Путь джигита

Вернулся б джигит, да дорога кружит,

Дорога б открылась, да горы встают.

Не горы — преграда, а орды врага,

Несметные орды пройти не дают.

На камень встает он и точит свой меч,

Пасется оседланный конь на лугу,

И ржет, и как будто зовет седока

Отмстить, отплатить, не остаться в долгу.

— Джигит, торопись, скоро солнце зайдет,

Туманом покроется луг голубой,

Тогда заблудиться недолго в лесу,

Тогда и пути не найти нам с тобой.

— Не бойся, мой конь, неизвестен мне страх,

Ночь — верный помощник — бежит по кустам,

И враг не узнает, что гонимся мы

В глубокую темень за ним по пятам.

Скакун мой, недаром в туманной дали

Тоскливая песня любимой слышна:

К родному порогу победным путем

На ранней заре приведет нас она.

Сентябрь 1943

СТАЛЬ

Так закалялась сталь.

Н.Островский

Я и усов еще не брил ни разу,

Когда ушел из дома год назад,

А на плечи легло пережитое,

Как будто мне минуло шестьдесят.

За год один я столько передумал,

Что в голове разбухло и в груди.

И в двадцать лет лицо мое в морщинах,

И поседели волосы, — гляди!

Вся тяжесть слез и пороха и крови

Теперь в ногах осела, как свинец.

Потом свалил меня осколок минный,

Я оперся на палку под конец.

И вот в глазах моих ты не отыщешь

Мальчишеского резвого огня,

Задорно не взлетают больше брови,

И сердце очерствело у меня.

А на лице лишь одного терпенья

Нешуточный, суровый, жесткий след.

Так сразу юность вспыхнула, как порох,

В три месяца сгорела в двадцать лет.

Эх, юность, юность! Где твой вечер лунный?

Где ласка синих, синих, синих глаз?

Там на Дону, в окопах, в черных ямах

Дороженька твоя оборвалась.

Не в соловьином розовом рассвете,

А в грозовой ночи твой свет блеснул,

И я на дальнем рубеже победы

Тебя кровавым знаменем воткнул...

Но нет во мне раскаянья, не бойся!

Чтобы в лицо победу угадать,

Когда б имел сто юностей,— все сразу

За эту радость мог бы я отдать!

Ты говоришь: у юности есть крылья,

Ей, дескать, надо в облаках парить.

Что ж! Подвиг наш история запомнит

И будет с удивленьем говорить.

Мы сквозь огонь и воду шли за правдой,

Завоевали правду на войне.

Так юность поколенья миновала,

Так закалялась сталь в таком огне!

30 сентября 1943

ДОРОГИ

Амине

Дороги... Дороги... Из дома родного

Меня увели вы в неведомый путь.

Довольно, я долго гостил на чужбине,

Обратно меня постарайтесь вернуть.

Томлюсь я по нашим полям, перелескам,

По речке, мосткам, по веселым друзьям,

Томлюсь по подруге, так пылко любившей,

По тонкому стану и черным бровям.

Денек был дождливый, когда уходил я,

Грустила ты, знавшая тайны мои,

Глядела мне вслед, на ресницах блестели

Не капли дождя, а слезинки любви.

Как тяжко и больно, когда, расставаясь,

Душа пополам разорваться должна!

Еще хорошо, если вместе с любовью

Стальная выносливость сердцу дана.

Дороги... Дороги... Как вы бесконечны,

Суровы, безжалостны все до одной!

Скажите, где ваше начало, дороги,

И кто вас провел по громаде земной?

Кто так же, как я, неистовый сердцем,

Прошел здесь впервые и скрылся вдали?

Кого, как меня, раззадорив надеждой,

В просторы бескрайние вы увел

Я знаю, бурлящая силами юность

В скитания дерзкие гонит скорей,

И вас по земле проложили, дороги,

Не ноги, а чувства и страсти людей.

Но как далеко бы мы ни уходили,

Когда нас бродяжничать юность звала,

По тем же дорогам всегда возвращались

К родимой сторонке, что сердцу мила.

Дороги... Дороги... Из отчего края

Меня увели вы в неведомый путь,

Но, полного новых страстей и стремлений,

К любимой меня обещайте вернуть.

Октябрь 1943 г.

РУБАШКА

Поет Дильбар, поет, рубашку шьет,

Усердно шьет серебряной иглой,

Но даже ветер, а не то что песня,

Не сыщет, где сейчас ее герой.

