Глава пятнадцатая. Ракель уставилась на меня, широко раскрыв глаза

Ракель уставилась на меня, широко раскрыв глаза. Ее короткие черные волосы были растрепаны.

— Это сон? — прошептала она.

— Нет, — ответила я.

Она толкнула человека, спавшего рядом, — свою подругу Дану. Та медленно села, потирая глаза.

— Что случилось, детка?

Я засветилась чуть ярче и рискнула принять более определенный облик.

— Привет, Дана.

Дана соображала медленно. В других обстоятельствах это было бы забавно.

— Ты решила преследовать меня? — спросила Ракель и отползла назад, словно пыталась сбежать, но наткнулась на спинку кровати. На стене висел один из ее безумных коллажей — вырезки из журналов и разные предметы, которые Ракель превращала в произведения искусства. — Я так и знала!

— Что? Да нет же!

Тут до меня дошло, почему Ракель выглядит такой испуганной и виноватой. Она решила, что я все еще злюсь на нее за то, что она выдала меня Черному Кресту.

— Ну, если честно, то я еще немного злилась, но не понимала этого до тех пор, пока не увидела ее снова, без орды бойцов Черного Креста.

Дана торопливо спросила:

— Как там Лукас? В Ривертоне он выглядел не особенно хорошо.

— Ему тяжело. — Это не совсем точно описывало то, что приходилось преодолевать Лукасу, но я не знала, что еще сказать.

Дана поникла. Они с Лукасом выросли вместе, Черный Крест и ей промыл мозги, и она считала вампиризм самой страшной участью из всех возможных. Может быть, Дана была единственным человеком на свете, полностью понимавшим всю глубину ненависти к себе, которую сейчас испытывал Лукас. Она посмотрела мне в глаза, и взгляд ее полыхнул яростью.

Почему ты его не обезглавила?

Даже думать об этом было тяжело, но я поняла, что ответить на ее вопрос будет еще труднее.

— Потому что я сама была вампиром и знала, что это не всегда самое плохое, что может случиться. Я думала, что он сумеет справиться. И наверное, он сумеет.

— Ты всегда была только вампиром, и больше никем! — отрезала Дана. Ракель, широко раскрыв глаза, следила за нашим спором, словно боялась напомнить о своем присутствии. — Откуда же ты знаешь, что для нас самое плохое? Вот я чертовски хорошо знаю, что, если такое случится со мной, кто-нибудь непременно должен позаботиться о том, чтобы я не восстала живым мертвецом. Это самая священная клятва, которую мы даем сами себе. Мы с Лукасом обещали это друг другу тысячу раз! — Она тяжело дышала, ярость ее усиливалась. — Если бы ты его любила, ты бы сделала это ради него!

Она словно дала мне пощечину, хотя Лукас меня давно простил.

— Обещание дать легко. Но если бы ты была там… если бы видела, как Лукас лежит мертвый, и знала, что можешь или потерять его навсегда, или заговорить с ним через пару часов, тебе было бы вовсе не легко. — Я снова пожалела, что призраки не могут плакать, — так больно хранить это печальное воспоминание и не иметь возможности дать выход горю. — Да, ему сейчас трудно, но у него есть друзья. У него есть я. Неужели это и вправду хуже, чем знать, что у него уже никогда ничего не будет?

Дана на несколько секунд замолчала.

— Не знаю, — произнесла она в конце концов. — Но то, что я сказала, остается в силе, хорошо, детка? — Она посмотрела в глаза Ракель: — Если мне придется превратиться в вампира, ты позаботишься о том, чтобы я никогда, никогда не увидела рассвет!

— Обещаю. — Голос Ракель прозвучал так тихо, так уверенно, и ее любовь к Дане заполнила комнату. Если бы мы с Лукасом когда-нибудь поговорили об этом, если бы я дала ему такое обещание, хватило бы мне мужества, чтобы отпустить его навсегда? Смогла бы я быть такой сильной, как Ракель? Не знаю.

Дана и Ракель долго смотрели друг на друга, Ракель крепко сжимала руку Даны. Потом Дана повернулась ко мне.

