Гугенотская осень

В древнем замке Людовика Святого в Сен-Жермен-ан-Ле тщательно готовились к прибытию королевы Наваррской. Антуан Бурбонский, Людовик Конде и адмирал Колиньи выехали в Париж за Жанной и детьми. Для Екатерины Медичи приезд королевы Наваррской в Сен-Жермен был личной победой, знаком вновь обретенного согласия. Ее присутствие поддерживало и морально укрепляло экономическую политику королевы-матери. Поэтому она всячески старалась задобрить ту, которую она вскоре фамильярно назовет «своей товаркой». Ей были отведены одни из самых красивых апартаментов, ее {61} принимали как иностранную государыню, к великому неудовольствию испанского посла и к удивлению мужа, которому никогда не оказывали таких почестей.

Чтобы угодить вкусам гостей, устроили даже корриду, на которой присутствовал весь двор. Жанна сидела рядом с королевой-матерью, а ее сын Генрих между будущим Генрихом III и принцессой Маргаритой. Все изменилось. Колиньи вернулся в Королевский Совет, поговаривали о его скором назначении воспитателем короля. Его брат, кардинал де Шатильон, епископ Бовезский, открыто объявил о своем обращении в кальвинизм. Конде после видимости суда за государственную измену был оправдан и освобожден.

Испанцы с возмущением следили, как Екатерина «позволяет заразить государство этой чумой», но королеву это мало трогало. Она плела свои интриги, ловко нейтрализовав Антуана Бурбонского. «Я назначила его наместником короля и отдала ему власть, которую до сих пор имела», — писала она своему зятю Филиппу II. Но испанский король напрасно опасался возросшего влияния Антуана, так как непостоянный принц постепенно возвращался к католицизму. На Пасху он уединился в монастыре и присутствовал на мессе, потом поселил у себя протестантского священника и участвовал в протестантском богослужении. В июле он снова вернулся к католическим религиозным обрядам.

Эти метания вызвали отповедь Кальвина: «Говорят, что амурные приключения мешают вам исполнять свой долг, и приспешники дьявола порочат ваше имя». Даже в Женеве знали о его шалостях. После маршальши де Сент-Андре и нескольких парижских {62} мещанок он попался в сети красотки Руэ, а потом в тенета фрейлины королевы-матери, Луизы де Ла Беродьер, которая готовилась подарить брата принцу Беарнскому. Со времени своего прибытия ко двору Жанна старалась максимально отдалиться от своего мужа, который ее порядком компрометировал. Коллоквиум в Пуасси, длившийся с 9 сентября по 9 октября, дал возможность протестантским и католическим богословам выступить перед широкой аудиторией. Любопытно, что эти сугубо теоретические споры живо заинтересовали придворных. После дебатов пасторы проповедовали то у одних, то у других. Теодор де Без, глава протестантской делегации, пользовался большие успехом. Некоторые дворяне изгнали из своих домов капелланов и духовников. В день торжественной мессы ордена Святого Михаила, на которой присутствовали все рыцари этого ордена, Жанна организовала в Аржантейле параллельное празднество: венчание своего племянника Жана де Рогана и Дианы де Барбансон. Его совершал по протестантскому обряду Теодор де Без.

Осмелев, она повторила поступок Колиньи, который провел в своем доме в Фонтенбло протестантское богослужение. В Сен-Жермене триста человек откликнулось на приглашение королевы Наваррской, они пришли к ней петь псалмы в прекрасном переводе Клемана Маро. Жанна даже дерзнула пригласить на эту церемонию папского легата, кардинала Феррарского. Как сообщает пфальцский курфюрст, в этот день в хоре слышались детские голоса Генриха Наваррского и его кузена Конде.

Королева-мать не отставала, она решила открыть часовню Святого Людовика для двух религий: один {63} день там проходили протестантские причащения, а на другой — служили католические мессы. В Фонтенбло она уже присутствовала на проповеди адмирала Колиньи, теперь же она ходила на оба богослужения. Что касается Антуана, то он сопровождал Карла IX на мессу, потом Жанну на причащение.

Екатерина Медичи решила изменить религиозное воспитание своих детей, она позволила им читать молитвы на французском и петь псалмы. По просьбе Жанны Теодор де Без не уехал после окончания коллоквиума Пуасси. С его помощью она хотела попытаться обратить в новую веру самого короля, который с некоторых пор проявлял к этому готовность. Первые результаты были обнадеживающими: «Когда я буду править самостоятельно, — заявил Карл IX, — я откажусь от католицизма. Но я прошу вас держать мое решение в тайне, чтобы это ни в коем случае не дошло до ушей моей матери». Жанна предприняла попытку переубедить герцога Орлеанского, будущего Генриха III, за которого Антуан мечтал выдать замуж свою дочь Екатерину. Мальчик, до этого ревностный католик, быстро поддался влиянию. Его сестра Маргарита, всегда остававшаяся верной католицизму, пишет в своих мемуарах, что он даже пытался вырвать у нее из рук молитвенник и бросить его в огонь.

