Николай Шубский.

Первая Студия Художественного театра. "Росмерсхольм"

(Последний спектакль)

Первая Студия включила в свой репертуар ибсеновского "Росмерс-хольма", пьесу очень трудного психологического рисунка, пьесу, требующую от актеров большой внутренней динамичности, при кажущемся отсутствии такой динамики в самом действии.

Выбор оказался малоудачным. В постановке "Росмерсхольма" Студия меньше всего студия, т. е. тот любимый Москвой театр, где крепкая коллективная воля сливается с ликующей творческой молодостью и общим энергичным подходом к работе.

Спектакль "Росмерсхольм" -- спектакль гибридный и, пожалуй, компромиссный. В нем студийцы подают руку своим отцам -- художественникам -- и в смысле репертуарной преемственности, и в смысле осуществления данной постановки. Однако, если морально это трогает, то в отношении сценического результата излишне. Ни "старики", ни "молодежь" от этого союза не в выигрыше, а также и зритель, если, конечно, он ждет от Ибсена в истолковании Студии что-либо нового.

Правда, спектакль вышел ровным, крепко слаженным и тщательно проработанным. Но в нем нет нерва, нет искры, нет той "находки", что радует. В этих отсутствиях отчасти повинен Ибсен, в большей степени исполнители.

Не передавая содержания "Росмерсхольма" и его идейного фундамента, надо отметить, что сценически пьеса инструментована очень ясно и логично. Основной дуэт Росмера и Ребекки чрезвычайно сложный и ответственный, превосходно аккомпанируется тремя эпизодическими фигурами: ректора Кроля, редактора Мортенсгора и экономки фру Гельсет. Появляющийся в начале и в конце пьесы старик Ульрик Брендель дает всему действию формальную законченность подобно раме, выделяя и углубляя и без того не мелкую глубину драмы.

К несчастью для отчетного спектакля, в нем господствовал -- в силу таланта Леонидова -- Ульрик Брендель. Каждое слово и каждый жест, и каждая интонация -- все было проникнуто внутренней срощенностью актера и изображаемого характера. И от этой срощенности весь облик Бренделя -- Леонидова был тем, чем быть должен,-- выразительным и царственно щедрым.

Не плох был и аккомпанемент. Сушкевичу очень удался сухой и неприятный Мортенсгор. Лазарев нашел для Кроля верный тон, хотя и разработал его несколько рыхловато, а Шереметьева -- фру Гельсет вполне выполняла свою служебную роль.

Говоря обо всем этом в пьесе второстепенном, мы намеренно оставляли в тени основное сцепление -- Росмера и Ребекки. К сожалению, оно оставалось в тени и на самом деле. Ни Хмаре -- Росмеру, ни Книппер -- Ребекке изображаемые характеры не удались -- и отсюда не удался и "дуэт".

В Ребекке не было стихийной дикой воли как первоначального элемента ее натуры.

В Росмере не было утонченности и аристократизма последнего отпрыска древнего угасающего рода. Без этих психологических предпосылок у Книппер не вышло преображения Ребекки и конечное восхождение ее через смерть и любовь, а у Хмары за скупым резонерством совсем пропала внутренняя трагедия обреченности и разбившегося полета. Росмера -- Хмару убивали портреты его предков -- среди них он выглядел самозванцем, Книппер -- Ребекку -- ее слова о далеком севере и северных бурях. Бурь-то как раз, даже отзвучавших, в ней не чувствовалось.

Правда, у Книппер -- вообще чудесной актрисы -- были отдельные удачи в деталях, но при общей неудавшейся основе это уже являлось несущественным.

Не примечательна в пьесе и режиссура. Она шла от темных тонов пьесы, от ее сдержанности. Отсюда и без того неяркий спектакль совсем потускнел.

В результате знаменитые белые кони Росмерсхольма -- это мистическое и волнующее дыхание драмы -- не пронеслись над душами зрителей.

Уходя со спектакля, все же главным образом радуешься Ульрику Бренделю, и это воспоминание, выдвигая на первый план часть, окончательно губит "целое".

Если спектаклям, заканчивающим сезон, придавать какое-либо особое значение, то надо признать выбор "Росмерсхольма" в качестве "последнего аккорда" неподходящим.

У Студии своя самостоятельная дорога, свое собственное театральное призвание и, думается, стремясь вперед, ей совсем не нужно оглядываться в прошлое "своего отчего дома", пусть даже и прекрасное.

"Вестник театра",

1919, No 24.

Дата добавления: 2015-08-20