— Ты для этого пришла? Чтобы поговорить о Лукасе? — Голос ее смягчился. — Или он хочет увидеться со мной? Потому что, если ради него мне нужно проникнуть в эту вашу ненормальную вампирскую школу, я это сделаю.

Ракель выпалила:

— А что вы, ребята, снова делаете в академии «Вечная ночь»? Вы что, окончательно рехнулись? — И тут же отпрянула, все еще опасаясь меня.

— Да все нормально, миссис Бетани даже не рассердилась. Она настолько ненавидит Черный Крест, что даже обрадовалась, когда Лукас перешел к ней. — До сих пор я этого не понимала, но не сомневалась, что так и было. — Но в любом случае я бы не стала предлагать вам появиться там как охотникам Черного Креста. Скоро снова состоится поездка в Ривертон. Только не получится ли так, что, едва он покинет кампус, как Черный Крест на него набросится?

— В следующий раз миссис Бетани наверняка пошлет в Ривертон своих людей поджидать их, — ответила Дана, покачав головой. — Черный Крест это знает. Если они где-нибудь случайно наткнутся на Лукаса, то, конечно, нападут на него моментально, но после той неудачи Ривертон отпадает, туда они не поедут.

— Значит, все получится. Может быть, ты сможешь снова приехать в Ривертон, Дана? Лукас… мне кажется, он думает, что ты не хочешь его больше видеть.

— Этот парень всегда туго соображал. — Дана нахмурилась, и я поняла, что она любит Лукаса по-прежнему. — Назови день, мы приедем.

Только сейчас я осмотрелась. Дешевый, но уютный номер в отеле, повсюду разбросаны- вещи, значит, они уже некоторое время тут живут. В Черном Кресте запрещалось копить деньги на собственные нужды — там все средства принадлежали группе, а не отдельным личностям.

— Значит, вы и вправду это сделали? Навсегда ушли из Черного Креста?

— Как будто у нас был выбор после того, как мы хотели выстрелить в Кейт, — буркнула Ракель и в первый раз посмотрела мне в глаза. — Но мы бы сделали это снова, не дрогнув сердцем. — Тут она поморщилась, видимо испугавшись, что допустила бестактность по отношению ко мне мертвой.

Дана вздохнула:

— Мы начали сомневаться еще в Нью-Йорке, увидев, как они поступили с вами. А критический момент наступил, когда они набросились на Лукаса в Филадельфии. Мы смылись пару недель назад. Пока отсиживаемся здесь, но потом найдем себе что-нибудь постоянное. Мы работаем за минимальную зарплату и чувствуем себя прекрасно.

— Может, мы и едим лапшу быстрого приготовления, — добавила Ракель, — но не голодаем.

В комнате повисло неловкое молчание.

— Ракель, вообще-то, я пришла, чтобы поговорить с тобой, — начала я.

— Прости меня. — Ракель дрожала, но из постели выбралась. На ней была поношенная футболка, спортивные штаны и, конечно, кожаный браслет, который я помнила так хорошо, что ему хватило могущества притянуть меня сюда. — Бьянка, мне очень, очень стыдно, ты даже не представляешь как… Забудь, мои чувства не имеют никакого значения. Ты была мне хорошим другом, а я тебя не защитила. Я тебя подвела. И если ты хочешь теперь меня преследовать, все равно… я это заслужила.

Я даже не предполагала, как сильно нуждаюсь в том, чтобы это услышать, но понимала, что и мне есть что сказать.

— Я врала тебе. У меня были на это причины, но тем не менее. Если бы я сразу сказала тебе правду, может быть, всего этого не случилось бы.

— Это не оправдывает того, что я сделала, — дрожащим голосом возразила Ракель. Она так сильно нервничала, что все время стискивала кулаки. — Тебя могли убить. В смысле — совсем убить. Ты понимаешь, о чем я. Когда я поняла, что они хотят сделать… Да если бы я знала заранее, в жизни бы ничего не сказала! Никогда.

— Я знаю. Думаю, я всегда это знала. Кроме того, вы, девочки, пришли на помощь Лукасу, когда он в этом особенно нуждался, а это главное.