Эти крайности не понравились королеве-матери, и она запретила Жанне воспитывать строптивую Маргариту в новой вере. Но в то же время она смотрела сквозь пальцы на кощунственные забавы юных принцев, в которых участвовал и принц Беарнский. 24 октября 1561 г. испанский посол сообщает, что когда Екатерина Медичи беседовала с папским легатом, дверь с шумом распахнулась, и принцы верхом {64} на ослах ворвались в комнату. Во главе процессии ехал маленький Беарнец в красной сутане, за ним следовали Карл IX, его братья и товарищи, переодетые в прелатов и монахов. Екатерина расхохоталось, кардинал из вежливости тоже вынужден был улыбнуться. В ноябре богохульство повторилось, но на этот раз за Карлом IX в митре и стихаре следовали Генрих и принцы Валуа. Такие, как выразилась Екатерина, «детские шалости» были характерны для этих странных месяцев.

К концу года кальвинизм все больше заполонял страну. На молитвенных собраниях присутствовали огромные скопления людей — до 6 000 человек. С полным основанием можно предполагать, что численность французских протестантов достигла 2 миллионов из 17 или 18 миллионов подданных королевства. Мишель де Л'Опиталь при участии Беза и Колиньи готовил январский эдикт, который впервые должен был разрешить во Франции протестантские службы, правда, при определенных ограничениях.

В католическом лагере возрастало беспокойство. Французское духовенство выступало с многочисленными протестами. Рим и Мадрид объединили усилия, чтобы помешать Екатерине Медичи продолжать свою «сатанинскую» политику. Под их влиянием в начале 1562 г. за несколько недель ситуация резко изменилась. Антуан получил от Испании заманчивое предложение относительно Сардинии с условием, что он проведет в Королевском Совете предложение о запрещении кальвинизма. Королева-мать поняла, что она зашла слишком далеко, поэтому начала искоренять ересь в собственном доме: бывшие учителя Карла IX вернулись к своим обязанностям, придворные дамы {65} были призваны к порядку. Гизы снова были в фаворе, Шатильоны, соответственно, удалились.

В наваррской королевской семье с неистовой силой вспыхнула враждебность между супругами. Антуан сделал окончательный выбор в пользу Рима, и Без называл его новым Юлианом Отступником. Понуждаемая мужем вернуться к католичеству, Жанна воскликнула: «Если б у меня по одну руку было все мое королевство, а по другую — мой сын, я скорее утопила бы их обоих в морской пучине, чем отступилась бы». Антуан после уговоров перешел к строгим мерам. Он запретил жене присутствовать на протестантском богослужении, будь то дома или в другом месте. Узнав, что она тайно ходит на причащения в дом Конде, он впал в бешенство и увез еретичку в Париж. В довершение всего он поселил ее во дворце своего фаворита Филиппа де Ленонкура, епископа Оксеррского, репутация которого была отнюдь не безупречной. Анонимное письмо, адресованное Жанне, называло его «высокопоставленным сутенером парижских мещанок». Разлад в семье достиг апогея. Здоровье Жанны, подорванное бурными сценами, резко ухудшилось. К радости Антуана, одно время даже опасались за ее жизнь. Он уже подумывал развестись с ней, чтобы угодить Мадриду. Если бы небо вернуло ему свободу, он попросил бы руки вдовы Франциска II, Марии Стюарт, вернувшейся к тому времени в Шотландию. Этот брак сделал бы его племянником Гизов!

Екатерина Медичи вела себя сдержанно. Она хотела держать Жанну при дворе, чтобы сохранить равновесие сил. Кальвин из Женевы призывал королеву Наваррскую не сдаваться, несмотря на все {66} трудности. Но Филипп II оказался сильнее. Испанский посол добился ее изгнания, тем более что у него были на то личные причины. Он затаил на нее злобу за то, что она отказалась присутствовать на крещении его сына и не пустила Генриха. После трагедии в Васси каждому стало ясно, что политика сосуществования обеих религий обречена на провал. Сен-Жерменская осень закончилась, началась долгая зима гражданской войны.

Вернувшись из Васси, Франсуа де Гиз торжественно выехал в Париж. Парижане встретил его, как нового Давида, одолевшего филистимлян. Католики осмелели: в Сансе, Оксерре, Кагоре, Орильяке, Каркассоне и Авиньоне произошли массовые убийства гугенотов. Королевство находилось на грани войны. Конде стал главой протестантской партии, которая вскоре приобрела милитаризованный характер.

Екатерина какое-то время обдумывала свою дальнейшую тактику. Она решила воспользоваться Жанной, чтобы подписать соглашение с Конде, а потом вместе с ним и королем запереться в Орлеане. Но Гизы разгадали ее планы и помешали ей ускользнуть. Жанна, снова получившая приказ мужа удалиться в Вандомский замок, лишилась поддержки своей «товарки». 27 или 28 марта она в слезах простилась с сыном и пустилась в путь.

После однодневной остановки в Mo, которую она использовала для поддержания боевого духа принца Конде и гугенотского руководства, Жанна прибыла в Вандом, где ее появление сразу же вызвало насильственные действия.

Через несколько часов после отъезда королевы Наваррской армия Конде выступила в поход. Сначала {67} она направилась в сторону Парижа, потом неожиданно повернула на Орлеан. К всеобщему изумлению, гугеноты 2 апреля завладели городом. На этот раз это действительно была война. Тур, Блуа, Ле Ман, Анжер, Руан и Лион за несколько месяцев оказались в руках гугенотов.

Дата добавления: 2015-08-02