Помощь весне

На помощь солнцу мы пришли,

Чтоб снять с земли и снег, и лед.

Уже пора зиме уйти,

Пускай скорей весна идет!

С тех пор, как к нам

Пришла зима,

Видали мы немало зла.

Ломай лопатой, бей багром,

Чтобы скорей она ушла.

Она сковала русла рек,

Сковала сильную волну,

Замуровала родники,

Загромоздила всю страну

И исковеркала цветы,

Птиц прогнала из всех садов.

Поэтому я взять на лом

И бить «врага» весны готов.

Пусть реки сбросят шкуру льда,

Пускай свободно потекут,

Пускай, курлыча, журавли

Над нами крылья пронесут,

Пускай вздохнет моя земля,

Освободившись от снегов,

Подымет голову трава.

Трудись, мой друг, без лишних слов.

Оружье есть, и сила есть.

И солнце пикой бьет врага.

Земля устала от зимы,

Нам не нужна ее пурга.

Пусть ручейки, журча, бегут.

Айда-ка, зиму с улиц вон!

Уже она побеждена,

Я слышу скрип ее и стон.

Побеждена!

Клади теперь

Лом и лопату на плечо

И марш по молодой траве,

Влюбленный в землю горячо!

Пусть ветки плещут нам в лицо,

Подснежник пусть свой кажет глаз.

Ведь это мать сама земля

Сейчас дарит цветами нас.

Октябрь 1943

СТРОИТЕЛЬ

Небо в ярких узорах

Кучевых облаков,

К облакам протянулись

Кровли новых домов.

Каждый камень их кладки

Мощь труда отразил.

Сколько сил в человеке —

Созидательных сил!

Из бесчувственной глины,

Бесполезных камней

Новый дом вырастает

Средь глухих пустырей.

Молодой и красивый,

Он встает на глазах,

Как ребенок в пеленках —

Весь в рабочих лесах.

Пусть мертвы еще стены,

Окон в них еще нет,

Подожди — скоро мясом

Обрастет их скелет.

Воплотит это зданье

Наших рук мастерство,

И взирать с восхищеньем

Будешь, друг, на него.

Кто б ты ни был, хочу я,

Чтоб, вселившись сюда,

День рождения дома

Отмечал ты всегда.

Будь доволен и счастлив

Вместе с милой семьей.

В новый дом переехав,

Пир веселый устрой.

И одна только просьба:

Подними свой бокал

За того, кто упорно

Этот дом воздвигал.

Скоро вырастут всюду

Сотни новых домов,

Порожденные мощью

Наших рук и умов.

Октябрь 1943 г.

К ДВИНЕ

Двина! Где взять мне силы, чтобы вспять

Твое теченье плавное погнать?

Чтоб я, твоей окутанный волной,

Был унесен на родину, домой?

На гребень бурь всегда стремился я,

Плечом раздвинуть грозовой простор.

Зачем же в рабстве гаснет жизнь моя?

И вынесу ли я такой позор?

О, если бы не только твой поток,

Но жизнь мою поворотить я мог, —

Я б, не колеблясь, повернул ее,

Чтоб снова петь отечество мое.

Нет! Я бы там не только песни пел.

Нет! Я бы там пловцом отважным был,

Все трудности бы я перетерпел,

Отдав труду ума и сердца пыл.

На родине и смерть была б легка:

Своя земля укрыла бы, как мать.

И над моей могилой песнь моя

Осталась бы, как памятник, стоять.

Моя душа не мирится с ярмом.

Одна лишь дума голову гнетет:

«Возьми меня, неси меня, Двина,

В объятиях быстробегущих вод!»

Быть может, утешенье я найду,

Качаясь на седых твоих волнах,

И мой народ любовь мою поймет,

Увидев возвращающийся прах...

Двина, Двина!

О, если б только вспять

Твое теченье гордое погнать, —

Ты принесла б на родину мою

Меня и песнь свободную мою.

Октябрь 1943

МОЛОДАЯ МАТЬ

Все село охвачено пожаром.

В небе отсвет зарева дрожит.

На пороге тлеющего дома

Женщина убитая лежит.

Шестимесячный ребенок, плача,

Копошится на ее груди.

Припадает и сосет,

И вновь он

Трет глаза. И вновь на мать глядит.

А палач бежит. И подгоняют

Палача того снарядов рев,

Слезы безутешного ребенка,

Матери клокочущая кровь.

Вот Сарвар из погреба выходит,

Громкий плач ребенка услыхав.

Испугалась и без слов застыла,

Мертвую соседку увидав.

На руки взяла она ребенка,

Слезы вытерла ему. Потом,

Принеся домой, к груди прижала,

Напоила теплым молоком.

Обняла ребенка, приласкала,

Нежною улыбкой наградив.

И ребенок засмеялся: «Мама!

Мама!» — и прильнул к ее груди.

Ей, Сарвар, всего семнадцать только.

Ей самой бы маму обнимать,

А она уже, как мать, ласкает

Сиротинку, радуясь, как мать.

Вы еще увидите, как славно

Гражданина вырастит она.

Из окошка каждый вечер будет

Песня колыбельная слышна.