Я неуверенно улыбнулась Ракель, и она попыталась улыбнуться в ответ. Ее предательство стояло между нами, но сейчас определенно стало легче. Конечно, потребуется время, чтобы раны затянулись, но по крайней мере мы поговорили откровенно и снова оказались на одной стороне. А все остальное, решила я, со временем исцелится.

— Но вообще-то, я пришла не из-за этого.

Ракель растерялась. Кинув взгляд на такую же удивленную Дану, она спросила:

— А из-за чего?

— Из-за призрака, обитающего в твоем старом доме, — объяснила я, готовясь к неизбежному. — Ну, того, который тебя обижал.

Темные глаза Ракель искали мой взгляд, словно умоляя не затрагивать такую болезненную тему.

— И что с ним?

— Мы о нем позаботимся… раз и навсегда.

Как оказалось, Ракель с Даной жили в пригороде Бостона, не так уж далеко от дома, где выросла Ракель. Кроме того, они' сбежали из Черного Креста в одном из их фургонов.

— Конечно, кто-то назовет это воровством, — весело произнесла Дана, когда мы загружались в старую машину, где воняло порохом и чипсами, — но, если вспомнить, что сам Черный Крест свистнул его у убитого ими вампира, я бы сказала, что это просто целевое перенаправление автомобиля. Звучит гораздо приятнее, правда?

— Похоже, вы еще перенаправили кое-какое оружие. — Я посмотрела на оружейный склад на заднем сиденье. — Колья, святая вода и… Это что, огнемет?

— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — заметила Ракель, и я невольно улыбнулась.

Однако шутили мы недолго. По мере приближения к дому Ракель становилась все напряженнее. Она сидела впереди, а я в виде призрака маячила на заднем сиденье.

— И как это будет выглядеть? — спросила она.

— Все очень просто. — Я решила не упоминать, что сама этого ни разу не делала, — зачем заставлять ее нервничать еще сильнее, правда? — Только нам нужно зеркальце. У кого-нибудь из вас есть пудреница? Ну, в косметичке?

Мы как раз остановились на светофоре, поэтому и Дана, и Ракель одновременно обернулись и уставились на меня. Помолчав секунду, Дана сказала:

— Эй, мы вообще знакомы?

— Понятно, никакой косметики у вас нет, — произнесла я. — Но зеркало раздобыть все равно нужно.

Пришлось на минутку притормозить у круглосуточной аптеки и купить там компактную пудру. Хотя я обрела некоторую плотность, разорвать упаковку мне было сложно, и я отдала ее Ракель. Она трясущимися руками рванула бумагу и пластик, намусорив гораздо больше, чем было необходимо.

— Я с ними давно не общалась, — произнесла она, вытаскивая пудреницу. — А сейчас заявлюсь в два часа ночи и скажу: «Эй, помните то привидение, про которое вы говорили, что его не существует?»

— Может, нам не придется их будить, — заметила Дана. Начался дождик, она включила дворники, и они негромко шуршали по стеклу. — Бьянка, это твое уничтожение призраков — громкая штука?

— Гм. Возможно. А может, и нет. — Я понадеялась, что это правда. — Посмотрим.

Ракель всегда ясно давала понять, что она не из богатой семьи, в отличие от большинства живых и мертвых учеников «Вечной ночи», но район, в котором она жила, оказался вовсе не таким ужасным, как я себе всегда представляла. Может, конечно, я просто чересчур наивна и считаю, что бедняки живут в трущобах вроде тех, что показывают в плохих телешоу, где повсюду сгоревшие машины и гангстеры. А мы въехали просто в тихий район с небольшими домами и маленькими садиками. Я увидела не грязь и запустение, а серые обветшалые стены и граффити на мусорных баках.

— Нам повезло, что идет дождь, — сказала Ракель, — иначе бы все сейчас торчали на улице.

Дом в середине квартала принадлежал семье Ракель. Выбравшись из машины, мы сразу поняли, что дома никого нет.

— Куда это они подевались? — удивилась Дана, встав на упаковочные ящики и заглядывая в окна. — Мебель вся на месте — значит, никуда не переехали.

— Может, у Фриды? — Ракель прищурилась. — Похоже, что в кухне поднят пол. Наверное, опять прорвало трубу, так что пришлось ремонтировать.

