Глава XIV неподписанная кассета

Ромка молча попятился к окну и рва­нул на себя раму. Окно легко откры­лось, он вскочил на подоконник и глянул вниз. Этаж был высоким, а внизу белела бетонная дорожка. Но деваться было некуда, и он пригнулся, готовясь к прыжку.

Но выпрыгнуть из окна Ромка не успел. Про­явив неожиданную прыть, Алевтина Васильев­на подскочила к нему, схватила за ногу и изо всех сил дернула. Ромка свалился с подоконни­ка и растянулся на полу.

Не ожидала, что ты занимаешься воровст­вом, вот уж не ожидала, — угрожающе сказала
она и снова схватилась за свое оружие. — Я-то, глупая, думала, что вы приличные дети. И как только Борис мог вам ключ от своей дачи дове­рить?

Кто? Я? Воровством? — Ромка даже по­перхнулся от возмущения.

А что же ты делал в этом доме? Что искал в моей комнате?

Юный сыщик молчал. Сказать ей правду в лицо он попросту боялся. А вдруг она ударит его этими жуткими ножницами?

Алевтина Васильевна! Где вы? — послы­шался снизу знакомый голос, и Ромка воспря­нул духом.

Анна! — крикнул он.

Девушка поднялась наверх и увидела свою домработницу с секатором в руках и съеживше­гося на полу мальчишку.

Что здесь происходит?

Вот, поймала преступника, — ответила Алевтина Васильевна.

Ромка распрямился, сел и со значением про­изнес:

Преступник — не я. А искал я здесь ваше платье, синее в горошек. Где оно?

В стирке. А зачем тебе мое платье? — уди­вилась домработница.

Тогда Ромка с трудом поднялся, вынул из кармана блестящую пуговку и предъявил ее женщине.

— Ваша?

Алевтина Васильевна взяла у него улику, внимательно ее рассмотрела и созналась:

Моя. Как она у тебя оказалась?

А мы ее нашли сегодня на дороге, недале­ко от ямы, в которую чуть было не влетел Стае.

Там, куда упал кролик.

Какая дорога? Какой кролик? Кролик си­дит в клетке, я его только что кормила.

Не живой кролик, а игрушка, которую выкупили на станции.

Алевтина Васильевна взглянула на девушку.

Аня, ты понимаешь, о чем он говорит?

Кажется, начинаю понимать, — прогово­рила Анна и приблизилась к Ромке. — В больни­це у Бориса я встретила Стаса, и он мне все рас­сказал. Значит, после него и Антона вы приня­лись за Алевтину Васильевну? Думаете, что она хотела причинить Стасу зло и для этого подсте­регала его на дороге?

Да вы что? — замахала руками женщи­на. — Разве я могла? Да я и с бугра этого лет де­сять уже не сходила, годы не те, чтобы по горам сигать. И во сколько же это было?

Часов в десять, — сказал Ромка.

Так в десять часов я у Захаровны была, у той, что дает мне молоко и творог со сметаной. Я и себе, и Вере Александровне взяла. Не вери­те, можете сами у Захаровны спросить. Там, кроме меня с ней, и еще люди были.

Да не волнуйтесь вы так, — Анна обняла домработницу за плечи и притянула ее к себе. — Он же не знает, какая вы хорошая, а я бы вам по­верила, даже если бы вы ни к какой Захаровне не ходили.

Юный сыщик недоверчиво покачал головой.

А кто же тогда бросил на дорогу игрушку?

И подрубил клен?

Мальчишки, конечно, — сказала Алевти­на Васильевна. — Недавно они в электричку камнями кидались, а до этого все фонари на Звездной побили. От них всего можно ожидать.

А как же ваша пуговица? Откуда она там взялась?

Таких пуговиц полно, приглядись к жен­ским платьям, сам увидишь, — сказала де­вушка.

Ромка исподлобья взглянул на нее, потом на Алевтину Васильевну.

Тогда извините меня, пожалуйста.

Ничего, ты же хотел, как лучше. Идем, я тебя домой отвезу, сыщик. — Анна взяла его за руку и свела вниз к своей машине. — Забирайся.

