Огнева Вера Во зло 4 страница

Все это вихрем промчалось в голове у Кондратия. Он даже удивился, так быстро думать ему давно не прихо­дилось. Тут же и решение созрело. У старика оставался плащ-перевертыш. Кондратий юркнул в траву, откинул край экра­на и вытащил со дна ямы заплатанный кусок материи. Только бы не отсырел.

Змей, остановившись на краю поляны, спрятал крайние головы под крылья, а среднюю изготовил для нападения. Значит, Кондратий был прав - предполагалось самое худшее. Ничего не объясняя, он накинул плащ на спину Змея и сам прикрыл голову краем.

Но, то ли не весь Змей скрылся, то ли еще раньше его заметили, вертолет стал кружить над поляной с явным намерением сесть.

Змей к тому времени успел успокоиться и даже походя обозлился на Кондратия за то, что тот видел минуты его слабости. Однако, оказанная услуга, стоила прощения. Только откуда здесь это старье? Ладно, - решил Змей, - потом разберусь.

Он быстро вышел на волну приема радио вертолета и голосом командира приказал возвращаться. Экипаж заартачился. Они заметили на поляне непонятное шевеление. На что Змей пообещал им устроить по прибытии экспертизу.

Полной уверенности, что экипаж трезв, у командира вертолета не было и он, сделав еще несколько кругов над поляной, улетел на базу.

Кондратий стянул со Змея плащ, отошел на почтительное расстояние и только оттуда начал объяснять, что, мол, если бы в т дцатом годе все эти игрушки выбросил, что бы с ними обоими сейчас было?

Змей недобро молчал, а что там у него на уме - черт знает.

- Ладно, убогий, отойди подальше, - с этими словами
Рептилия начала разворот. В результате чего на поляне вместо малопривлекательного ящера появились три молодых человека.

Они были одного роста, одного возраста и цвета волос. Только глаза у каждого свои.

Средний, однако, несколько выделялся. В нем отмечалось больше уверенности, что ли, и глаза горели зеленее. Его взгляд не был таким равнодушно брезгливым, как у Правого и конечно, не таким тупо-безразличным, как у Левого.

-- Кто занимается моим прибытием? Кому поручено?

-- Варваре.

-- Какой Варваре? Надо полагать, из молодых?

-- Так... вашей Варваре, которой вы, Ваша Светлость
отцом приходитесь.

-- Ты что, убогий, забыл, с кем разговариваешь?

-- Не хотел я вас обидеть, думал давно в наших краях не были, запамятовали или не знали, что дочь
ваша тут проживает.

-- Она знает, кто ее отец?

-- Вроде нет. Если только, кто в последнее время проболтался, когда все переругались.

-- Если не знает, пусть так и будет, а если ты убогий
разболтаешь, что тут видел, сам понимаешь... Еще надо на
того врача выйти и посмотреть, что с ним делать. Где он живет, знаешь?

-- Нет, только гараж видел.

-- И это неплохо.

Со стороны города вновь послышался шум вертолета. Пора было уходить. Оставался открытым вопрос с избушкой. Просто уничтожить - жаль. Ценная была хата.

Змей подумал немного, потом подошел к глухой торце­вой стене, откинул там крышку над панелью управления и набрал нужный код.

-- Слушаю, экселенц, - напоминающий скрип сухого дерева голос доносился из подполья.

-- Пойдешь на север, там сядешь в глуши, сообщишь,
где находишься.

-- Яволь.

-- Чувствуешь выправку?

-- Она что, Ваша Светлость, трофейная?

- Да. В те времена, когда она у меня появилась, брали трофеи живым товаром или такими игрушками. Первое время вообще только по-немецки говорила. Только недавно по-русски выучилась.

Избушка с кряхтением поднялась, встряхнулась, так что с крыши полетел слежавшийся мусор, и потопала на голенастых, желтовато-коричневых ногах в самую чащобу. Трое и Кондратий двинулись в другую сторону.