— Дома их нет, — заключила я. — И это самое важное. Можем сделать все прямо сейчас.

Ракель застыла:

— Не думаю, что я смогу.

Дана обняла ее за плечи:

— Все в порядке. Если хочешь остаться снаружи, мы и сами справимся. Правда, Бьянка?

Я хотела возразить, но передумала.

— Если хочешь, можешь остаться, но мне кажется, что тебе лучше самой на него посмотреть.

Сжав побелевшие губы, Ракель замотала головой.

— Давай, Ракель! Когда это ты уклонялась от сражения? — Она на меня не смотрела, но я продолжила: — Если ты не увидишь, как это произойдет, то всегда будешь его бояться. Всегда! А если увидишь, что мы его победили, то так его и запомнишь. Поверженным. Разве не стоит на это взглянуть?

— Притормози, — Дана оказалась между нами. — И не дави на нее, ладно?

— Нет, — сказала Ракель и мягко отодвинула Дану в сторону. — Бьянка права. Я пойду с вами.

Сверху сыпался мелкий дождь, стучал по металлическому навесу. Дана отмычкой открыла замок на парадной двери так же быстро и ловко, как это мог бы сделать Лукас. Жаль, что я пробыла в Черном Кресте недостаточно долго и не научилась этому фокусу.

Дверь, скрипнув, отворилась. Дана вошла в дом на цыпочках, стараясь не издать ни звука. Ракель с бледным лицом шла следом. Я решила, что лучше всего стать бестелесной, и превратилась в облачко бледно-голубого тумана.

— Ой, — ошеломленно произнесла Ракель. — Это… жутко.

— Ш-ш! Мы вроде стараемся не шуметь! — Дана держала перед собой пудреницу, будто надеялась использовать ее как щит. Мне придется ее забрать, но это потом, когда я снова обрету тело.

— Все нормально, — сказала я. — Раньше или позже мы должны дать ему знать, что находимся здесь.

Я протянула сознание в глубину дома и обнаружила, что могу разобраться в расположении комнат, не заглядывая в них. Одна из них принадлежала Ракель — там сохранилась частичка ее внутренней сущности.

И было что-то еще.

Голос резонировал на такой частоте, что был не звуком, а, скорее, вибрацией в нашем с ним общем эфире.

«Маленькая девочка. Маленькая девочка. Ты вернулась, чтобы поиграть».

Ракель задрожала.

— Он здесь, — прошептала она. — Я чувствую.

Она не слышала голоса, и Дана тоже. Обе дико озирались, словно ожидали, что призрак появится в любую секунду с любой стороны. И все-таки Ракель ощущала присутствие этой дряни на уровне более глубоком, чем я могла постигнуть. «Насколько же прочные узы возникли между ними, как глубоко этот призрак сумел запустить в нее свои когти?» — гадала я.

«Ты привела мне еще подружек?»

Внезапно я увидела комнату — не эту, а другую. Проявилась ложная реальность: призрачная комната, словно сделанная из стекла, походившая на спальню маленькой девочки. Сначала я подумала, что так, вероятно, выглядела когда-то комната маленькой Ракель, но тут же поняла, что ошибаюсь. Ракель ни за что не провела бы больше одной ночи в такой розовой, разукрашенной комнате с оборочками, кроватью с балдахином и бесконечными рядами кукол. Я никогда в жизни не видела столько кукол…

И никогда не видела кукол, наблюдающих за мной. Каким-то образом все они смотрели на меня, их стеклянные черные глаза были чересчур живыми. Я слышала, как шуршат их пышные юбки; одна из кукол вдруг резко наклонилась набок, будто упала. Они были живыми, но неживыми, смотрели, но не смотрели, и выглядело все это очень жутко. Достаточно, чтобы перепугать меня до смерти, а ведь я привидение.

«Это чье-то представление о детской спальне», — догадалась я. Какой-то образ комнаты, где должна спать маленькая девочка, созданный парнем, который провел слишком много времени думая о маленьких девочках в постели.

— Покажись! — скомандовала я. В другой реальности, в настоящей, Ракель с Даной подскочили от неожиданности. — Хватит прятаться за куклами. Выходи!

