Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства / К.Маркс и Ф.Энгельс. Собр. соч. - Т. 21. 3 страница

Начало Руси

Переходим к проблеме происхождения Руси (с древнейших времен до периода ее крещения, после чего обилие летописных и др. научных источников делают историю восточнославянской государственности гораздо более понятной и общеизвестной). Прежде всего следует отметить неавторитетность в народе официальной научной теории о происхождении славянского этноса, культуры, а затем государства всего лишь за 500-1000 лет до 988 г., когда князь Владимир отверг язычество и повелел принять христианство. Опираясь где на волховскую традицию, где на отрывочные научные данные, а где и на здравый смысл или интуицию, славянские народы не доверяют легендам о культуртрегерстве апостола Андрея Первозванного, варяга Рюрика и святого Владимира. Данным легендам противопоставляется здравое понимание, что невозможно столь быстро и легко сформировать огромную этнокультуру; подобные процессы охватывают многие тысячелетия. В последние годы такое недоверие пытаются восполнить (как правило, спекулятивно) те ученые, которые отошли от марксистско-ленинской методологии исторического материализма и ратуют за соединение академизма с оккультизмом. Опираясь на труды Е. П. Блаватской и прочих устаревших ныне авторитетов рубежа XIX-XX в., они рассуждают о якобы арийской или праславянской Гиперборее [см. книгу Н. Р. Гусевой «Русские сквозь тысячелетия». – М., 1998], феномене Украины [см. одноименную монографию О. Братко-Кутинского. – К., 1996], богоизбранности славян и евреев [«Українська мрія» Ю. Каныгина и З. Ткачука. – К., 1997] и т. п. надуманных вещах. Между тем, вне исследований как официальной, так и альтернативной науки – не говоря уж о публикациях амбициозных любителей древности – остаются огромные пласты интереснейших фактов, освоение которых требует высокого профессионализма. Методической основой решения проблемы происхождения Руси и ее соотношений с предыдущей Араттой является астроархеология. Эта новая наука сформировалась на Западе в 50-60-х годах; в бывшем СССР конца 70-х основоположником отечественной астрономической археологии стал Н.А.Чмыхов [см. его монографию «Истоки язычества Руси». – К., 1990; др.]. Из все еще непризнаваемой академической наукой «Велесовой книги» и вполне признанных «Повести временных лет», «Слова о полку Игореве» и др. средневековых сочинений известно, что русичи считали себя сыновьями Даж(дь)бога, отцом которого являлся верховный бог Сварог. В массе публикаций об этимологии этих наименований определились уже наиболее авторитетные. Можно утверждать, что некогда общеславянское Сварог происходит от санскритского (аратто-арийского, ведического) Сварги, имя которого буквально означает Сувар-агни или 'Золотой огонь'. Значение имени сугубо древнерусского Даж(дь)бога обычно трактуют как 'Дающий Бог'. Этноним Русь исследователи выводят теперь из санскр. raksa > лат. rex > слав. руг, рус ('защитник'; 'владыка' или 'царь'), в основе которых стоит индоевроп. u(v)rus ('бык’). При этом указывают на семантическое родство Руси и Бога (что сохранилось и в таких традиционных религиозно-идеологических клише как «святая Русь», «народ-богоносец» и т.п.), ибо второе происходит от другого индоевропейского названия 'быка': boc. Исходя из вышеприведенных лингвистических данных, можно приступить к астроархеологическому обоснованию этнокультурной среды и хронологии истоков Руси. Прежде всего тут необходимо помнить о системе святилищ-обсерваторий, зародившейся в придунайской Аратте на рубеже V-IV тыс. до н. э. и к началу II тыс. до н. э. распространившейся от британского Стоунхенджа до зауральского Аркаима. Прослежено, что в период мощных миграций XXIV-XXII веков до н.э. произошла тотальная смена календарей – лунных на солнечные [см. статью и монографию Ю.А.Шилова «Мифы о «космических странниках» и календарная служба Европы V-I тысячелетий до н.э.». – М., 1992]. К этому периоду следует относить утверждение индоевропейского верховного бога 'Солнца' Сурьи и производного от него Сварги. Его 'Золотой огонь' правильнее понимать не как “солнечный”, а как “небесный”: ибо Сварга-Сварог это, по сути, “Солнечный зодиак”, мерцающий вночи и днем разгорающийся. Отсюда: Даж(дь)бог или 'Дающий Бык' как сын Сварога или “Солнечного зодиака” – это Телец. Данное созвездие возглавляло Зодиак (т.