Аристократы и реформация

Реформация дала мощный толчок наваррскому сепаратизму. Распространение нового учения как нельзя более подходило для сохранения самобытности страны. Во Франции подвергнуть сомнению учение католической церкви значило бросить вызов государству, тесно связанному с ней всеми своими структурами. В Булонском конкордате Франциск I добился от папы главенства над французской церковью, но все равно она занимала ключевые позиции в политической и общественной жизни страны. Она возвышалась над королем, благодаря учению о божественном происхождении монархии. Король был {48} обязан поддерживать и защищать религию, так как Господь Бог именно на этих условиях возложил на него священную обязанность царствовать над своим народом. Клятва, которую он давал при коронации, обязывала его всецело подчиняться церкви.

Франциск I, будучи гуманистом, интересовался новыми идеями и покровительствовал некоторым передовым мыслителям. Но однажды он вынужден был прекратить эти опасные игры, а именно в тот момент, когда эти идеи стали достоянием улицы, способствуя нарушению общественного порядка и грозя противопоставить церковь государству (1534 г.). Его сестра Маргарита разделяла подобные пристрастия, но была свободнее в своих действиях и пошла дальше своего брата по этому опасному пути. По воле судеб она стала правительницей полунезависимого государства. Поселившись в Нераке, Маргарита Ангулемская вырвалась из атмосферы нетерпимости, царившей в Париже после знаменитого «Дела о пасквилях». Она испытала на себе его последствия, так как одно из ее мистических произведений «Зеркало грешной души» было запрещено факультетом теологии Сорбонны. Благодаря ей Нерак стал прибежищем всех гонимых. С Маргаритой туда приехал ее духовник Жерар Руссель, чьи проповеди вызвали скандал при французском дворе. Ее гостеприимством пользовались другие гонимые гуманисты: Клеман Моро, Жан Кальвин, Лефевр д'Эпиналь, проповедовавший Священное Писание на родном языке, а не на латыни. Под их влиянием соседние города Сен-Фуа-ла-Гранд, Бержерак, Ажан, Клерак и в 1542 г. Ла Рошель приобщились к протестантизму. Кальвин и Теодор де Без с 1547 г. поддерживали тесные контакты с новыми религиозными {49} общинами. Через три года в гасконском городе Мон-де-Марсан был сожжен первый мученик за веру.

Королева Маргарита рисковала вызвать недовольство со стороны мужа. Но этого не произошло. Генрих д'Альбре был противником насилия и всяческих крайностей и не относился к реформаторскому движению враждебно. Доказательством этому служит то, что после смерти Маргариты он не отказал в покровительстве Жерару Русселю. Народный катехизис распространился по всем его владениям. В Беарне даже начали каждое воскресенье читать на родном языке Деяния апостолов, Десять заповедей и Отче наш. К несчастью, этот умный компромисс просуществовал недолго. Кальвинистские священники сочли его недостаточным. Они стали проповедовать более смелые доктрины, чем эта народная религия, сохраняющая верность римской католической церкви. Их новаторское учение в первую очередь привлекло королевских чиновников, а также пастухов, перегонявших стада до самой Гиени.

Баскония и Наварра, подверженные испанскому влиянию, не восприняли новое учение, но Беарн быстро стал рассадником ереси. Этому способствовало два культурных фактора: с одной стороны, книгопечатание, а с другой — проникновение французского языка. Распространение французского языка на всем Юго-Западе сопровождало централизирующие усилия королевское администрации. Французский язык использовался в королевских указах, затем в парламентах Бордо и Тулузы, потом нотариусами и наконец в проповедях священников.

Такую ситуацию застали Антуан и Жанна, когда вступили во владение землями Генриха д'Альбре. {50} Сначала они вели выжидательную политику. В соответствии с королевским указом от 1546 г. они тоже объявили в эдикте от августа 1555 г. о своем решении «искоренить еретическую секту» и «сохранить католическую религию».

Однако, по-видимому, именно с этого времени Жанной овладели сомнения. Она знала о симпатиях своей матери и, возможно, разделяла ее склонность к мистицизму. Но у нее был другой характер, и она принадлежала к другому поколению. Для нее вдохновленный идеями Эразма веротерпимый дилетантизм, определивший поведение Маргариты Ангулемской, был пройденным этапом и даже некой изменой идеалам. Сестра Франциска I никогда бы не отреклась от католической веры, никогда официально не примкнула бы к кальвинизму и к тому, что его представляло, — к новой церкви и новой вере. В глазах Жанны эта половинчатость была, недопустимой и даже достойной осуждения. Она считала, что Бог требует от своей паствы безоговорочного служения, если даже оно ведет к разрыву с римской церковью, а следовательно, со старым миром. Обладая железной волей и непреклонным духом, Жанна постоянно находилась в поисках абсолюта, она была склонна к героизму вплоть до мученичества, представляя себя на арене вместе с первыми христианами, отказавшимися приносить жертву ложным богам.