Ты можешь подвезти меня к станции, а от­ туда я и сам доберусь, не хочется доставлять те­бе лишние хлопоты, — проговорил Ромка, но Анна довезла его до самой Медовки, и он оказал­ся дома гораздо раньше своих друзей.

А они привезли Ромке огромную розовую са­харную вату, которую он очень любил, и воздуш­ный шарик. Но еще большей радостью для него было узнать, что Артем расстался со своими род­ственниками и окончательно вернулся к ним.

Ромка выслушал их восторженный рассказ о фокусниках, клоунах, дрессированных львах и тиграх, а потом не смог не сознаться в своем по­ступке.

— Ты, Лешк, можешь радоваться, Алевтина Васильевна ни в чем не виновата, — сказал он и коротко поведал о новой поездке в Николаевку.

Сестра, выслушав его, и в самом деле обрадо­валась.

Как хорошо, что все кончилось и наши но­вые знакомые вне подозрений. А у мальчишек этих или совесть проснется, или они, в конце концов, попадутся и получат по заслугам.

Хорошо бы, — вздохнул Ромка. — Не люб­лю, когда дело не доведено до конца.

Но если сами потерпевшие ни о чем не бес­покоятся, то чего ты так волнуешься? — сказал Артем. — Захотят — обратятся в милицию. Ты к чему стремился? Полетать на монгольфьере?

Стае тебе это обещал? Обещал. Вот и радуйся.

А я и радуюсь.

Ромка позвонил Стасу утром и с замиранием сердца спросил:

Ты привезешь монгольфьер? Не забудешь?

Не забуду. Подъезжай часикам к шес­ти, — ответил молодой человек.

Погоревав, что до вечера еще долго ждать, Ромка нашел себе занятие. Он вспомнил, что у Ведерниковых недавно шел ремонт, выпросил у них разноцветную краску и принялся расписывать штаб-квартиру. Вскоре на обращенной к дому стене сарая появился красно-желто-зеле­ный монгольфьер, летящий на фоне синего неба. Для пущей красоты Ромка смешал краски и пририсовал сверху ярко-оранжевое солнце.

Привлеченная острым запахом краски, из дома вышла Нина Сергеевна. Ромка думал, что она станет его ругать за самодеятельность, но Нина Сергеевна сказала:

— А что, красиво. Я давно собиралась покра­сить сарай, молодец, что сделал это.

Друзья тоже одобрили Ромкину работу. А сам художник, закончив роспись стены, то и дело смотрел на часы и считал минуты до исполнения своей заветной мечты.

А время между тем перевалило за послеобе­денное, а потом пришла долгожданная пора ехать в Николаевку.

Несмотря на больную ногу, Ромка резво вы­прыгнул из вагона электрички и устремился вперед так быстро, что друзья едва за ним поспе­вали.

И окна, и двери в среднем доме были откры­ты, гараж тоже. Ромка заглянул туда и увидел Стаса.

Пришли? — улыбнулся парень.

Ага. Прямо сейчас будем раскладывать аэ­ростат?

Конечно.

Друзья помогли Стасу вытащить из гаража свернутый купол и раскатать его на лужайке. Под его руководством они собрали корзину, установи­ли в ней газовые баллоны, прищелкнули караби­нами стропы. Потом Ромка с Артемом припод­няли основание аэростата, а Стае залез в корзину,. зажег горелку, и купол, наполняясь теплым воз­духом, стал медленно подниматься вверх.

Вскоре серебристый, опоясанный золотыми полосками огромный шар сверкал над лужай­кой.

Откуда ни возьмись, как саранча, сбежались окрестные мальчишки. Лешка кивнула Кости­ку, оглядела остальных и подумала, что среди них наверняка есть те самые злоумышленники, которые бросили на дорогу срубленное дерево и игрушку. Но разве они теперь в этом сознаются?

Среди зрителей появились и взрослые. При­шли Анна и Алевтина Васильевна, приехал с ра­боты Антон и тоже подошел к ним, следом за ним притопала его мать.

А нас покатаете? — дернул Стаса за руку Костик.

Чур, я первый, — крикнул Ромка и, не до­жидаясь приглашения, забрался в корзину.

