Глава двадцать четвертая

Я лежала на спине, мой топик впитывал влагу с мокрой земли, а трава покалывала обнаженные руки. Месяц на небе казался лишь узким серпом света, похожим на усмешку. Все вокруг было тихо, не считая раздававшихся вдалеке раскатов грома.

Пытаясь привыкнуть к темноте, я несколько раз моргнула. Потом, повернув голову в сторону, я увидела симметричные изогнутые ветки, торчавшие из травы. Я медленно поднялась, не в силах оторвать взгляд от двух черных впадин, смотрящих на меня прямо из-за этих изогнутых веток. Мой мозг напрягся, вспоминая, на что это могло быть похоже. Внезапно я с ужасом осознала, что лежу рядом со скелетом человека.

Моей попытке отползти как: можно дальше помешал железный забор. Я постаралась разобраться в путанице в голове и воскресить в памяти последнее воспоминание Я дотронулась до шрамов Патча. Где бы я ни была, это было где-то в глубинах его памяти.

В темноте тихо напевал откуда-то знакомый мне мужской голос. Повернувшись, я увидела лабиринт из надгробий, тонущих в тумане ровными рядами, как гигантское домино. Патч сидел на одном из них. На нем были только джинсы «Левайс» и темно-синяя футболка, хотя ночь была совсем не теплой.

— Свидание с мертвецами при лунном свете? — спросил знакомый голос.

Он был грубым, низким, с ирландским акцентом. Риксон. Он прислонился к надгробию напротив Патча, смотря на него и поглаживая большим пальцем нижнюю губу.

— Дай угадаю, ты хочешь завладеть мертвецом? Или что-то типа того, — сказал он, помотав головой. — У тебя в глазницах играют чертики... как и в некоторых других отверстиях. Зайти слишком далеко совсем несложно.

— Поэтому я держу тебя поблизости, Риксон. Ты на все смотришь оптимистично.

— Сегодня начинается хешван, — ответил Риксон. Что ты слоняешься по кладбищу?

— Думаю.

— Думаешь?

— Процесс, при котором я использую мозг, чтобы принять рациональное решение.

Уголки губ Риксона опустились.

— Я начинаю волноваться за тебя. Давай. Время идти. Чонси Ланже и Барнабас ждут. Луна близится к полуночи. Признаться, я положил глаз на одну куколку в городе, — сказал он, промурлыкав. — Я знаю, тебе нравятся рыженькие, а вот мне светленькие, и как только я переселюсь в тело, мне нужно закончить начатое с одной блондиночкой, которая недавно строила мне глазки. Патч не двигался.

— Ты отупел? Нам пора. Клятва Чонси. Ни о чем не говорит? А как насчет этого: ты падший ангел Ты ничего не чувствуешь. То есть, до сегодняшней ночи. Следующие две недели — это тебе подарок от Чонси. Сделанный против воли, конечно, — добавил он с заговорщической усмешкой.

Патч посмотрел на него сбоку.

— Что ты знаешь о Книге Еноха?

— То же, что и все падшие ангелы, то есть практически ничего.

— Мне рассказывали про историю из Книги Еноха о падшем ангеле, который стал человеком.

Риксон разразился смехом.

— Друг, ты спятил?

Он соединил ребра ладоней, изображая открытую книгу.

— Книга Еноха — это сказка на ночь. И, видно, хорошая, раз сумела отправить тебя в страну грез.

— Я хочу стать человеком.

— Ты бы лучше довольствовался этими двумя неделями и телом нефилима. Наполовину человек — это лучше, чем ничего. Чонси не может исправить то, что сделал. Он дал клятву и обязан ее соблюдать. Как в прошлом году. И в позапрошлом...

— Двух недель мне мало. Я хочу стать человеком. Насовсем.

Глаза Патча впились в Риксона, как будто спрашивая, хочется ли ему теперь смеяться. Риксон запустил руки в волосы.

— Книга Еноха — это сказка. Мы — падшие ангелы, а не люди. Мы никогда не были людьми и никогда ими не станем. И точка. А теперь подними свою задницу и помоги мне понять, как нам добраться до Портленда. — Он задрал голову и посмотрел на черное небо.

Патч спрыгнул с надгробия.

— Я стану человеком.

— Конечно, друг, станешь.

— В Книге Еноха говорится, что нужно убить своего вассала-нефилима. Я должен убить Чонси.

