тёплое летнее утро. Редкий туман, или утренняя испарина земли скользили над рекою вдоль берега в абсолютном покое, пропитавшем всю близлежащую округу. Восходящая заря, казалось, не обращала на меня никакого внимания, продолжая проявлять божественные краски луговых цветов. Солнечный луч отделил чертою небо от земли, и словно чертёжник начертил среди теней речных холмов просветлённую речь, которую я счёл благой.

Сижу у речки на заре,

Весь мир обретший, без червонца,

Приняв участие в игре

Волн и сияющего солнца.

Как бисер, пала россыпь брызг.

Волна лучит тепло привета.

Я принимаю праздник искр, –

Поток сверкающего света.

Душою единюсь с рекой,

Куда глядится солнце нежно,

И, отражая свет собой,

Лучусь тепло и белоснежно.

Свое сознание хочу

Очистить пламенем небесным.

Цветочным запахом лечу

Над миром, в духе бестелесном.

Не разрушая берегов,

Ума и озаренной плоти,

Я поднимаюсь в сад богов,

Учась премудростям в полете.

Трудно осознавать, что заключая реальную жизнь в слова, я её хороню. Разве могут мёртвые словесные образы передать бесконечную реальность. Как описать ограниченным человеческим языком то, что безгранично? По этой же причине нельзя обрести духовные знания из Святых Писаний только путём их прочтения, и как говорят духовные учителя – необходимо участвовать в процессе познания Истины всем своим существом. Чтобы понять, что ты вечный нескончаемый процесс в определённых образах и формах, нужна духовная практика. Чтобы время потеряло свой горизонт, нужно бесконечность развернуть в реальность. Из книг индийских мистиков, я почерпнул, что душа – это идея жизни, дух – это движение жизни, то есть её энергия, а сознание - реализация жизни. И вот на практике, их слова подтверждались. Природа одарила меня не чудесами, а Богообщением, где ты осознаёшь, что ты не прах в ладошке судьбы, а творец самого себя и окружающего. И что лежит твоя дорога через сердца всего живого. Небо, река, холмы, овраги, леса, луга воспринимались мною, как слои сознания, на тропах которых постигаешь, что в твоей глубине есть, что-то вечное, более ценное и сокровенное чем зримый облик. Постигаешь то, что ты не можешь утратить, что никогда не исчезнет. И вот настают мгновения, когда ты понимаешь сердцем, чувствуешь душой, как в твоей реальности дышит Дух.

Дата добавления: 2015-08-20