Но не успел он усесться, как Стае выключил горелку, и купол над их головой стал медленно спадать.

— Что такое? — закричал Ромка.

Стае виновато посмотрел на своего пассажи­ра и с досадой сказал:

Вылезай, друг, ничего у нас сегодня, ка­жется, не получится.

Как не получится? Почему не получит­ся? — От жестокого разочарования на Ромкины глаза навернулись слезы, и он вытер их грязной ладонью.

— Шланг, кажется, пропускает газ.

Ромка принюхался.

— А я ничего не чувствую. Может, это тебе только кажется? Давай полетим, а? Но Стае был непреклонен.

— Нет, пока я не заменю шланг, мы никуда не полетим. Обжегшись на молоке, я теперь бу­ду дуть на воду.

Но Ромка, надеясь на чудо, продолжал каню­чить, а когда понял, что никакие уговоры ему не помогут, жалобно спросил:

А теперь когда?

Теперь? — Стае сморщил лоб, подумал. — Завтра у меня тренировка в пилотной зоне. Лад­но, так и быть, возьму вас с собой. Только при­дется затемно вставать.

Я могу вообще не спать, — вскричал Ромка.

Лучше ложитесь пораньше, а я за вами за­еду. Антон, — обратился Стае к другу, — а ты готов с нами ехать?

Я всегда готов, — улыбнулся Антон.

А как же твоя работа? — воскликнула его мать.

Я успею, в крайнем случае немного опо­здаю. Мне давно хочется получить сертификат на управление аэростатом.

Вера Александровна после этих слов поблед­нела и взялась за сердце.

— Ты что, хочешь меня убить?

Антон взял ее за плечи.

— Мам, может, хватит страдать? Я хочу жить, как нормальные люди, и делать то, что считаю нужным. — Говорил Антон тихо, но Лешка стояла рядом и слышала каждое его сло­во до тех пор, пока он не взял мать под руку и не
увел ее в дом.

Поняв, что зрелища не будет, местные маль­чишки испарились. Ромка с Артемом и Венечкой помогли Стасу свернуть купол, разобрать корзину, занести все обратно в гараж.

— А завтра ты точно за нами заедешь? — спросил Ромка, когда они вышли обратно.

Не волнуйся, не подведу. Да и погоду обе­щали хорошую, так что все будет в порядке, — возясь у ворот гаража, ответил Стае.

Ну, тогда пока?

Пока. — Молодой человек пошел к дому, а Ромка как стоял, так и остался стоять во дворе, пока Лешка не дернула его за руку.

Пойдем, Аполлушка.

Ромка неохотно двинулся к калитке, как вдруг откуда-то появились Анна с Антоном.

Стае! — крикнула девушка. — Если ты ни­ куда не торопишься, то давай посмотрим запись ваших соревнований.

Давай, — охотно согласился молодой че­ловек и предложил ребятам: — Если хотите, мо­жете остаться.

И Анна сказала то же:

— Оставайтесь. Это потрясающее зрелище. Один старт разноцветных монгольфьеров чего стоит: небо раскрашивается всеми цветами ра­дуги, как при праздничном салюте. А еще уви­дите, как летают шары-сцепки — «русские тройки», и как пилоты подлетают к нужному месту и снимают с шестов всякие мелкие пред­
меты, и много всего интересного.

Друзей, особенно Ромку, не надо было угова­ривать.

Все поспешили в дом к Стасу и расселись у те­левизора. Хозяин включил видеомагнитофон, и на экране появился земной шар на фоне звездно­го неба. Земной шар повернулся, приплыла над­пись «UNIVERSAL», побежали титры на анг­лийском языке, затем показался мчащийся по ярко освещенной трассе автомобиль и загремели выстрелы.

Да это какое-то кино! — разочарованно воскликнул Ромка.

Кассета не та, — сказал Стае и обратился к другу: — Антон, кажется, я тебе ее давал смот­реть, а ты мне что вернул?

Извини, перепутал, с кем не бывает. Ты ее не подписал, сам виноват, — ответил Антон и нехотя поднялся. — Сейчас схожу домой, при­несу твою.