е. кульминировало в моменты весеннего и осеннего равноденствий) примерно между 4400–1700 годами до н. э. Соот-ношение вышеуказанных периодов миграций и воцарения солнечного зодиака указывает на то, что Даж(дь)бог мог стать сыном Сварога и высшим покрови-телем Руси лишь между XXIV – XVII веками до н. э. С другой стороны, особое почитание быков на территории Руси было присуще Аратте («трипольской археологической культуре»). У соседних и, в значительной мере, родственных ей ариев на первый план вышел конь – что доныне сохраняется у потомков русичей. Следовательно, истоки Руси ближе к нижней из названных дат, к XXIV в. до н. э. – когда началось угасание Аратты, когда она самораспустилась и разделилась на автохтонную 'Сверхсеверную', впоследствии, Гиперборею и миграционную 'Бороздящую (быками)' Орияну. Вероятно, именно тогда же началось разделение русичей, отмеченное в «Велесовой книге» (ВК, 6в) такими словами: Русколане … господствовали на юге, а борусы – на севере. Русколане убедительнее всего трактуются исследователями как 'русы поля' или ‘степные русичи' ('поле' по-укр. 'лан'), а борусы – как потомки указанных Геродотом и другими античными авторами борисфенитов. Их этноним выводится от якобы фракийского или греческого названия Днепра: «Северная река» Борисфен. Однако расположенная ближе к лесным, поросшими берестами, истокам Днепра славянская Берестейщина с десятком Берестенок и т. п. притоков заставляет усомниться в чужеземном наименовании Борисфена. Тем более, что законы языкознания склоняют к прочтению его названия как Борустен – где Борус- вполне сопоставим с этнонимом борусов, а суфикс -тен указывает на превосходную степень. Помимо русов-'быков', 'степных быков' русколанов и 'божьих быков' борусов известен также племенной союз 'диких быков' тавров – чей этноним-тотем (т. е. мифический предок животного происхождения) исходил из (ta)-urus: не только 'быка', но и Тельца. Оставим пока северную часть разделившейся в XXIV-XXII веках до н. э. Аратты и проследим за приморской её частью. Она начинает открываться исследователям как Орияна, неоднократно упоминаемая в индоарийских «Рамаяне» и «Махабхарате» и как Орисса или Одисса [см. ссылки на публикации С. И. Наливайко в статье А. В. Поправко «Витоки Русі» // «Карма України». – К., 1997]. В отличие от коренной части Аратты, Орияна-Орисса была сильно ариезирована своими кочевыми соседями, имела морские суда и получала много металла из малоазийской прародины. Туда, очевидно, и произошло частичное переселение из этой северопричерноморской страны – заложившее основу того загадочного следа праславян или даже славян, который протянулся затем от малоазийской Троады до италийской Этрурии, потом до Венедского (Балтийского) моря, а оттуда – путем «из варяг в греки» – возвратился снова в Поднепровье и Таврику (Крым). Исследования [начиная с книг середины XIX в. российских ученых Д. А. Черткова и Е. И. Классена] этой многовековой прерывистой миграции обобщены в монографии Ю. А. Шилова «Праистория Руси» [М., 1997]; приведем здесь лишь некоторые иллюстрации истории. Достаточно очевиден уже этнологический ряд: Орийана-Орисса > Борис-фен-Борустен > Русь. У истока центральной части этого ряда стоит древнегре-ческое предание о Бористеносе, ближайшем потомке «гиперборейца Пелазга». Вполне закономерно, что дав мощный первотолчок заморской миграции, Орисса оставила в «Велесовой книге» память об Оре, легендарном прародителе странствующих русичей. При этом некое Семиречье, откуда якобы начался исход их малого рода, незачем связывать с азиатскими скифами VII в. до н. э.; Семиречье есть и в Адриатике, на этруское побережье которой – согласно римской историографии - высадились в XIII в. до н. э. остатки троянского войска во главе с Энеем и Антеором ('Ором антов'). Вероятно, уже к этому времени был проложен водный 'Солнечный путь' Гелеспонт – как затем греки и римляне называли не только пролив Дарданеллы, но иногда и Борисфен (позже – Днепр); причем Борисфеном называли порой Гелеспонт (Дарданеллы). Помимо общеизвестного поныне Боспора ('Бычьей переправы') так же назы-вался и нынешний Керченский пролив. Да и упомянутые выше этруски (полу-чившие своё новое имя по италийской Этрурии) нередко именовались также расенами и туренами, т. е. оставались тезками русов и тавров своей северо-причерноморской отчизны. Известно, что пришлые расены-этруски существенно повлияли на этно-генез местных латинян, создав вместе с ними римскую цивилизацию. Однако до переселения в Италию – 'Телячью’, как нарекли