— Куклы, — прошептала Ракель. Должно быть, они снились ей раньше.

Куклы в призрачной спальне зашелестели громче, стали падать друг на друга, их золотистые и каштановые кудряшки спутались, а в центре я увидела его.

Не чувствуй я глубину страха Ракель, я расхохоталась бы. Этот призрак не был пугающим — просто жирным и лысоватым. И не особенно высоким. И все же, пока он рассматривал меня, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, что-то в пустоте его взгляда, в алчности ухмылки заставило меня ощутить беспокойство.

«Красивая. Красивые рыжие волосы. Ты пришла, чтобы поиграть со мной?»

Он зашаркал, выбираясь из кучи кукол. Голый, с отвратительным телом, и мой страх мгновенно перешел сначала в омерзение, а потом в гнев.

— Я здесь не для игр, — заявила я.

«Резонируй», — наставляла Патрис. Я не знала, как это делается, поэтому просто сконцентрировалась на нем и подумала о своей смерти. Я вспоминала это странное ощущение, будто я проваливалась, когда мое тело отпускало меня. Вспоминала слезы Лукаса и то, как он сжимал мою руку. Все это представилось мне слишком ярко, почти невыносимо, но при этом я чувствовала, что этими воспоминаниями притягиваю к себе призрака. Мое сознание само стало формировать слова, словно заклинание:

«Всем, что отделяет нас от живых, я отделяю тебя от этого места. Той тьмой, что обитает в нас, я обрекаю тебя на тьму. Той смертью, что дает мне власть, я лишаю тебя власти».

Призрак пронзительно завопил, и этот сверхъестественный вопль разнесся по всему дому. Дана зажала уши — видимо, они заболели — и уронила пудреницу на пол. Ракель даже не поморщилась. Она схватила зеркало, швырнула его мне, и я материализовалась достаточно, чтобы поймать его.

Едва оно оказалось у меня в руке, магическая сила поволокла призрака в зеркало. Я наклонила его под углом, как учила Патрис, и призрак у меня на глазах распался на части — не превратился в приятный туман, как это делала я, а именно распался, будто расчленилось физическое тело: кровь, сухожилия, крики боли… А потом превратился в прах и влетел в зеркало, не прекращая завывать.

И наступила тишина. Призрачный мир исчез. Мы стояли в гостиной, уставившись на обледеневшее зеркало, которое я держала высоко над головой.

— Это… Мы поймали его? — спросила Дана, все еще зажимавшая уши.

— О боже. — Ракель прерывисто вздохнула. — Мы его поймали.

— И до тех пор, пока зеркало не разобьется, он не сможет оттуда выбраться.

Я сражалась и победила! Теперь я знаю, как защитить себя от призраков. Значит ли это, что я наконец свободна?

— Он заперт в зеркале? — Ракель поморгала. — А не в какой-нибудь фантомной зоне?

Я пожала плечами:

— Где бы он ни был, выбраться оттуда он не сможет.

Ракель начала смеяться искренним, радостным смехом и крепко обняла меня. Я изо всех сил старалась остаться плотной, потому что жаль было упускать такое хорошее объятие.

— Ты это сделала, — выдохнула она. — Сделала. Эта ужасная дрянь…

— Все в порядке. — Я похлопала ее по спине, чувствуя, что смех вот-вот перейдет в слезы. — Он тебя больше не тронет.

— Ты сделала это ради меня после того, как я поступила с тобой.

— Я сделала это и ради себя тоже.

— Просто заткнись, ладно? — Ракель обняла меня еще крепче, и я последовала ее совету, обнимая ее в ответ, пока она плакала. Поверх ее плеча я видела Дану, блаженно улыбавшуюся мне, как будто я стала ее самым любимым человеком на свете.

Когда Ракель успокоилась, я передала ее Дане, они обнялись, а я посмотрела на зеркало. Оно было покрыто толстым слоем льда, но мне показалось, что я вижу внутри какое-то движение.

— И что нам теперь делать с этой штукой? — спросила Ракель. — Зацементировать?

— Неплохая мысль.

