Ной девической головки в нимбе. Такая компо

зиция семантически перекликается с женскими ликами белокаменной резьбы владимиро-суздаль ских храмов⁵⁹, которые можно понять как изо бражения Премудрости Божией, что особенно яв ствует из послания патриарха Луки Хризоверп

Андрею Боголюбскому. Премудрости присваива­ются свойства девства. Вообще священником Павлом Флоренским указывалось почитание Со­фии — Премудрости Божией в качестве сущност-ной характеристики киевского периода древне­русского христианства ⁶⁰. Возможно, именно здесь лежит основание для своеобразного понимания Софии Премудрости, выраженного на новгород­ской иконе XV в. в виде огнезрачного ангела. Не­смотря на неортодоксальность таких представле­ний, они развивались целиком в русле нового ми­ровоззрения.

В связи с женскими образами в древнерус­ском христианстве необходимо отметить описан­ный Н. Ф. Мурьяновым сюжет стенной росписи новгородского храма Спаса на Нередице, в кото­ром изображение Воскресения Христова заменено изображением мученицы Анастасии, чье имя пе-реводится как «Воскресение»⁶¹. Это понятие пе­решло на заключительный день славянской сед-мицы — неделю. К рубежу XII—XIII вв. отно­сится поучение, озаглавленное «Слово, истолко-яно мудростью, от святых апостол и пророк и отец о твари, и о днии, рекомом неделя, яко не подобает крестьяном кланятися неделе, ни цело-вати ея, зане тварь». Тут автор «Слова об идолах» осуждает поклонение неделе и связывает с ним поклонение «женскому идолу», которому «кла­няются, написавше жену в человеческ образ»⁶². В. А. Рыбаков предполагал, что речь идет о сла-вянской весенней богине плодородия. Но, учиты­вая приведенный выше сюжет, можно допустить сложение нового почитания на основе христиан­ских агиографических представлений в процессе религиозного творчества.

Возможно видеть и пути подобного творчест-вa: осужденные книжником-монахом «чреву ра-ботные попы», «прикладывающие тропарь Рожде-ства Богородицы к рожаницкой трапезе», особому празднованию в честь мало понятных, но явно мифологических «рожаниц», сделавшие тем са-мым сознательно или бессознательно очень много для уяснения народом догматических и нравст-ственных основ православия. Церковными истори-ками неоднократно отмечалась возможность со­впадения языческих и христианских праздников

для отвращения недавних язычников от участия в

первых⁶³. Вообще, очевидна санкционирующая роль Церкви в утверждении нового мировоззре­ния.

Таким образом, придание общекультурным элементам в христианстве конфессиональной языческой окраски вместо религиозно-психологической неправомерно и требует как уточнения

категориального аппарата, так и пересмотра мето-дологиогических установок изучения данного вопроса. Речь не идет о «контрабанде язычества в хрис-звнство» или о «хорошо замаскированной языче-ской символике»: все это было необходимо для доказательства, что «новый свет» ничем не лучше

«старой тьмы» в условиях, когда научные оценки явления были подменены идеологическими. В на­стоящее время мировоззрение русского средне­вековья можно охарактеризовать как христиан­ское, закономерно включившее в себя десеманти-зированные элементы предшествующей культуры и примитивные представления религиозной пси­хологии, с которыми это мировоззрение находится в состоянии борьбы за их преодоление. Эта мысль подтверждается как общим характером русской культуры, так и состоянием источников. Вещест­венные древности, правильно понятые и осмыс­ленные в свете письменной традиции христиан­ского общества, также позволяют охарактеризо­вать древнерусскую культуру как цельную систему ценностей, соответствующую христианскому ми­ровоззрению. Христианские древности древнерус­ского города и деревни, происходящие из иссле­дованных погребений, прекрасно вписываются как в канонические нормы церковного права Древней Руси, так и в эволюцию религиозной психологии народа, принявшего новую религию. В этом смысле знаменательно, что именно сель­ское сословие на Руси, которое обычно рассмат­ривается как носитель языческих традиций в культуре, начинает называть себя «хрестиане» — крестьяне. Это самоназвание читается в ряде бе­рестяных грамот XIV в. (№ 310, 540)⁶⁴ и ценно нам тем, что непосредственно передает самосоз­нание русского крестьянства, синхронное пись­менному источнику. Поэтому понятие «двоеве­рие» воспринимается нами как искусственное изобретение древнерусских книжников, не отра­жающее сущность происходящих на Руси духов­ных процессов. Христианизация предстает в исто­рии России как феномен религиозного творчест­ва, переосмысливающий архаичные культурные традиции и включающий их в новую христиан­скую культуру. Об этом свидетельствует как древ­нерусская христианская письменность, так и хри­стианские древности средневековой Руси IX— XIII вв., исследованные совместно с материалами погребальных памятников на территории Новго­родской земли.

Дата добавления: 2015-08-02