её троянские переселенцы - они выводили себя из лелегов, имя которых эллины-греки перевели как пелазги ('аисты' по-русски, но 'лелеки' по-украински). Лелеги-пелазги же, со своей стороны, нарекли ‘солнечных’ эллинов греками (соответственно, ‘грачами' и 'граками'). Спустя 17 веков древнегреческий «отец истории» Геродот нехотя признавал рождение этнокультуры Эллады из Пелазгии и с недоумением пересказывал предания о странствиях жреческих делегаций гипербореев. Эти потомки «гиперборейца Пелазга» выходили из своей хлебородной отчизны где-то севернее Скифии и отправлялись на средиземноморский остров Делос служить в греческих храмах Артемиды и Аполлона – происходящих из Гипер-бореи божеств. В период поздних Вед и античности такие предания соедини-лись с географическими познаниями Заполярья, обросли политическими спеку-ляциями и превратились в утопию: в мечтания о некой сверхсеверной стране, в снегах которой обильно произрастают хлеба, царит социальная справедливость и живут счастливые люди. В середине XIX века об этой утопии вспомнили индийские и американские ученые, устаревшее начинание которых пытаются ныне развивать россиянка Н. Р. Гусева, украинец Ю. М. Каныгин и др. – игнори-руя при этом раннеантичную традицию, к истине более близкую. Между тем, предания о странствиях гипербореев отражают жреческие и проч. связи, которые тысячелетиями сохранялись между автохтонной и мигра-ционной частями Аратты – Ориссы – Руси. Помимо рассказанного нам Геродотом, имеются ещё два ярчайших предания: о пелазгийско-греческом Геракле и об украинских (б)рахманах. Согласно одной из троянских легенд, однажды между совершением двенадцати основных своих подвигов проходил Геракл мимо Трои (как именовался тогда Илион). А у её стен в то время бесчинствовал змий, которому горожанам приходилось ежегодно отдавать лучшую девушку. Настала очередь сестры Приама, будущего правителя и героя Троянской войны. За пару коней Геракл освободил царевну и убил змия, а сам отправился дальше – в страну амазонок… Эту легенду как бы продолжает другая, не менее оригинальная. Она привязана к низовья Борисфена (Днепра). Там Геракл в поисках своих пропав-ших коней очутился в пещере, где обитала змееногая дева – богиня Днепра. Она родила от героя трёх сыновей, ставших родоначальниками гелонов, агафирсов и скифов. Первый из этих народов основал Гелон, располагавшийся между Борисфеном и Танаисом (Днепром и Доном). Этот таинственный город (извест-ный теперь археологам как городище I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. у с.Бельска на Полтавщине) поражал Геродота подобием эллинским: своими домами и храмами, местным культом Диониса ('Бога нашего', именовавшегося этрусками и римлянами Вакхом-«Тельцом» и Бахусом-«Богом»), а также эллинско-скифским наречием (возможно, араттским – т. е. индоевропейским). Присово-купим сюда же 'солнечное' родство малоазийского Илиона, стоявшего над проливом Гелеспонтом (Борисфеном) неподалёку от речки Рса – и стоявшего над Ворсклой недалеко от другого Борисфена (Гелеспонта) Гелона, известного авторам «Велесовой книги» как Голунь; сюда же следует присовокупить греков-эллинов, якобы происходящих от Элла, а также прекрасную царицу Елену, похищение которой сыном Приама послужило поводом для начала Троянской войны. При этом немаловажные события этой войны – с которой принято начинать письменную историю Греции и Европы – оказались тесно связанными с таврийским храмом Девы-Артемиды (возле современного Гур-зуфа), с Ахилловым ристалищем (как называлась в античное время совр. Тенд-ровская коса за устьем Днестра) и островом Левка (совр. Змеиный перед устьем Дуная) – мифическим входом-выходом загробного царства и обителью душ таких известнейших героев Троянской войны как Елена, Патрокл и Ахилл. Есть данные, что род Одиссея происходил из Одиссы-Ориссы (совр. Одесщина). Легенды, похожие на рассказанную древнегреческим «отцом истории» о трёх сыновьях змееногой богини, доныне бытуют в украинском Поднепровье и привязываются к Змиевой пещере острова Перун (в районе Порогов, на Днепропетровщине). Сохраняется и специфический праздник Рахманский Великдень, который отмечается через 25 дней после обычного Великдня (Пасхи) [см. монографию О. Воропая «Звичаї народу нашого». – К., 1993]. С этим празднеством связано предание о (б)рахманах – «лучших из когда-либо живших людей», которые в незапамятные времена «ушли из Украины за синее море, где живут и поныне». Предписано