В 1555 г. после периода колебаний, о котором мы ничего не знаем, Жанна сделала свой выбор. К счастью, сохранилась относящаяся к этому времени переписка Жанны с виконтом де Гурдоном, которому она поверяла свои самые сокровенные мысли. Эта недавно изученная переписка проясняет многое. В письме {51} от 22 августа Жанна выражает свое убеждение в том, что «новая вера праведна и необходима». Однако Жанна была женщиной скрытной и благоразумной, что не раз доказала. Она не признавала бесполезных действий и делала только то, что могло принести результаты. В 1555 г. момент казался ей неподходящим для открытого выражения своих убеждений, поэтому она скрывала от окружения свое обращение в другую веру. Брантом, как и многие другие, заблуждался, написав, что в то время «она больше любила танцы, чем проповеди, и не выказывала никакого расположения к новой религии». Однако эта женщина, любившая танцы, а не проповеди, в следующем году впустила под видом католических проповедников четырех протестантских пасторов. Более того, она разрешила им произносить публичные проповеди.

Догадывался ли Антуан о медленной эволюции религиозных воззрений своей жены? Опередил ли он ее, или только следовал за ней по этому пути? Трудно сказать. В эти годы, когда они часто жили в разлуке, принц мог подвергнуться определенным влияниям, популярным среди высшего командования, — в частности, влиянию Шатильона. Вообще-то в последние годы царствования Генриха II все высшее дворянство размышляло над своими убеждениями. Разумеется, это была склонность к самоанализу, а может быть, подсознательное аристократическое стремление к независимости по отношению к монархической власти. Самостоятельный путь к новой вере, политические амбиции, тайное влияние жены? Во всяком случае, именно Антуан первым из супругов открыто высказал свои {52} убеждения. Это произошло в 1557 г. после событий на улице Сен-Жак, которые показали, до какого фанатичного исступления могли дойти парижские католики. Наваррский король попросил у Женевской церкви прислать проповедника! Вскоре тот прибыл в Беарн, это был Франсуа ле Ге, по прозвищу Буанорман. Антуан разрешил ему проповедовать в замке По, тогда как другие сторонники Реформации бороздили страну, настраивая население против католической церкви. Среди них были Жером Кассбонн, Виньо, Анри де Барран, которого тепло принял в замке Коарраз барон де Миоссанс. Можно с уверенностью предполагать, что он произносил проповеди перед маленьким принцем Генрихом.

Стремительное распространение в Беарне идей Реформации и открытое сочувствие к ним принца крови породили среди протестантов большие надежды. В декабре Кальвин пишет королю Наварры, заклиная его твердо держаться новой веры. Антуана пригласили защищать ее на заседании Генеральных Штатов, которые собрались в Париже 4 января 1558 г.: «Всемогущий Бог вызволил вас из мрака суеверия... и просветил ваш разум знанием Евангелия Господа нашего Иисуса Христа. Если вы, Ваше Величество, сомкнете уста, то кто же осмелится разверзнуть свои, дабы заговорить?»

Но Антуан не решился зайти так далеко. Ни он, ни его супруга не присутствовали на Генеральных Штатах 1558 года. Но через несколько недель по пути в Париж они остановились в Ла Рошели и повели себя так, как ожидали от них ее жители, примкнувшие к Реформации. В Париже Антуан, как и его кузен Конде, слушал проповеди и вместе со всеми пел псалмы. {53} В отсутствие короля он даже взял на себя смелость собственной властью освободить из тюрьмы самого известного из протестантских пасторов, Ла Рош-Шандье, обратившего в протестантство принца Конде. Генрих II не был расположен терпеть подобные посягательства на свою власть. Он ответил репрессиями на волну вероотступничества, захлестнувшую знатных вельмож. Брат Колиньи Франсуа д'Андело был брошен в тюрьму. Очередные суровые меры вполне могли коснуться и его кузенов Бурбонов.

На Юго-Западе ересь продолжала быстро распространяться. Буанорман с возрастающим успехом проповедовал в Нераке и Беарне. Вернувшись в свои владения в начале 1559 г., Антуан открыто демонстрировал свои убеждения. В пасхальное воскресенье он присутствовал на причащении, которое совершал бывший кармелит Барбаст. На проповеди Барбаста и Буанормана он водил своего сына и, вероятно, жену, вера которой теперь уже стала явной. «Дочь еще хуже, чем мать. Она совратила с пути истинного своего мужа и заразила ересью Вандомский дом», — воскликнул папа Павел IV, как говорилось в депеше французского посла от 17 августа 1559 г.

Нарушение политического равновесия, вызванное смертью Генриха II и восшествием на престол Франциска II, воскресило надежды всех протестантов, но им не понадобилось много времени, чтобы понять, сколь мало доверия заслуживал король Наваррский. Посетившие его пасторы Шандье и Морель нашли Антуана «в состоянии крайнего страха», и когда он уехал в Беарн, Морель написал Кальвину, что он «имел достаточно поводов убедиться в ничтожестве короля Наварры». {54}

Дата добавления: 2015-08-02