А хочешь, Антон, я сам за ней сбегаю? — желая угодить всем, в первую очередь Стасу, предложил Ромка. — Я знаю, где твоя комната.

Ты мне только скажи, где она лежит. На видаке или, скорее всего, на полу. Сам найдешь, там всего одна неподписанная кассета и есть. Хотя, на всякий случай, проверь, та или не та, — сказал Антон и с облегчением опустил­ся обратно в кресло. Наверное, ему хотелось от­ дохнуть от упреков матери.

Прежде чем позвонить, Ромка дернул на себя дверь, и она оказалась открытой. Он вбежал в дом и крикнул:

— Вера Александровна, я за кассетой, меня Антон послал.

Мать Антона ничего ему не ответила, Ромка расценил это как разрешение войти и побежал в комнату Антона.

Но ни на полу, ни на видеомагнитофоне ни­каких кассет не было, а все они аккуратно лежа­ли в стеклянном шкафчике. Видимо, матери на­доело смотреть на беспорядок в комнате сына, и она сделала в ней уборку.

Ромка заглянул в шкафчик. Кассеты в нем стояли в два ряда, а непоместившиеся лежали сверху, и неподписанных среди них было пруд пруди. Он сунул в видеомагнитофон сначала од­ну из них, потом другую, третью, но нужной найти не смог.

Пусть Антон идет и сам ищет, отчаявшись, подумал Ромка.

Он поднялся с пола, вышел в коридор, но, прежде чем уйти, решил спросить у Веры Алек­сандровны, не знает ли она, где кассета Стаса. И он приоткрыл дверь в ее комнату.

Но матери Антона там не оказалось. А вне­запно возникший сквознячок приподнял лег­кую занавеску на открытом окне, и на подокон­нике Ромка увидел... видеокассету. Он схватил ее и осмотрел — кассета была неподписанной.

«Может быть, это она и есть?» — подумал Ромка и вернулся в комнату Антона, чтобы это проверить.

Но вместо монгольфьеров или какого-нибудь очередного голливудского боевика на экране появилась красиво одетая девушка. Она стояла с указкой у большой светящейся карты и, свер­кая белоснежными зубами, говорила:

— Завтра в Москве и Московской области ожидается сухая, безветренная погода, дневная температура воздуха двадцать шесть — два­дцать восемь градусов.

Интересно, кому это понадобилось записы­вать сводку погоды, удивился Ромка и из любо­пытства прокрутил пленку дальше.

А девушка у карты еще раз зачем-то расска­зала про хорошую погоду, а когда эта передача закончилась, началась новая. И это была тоже сводка погоды. Но на этот раз на экране появил­ся мужчина и взволнованным голосом объявил:

— Внимание. На Московскую область с вос­тока надвигается ураган. Внимание...

Странная какая кассета, подумал Ромка и тут же вспомнил, как Борис ему говорил, что сводку погоды перед своим неудавшимся поле­том он глядел у Антона. Значит, Борис в тот ве­чер смотрел не телевизор, а видак?

У Ромки вдруг вспотели ладони и от волне­ния слегка закружилась голова.

Выходит, в катастрофе монгольфьера были повинны вовсе не синоптики? Значит, кто-то сде­лал эту запись нарочно, чтобы обмануть Бориса? Но кто? Антон? Неужели все-таки он? Но авто­мобильную катастрофу Антон Борису не под­страивал, это уже доказано, так как у него алиби. И кассета эта лежит не в его комнате, а у Веры Александровны. А мягкую игрушку в киоске ку­пила какая-то женщина... Да, чувствовало его сердце, что местные ребята здесь ни при чем.

Выхватив из видеомагнитофона кассету, Ром­ка выскочил из дома Антона и, невзирая на больную ногу, опрометью кинулся назад.

Юный сыщик уже подбегал к двери, как из гаража, куда они недавно отнесли монгольфьер, вдруг послышался какой-то шорох. Он обернул­ся. Ворота гаража были чуть приоткрыты.

Ромка заглянул в щелочку и увидел там... мать Антона. Вера Александровна стояла у свер­нутого купола монгольфьера и чиркала спич­кой, явно пытаясь его поджечь. Одна спичка по­гасла, и она зажгла другую.