Глава IV

Задерживаться в норке Варвара не стала. Дождалась, когда эти отойдут подальше и выбралась на поверх­ность. И стояла теперь на поляне, вся облепленная листьями и сором.

Появляться в таком виде в городе ни к чему, но когда Варенька начала отряхиваться, над головой уже в который раз сегодня застрекотал вертолет.

"Ну что им опять надо?", - подумала она, а вертолет, покружив над поляной, стал снижаться. Этого только не хва­тало!

Недолго думая, она скинула с головы капюшон, распус­тила волосы по ветру и стала встряхивать ими, пришепты­вая.

Заклинание, хоть и было очень старым, действовало безотказно, может потому, что им сейчас редко пользо­вались.

От краев поляны к середине потянулись языки пламе­ни и дыма, через минуту на всей прогалине бушевал огнен­ный шквал.

Вертолет взмыл вверх, а Варенька вспомнила, что на краю поляны, в яме, остались старые вещи Кондратия. Куда он без них?

Варенька пошла в огонь. Не очень страшно. Немного подпалила волосы да прожгла куртку, зато все спасла. Она даже хохотнула, вспомнив, что тут недавно творилось. Змей ведь испугался! Рассказать своим - за крамолу примут.

Но тут стало ясно, что стоять так на поляне и хихикать больше нельзя - над поляной кружил уже не один, а два вертолета, и не простых, а пожарных. Этих огнем не напугаешь. Поднимать ветер не хотелось, и впрямь тайга загорится.

Варенька рванулась через кусты, подальше. Пусть тушат. С таким наслаждением она давно не бегала. Подстегивала мысль, что теперь, увидев Змея в плачевном состояние она уже не будет так его бояться.

Пробежавшись и изрядно уже запыхавшись, она, однако, сообразила, что рано обрадовалась Змееву бессилию. Он не был бессилен, просто - временные трудности. Что ж, Варенька, придется тебе сто раз подумать, прежде чем, что-нибудь предпринять.

В городе не один человек обратил внимание на красивую женщину с опаленными волосами. А женщина шла, ни на кого не глядя. Она уже вся ушла в обдумывание своего и не своего будущего.

Дома оглушительно звонил телефон. Голос в трубке оказался знакомым. Она его недавно слышала на поляне. Во и началось.

-- Вам сегодня утром звонили о приезде нашего общего знакомого. Он не приедет, вместо него вам придется позаботиться обо мне.

-- Кто вы?

- Я вам все объясню, когда увидимся.
Значит, Змей решил начать втихую. Ну-ну.

-- У меня зарезервировано одно место в гостинице. Вас
устроит полулюкс?

-- Вполне, но со мной еще два человека, их тоже необходимо разместить.

-- Это очень трудно даже с моими связями. В городе
всего одна гостиница на тридцать мест. Она всегда занята
кем-нибудь из министерства.

-- Этим двум можно что-нибудь попроще.

-- Место в общежитии подойдет? Это удобно?

- Не вполне, но если ничего сделать больше нельзя,
пусть будет общежитие. Вам придется постараться, чтобы
они оказались там уже сегодня.

Далее Варенька рассказала Змею, куда обратиться, и он отключился.

Что же делать с остальными головами? О Змее не принято было сплетничать, вообще касаться его в досужих разговорах. Варенька не зна­ла, что он в человеческом облике присутствует в виде трех отдельных людей. Теперь этих двоих, неожиданно услож­нивших ситуацию, надо куда-то девать. Можно, конечно, в общежитие нашей конторы, но как добраться до управляю­щего? Он с горя запил и до сих пор трясется от страха.

Варенька вспомнила о своих заклятых друзьях. Надо полагать, каждый из них за счастье почтет пристроить Змиева посланца.

Засуетившийся было Бек, сразу остыл, узнав, что приехал не сам Змей, а какой-то его прихвостень. Пообещал, но Варенька поняла - если что и сделает, то так, лишь бы отвязаться. И ладно. И очень хорошо. Без их поганой помощи она найдет для Змея нечто такое, что и бича бы отвра­тило, а уж привыкшего к комфорту Змея, вообще вгонит в бешеную злобу и тем самым заставит делать глупости.

