Возвращение в Сентонж

И действительно, пришло время изобразить цезаря и надеть пуленепробиваемую кирасу, шлем, наручи и латные рукавицы, за которые он заплатил своему оружейнику 106 ливров. Маршал Матиньон продемонстрировал в Гиени достойную похвалы выжидательную политику: он не соединился с Майенном после неудачи Конде, не воспрепятствовал Тюренну взять в ноябре 1585 г. Туль. Однако для приличия следовало угодить лигистам, возмущавшимся этими проволочками, и он перешел Гаронну и приблизился к Нераку. Генрих находился там с 350 кавалеристами и 2000 аркебузиров, он позволил маршалу беспрепятственно расставить войско в полях и виноградниках по обеим сторонам дороги, потом приказал части всадников и аркебузиров осторожно пробраться в оборонительный ров у стен города, тогда как сам он во главе 40 солдат выскочил на передовую линию для отвлекающего маневра. Но Матиньон не вчера родился, он разделил войско, чтобы {257} окружить неприятеля, дал королю Наваррскому погеройствовать под выстрелами аркебуз, потом удалился. Генрих догнал его, когда тот осаждал Касте-ан-Дорт, и вынудил в беспорядке отступить.

Закончив эту молниеносную операцию, Генрих оставил войска и помчался в Беарн. Рони и д'Обинье преисполнились праведным негодованием. Он проделал это только для того, чтобы увидеть Коризанду, а ведь Майенн-то уже приближается! Но Генрих знал, что делает: «Господин де Майенн не настолько неучтив, чтобы помешать мне прогуляться по Гиени». Майенн никогда не торопился. Кроме того, Беарнец не очень рассчитывал на свою маленькую армию, готовую разойтись после первого же сражения. Наконец, его присутствие было необходимо в Беарне, где Лига завоевывала позиции. Нужно было также укрепить обороноспособность крепости. Екатерина Бурбонская и Коризанда для большей безопасности укрылись в крепости Наварранкс. Генрих укрепил По и Совтерр, произвел смотр своей артиллерии и запасов пороха и, оседлав коня, помчался на Север.

При выезде из Беарна враги расставили ему ловушку, которая едва не стала для него роковой. Католики призвали к мятежу, когда он 12 марта во весь опор скакал через город. 14 марта он был в Нераке^*) и оценил масштабы надвигающейся опасности. Матиньон не спешил его атаковать, но подоспевший Майенн не собирался его щадить. Обе королевские армии соединились в Бордо и заняли берега Гаронны. «Они обложили меня, как зверя, и думают завлечь в свои сети. Но я хочу проскользнуть меж ними, даже если придется сделать это ползком». Подобные наспех набросанные {258} записки он рассылал друзьям, чтобы призвать их на помощь.

Объявив, что едет в Лектур, на Юго-Запад, он прорвался на Северо-Восток с сотней кавалеристов и сотней аркебузиров и свернул на Дамазан. Потом оставил свой отряд, взяв с собой только 20 дворян и 20 своих личных гвардейцев, и прошмыгнул по проселочным дорогам, где он неоднократно охотился. Три часа сна в Комоне, потом ночная переправа через Гаронну и стремительная скачка через вражеские кордоны до Марманда. Утром 17 марта он был в Сен-Фуа, где к нему присоединилась его свита. Он был спасен.

Правда, среди его врагов не было согласия. Осторожный Матиньон отказался участвовать в общей кампании с Майенном, который только и грезил, что о победах. Его не получавшее жалованье и ненавидимое населением войско было неспособно к крупномасштабным операциям. Волоча из города в город несколько пушек, он взял Касте, Сент-Базей и Кастильон, жалкие «хибарки», где он поживился «парой голодных крыс и летучих мышей». Между тем Генрих продолжал бегство на Север. 2 апреля он прибыл в Бержерак, оттуда поскакал в Сентонж, так как пришло время перенести войну во Францию его врагов, «в их утробу», выйти из Гиени, где он оставил Тюренна, восстановить силы в Ла Рошели и двинуться к Луаре. Конде после бегства вернулся в Сентонж с небольшим английским флотом, но его кузен не собирался доверять ему руководство операциями. Принц доказал, что не был хорошим стратегом.

Генрих III, чтобы ответить на нарекания лигистов, согласился начать новое наступление. Были сформированы {259} три армии, две из них поручены его миньонам, «герцогам». Жуайез в июне вышел в направлении Лангедока, а д'Эпернон — Прованса. Третья, самая большая, королевская армия под командованием маршала Бирона имела задачу занять Сентонж.