собирать скорлупки от пасхальных яиц и бросать в Днепр и прочие впадающие в Черное море потоки: «вынесет море те скорлупки на противоположный берег, соберут их там рахманы и – в память о Великдне на оставленной своей Украине – слепят из тех скорлупок Яйцо-райцо». Данному предписанию прекрасно соответствуют араттские («триполь-ские») и крито-микенские мотивы в традиционной орнаментике доброй половины великденьско-пасхальных яиц, а также моделирование на особом блюде – помимо куличей и яиц – аратто-арийского земляного кургана. На Херсонщине некоторые яйца украшаются «берегинями» – в которых угады-вается не только «змееногая богиня», но и зачавшая этот мифообраз праматерь Аратты из малоазийского храма конца VII тыс. до н.э. [см. предыдущий раздел]. Помимо указанных выше, есть множество других лингвистических, археологических, этнографических, исторических данных о кровном родстве ариев, славян, этрусков, индусов, иранцев, греков, римлян именно через северопричерноморскую, аратто-арийскую Орияну-Ориссу – память о которой наиболее сохранилась в «Махабхарате» и «Рамаяне», отчасти в «Илиаде» и в древнерусских преданиях… Ограничимся здесь вышесказанным об истоках Ориссы-Руси и обозначим последующие этапы становления Русского госу-дарства: от падения малоазийского Илиона, переселения в италийскую Этрурию его последних защитников во главе с Энеем и Антеором, основания при-днепровского Гелона – и до общеизвестного (по «Повести временных лет») начала Киевской Руси. Пелазгийская линия этногенеза прижилась у эллинов-греков; наиболее очевидной из архаических линий этногенеза славян можно считать теперь русскую (< борусскую < орисскую). Однако начальные её этапы завуалированы этнонимами антов, венедов, славян – возглавлявшими межплеменные союзы до поздних русичей. Первый из трёх вышеназванных этнонимов восходит, как полагает А.В.Поправко и др. специалисты, к санскритскому antara ('соседний', 'ближай-ший', 'милый') - отражающему, очевидно, некие этносоциальные реалии взаимосвязей соседствовавших Аратты и Ариана, породнившихся через Орияну-Ориссу (или пра-Русь). Далее исходное значение antara (не отсюда ли произошло имя упоминавшегося выше Антеора, вероятного прообраза Ора «Велесовой книги»?) вполне могло преобразоваться в anta ('соседи', 'край', 'краяне') и vand ('прославлять'). Есть версия, что славяне явились не столько поздним синонимом 'славных'-венедов, сколько отражением трансформации или союза сколотов-и-венедов (> склавинов > славян). Происхождение же племени, а затем и народа сколотов Геродот, согласно местной традиции, относит за тысячелетие до похода персов на скифов в 514 г. до н. э., то есть к XVI в. до н.э. Современные исследователи уверенно выводят основное значение данного этнонима от общеславянского Кола-'Солнца' (тем более, что родоначальником сколотов Геродот называет Колоксая – 'Солнце-царя', овладевшего упавшими с неба горячими золотыми плугом с ярмом, секирой и чашей), но предполагают ещё и его отношение к колену, т.е. 'родству'. Полупризнанная современными учёными «Велесова книга» вносит на сей счёт вполне резонные пояснения, вроде «мы славуни – русы» (ВК, 6в) или (ВК, 24в) Ибо происходим от Дажбога и стали славны, славя богов наших. А в подтверждение сказанного нами ранее о тотемно-астральной, бычье-Тельцовой основе имён Руси и Дажбога, сказано так (ВК, 7е): Дажбог нас родил от коровы Земун [> Земли]. И были мы кравенцы [‘коровичи (кровные)’]: скифы, анты, русы, борусины и сурожцы. Геродот оговаривается, что сколоты – это самоназвание (или же непопулярный в античное время этноним), а скифами называют их эллины. В свою очередь, этноним скиф (скуфь, по «Велесовой книге», «Повести временных лет» и др.) можно переводить как '(крупный рогатый) скот'. О борусах, русах и антах мы уже говорили. Поговорим теперь о сурожцах, именовавшихся также (ВК, 6в) «Сурожской Русью». Будем исходить из признанного специалистами происхождения наименования таврического города Сурожа (совр. Судак) от арийского Сурьи-'Солнца' – божественного сородича неоднократно упоминавшихся выше Сварги и Сварога, последний из которых – отец Даж(дь)бога и бог-дед Руси. Очевидно, именно в Суроже задолго до крещения Руси было переведено «руськими письменами» христианское Евангелие; об этой переводной книге пишет св. Кирилл, которого принято считать создателем славянской письмен-ности… кириллицей, по мнению официальной науки, подделана и «Велесова книга». Сурожскую Русь