Рука ласкает голубой сатин,

Грусть на лице задумчива, светла,

И шелковым узором тайну сердца

Вплетает в ткань проворная игла.

С атласной оторочкой воротник,

И вышивка на рукавах цветет,—

Весь жар глубокий любящего сердца

Она рубашке этой отдает.

В любом узоре скрытых слез не счесть,

Любой стежок тоской души пронзен.

Пусть верной спутницей рубашка станет

Джигиту, где бы ни скитался он!

Поет Дильбар, поет, рубашку шьет,—

Пускай рубашка храбреца найдет,

Пускай с войны, надев рубашку эту,

В победный день джигит ее придет.

* * *

Еще узор... К рубашке голубой

Пришить осталось только бахрому.

Глядит Дильбар — с улыбкою дивится

Искусному изделью своему.

Заглядывает солнце к ней в окно,

На голубое бросив алый блик,

И сквозь рубашку смуглый стан джигита

Ей в блеске солнца чудится на миг.

* * *

Вдруг торопливо кто-то к ней вошел,

Письмо вручил, ответа ждать не стал.

В письме известье о ее джигите:

«На поле боя смертью храбрых пал...»

Бескровны стали губы у Дильбар,

Застыла молча, холодна, бледна,

Лишь часто-часто грудь ее вздымалась,

Как на ветру озерная волна.

«Нет, не поверю!..» — Голос задрожал,

Пронесся вздох тревоги и тоски,

Но только две слезинки увлажнили

Ресницы нежные, как лепестки.

Спешит рубашку бережно сложить

И с вышитой рубашкой голубой

Бежит Дильбар — на почту прибежала:

«Отправьте,— говорит,— подарок мой!»

«Но он погиб! Как мертвому вручим?..» —

«Я вас прошу... Пошлите все равно!..

И пусть наденут на него рубашку,

Хоть, может, он в земле уже давно.

Наденут — и воскреснет мой джигит,

Сердечный жар зажжется в нем опять,—

Ведь я его любила всей душою,

Ведь я всю жизнь его решила ждать!..»

И согласились люди ей помочь,

И дивный слух из края в край летит:

Надели на джигита молодого

Ее рубашку...

И воскрес джигит.

Встает заря. Ждет у окна Дильбар —

Ждет с нетерпеньем: где ж ее герой?

Идет джигит, лицо светло, как солнце,

Вернулся к ней — в рубашке голубой!

* * *

— Так это сказка?

—Да.

Но ты ответь,

Отрада сердца, свет души моей:

Мой путь лучом любви, лучом рассветным

Не ты ли озарила с юных, дней?

Сто раз в окопе, в яростном бою

Безумный танец смерти видел я,

И все сто раз меня от верной смерти

Спасла чистейшая любовь твоя.

От ста смертей ушел я, сто смертей

Переборол,— и, закалясь в борьбе,

В рубашке, вышитой твоей любовью,

Я возвратился — я пришел к тебе.

Октябрь 1943 г.

КОСТЯНИКА

С поля милая пришла,

Спелых ягод принесла,

Я ж сказать ей не решаюсь,

Как любовь моя светла.

Угощает цветик мой

Костяникой в летний зной.

Но любимой губы слаще

Костяники полевой.

8 октября 1943 г.

СОЛЕНАЯ РЫБА

Зачем к реке ты меня зовешь,

Если сама у реки не ждешь?

Зачем говорить «люблю» заставляешь,

Если «и я люблю!» не шепнешь?

Зачем, улыбаясь, ты брови гнешь?

Если гулять со мной не идешь?

Зачем меня кормишь соленой рыбой,

Если глотка воды не даешь?

8 октября 1943 г.

ПОСЛЕДНЯЯ ОБИДА

С обидой жгучей я уйду из жизни,

Уйду, судьбу бездушную кляня.

Зачем ты, мать, ласкала и растила

И свет очей струила на меня?

Напрасно грудью сына ты кормила,

Мне песни пела в тишине ночей,—

В проклятья эти песни превратились

Теперь в душе озлобленной моей.

Скажи мне, жизнь, не я ли все страданья

Терпел, пока хватало слез и сил?

Но слезы кончились... А вместе с ними

Я и свое терпенье истощил.