Прибыв 2 июня в Ла Рошель, Генрих обнаружил, что гугеноты разошлись во мнениях по поводу дальнейших действий. Неприятель угрожал крепости Маран в северной части города. Изолированный остров среди онисских болот, она была одновременно и защитой и угрозой для ларошельцев. Они хотели разрушить цитадель, чтобы она не стала опорным пунктом для врага, но местная знать, боявшаяся ответных разрушений королевскими войсками ее замков, воспротивилась этому плану. Столкнулись две концепции ведения войны: с одной стороны, защита города, в которой была заинтересована республиканская община, с другой — война замков, соблюдавшая интересы дворянства. Но времени для размышлений не было, так как приближался Бирон. Генрих отправился в крепость Маран и усилил ее средства защиты. Поскольку ларошельцы не торопились с подкреплением, он ввел туда войска, завез продовольствие и поднял боевой дух жителей. Похоже, король Наваррский в первый раз заинтересовался тактикой защиты крепости, чертежами ее оборонительных сооружений, бастионов и рвов. Рони проявил там свои инженерные знания. Из Ла Рошели привезли на повозке большую кулеврину, фамильярно прозванную «Пугало для Майенна», она хорошо сослужила свою службу. Когда 10 июля маршал появился перед крепостью, он сразу же натолкнулся на яростное сопротивление ее защитников. Целый месяц его голодная, больная {260} и искусанная комарами армия истощала силы в безуспешной осаде. В довершение всего Генрих перехватил обоз с 5000–6000 ливрами жалованья для солдат. После этого Бирон вынужден был подписать перемирие.

Во время осады Марана Генрих не забывал Коризанду. Это не значит, что он был ей верен, но стоит ли требовать от него невозможного? В Ла Рошели он ухаживал за дочерью адвоката, Эстер Эмбер, которая вскоре забеременела, но Коризанда оставалась его единственной надежной подругой: «Я ни на минуту не забываю о своем малыше». Она была также полезным информатором. Благодаря ее сообщениям о положении в Беарне Генрих мог руководить деятельностью своей сестры Екатерины.

В Париже общественность все больше приходила в негодование. Военные действия не приносили никаких результатов, короля обвиняли в сговоре с гугенотами. Гиз провел в столице три месяца, чтобы уяснить настроение жителей, и 26 апреля он вырвал у короля приказ продать собственность гугенотов для финансирования войск, но этого оказалось недостаточно, и король прибегнул к продаже новых должностей, специально созданных по этому случаю. Регистрация «налоговых эдиктов» вызвала неудовольствие Парламента, после чего измученный Генрих III покинул столицу под тем предлогом, что в Лионе ему будет удобнее следить за военными операциями герцогов.

Первый результат был не блестящим. Жуайез встретил в Жеводане неожиданное сопротивление. В отместку он захватил несколько крепостей, которые его солдаты разграбили и подожгли, тогда как {261} гугеноты, в свою очередь, взяли Сен-Пон и Лодев. Что касается Майенна, то он не смог скрыть своего разочарования. В своих мемуарах «Путешествие по Гиени», дающих несколько приукрашенную версию событий, он пытается объяснить свою неудачу эгоистическим поведением Матиньона и беспечностью Генриха III.

Понимая, что ему не устоять против королевских войск, Генрих решил обратиться к загранице. Он знал, как французы ненавидят немецких рейтаров, вооруженных пистолетами, и еще больше оснащенных холодным оружием ландскехтов, опустошавших страну и отбиравших все подчистую: урожай, скот, сельскохозяйственные орудия. Но он также знал, что без их помощи он не выстоит. «Торопитесь, торопитесь, торопитесь, — нетерпеливо пишет он Сегюру, вербовавшего наемников в Саксонии, — преодолейте все трудности, промедление нас погубит».

На восточной границе герцог Гиз готовился преградить путь наемникам, он укрепил свои позиции, отобрав у своего союзника, герцога Бульонского, города Рояруа и Рокур. Герцог Омальский взял Доллан, Ле Кротуа и попытался захватить Булонь, чей порт мог послужить базой для Армады. Собравшиеся в аббатстве Уркам лигистские принцы сплотили свои ряды вокруг кардинала Гиза и решили, если понадобится, не повиноваться Генриху III.

Дата добавления: 2015-08-02