— Нет, не должен, — сказал Риксон с нетерпением. — Ты должен завладеть им. Это такой процесс, когда ты берешь его тело и используешь его, как свое. Не хочу тебя расстраивать, но Чонси убить нельзя. Нефилимы бессмертны. Ты не подумал об этом? Если бы его можно было убить, было бы невозможно завладеть его телом.

— Если я убью его, я стану человеком, и мне уже не нужно будет его тело.

Риксон потер внутренние уголки глаз, как будто понимал, что его слова для Патча — пустой звук, и от этого у него заболела голова.

— Если бы нефилима можно было убить, мы бы уже нашли способ это сделать. Не хочу тебе жаловаться, дружище, но если я в ближайшее время не окажусь в объятьях той блондиночки, мой мозг расплавится. И не только мозг...

— Два варианта, — ответил Патч.

— А?

— Спасти человека и стать ангелом-хранителем или убить нефилима и стать человеком. Что бы ты выбрал?

— Это ты тоже взял из этой бредовой Книги Еноха?

— Ко мне приходила Дабрия.

Глаза Риксона округлились, и он расхохотался.

— Твоя истеричная бывшая? Что она здесь делает? Она, что, пала? Потеряла крылышки, да?

— Она приходила сказать мне, что я могу вернуть крылья, если спасу человеческую жизнь.

Глаза Риксона округлились еще сильнее.

— Если ты ей веришь, то вперед. Нет ничего плохого в том, чтобы быть ангелом-хранителем. Жить, спасая смертных от опасности... может, это и весело, конечно, зависит от смертного, к которому ты прикреплен.

— Но если бы у тебя был выбор? — спросил Патч.

— Ну, знаешь, сейчас мой ответ зависит от одного определяющего фактора. Я в стельку пьян... или я окончательно сошел с ума?

Патч не засмеялся, и Риксон серьезно добавил:

— На самом деле выбора нет. И вот почему. Я просто не верю в Книгу Еноха. Если бы я был на твоем месте, я бы скорее решился на хранителя. Я и сам об этом подумывал. Жаль, что я не знаю никого на грани смерти.

Повисла тишина. Потом Патч словно отогнал тяжелые мысли.

— Сколько денег мы успеем заработать до полуночи? — спросил он.

— Карты или бокс?

— Карты.

Глаза Риксона загорелись.

— Кто это у нас тут? Симпатичный парнишка? Дайка я устрою тебе небольшую взбучку.

И он схватил Патча за шею, зажав ему голову локтем, но Патч обхватил его за пояс и повалил на траву, где они стали обмениваться тумаками.

— Тише, тише! — проорал Риксон, поднимая руки в знак поражения. — Если я не чувствую боль от рассеченной губы, это не значит, что я мечтаю до конца вечера проходить с окровавленным лицом, — подмигнул он. — Это явно не увеличит мои шансы на успех среди девочек.

— А фингал увеличит?

Риксон, проверяя, потрогал пальцами глаза.

— Только не говори, что... — погрозил он кулаком Патчу.

Я убрала палец со шрама. Кожа у меня на спине покрылась мурашками, сердце бешено билось. Патч посмотрел на меня с тенью неуверенности в глазах.

Мне пришлось признать, что сейчас не лучшее время слушать рациональную часть мозга. Может быть, именно сейчас самое время переступить черту. Перестать играть по правилам. И принять невозможное.

— Значит, ты точно не человек, — проговорила я. — Ты действительно падший ангел. Плохой парень.

Это вызвало улыбку на лице Патча.

— Ты думаешь, я плохой мальчик?

— Ты переселяешься в тела других людей?

Он кивнул.

— И ты хочешь переселиться и в мое?

— Я много чего хочу сделать с твоим телом, но не это.

— А что не так с твоим собственным телом?

— Мое тело напоминает стекло. Оно настоящее, но только внешне. И в нем отражается окружающий меня мир. Ты видишь и слышишь меня, а я — тебя. Когда ты прикасаешься ко мне, ты это чувствуешь. Но я не могу ощутить того же. Я не чувствую тебя. Я чувствую все через кусочек стекла, и единственный способ разбить это стекло — переселиться в тело человека.

— Или получеловека.

Губы Патча сжались.

— Когда ты коснулась шрама, ты видела Чонси? — попытался угадать он.

— Я слышала, как ты разговаривал с Риксоном. Он сказал, что каждый год во время хешвана ты на две недели переселяешься в тело Чонси. Он сказал, что Чонси тоже не человек. Он нефилим, — я сказала последнее слово практически шепотом.