Эта песня сердце окрыляет.

Родина! Спасибо от бойца,

Что ты нашим девушкам такие

Материнские даешь сердца.

Октябрь 1943

ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ

У милого взгляда

Волшебная сила.

Ты нежной улыбкой

Меня покорила.

Но я ведь не молод.

Зачем старикану

Волнения, страсти?..

Я сохну, я вяну.

К тебе на свиданье

Спешу я украдкой.

Меня, словно юношу,

Бьет лихорадка:

То пламя сжигает,

То холод по коже.

А ты всех красивей,

А ты всех дороже.

Для счастья довольно

Улыбок лучистых

И чтоб ты коснулась

Седин серебристых.

Далекая юность

Тебя мне послала.

Засмейся, родная!

Я счастлив немало,

Я счастлив немало.

Октябрь 1943

БЕЗ НОГИ

Вернулся я! Встречай, любовь моя!

Порадуйся, пускай безногий я:

Перед врагом колен не преклонял,

Он ногу мне за это оторвал.

Ударил миной, наземь повалил,

— Ты поклонился! — враг торжествовал.

Но тотчас дикий страх его сковал:

Я без ноги поднялся и стоял.

За кровь мою разгневалась земля.

Вокруг в слезах склонились тополя.

И мать-земля упасть мне не дала,

А под руку взяла и повела.

И раненый любой из нас — таков:

Один против пятнадцати врагов.

Пусть этот без руки, тот — без ноги,

Наш дух не сломят подлые враги.

Сто ног бы отдал, а родной земли

И полвершка не отдал бы врагу.

Ценою рабства ноги сохранить?!

Как ими по земле ходить смогу?

Вернулся я!.. Встречай, любовь моя!

Не огорчайся, что безногий я,

Зато чисты душа моя и честь.

А человек — не в этом ли он весь?

Октябрь 1943

ВАРВАРСТВО

Они с детьми погнали матерей

И яму рыть заставили, а сами

Они стояли, кучка дикарей,

И хриплыми смеялись голосами.

У края бездны выстроили в ряд

Бессильных женщин, худеньких ребят.

Пришел хмельной майор и медными глазами

Окинул обреченных... Мутный дождь

Гудел в листве соседних рощ

И на полях, одетых мглою,

И тучи опустились над землею,

Друг друга с бешенством гоня...

Нет, этого я не забуду дня,

Я не забуду никогда, вовеки!

Я видел: плакали, как дети, реки,

И в ярости рыдала мать-земля.

Своими видел я глазами,

Как солнце скорбное, омытое слезами,

Сквозь тучу вышло на поля,

В последний раз детей поцеловало,

В последний раз...

Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас

Он обезумел. Гневно бушевала

Его листва. Сгущалась мгла вокруг.

Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,

Он падал, издавая вздох тяжелый.

Детей внезапно охватил испуг, —

Прижались к матерям, цепляясь за подолы.

И выстрела раздался резкий звук,

Прервав проклятье,

Что вырвалось у женщины одной.

Ребенок, мальчуган больной,

Головку спрятал в складках платья

Еще не старой женщины. Она

Смотрела, ужаса полна.

Как не лишиться ей рассудка!

Все понял, понял все малютка.

— Спрячь, мамочка, меня!

Не надо умирать! —

Он плачет и, как лист, сдержать

не может дрожи.

Дитя, что ей всего дороже,

Нагнувшись, подняла двумя руками мать.

Прижала к сердцу, против дула прямо...

— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!

Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? —

И хочет вырваться из рук ребенок,

И страшен плач, и голос тонок,

И в сердце он вонзается, как нож.

— Не бойся, мальчик мой. Сейчас

вздохнешь ты вольно.

Закрой глаза, но голову не прячь,

Чтобы тебя живым не закопал палач.

Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет

больно. —

И он закрыл глаза. И заалела кровь,

По шее лентой красной извиваясь.

Две жизни наземь падают, сливаясь,

Две жизни и одна любовь!

Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.

Заплакала земля в тоске глухой.

О, сколько слез, горячих и горючих!

Земля моя, скажи мне, что с тобой?

Ты часто горе видела людское,

Ты миллионы лет цвела для нас,

Но испытала ль ты хотя бы раз

Такой позор и варварство такое?!

Страна моя, враги тебе грозят,

Но выше подними великой правды знамя,

Омой его земли кровавыми слезами,

И пусть его лучи пронзят,

Пусть уничтожат беспощадно

Тех варваров, тех дикарей,

Что кровь детей глотают жадно,

Кровь наших матерей...

ПОСЛЕ БОЛЕЗНИ

Я вновь здоров. И мозг усталый мой

Очистился от мглы гнетущей.

Мой влажен лоб. Он будто бы росой

Покрылся в час зари цветущей.

Я вижу вновь, как светом мир богат,

Я слышу счастья веянья живые.

Так дивно мне, и так я жизни рад,

Как будто в эту жизнь вхожу впервые.

И вижу я в чудесном полусне

Лучистой юности сиянье, —

Сиделка наклоняется ко мне,

И нежно рук ее касанье.

Октябрь 1943

Дата добавления: 2015-08-20