византийские авторы именовали Скифской или же Таврской, а православный Нестор-летописец приравнивает к «Великой Скуфии» изначальную Русь. В период становления Киевской Руси прежняя преобразовалась в Тьмутараканское княжество (располагавшееся отчасти на Керченском, но в основном на Таманском полуостровах). В разные годы Скифская Русь занимала территории от Неаполя (у совр. Симферополя), столицы позднейшего скифского государства в Тавриде, до Прикубанья включительно. Именно здесь арабские купцы-путешественники IX-XI веков указывают три русских княжества или же государства: Славию, Куявию (Куябу) и Арсанию (Арсу, Артабу). Последнее из них более иных унаследовало, вероятно, традицию древней Аратты (Арты, по иранской тради-ции). Первое же княжество преобразовалось впоследствии в Сиверию или Черниговщину, князья которой продолжали считать Тьмутаракань своей отчизной. А вот княжество Куявия начало Киевщине могло и не дать: Киевов в Европе было немало. Всё же следует изучать связи между прикубанской Куявией и приднепровским Киевом. На перспективность таких исследований указывают два обстоятельства: летописные свидетельства о переселении на Киевщину степного племени полян (возможно, русколанов или выходцев из располагавшейся в их землях Полуни), а также родство легенд о Кие (Куяве), Щеке ('Змие', как и Мелтей) и Хориве (Хариане, Хорвате, Горовате). Наиболее архаично эта легенда представлена в «Велесовой книге», где продолжает линию пращура Ора и может быть отнесена к VIII-VII векам до н. э., к странствиям расенов-венедов-этрусков. Армянская хроника Г. Амартола относит такую ле-генду к переселенцам из Индии VII века – в любом случае обнаруживая её аратто-арийские корни. Изложенный же в «Повести временных лет» вариант исследователи склонны датировать V веком… Как бы там ни было, однако существовала преемственность государственности от Аратты и Ориссы к Арте и Руси. Но качество государственности в Киевской Руси стало иным, во многом отличном от общинных или первобытнокоммунистических начал Скифской Руси (< Борусии < Орияны). Это различие зародилось вместе с самоликви-дацией Аратты в период катастроф и миграций XXIV-XXII в. до н. э. – стимули-ровавших переходы от «священной» к «военной демократии», от общинности к рабовладению. Причём довольно плавное эволюционное развитие автохтонной Ориссы-Руси перешло в революционное принятие византийской религии и утверждение классовой (феодальной) государственности под воздействием двух миграционных волн потомков тех выходцев из северопричерноморской Орияны-Ориссы (а затем малоазийской Троады, италийской Этрурии, приду-найского Норика), которые на рубеже языческой и христианской эр надолго обосновались на балтийском побережье и острове Руян и стали именоваться ругами. Задолго до возникновения пиратских отрядов варягов и накануне переселения германского племени готов в Тавриду, руги («те же русы», как поясняли западноевропейские хронисты до XVI в. включительно) открыли путь «из варяг в греки» – и частично возвратились на свою северопричерноморскую прародину. Вторая, позднейшая волна этих же переселенцев общеизвестна по легенде о призвании новгородцами на княжение Рюрика – предводителя отряда варягов (не этноса, а пиратов из германских и славянских изгоев Прибалтики), родом из ругов. Именно рюриковичи – Аскольд, затем Олег и т. д. – сделали приднепровский Киев главным опорным пунктом на вышеназванном военно-торговом пути. Они избавили этот город от хазарского засилия, утвердились в нём то ли в союзе, то ли вопреки коренной его власти (князь или волхв Дир), христианизировали его на византийский манер (Аскольд, впоследствии Ольга и, основательно, Владимир) и, существенно подорвав языческо-'национальную' традицию довольно чуждого им автохтонного населения, сделали столицей обновлённой Руси. Выше было показано, что неверно полагать Киевскую Русь древнейшим государством молодого этногенеза славян – ибо то и другое началось ещё около 6200 г. до н.