От неожиданности Ромка выронил на траву видеокассету и ринулся внутрь с криком:

— Что вы делаете?! Прекратите сейчас же!

Вера Александровна подняла голову, глаза ее сверкнули, и она со злостью отшвырнула горя­щую спичку в угол. В тот же миг оттуда показа­лись языки пламени и пошел густой и такой ед­кий дым, что у Ромки запершило в горле. Спич­ка попала в коробку с промасленной ветошью, которая мгновенно вспыхнула, и огонь грозил распространиться по всему гаражу. Ромка за­кашлялся, но тут же схватил коробку и понес к выходу, чтобы выбросить ее за дверь. Но мать Антона, как безумная, бросилась на него и толк­нула с такой силой, что Ромка отлетел от нее вбок, зацепился за что-то ногой и упал, выпус­тив коробку из рук. А горящая ветошь рассыпа­лась по всему полу, и одна пылающая тряпка по­пала на ткань купола. Еще секунда — и мон­гольфьер вспыхнет, как факел. Этого Ромка допустить не мог. Он вскочил, голыми руками схватил горящую тряпку, бросил на пол и стал топтать.

А огонь распространялся все дальше и даль­ше, грозя подобраться к машине, к баку с бензи­ном.

Звать на помощь времени не было. Ромка топтал и топтал пламя, и вдруг, к своему сча­стью, заметил на стене огнетушитель. Он сорвал его оттуда и стал поливать огонь белой пузыря­щейся пеной. А потом, пылая справедливым гневом, направил сильную струю на женщину и закричал:

— Я давно все понял! Вы хотели убить Бориса, чтобы ваш сын поехал в Швецию, да? Но чем вам не угодил Стае? И зачем жечь монгольфьер?

— Чтобы Антон не летал на этих проклятых шарах, — сказала Вера Александровна и, хва­тая ртом воздух, повалилась на грязный мок­рый пол.

Ромка затушил последний огонь, схватил ее под мышки и потащил на воздух.

А к ним уже бежали люди. Алевтина Василь­евна с Антоном кинулись приводить в чувство Веру Александровну, Анна занялась Ромкиными руками, а остальные побежали устранять по­следствия пожара. Все решили, что Ромка и Ве­ра Александровна, заметив огонь, тушили его вместе.

— Как вы вовремя подоспели, — сказал Стае. — Но кто мог устроить этот пожар? И неу­жели я стал таким рассеянным, что забыл за­ крыть гараж?

Ромка вспомнил, как Стае возился с ключом. Значит, Вера Александровна знала, где он ле­жит, и незаметно его взяла. Но ничего не сказал.

Он продолжал сидеть на траве, будучи не в силах подняться, и думал о том, что нужно рас­сказать всем, кто устроил пожар и совершил все остальные злодеяния, но никак не мог на это ре­шиться, потому что ему было очень жалко Анто­на. Каково ему будет узнать, что его мать — пре­ступница? Если бы их с Лешкой мама соверши­ла какое-нибудь преступление, они бы ужасно переживали. Хотя, конечно, их мама на такое никогда бы не пошла, но даже если предполо­жить, что на нее вдруг найдет подобное помеша­тельство, то им с Лешкой будет стыдно смотреть людям в глаза. Но все равно они не перестали бы ее любить и от нее бы не отказались. Алевтина Васильевна смазала виски Веры Александровны нашатырем, сделала ей укол и увела к себе.

Горящая ветошь рассыпалась по всему полу, и одна пылающая тряпка попала на ткань купола. Еще секунда — и монгольфьер вспыхнет, как факел.

Убедившись, что мать пришла в чувство, Ан­тон подошел к Ромке и тронул его за плечо.

Спасибо тебе, что вытащил мою маму из га­ража. Но почему с нами все время происходят ка­кие-то странные вещи? То катастрофы, то пожа­ры... Злой ли это рок, или ты был прав, когда го­ворил, что здесь действует какой-то преступник?

Я был прав, — усмехнулся Ромка и, обер­нувшись, увидел на траве возле гаража неподпи­санную видеокассету. Он указал на нее Антону и, чтобы никто не слышал, шепнул: — Возьми кас­сету, пойди домой и посмотри, что там есть.