— Чонси — гибрид падшего ангела и человека. Он бессмертен, как ангел, но чувствует все, как люди. Падший ангел, который хочет ощутить человеческие чувства, может сделать это только в теле нефилима.

— Если ты ничего не чувствуешь, зачем ты меня поцеловал?

Патч провел пальцем по моей ключице, потом спустился южнее, к сердцу. Каждая клеточка моего тела отзывалась на его прикосновение.

— Потому что я чувствую вот здесь, в сердце, — тихо сказал он. — Я еще не разучился испытывать эмоции. — Он внимательно посмотрел на меня. — Можно сказать так. Эмоциональная привязанность мне доступна.

«Только без паники», — подумала я.

Но дыхание все равно стало частым и прерывистым.

— Значит, ты можешь чувствовать счастье, грусть или...

— Желание.

Едва заметная улыбка.

«Не останавливайся», — сказала я себе. Не давай твоим собственным эмоциям захватить тебя. Потом в них разберешься, когда получишь ответы.

— Почему тебя изгнали?

Наши глаза на секунду встретились.

— Страсть.

— Страсть к деньгам? — сглотнула я.

Патч погладил подбородок. Он делал так только тогда, когда хотел скрыть то, о чем думает, но его выдавали губы. Он боролся с улыбкой.

— И другие ее виды. Я думал, что если паду, то стану человеком. Те ангелы, которые соблазняли Еву, были изгнаны на землю, и ходили слухи, что они потеряли крылья и стали людьми. Когда они покидали небеса, не было никакой грандиозной церемонии, на которую бы нас всех пригласили. Все происходило без шума. Я даже не знал, что им отрывали крылья и обрекали на скитания по земле или что их глодала страсть обладания человеческим телом. Поэтому у меня появилась мысль, что если меня изгонят, я потеряю крылья и стану человеком. В то время я был без ума от одной смертной девушки и решил, что стоит попробовать.

— Дабрия сказала, что ты можешь получить крылья обратно, если спасешь человека. Что ты станешь ангелом-хранителем. Ты не хочешь этого?

Меня удивляло, что в этом варианте ему так не нравилось.

— Это не для меня. Я хочу быть человеком. И сейчас я хочу этого сильнее, чем когда-либо.

— А что по поводу Дабрии? Почему, если вы больше не вместе, она все еще здесь? Я думала, что она обычный ангел. Она тоже хочет стать человеком?

Патч замер, каждая мышца на его лице застыла.

— Дабрия все еще на земле?

— Да, и работает в школе. Она нанялась в школу психологом, называет себя мисс Грин. Я несколько раз встречалась с ней. — У меня скрутило живот. — После того, что я увидела в твоих воспоминаниях, я подумала, что она взялась за эту работу, чтобы быть ближе к тебе.

— Что конкретно она тебе сказала, когда вы встречались?

— Чтобы я держалась от тебя подальше. Намекала на твое темное и опасное прошлое. Но ведь в чем-то она действительно права, не так ли? — спросила я, помолчав, и почувствовала, как: по спине пробежали мурашки.

— Мне нужно отвезти тебя домой. Потом заеду в школу и загляну в ее документы. Я буду чувствовать себя спокойнее, когда пойму, что она замышляет.

Патч резко сдернул покрывало с кровати.

— Завернись в это, — сказал он, протягивая мне несколько сухих простыней.

Мой мозг упорно пытался соединить все кусочки информации в один. От внезапной догадки у меня пересохло во рту.

— Она до сих пор любит тебя. Может, она хочет убрать меня с дороги?

Наши глаза встретились.

— Это приходило мне в голову, — тихо проговорил Патч.

На протяжении последних нескольких минут у меня в голове крутилась, пытаясь привлечь мое внимание, одна и та же леденящая и пугающая мысль. Сейчас эта мысль практически кричала, что Дабрия могла быть тем самым парнем в лыжной маске. Все это время я думала, что человек, которого я сбила на «Неоне», был мужчиной, точно так же, как и Ви думала, что именно мужчина напал на нее. Но Дабрия вполне могла запутать нас обеих.

Зайдя в ванную, Патч вышел обратно в мокрой футболке.

— Я пойду за машиной, — сказал он. — Подъеду к заднему входу минут через двадцать. До тех пор не выходи из мотеля.

Дата добавления: 2015-08-20