э. вместе с началом первого на Земле государства Аратты и вместе с нею стало корнем и стержнем общности индоевропейских народов. Государство Аратта – это ядро индоевропейских народов, этнокультурным выражением которого явились протославяне (праславяне Ориссы и Гипербореи, славяне начиная с падения малоазийского Илиона и основания днепро-донского Гелона). Киевскую Русь же верно будет считать впервые укоренившимся в Приднепровье классовым государством автохтонных (восточ-ных) славян. Что же касается исторической памяти о предшествующей линии этно- и державо-генезиса от Аратты через Орияну-Ориссу и Гиперборею к Скифской Руси, то эта историческая традиция была подвергнута в летописях и т. п. (взять пример той же «Велесовой книги»!) жесточайшей политико-церков-ной, а затем и научной цензуре – которые царят и поныне. Важно понять, что – помимо образованного в Северном Причерноморье греками-переселенцами VII-IV и последующих веков до н. э. Боспорского царства – местная государственность классово-тоталитарного типа тоже не вдруг явилась восточным славянам вместе с варягами Рюрика, византийским христианством и проч. Здесь это была уже третья, наиболее удачная, попытка утверждения такой государственности. Первую из таких попыток можно назвать Арианом. Это предгосударственное образование сложилось в период миграций XXIV-XXII веков до н. э. и ознаменовалось созданием древнейшей в Восточной Европе каменной крепости над одной из важных переправ через низовья Днепра (у совр. Михайловки на Херсонщине)… «Михайловкую» крепость можно рассматривать как зародыш первого арийского государства Митанни, которое оформилось в XVIII-XVI веках до н. э. на севере Месопотамии. Вторая, более удачная попытка была осуществлена Скифией. В середине IV в. до н. э. она стала рабовладельческим государством со столицей у совр. Каменки под Запорожьем. Затем центр его сосредоточился в Тавриде вокруг Неаполя Скифского (у совр. Симферополя), где просуществовал до первых веков н. э. Как Скифия в своём становлении подмяла под себя Митанни, так и на месте Неаполя Скифского возникла Скифская Русь. Её, как и двух предыдущих, государственность была выпестована веками господства «военной демократии» – но зиждилась, всё же, на общинных традициях Аратты-Арты-Арсании. Классовая же (феодальная) государственность укоренилась лишь в Киевской Руси с IX века. Это государство существенно отошло от предыдущей «первобытнокоммунистической» традиции и оказалось гораздо основательней и долговечнее Ариана и Скифии. Таким образом, прослеживается как бы пульсирующая преемственность между державотворчеством, отчасти и этногенезом обитавших в Северном Причерноморьи 'жезлоносных ариев' или дандариев, «царских скифов» и русичей – этноним которых всё более отходил от тотемического 'быка' и посредством Тельца всё мощнее наполнялся значением 'царственности'. Нетрудно заметить, что в этом историческом процессе Ариан – Скифия – Русь представляли собою как бы узлы на перепутьях между более развитыми державами: сначала Араттой и Шумером, затем Грецией и Персией, потом Византией и Хазарией, Византией и Ругией («путь из варяг в греки»). Военно-торговый характер этих путей требовал от «узловых государств» особой жесткости, военнизированности, тоталитаризма – и Киевская Русь наилучше справилась с таким исторически необходимым решением. Справилась посредством общеизвестных деяний: призванием в свои общинные вотчины иностранных владык (Рюрика в Новгород, Аскольда в Киев и проч.), братоубийственными распрями чуждых народу князей, военно-политической борьбой с Хазарией и Византией, попранием собственной и принятием чужеземной религии… Всё это так. Но всё это во имя отнюдь не первичной, а уже вторичной государственности восточных славян. Первичной же государственностью как восточных так и всех остальных славянских (а также индоевропейских и всех на Земле) народов была 'Солнцеподобная страна (земледельцев)' Аратта. Она возникла в Дунайско-Днепровском регионе около 6200 г. до н. э., а её позднейший рубеж обнаруживается в княжестве Арте-Арсании XI в., просуществовавшей до апофеоза Киевской Руси. Главнейшее значение древнейшей Руси не в том, что она «ввела восточ-ных славян в круг цивилизованных народов Западной Европы и мира». Главней-шее значение её заключается в том, что – возникнув в XXIV-XXII веках до н. э. в период самороспуска Аратты, в недрах приморской половины этой державы Ориссы – Русь прочно связала собою традицию исконной общинной государ-ственности с последующими государствами иного, классового типа (рабовла-дельческого, а затем феодального). Теперь уже очевидно, что Орисса – Русь была отнюдь не младшей крест-ницей Эллады – Византии, а её повивальной бабкой. Которая оставила свои судьбоносные для всего человечества следы и в Пелазгии, и в Троаде, и в Этрурии, и в Пруссии, и в Тавриде (не говоря уж здесь об Иране, Индии и о 'Русском селении' Руссалам на месте нынешнего Иерусалима).