Зачем?

Сам поймешь.

Антон пожал плечами, но послушался и, по­добрав кассету, ушел. А когда вернулся, то сно­ва подошел к Ромке. Лицо его было растерян­ным, в глазах читалось страдание.

Просто не знаю, как теперь быть. Зачем она все это затеяла? — тихо сказал он.

Она не хотела, чтобы ты летал на аэроста­тах.

Понятно. Мой отец был летчиком. Он по­гиб, и с тех пор она боится всего, что связано с небом и высотой. Она меня просила ни к каким монгольфьерам и близко не подходить.

А что же ты?

Так она боялась не только этого, а всего на свете! — повысил голос Антон. — Если бы я ее во всем слушался, то и на машине бы не ездил, и даже через дорогу до сих пор бы не переходил, а сидел при ней, как привязанный. Я надеялся, что она и к этому со временем привыкнет, а оно вон как обернулось. Не знаю только, как ска­зать об этом своим друзьям.

В этот момент к ним подошли Стае, Анна и все остальные. Стае услышал последнюю фразу и спросил:

— Что ты хочешь нам сказать?

Антон беспомощно взглянул на Ромку и пе­ревел глаза на своего друга.

Я с тобой завтра никуда не поеду, мой по­лет отменяется. И вообще... Все мои полеты по­ка отменяются. И я... Я возмещу вам все убыт­ки. Не знаю только, сможет ли Борис меня ви­деть после всего этого.

Да о чем ты?

Антон с шумом втянул в себя воздух.

Оказывается, это моя мать все подстроила.

Что подстроила?

И аварии, и пожар — все.

Стае сдвинул брови, пытаясь переварить ус­лышанное, и обратился к Ромке:

— Это правда?

Ромка кивнул.

Я же вам сразу сказал, что здесь что-то не­ чисто. А сегодня, наконец, все выяснилось.

Антон, тебя мама зовет, — крикнула из окна Алевтина Васильевна.

Можно я к ней пойду? — робко спросил Антон.

Зачем ты спрашиваешь? Это же твоя мать, — сказал Стае и снова повернулся к Ромке. — Может, ты объяснишь нам, как бы­ло дело.

Объясню, мне нетрудно, — снисходитель­но кивнул юный сыщик. — Вы все сомневались, а мы были уверены, что здесь действуют не ху­лиганы, а какой-то преступник, и подозревали почти всех, кроме Веры Александровны. Ее мы
даже в список подозреваемых не внесли, так как знали, что по крутой горе она со своим сердцем бегать не может, к тому же в то утро, когда про­изошла авария на дороге, к ней самой приезжа­ла «Скорая помощь». Теперь-то понятно, как все было на самом деле. Она подрубила дерево, подстерегла Бориса и бросила клен перед его ма­шиной. Борис врезался в столб, а она увидела наверху Алевтину Васильевну и, не сходя с мес­та, позвонила Анне по сотовому телефону и по­звала ее к себе домой, прекрасно зная, что та пойдет не к ней, а побежит к месту аварии. По­том она вызвала себе «Скорую помощь» и быст­ренько полезла назад в гору. А от трудного подъ­ема, волнений и угрызений совести у нее и в са­мом деле поднялось давление и заболело сердце.

Не было у нее никаких угрызений совес­ти, иначе бы она остановилась после первого преступления, — сказала Лешка. — А помните, как она нас в тот день, когда мы сюда за вещами Бориса приезжали, послала в сад яблоки соби­рать? Теперь я знаю: она это сделала для того, чтобы опередить нас и оставить под обрывом брелок Стаса. Ромка же ей сказал, что мы идем искать улики, вот она и расстаралась. А когда кролика на дорогу кидала, то еще и пуговицу там оставила, чтобы приплести к делу и Алевти­ну Васильевну. И это, несмотря на то, что та ей лекарства дает и всякую другую помощь оказывает. И нет, чтобы списать все на хулиганов. Она, наверное, всех вас перессорить хотела.