Ведь даже дикий зверь, когда захочет,

Купаться сможет, жажду утолить,

А я в жару предсмертном задыхаюсь —

И нечем пересохший рот смочить.

Лишен я дружбы... Не ладони друга —

Оковы тяжкие мне руки жмут.

Лишен я солнца... В смертную минуту

Лучи его мне в очи не блеснут.

Что ж, хорошо, умру… Одно лишь грустно:

Еще б хоть раз на дочку посмотреть!..

К могиле матери лицом припасть бы —

Вот так бы мне хотелось умереть!

Зачем тюрьма моей могилой стала,

Зачем обагрена постель моя?

Ужель за то, что так любил я землю,

Ее тепла лишен навеки я?

О жизнь, тебя Лейлой своей считал я,

Тебя любил, Меджнуном был твоим.

А ты мое доверчивое сердце

На растерзанье псам швырнула злым,

Оторвала от матери-Отчизны,

Заставила страдать в чужой дали,

И плачу я навзрыд, но ни слезинки

Не падает на грудь родной земли.

Смотри, Отчизна: горьким сиротою,

Измучась, гибну я в краю чужом.

Пусть этих слез ручей к тебе стремится,

А кровь взойдет пылающим цветком!

Октябрь 1943г.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Майским днем соберемся мы за столом.

Будут чаши багряным вином полны,

Заглушая бокалов серебряный звон,

Будут песни праздничные слышны.

Будет ярко украшен цветами стол,

А лукавые девушки тут как тут —

Чуть коснутся губами наших бровей,

Поздравляя с победой, руки пожмут.

Будет несколько мест пустых за столом,

Потому что не все остались в живых,

И за них мы поднимем первый бокал —

За погибших друзей своих боевых.

Будем счастливы встретить мы земляков,

Закаленных в боях, опаленных огнем,

И от радости — не от вина — пьяны,

Мы любимые песни, конечно, споем.

А потом отодвинем бокалы мы

И поднимемся дружно из-за стола,—

Засучив рукава, на равнины пойдем,

Где друзей священная кровь текла.

Там сгоревшие села работников ждут,

Там дороги разбитые, щебень, прах...

Пусть проснутся тракторы-богатыри,

Топоры заиграют у нас в руках.

Пусть на месте развалин дома растут,

Пусть кипит победителей дружный труд,—

В орошенных горячим потом полях

Золотые колосья, смеясь, взойдут!

Октябрь 1943 г.

СЕРЖАНТ

Помню встречу с ним:

С фронта в дальний тыл

Возвращались мы.

Молодой сержант —

С ним в купе одном

Оказались мы.

Всех он потерял:

Мать, отца, жену,

Дом, где в детстве рос…

А сейчас куда

Едешь ты, браток?—

Задал я вопрос.

На груди карман

Расстегнул джигит,

Вынул письмецо,

Улыбнулся мне —

И влажней глаза,

Радостней лицо.

. — Третий год подряд

Письма пишет мне

Девушка одна,

Третий год подряд

Мне с Уральских гор

Шлет привет она.

Каждое письмо

Прибавляло сил,

Грело сердце мне,

Выжить помогло

В гибельный мороз,

Берегло в огне.

С письмами ее

Шел я в бой смелей,

Злее бил врага,

А когда привал,

Ей ответ писал:

«Здравствуй, Лямига!..»

Сам ты знаешь, друг,

Как нужны бойцу

Письма на войне.

А сейчас хочу

Я на ту взглянуть,

Что писала мне.

Неужель теперь

Отказаться, друг,

Сможет от меня,

Если к ней приду,

Победив врагов,

Выйдя из огня?

* * *

Поезд мчится вдаль —

Знает, что спешим!

Мой сержант не спит:

Улыбаясь мне,

Трогает карман,

Где письмо лежит.

Он по-детски горд

И слегка смущен,

Ждет своей мечты,—

В скорой встрече их

Сколько теплоты,

Сколько красоты!

Не волнуйся, друг:

Ждет она тебя—

Ждет наверняка,

Ты поверь, джигит,

Будет всей душой

Рада Лямига.

Ты поверь, сержант:

Из сердечных строк

Дружба родилась,

Сколько вас таких —

К милым-дорогим

Едущих сейчас.

Будьте же горды,

Девушки моей

Солнечной земли:

Сколько храбрецов

Письмами любви

Вы сберечь смогли!

Октябрь 1943 г.

Дата добавления: 2015-08-20