Основные итоги

Очерченная выше картина воссоздана на основании тех фактов и их разработок, которые довольно известны (по крайней мере специалистам), но остаются практически за пределами официальной науки, политики, религии, культуры в целом. Такое пренебрежение обусловлено совокупностью сложившихся за века приоритетов, запретов, амбиций, невежества и т. д., и т. п. «Раз оно так сложилось, значит так надо – и пускай всё так себе будет», - рассуждают приверженцы официоза. До этого они рассуждали так о плоской неподвижной Земле посредине Вселенной… На это обыденное понимание проблемы есть свои возражения. Обратимся к результатам прошлого и настоящего «строительства светлого будущего» по предписаниям «всесильного, потому что верного учения» марксизма-ленинизма; какими огромными жертвами обернулось высокомерное невежество этого учения! Задумаемся теперь о возможных последствиях дальнейшего упорствования, нежелания знать открывающиеся ныне начала… Так что, надо или не надо исследовать начала цивилизации? Нужно или не нужно вскрывать их взаимосвязи с началом Руси? Дело ведь не в престиже русичей, а в будущности землян. Что необходимо особо хранить из наследия прошлого, в чём заключается его актуальность, как всё это использовать? Поговорим о главнейшем. Исходя из теоретической посылки о том, что любое развитие (цивилизации в частности) движется по диалектической спирали от исходного к противоположному полюсу, пульсируя и вращаясь при том. Помятуя, что любое явление тринитарно и в своём развитии (существо-вании) меняет места актуальности формы – содержания – сути. Исходя из таких общеизвестных посылок, открывается эволюция дожи-ваемого человечеством витка цивилизации (государственности) от «Великой неолитической» до «Научно-технической» иже с ними революций. Завершен-ность данного витка очевидна с позиции того обстоятельства, что на этом витке человечество освоило вещественные формы материи и начало осваивать её полевую суть. При этом первую из названных [английским археологом Г.Чайлдом] революций 'новокаменного (века)' можно представить себе в виде «весны», а нынешнюю НТР – в виде «зимы человечества». Чем ближе к естественному концу зимы – тем она слякотней; эту же слякоть правомерно считать и началом новой весны: «противоположности сходятся». Современное человечество всё более неприемлет «предвесеннюю распутицу» и жаждет… вернуться в столь знакомую и милую осень. Это желание облачается в ретро – религии, культуры, политики. Оно изобличает всевозможные левачества как вырождение цивилизации – не желая признавать в них существенное преобладание родовых потуг новой «весны». Итак: назад в известную «осень» классовых обществ – или вперёд в неизведанную бесклассовую «весну»? Ответ жуток, но вполне очевиден: обновляющей весны не минуть! Оптимальный выход пролегает здесь через упреждающее познание грядущей цивилизации методом изучения начал нашей уходящей цивилизации. Такое изучение её форм, содержания, сути – дело больших коллективов высокопрофессиональных интеллектуалов. Ограничимся здесь намётками рассмотрения дела. Важнейший вопрос – уцелеет и не деградирует ли человечество? – напрямую связан с сущностью господствующей социальной системы. В изначальной цивилизации, «весеннем» государстве Аратте культивировалась естественная иерархия; классовое расслоение впервые узаконилось в тотали-тарном Шумере. Следует придерживаться идеи наступления бесклассового общества – непременно акцентируя при этом мысль, высказанную американ-ским этнографом середины XIX века Л. Морганом: «общество будущего будет возрождением – но в высшей форме! – свободы, братства и равенства древних родов» [этой цитатой заканчивается книга Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»]. Воцарившие было в классовых общест-вах экономические приоритеты социальной организации обязаны вновь уступить первенство естественной иерархии общества. Суть корениться тут не в государственности, а в семье; и даже не в «изначальной ячейке государства», а в её биологии. Корень дела дуален: важно воспроизводство людей, но не менее важно и неизбежное перерождение их на предстоящем («полевом») витке цивилизации в новый антропологический тип – Homo noeticus, что ли. Мутации, сопутствующие перерождению, уже начались и стимулируются экологическими катастрофами, вызываемыми господствующим ныне Homo sapiens. Поскольку и такие катастрофы, и стимулируемые ими мутации коренятся в объективной необходимости освоения цивилизацией полевой основы матери-ального мира, то следует изучить соответствующий опыт Аратты – засвиде-тельствованный не только археологическими, литературными и прочими памятниками, но и поныне живой этнографией Индии, Украины и др. Можно указать, например, на реалии окрестностей Келеберды (Кременчугский район верховьев Днепровских Порогов и край