Впрочем, я опять отвлекаюсь. Извини, Олег.

В 2011-м году фирма моего отца достигла пика известности. Репортёры и журналисты едва ли не каждую неделю приезжали на Лиговский, дабы подготовить очередной репортаж про то, как, благодаря таким компаниям, в России бурно развиваются химическая промышленность и фармацевтика. Батя несколько раз становился героем больших интервью, – которые помещались в разных газетах и журналах. К тому моменту толки о его крайне левых взглядах вроде бы стихли – конкуренты, может, уже и не вспоминали о такой фигуре, как П. Ф. Бандзарецкий.

Отец же старался поменьше думать о вновь нахлынувшей популярности, ибо уже знал, по опыту, насколько она двулична. Он целиком и полностью сосредоточивался на работе, – особенно, домашней.

А вот мне уже стали приходить на ум чёрные мысли. Я чувствовал некое замешательство. Незаметный уход бывшего директора фирмы и всё более редкие появления Владимира (в 2011 году, в период с января по август, он пришёл всего два раза) всерьёз усилили мои подозрения. К сожалению, вскоре они и подтвердились.

Я более, чем уверен, что здесь сработал чей-то план. Возможно, того же директора, или Владимира... Просто не могли данные события произойти настолько случайно, насколько они произошли. А план, очевидно, был придуман очень коварный. Не исключено, что всё началось именно с того звонка…

И совсем нет у меня сомнений в том, что ключевой пункт плана есть событие, произошедшее в ноябре 2011 года.

После очередного визита интервьюеров в нашу квартиру в прессе появились заголовки типа подозрений, что «Бандзарецкий занимается в своей домашней лаборатории изготовлением запрещённых законом веществ». Тогда батя и впрямь работал с какими-то странными порошками. Пусть это был не кокаин, не героин, и не ЛСД, но я говорил ему, как химик – химику, что у меня есть сомнения относительно легитимности их синтеза. Я спрашивал его, где он их взял и зачем, но батя отвечал, что это «всего лишь дела фирмы».

Когда же я пытался намекнуть ему на возможно нехорошую репутацию синтезируемых им препаратов, он говорил: «Твой интерес похвален, но я заверяю тебя, что занимаюсь делом и работой, работой и делом. Ты – молодой химик, я – опытный».

Однако он не знал, как строга теперь стала юриспруденция к химии. Зато, занимаясь своими делами, увлекался так, что напрочь забывал о главенствовании в фирме, о том, что вся ответственность лежит на нём. Он так погружался в работу, что чувствовал себя молодым учёным, работающим – и успешно! – над своим первым изобретением, которое скоро перевернёт мир. Понятно, что в такие моменты думать о чём-то другом невозможно. И уж тем более, видеть какие-то махинации, тайные комбинации, чувствовать блеф, предвидеть скорый удар… Отец не думал об этом, - он вёл себя как истинный учёный, у которого есть много работы и огромное желание постоянно служить науке. Оно не знакомо даже мне, хотя имеет невероятную силу жизни, – жизни-творчества. И замечательную цель – принести радость миру. По важности это – эквивалент семье. Ведь и для неё отец так старался!.. Благополучие семьи – вот, чего он так желал. И, конечно, на фоне, на волне этого даже не думал о том, что может своей деятельностью как-то нарушать закон. Он настолько сильно жаждал проникнуть в самые потайные уголки химии, что просто забыл о нём; его голова, занятая химией, не вмещала ограничения. В этом, может, и состоит его какая-то ошибка, – но настолько простительная для творца науки, насколько и роковая для рядового гражданина России. А наука подчинена Конституции…

И ведь снова его предали, – моего бедного, избитого жизнью отца!!! Я в этом уверен, Олег. Можешь даже считать, что я это знаю. Приезд полицейских не мог быть случайным. В нём – очередная подстава. Жёсткая, подлая, гадкая, несправедливая! – но свершившаяся.

О следствии я и говорить не хочу. Вспомнили всё! – и его политические взгляды, и организацию скандала в Академии (они так и сказали – «организацию»), и книжки-пособия, и кредит, и войну с кредиторами (хотя всё было улажено тихо-мирно), и «улепётывания» за границу… Доказательства, конечно, нашли неоспоримые, привезли в суд целых пять мешков разных порошков, взятых из квартиры, привели каких-то свидетелей, врагов былых отыскали… У бати опять не было шансов. И с его научно-шоковым состоянием… Ну, чего тут добавлять? СИЗО – значит, СИЗО.

Однако теперь вся моя жизнь свелась к одной цели – спасти отца: доказать, что не он является первооткрывателем той фирмы и найти тех двоих – Владимира и директора. Затем – устроить повторное следствие и, может, если получится, усадить в СИЗО их.

Но как это сделать, – я не знал. Единственную возможность видел в Барнштейн – с ней и решил переговорить. Однако она сказала, что не желает ничего и слышать о Владимире – этот человек её предал, и теперь они не общаются. Что было за предательство, узнать я не мог – связь, в общем, здесь прервалась. Впрочем, Барнштейн сказала, что очень сочувствует моему отцу и искренне не понимает, как «такой великий человек, как Павел Бандзарецкий, может сидеть в СИЗО».

Тогда я подумал, что Барнштейн, вероятно, не была знакома с планом досконально, – а, скорее всего, являлась лишь пешкой в этой жестокой игре. Очевидно, что отношения с Владимиром закончились скандалом, и именно из-за какого-то предательства, которое, судя по настроению, ударило по Барнштейн. Суть предательства меня не интересовала – главным для меня был вывод: Барнштейн тоже зла на Владимира.

Это мне было на руку, - поэтому я подробно рассказал ей о своих планах разыскать предателя, чтобы отомстить ему за отца. Она охотно поддержала мою идею – я знал, что задумка ей понравится, – и заверила, что если мне понадобится её помощь, то я всегда могу обратиться к ней. Что ж, это я и ожидал услышать! Как будто знал, что её помощь мне обязательно пригодится.

Этого гада я искал очень долго. Обзвонил все справочные бюро города, облазил все сайты в Интернете, несколько раз съездил на Лиговский (а там ничего не изменилось – первый этаж был целиком опечатан и закрыт)… Но помог мне случай. Летом двенадцатого года я просто случайно встретил Владимира в «Сабвее» на Невском, куда сам зашёл перекусить. Он сидел за столом в компании трёх человек с явно уголовными лицами и жадно пожирал свой саб.

Дата добавления: 2015-08-02