А когда Антон меня за кассетой послал, я в ее комнате нечаянно другую нашел, с записью погоды, и все понял еще до того, как она устрои­ла пожар в гараже, — докончил Ромка. — Она хотела, чтобы ее Антон стал начальником, по­ехал вместо Бориса в Швецию, но самое глав­ное — чтобы он не летал на монгольфьерах.

Вот к чему приводит слепая любовь, — вздохнула Анна. — Бедный Антон! Матушка всю жизнь контролировала каждый его шаг, ма­нипулировала им с помощью своих болезней, уж я-то это знаю.

У нее действительно больное сердце или она придуривается? — поинтересовался Артем.

Действительно больное. Я ей давление не один раз мерила. Она истеричка, сама себя взвинчивает и доводит до сердечных приступов.

Может, она и Стаса отравила в тот вечер, перед полетом? — вслух подумала Лешка.

Может быть. А может, я сам съел что-ни­будь несвежее, этого теперь не узнать, — сказал Стае.

А теперь вы что с ней сделаете? Заявите на нее в милицию? — спросил Ромка, и все снова посмотрели на Стаса. Но он только головой по­ качал.

Нет, конечно. Уверен, что и Борис не ста­нет этого делать. Мы попросим Антона показать ее психиатрам и принять все меры к тому, чтобы она больше никому не смогла навредить.

А мне никто не верил, когда я говорил, что снаряд трижды в одну воронку не попадает, — укоризненно сказал Ромка.

А вот тут ты не прав, — покачала головой сестра. — Почему же тогда у тебя все время вы­падает на монетке орел?

В самом деле, почему? — сквозь очки взглянул на него Венечка.

Ромка помолчал, поморгал ресницами, по­том глубоко вздохнул и дернул плечом.

— Ладно, так и быть, открою вам свою тай­ну. Я решил, что ни к чему ждать милости от судьбы, когда можно управлять ею. Ну и вот...

Он достал из кармана монетку и подал ее Лешке. И она увидела, что это не одна монета, а две, склеенные в одну так, что на каждой сторо­не был орел. Потому-то ее находчивый брат и не позволял никому брать монетку в руки, а за­ставлял смотреть на нее сверху.

ЭПИЛОГ

Перед тем как лечь спать, Ромка про­смотрел все сводки погоды по всем телевизионным каналам. И хотя си­ноптики обещали хорошую погоду на завтра, он боялся, что они ошибаются, а потому ночью то и дело вскакивал, смотрел в окно и даже выбегал во двор, чтобы проверить, нет ли там ветра и не собирается ли пойти дождь.

Убедившись, что в небе ни облачка, Ромка возвращался обратно, чтобы через некоторое время снова вскочить и бежать во двор. При этом он громко стучал дверью и все время заде­вал какие-то вещи, и они с грохотом валились на пол. Артем от всего этого просыпался и недо­вольно ворчал:

— Аполлинарий, ты дашь мне сегодня по­спать или нет?

Стае заехал за ребятами задолго до рассвета, когда было еще совсем темно. Они подхватили Венечку — он поджидал их у дома с мансар­дой, — выехали на Новорижскую трассу и пом­чались в сторону Истры.

Не спавший всю ночь Ромка прикорнул на переднем сиденье, и некоторое время от него не доносилось ни звука. А когда проснулся, тронул Стаса за локоть.

Ты Борису рассказал, кто во всем вино­ват?

Антон ему сам позвонил, — сосредоточен­но глядя на дорогу, ответил молодой человек.

И что Борис ему сказал?

То же, что и я. Антон же не виноват.

Я вас понимаю. Как хорошо, что на свете существует настоящая дружба. Я своим друзь­ям тоже всегда все прощаю, что бы они ни дела­ли, — сказал Ромка и обернулся назад.

Интересно, в чем это мы перед тобой про­винились? Я что-то не припоминаю, — тут же воскликнула Лешка.

Вы называете меня Аполлинарием.

Зато мы простили тебе все твои выходки и монетку твою фальшивую тоже. И еще то, что ты мешаешь нам спать. И еще...

Лешка начала перечислять Ромкины прегре­шения и вдруг умолкла. Впереди показался ог­ромный воздушный шар. А за ним был еще один. И дальше тоже.