Курско-Криворожско-Комсомольской магнитной аномалии), где обнаружены древнейшие и притом встроенные в естественные «мантийные каналы» курганы и святилища ариев, где доныне бытуют потомки жрецов [см. книгу Ю. А. Шилова «Гандхарва – арийский Спаситель». – М., 1997]. Прослеживается, что к этим каналам геокосмической энергетики были приурочены истоки аратто-арийских Вед с их коренящимися в подсознании архетипами зачатия, формирования эмбриона, рождения и прохождения («туннелем бессмертия Р. Моуди») биополя умирающего человека в полевой мир. Завершающий из этой цепи архетипов вполне сопоставим с ведическими и др. древними учениями об исходе из бренного тела бессмертной души, переходом её в божественный мир. Познания жрецов-правителей Аратты да и последующих за ней раннеклассовых государств были в основе своей образно-интуитивными, опирающимися на приоритеты вселенского поля и человеческого подсознания. Можно спорить о том, были ли те мудрецы умнее или глупее современных политиков и учёных – но недопустимо упущение из виду качественного отличия познаний последних из них: логико-аналитических, опирающихся на приоритеты вещества и рассудка. Наука и политика будущего вернётся – «но в высшей форме!» – к основополагающим приоритетам, к преоб-ладанию интуиции над рассудком (пускай даже всячески развиваемым, повыша-емым и т.п.). Можно согласиться с основоположниками исторического материализма (правильнее бы сказать теперь «вещевизма», с которым практически до начала ХХ века отождествляла наука материю), что «история классовых обществ – это история их классовой борьбы, которая является (в них) локомотивом истории». Однако в былых доклассовых, грядущих бесклассовых, а в глубинной сути и разделивших их классовых обществах – культурно-социальный движитель истории качественно иной: снятие человеческим интеллектом противоречий между бытием-и-небытием. Такое снятие возможно лишь на полевом, т. е. «божественном» уровне. Отсюда – обязательность религии в цивилизации. Притом нормальное (а не поляризованное классами) состояние религии – её синкретизация, взаимослияние с единосущными же наукой, политикой, искус-ством и прочими компонентами этнокультуры. Человек более связан с вещественным или «земным», Бог – с полевым или же «небесным»; однако они взаимосвязаны между собой [см., к примеру, публикации на эту тему П. А. Харченко, Н. П. Адаменко и др. членов Украинской Академии оригинальных идей]. Сосредоточием Бога, а также восходящей к нему бессмертной души можно считать теперь, с позиций современной науки, Ноосферу или же Информационное Поле и т. п. Посредником этой дуальной пары, её тринитарной константой в цивилизации является Спаситель – и «сын Божий» и «сын человеческий» одновременно. Суть Спасительства – в снятии противоречий между бытием-и-небытием в их вещественных и полевых, земных и небесных и т.д. проявлениях. Можно спорить об актуальности Бога и его сына Спасителя на тех или иных этапах истории – но Они были, есть и будут стержнем цивилизации, её исторического процесса. В самых общих чертах можно считать, что пройденный в VII тыс. до н.э. –II тыс. н. э. виток цивилизации между «Великой неолитической» и «Научно-технической» революциями прошёл под знаком разжатия («взрыва») вещества и развития косных форм культуры; теперь начинается новый виток, когда всё наработанное станет сжиматься – теснимое «взрывом» поля и освоением всё более существенных его проявлений… Необходимо диалектически (вернее, тринитарно) «вернуться» к приоритетам общинности ('коммунизма'), возвышения интеллектуальной элиты, актуализации Спасительства и Бога; проблема в том, чтобы истина понималась с максимально доступной чело-вечеству адекватностью и глубиной, чтобы социальные института всемерно содействовали её освоению. Без уроков Аратты – Ориссы – Руси не обойтись тут никак! Суть «светлого будущего человечества» отнюдь не сводима к «росту материального благосостояния народа во имя развития его духовного потенциала» – это слишком общо и скошено в сторону бренного тела. Основные усилия цивилизации начинают менять свой вектор в сторону бессмертной души; освоение полевого (потустороннего, божественного) мира – вот и объек-тивная цель, и прекраснейшая задача грядущего! Последние наши слова – о Руси, прямой наследнице древнейшего в мире государства Аратта, а значит и корня всемирной цивилизации тоже. Да, слабо помнит и плохо хранит Русь своё святое наследие. Но то, что Она самоотверженнее, православнее, общиннее многих в мире держав – это отнюдь не глупость, а миссия. Иные державы обязаны содействовать в сохранении и обновлении Её судьбоносной для всего человечества культуры, ибо первородство отменить невозможно, а прервать его – самоубийственно для цивилизации нашей планеты. Древо без корней не живёт! Спасётся Русь – спасутся Ею и народы Земли.

Дата добавления: 2015-08-20