И тут я ощутила рывок — почти физический, словно меня куда-то потащили.

— Бьянка? — Ракель сделала шаг ко мне. — Ты становишься невидимой!

— Ривертон! Не забудьте! — прокричала я, прежде чем утратила способность издавать звуки. — Лукас обязательно туда приедет!

— Бьянка! — снова крикнула Ракель, но я уже исчезла, кувыркаясь в голубом тумане.

Приземлилась — точнее, мне так показалось, — посмотрела на мягкую зеленую траву, подняла голову и увидела стоявшую надо мной Макси в странной шубе из какого-то темного меха, выглядевшей скорее жуткой, чем роскошной.

— Что ты делаешь? — возмущенно воскликнула она. — Сговариваешься с ними против нас?

— Эту дрянь нужно было остановить.

— Эту дрянь? Дрянь? — Похоже, Макси была готова меня ударить. — Мне кажется, ты с таким же успехом можешь помогать миссис Бетани ставить ловушки!

Нашу ссору прекратил третий голос.

— Есть разница между тем, что сделала Бьянка, и тем, чем занимается миссис Бетани.

Мы обернулись и увидели Кристофера. Значит, я оказалась в стране потерянных вещей — на этот раз против своей воли. Макси говорила, что он могущественный, но я впервые увидела доказательство того, что Кристофер намного сильнее обычного призрака.

И все-таки это меня не испугало, потому что теперь я знала, что обладаю достаточной силой, чтобы защитить себя. И со временем обрету такое же могущество, каким обладает Кристофер, причем мне, скорее всего, потребуется на это куда меньше времени.

Солнце позолотило темно-каштановые волосы Кристофера, его старомодное длинное пальто приобрело бутылочно-зеленый оттенок. Мы стояли у подножия какого-то строения, которое можно было бы принять за своего рода пагоду, если бы за ним не грохотал поезд подвесной железной дороги прямиком из 1910 года.

— Я забрала ее сюда, пока она не натворила чего похуже, — буркнула Макси. Значит, вмешалась она, а не Кристофер. — И я бы на вашем месте обратно ее не отпускала.

— Макси, успокойся. — Кристофер положил руки ей на плечи, — Не мое дело позволять или запрещать Бьянке перемещаться. Она свободнее всех нас. Для нее не существует наших ограничений. Я понимаю, тебе трудно это принять, но придется.

— Не вижу никакой разницы между тем, что делает миссис Бетани, и тем, что натворила Бьянка! — заорала Макси. — Она пошла против своих собратьев-призраков! Это что, не имеет значения?

Я сказала:

— Эта дрянь…

— Опять дрянь!

— Он мучил людей, Макси, — договорила я. — Никто не имеет на это права.

Кристофер кивнул:

— Одно дело — действовать в защиту других, и совсем другое — делать что-то из собственных эгоистичных соображений, и не важно, насколько эти соображения и желания понятны.

Он вдруг сделался таким печальным, что я не решилась задавать вопросы. Но его печаль по-настоящему привлекла мое внимание. Казалось, что миссис Бетани ранила его лично и очень глубоко. Неужели он так переживает за призраков — всех призраков? Нет, тут что-то совершенно другое, он печалится не как глава этого призрачного мира или кем он тут стал, а как человек, которым он был когда-то.

Мне в голову пришла абсурдная идея, но я уже не могла отмахнуться от нее. Кристофер внимательно смотрел на меня и явно видел, что я с чем-то борюсь. Даже улыбался он печально.

— Значит, ты поняла, — произнес он. — Доверься своей проницательности. Здесь ты увидишь многое, что скрыто от тебя в других местах.

Прозрачность этого мира снова совершила надо мной чудо. Но я все равно не могла до конца поверить и задала не совсем прямой вопрос, на случай если все-таки ошибаюсь:

— Кристофер, что привязывает вас к миру? Или… кто?

— Моя возлюбленная жена, хотя я не разговаривал с ней вот уже почти двести лет.

«Он в самом деле говорит это, мне не послышалось?»

— Значит, вы…

— Кристофер Бетани, — ответил он. — Разумеется, мою жену ты уже знаешь.

Дата добавления: 2015-08-20