На поле, куда их привез Стае, было много го­товых к полету монгольфьеров, вокруг которых суетились люди. Один из них предназначался им — Стае попросил своих приятелей пригото­вить его заранее. Купол его был почти такого же цвета, каким нарисовал его Ромка на стене са­рая: красно-желто-зеленый и полосатый, как арбуз.

Не боитесь лететь? — спросил Ромка у Лешки с Венечкой.

Нет, — покачала головой Лешка. — Ура­ган ни с того, ни с сего ведь не поднимется. А ес­ли что и случится, то мы будем все вместе.

Все пятеро забрались в корзину. Хотя, кроме пилота, в ней полагалось находиться всего трем пассажирам, Стае решил, что Лешка с Венечкой по весу сойдут за одного человека.

— Поехали, — сказал он, и монгольфьер рез­ко пошел вверх.

Они поднялись до самых облаков, и ребята ахнули от восхищения: вдали, за далеким гори­зонтом, медленно вставало огромное багровое солнце, окрашивая все вокруг в розовые тона.

— Как в сказке, — прошептала Лешка.

А Стае уменьшил в горелке огонь, и шар бы­стро спустился вниз. Все вокруг разом потемне­ло и помрачнело.

Что случилось? — заволновался Ромка. — Почему мы опускаемся?

Вес большой. Придется самого толстень­кого выбросить, — сказал Стае и подмигнул ос­тальным.

Прощай, Аполлинарушка, — шутливо всхлипнул Артем.

Ромка насупился. Он давно не считал себя толстеньким и не любил таких шуток. Но паде­ние прекратилось, монгольфьер завис над де­ревьями, и Стае указал на восток.

— Смотрите!

И все замерли от нового восторга: величест­венное светило во второй раз выкатилось из-за горизонта, и снова все озарилось вокруг, как и в первый раз. А потом они опустились еще ниже и в третий раз увидели, как восходит солнце.

— Фантастика! — забыв обо всех обидах, вос­кликнул Ромка.

Затем монгольфьер опять взмыл вверх и по­летел над округлыми кронами лиственных де­ревьев, острыми верхушками елей и сосен... По­том впереди показалась речка и уплыла назад, сменившись небольшим озерком.

Волшебно шипела горелка, и восторг пере­полнял ребячьи души. Это было ни с чем не срав­нимое ощущение. Казалось, что перед ними рас­пахнулся целый мир и они являются его власте­линами.

А Стае вновь опустил шар, и они полетели, повторяя контуры рельефа. А потом перед ними вдруг вырос поселок, и монгольфьер поплыл над самыми крышами дачных домиков. Грозный пес, поджав хвост, спрятался в свою будку, дач­ники и дачницы, бросив свои огороды, как заво­роженные, уставились в небо. А одна бабка даже перекрестилась.

— Нас принимают за инопланетян, — радо­стно воскликнул Ромка и, высунувшись из корзины, помахал бабке рукой и весело крикнул: — Привет! Как дела?

А затем они снова взмыли вверх, и он обер­нул счастливое лицо к друзьям.

— Правда, здорово? А если бы не я, вы бы ничего этого не испытали. Вы все должны быть мне за это благодарны.

Спасибо тебе, Рома, — проникновенно сказал Венечка.

Не за что, — махнул рукой Ромка. — Еще Платон говорил, что, стараясь о счастье других, мы находим свое собственное. Хотя вы тоже мо­жете кое-что для меня сделать.

И что же? — спросила Лешка.

Не называть меня больше Аполлинарием.

Обещаете?

Так и быть, Аполлинарушка, — засмея­лась Лешка.

Ромка насупился и отвернулся, а Артем взял его за плечи и повернул к себе.

Мы же это делаем любя. Но если тебе и в самом деле не нравится, то обещаем.

Спасибо, — сказал Ромка. Он посмотрел вокруг себя, и восторг переполнил его душу. — Жизнь прекрасна, правда?

И удивительна, — ответил Стае и увели­чил огонь в горелке.

[1] Подробно об этом читайте в книге Н. Кузнецовой «Дело о пиратском сундуке», вышедшей в серии «Чер­ный котенок» (прим. ред.).

Дата добавления: 2015-08-02