Января 1888 – №4

Печально повествуя о последних днях испанского халифатства Фериде Бану продолжала:

– Король Фердинанд осадил и обложил Гренаду многочисленным войском. Сношение города с окрестностями было прервано, и население начало чувствовать недостаток провизии. Чтобы показать осажденным, что осада не будет снята ранее взятия Гренады, король велел построить в виду его каменное становище – городок, в коем и поселился с воинственной своей супругой Изабеллой.

Положение мусульман становилось критическим. Население, опечаленное явной опасностью, падало духом. Было решено обратиться за помощью к стамбульскому падишаху, но царствовавший тогда султан Баязид, занятый войной в Египте, и не имея достаточно морских сил, не мог помочь гренадцам.

Несмотря на превосходство сил и положения, король Фердинанд, зная, что безответная храбрость и сила арабов могли сделать очень многое, старался подготовить военную удачу разными интригами и подкупами. Он хорошо понимал, что единодушие и религиозное воодушевление удесятерят силу арабов. Он успел привлечь на свою сторону многих влиятельных мусульман из числа падких на золото и распространял среди осажденных послания, коими обещал пощаду и милости при добровольной сдаче города, и грозил не оставить камня на камне в противном случае.

Последний халиф Андалузии Эбу-Абдуллах был столь же беспечен, сколь и неспособен. Тайно от народа он вел переговоры с Фердинандом о сдаче города и условиях его для жителей и себя лично. Мусульмане, недовольные трусостью и бездеятельностью, готовились низвергнуть Эбу-Абдуллаха и заменить его более даровитым лицом. Но руководитель заговора в одну ночь исчез безвозвратно, и дело не могло быть приведено в исполнение. Время сдачи города приближалось. В Альгамбре собрался совет, на коем обсуждалось положение дел. Халиф заявил собранию, что средства защиты истощены, и что дальнейшее сопротивление становится невозможным. Все присутствующие, поникнув головами, молча согласились с мнением повелителя, только один военачальник Муса Эбу Эль-Газаль, в жилах которого текла неиспорченная кровь предков, смело возразил: "Нет, повелитель мой, мы можем еще бороться. Во всяком случае, добровольно сдать город – значит предать себя собственными руками. Глаза, кои боятся вражьего меча, будут видеть собственную неволю; богатства, кои "думаем спасти сдачей, будут расхищены и отняты. Трусы будут видеть своих жен и дочерей в объятиях вражеских воинов или разливающими вино в позорных попойках победителей. Поступки испанцев с другими городами, уже сдавшихся им, говорят нам, насколько можно положиться на их слово и обещания. Я не думаю, чтобы исконный враг и истребитель по взятии Гренады воспылал к нам милостью и любовью. Я предпочитаю борьбу и славную смерть позорной сдаче и неволе. Нет смысла добровольно предать в руки врага трехмиллионное население Андалузии. В отчаянии мы можем сделать чудеса; Аллах помогает действительно погибающим и бедствующим. До последнего издыхания мы должны думать лишь о защите отечества, победе или славной, честной смерти…" На пылкую, благородную речь Мусы собрание ответило молчанием, и он удалился без дальнейших объяснений.

Было решено сдать город. Для переговоров с Фердинандом и Изабеллой назначены послы. Историки говорят, что, крайне обрадованный прибытием послов для переговоров о сдаче Гренады, Фердинанд воскликнул: "Видно, арабы переродились, они пали. Я не ожидал добровольной сдачи".

Муса, возвратившись домой, собрал своих родичей и приятелей и простился с ними, собираясь в дорогу. Он сообщил одному из старейших способ, как спасти близких ему людей от предстоящей неволи и гонений. Обращаясь ко всем остальным, он завещал хранить веру отцов, не оставлять науки и знаний и неустанно трудиться.

Вооружившись как следует и сев на любимого коня, почтенный Муса бросил прощальный взгляд на всех родичей и поехал… Никто не знал, куда и зачем он поехал. Недалеко от города его встретил сильный испанский патруль. "Кто ты и куда едешь", – окликнули его. "Мое имя вам известно, а куда еду – мое дело", – ответил Муса, бросаясь, как разъяренный лев, в среду врагов. Убив двадцать человек, наконец, он сам пал в неравной борьбе, предпочтя, не на словах только, смерть постыдной неволе.

По договору о сдаче Гренады всем мусульманам была гарантирована свобода исповедания, обеспечение жизни, имущества и чести. Мечети, училища и другие религиозные учреждения должны были оставаться неприкосновенными. Желающие могли во всякое время беспрепятственно переселиться в Африку.

Составив целый караван, нагруженный своим имуществом, халиф Эбу-Абдуллах оставил Альгамбру и рыдающий город. Сдав ключи королю Фердинанду, он направился в назначенное для себя место пребывания. Когда он удалялся от Гренады, испанские войска входили в него. Взглянув на эту картину с возвышенности, по коей шла дорога, Эбу-Абдуллах зарыдал. Мать его, бывшая тут же, воскликнула: "Плачь, несчастный, плачь! Мужам, не сумевшим защитить себя и свое царство, достается удел жен – слезы…"

В ночь выезда халифа сородичи и приятели благородного Мусы, в числе коих были и искусные мастера, и ученые мужи, захватив сколько могли вещей, книг и инструментов, явились в Альгамбру, где были встречены престарелым садовником. Этот, раньше условившись с покойным Мусой, провел всех явившихся тайным ходом в это междугорье. Дело осталось тайной для горожан и испанцев.

Дата добавления: 2015-08-02