Кикиморы на месте не оказалось. Она с утра гоняла по городу, претворяя в жизнь планы мести.

Урда, напротив, заинтересовалась. В первую очередь стала спрашивать, как выглядят приезжие, можно ли иметь с ними дело? Варенька вовремя сообразила, что расписывать подробности не стоит, Урда могла сообразить с кем имеет дело. Сказала, что их не видела еще, но знает, что это сугубо деловые люди. Приехали, мол, для проверки, перед прибыти­ем Самого. Голос Урды несколько поблек. Она тоже пообещала придумать что-нибудь, но без большого энтузиазма.

Джек, как всегда, юлил, а именно он мог помочь, был самым главным в городе по коммунальным делам. Варенька долго его уговаривала. Он согласился помочь, только когда узнал, что нужно два места в общежитии.

Общежитие оказалось на самой окраине, деревянное, без удобств и очень грязное. "Ничего, потерпишь", - мсти­тельно подумала Варенька.

Мытарства с расселением на этом не кончились, выяс­нилось, что в наличии есть всего одно место. В конце кон­цов, это не так уж плохо - второго можно было безболезнен­но отселить на другой конец города и таким образом нейтра­лизовать. Но опять же вставал вопрос - куда?

Был еще Бес-из-Ребра. Когда Варенька дозвонилась до его последнего хозяина, сразу поняла, что он оттуда пере­селился. Из трубки понесло таким матом по поводу всех бывших знакомых, что она сочла за благо поскорее закончить разговор.

Оставалось последнее средство. Набрав номер цеха, она позвала к телефону Никитина и, не вдаваясь в подробности, попросила о помощи.

-- Это человек? Или... из тех?

-- Из тех самых. Заместитель главного, точнее они в одном лице, ну я не знаю, как точнее сказать...

-- Папаня, что ли прилетел?
-Да.

-- А... оно как, одно, или их три?

-- Три. Всех пристроила, одна левая голова осталась.

-- Левая, это хорошо. Есть одно место. Не знаю, подойдет ли. Там ребята туристы собираются. Что-то вроде клуба и склад. В том складе можно жить. Электричество есть, вода. Пусть там с мышами поживет. Ребята ему скучать не дадут. Спать на нарах будет. Не обидится?

-- Ему не с руки обижаться, инкогнито путешествуют.

-- Неужто, припекло папаню?

-- Или припекло, или припекли, только он и нас в покое
не оставит.

Глава V

Кончились для города спокойные деньки. Никогда еще так рано не наступала зима. С самых первых ее дней начались дикие морозы, а таких ветров не помнили даже старожилы. Природа будто с ума сошла в этот дурной год.

Прохожие нервно кутались в шубы, проклиная тот Се­вер и те деньги, которые загнали их сюда. Какими деньгами окупится внезапный, промозглый холод? Вроде совсем недавно было тепло, а уже и памяти не осталось. Кажется, вечно шумел над горо­дом ветер, да сыпал с неба колючий снег.

Варенька сбилась с ног. Главный из тройки, тот что по­селился в гостинице, все время нуждался в ее помощи. Об­щались по телефону. Лицом к лицу ни разу не встречались.

Каждое утро из трубки неслись приказания. Попробуй не подчинись! И подчинялась: с утра до вечера носилась по городу, раскапывая все про своих коллег. На работе при­шлось взять отпуск, времени не хватало.

Ходила по инстанциям, предъявляя большей частью фальшивые документы и справки и проверяла, как в послед­нее время трудилась нечисть.

Картина вырисовывалась самая невероятная - все рас­поряжения Змея либо вообще не выполнялись, либо выпол­нялись кое-как. Врали милые соратники все в своих отчетах. Правды там на грош не было. Варенька решила не просто докладывать Змею, а так подать материал, чтобы он понял - с ними надо кончать.

Это было самым простым выходом из положения. Ру­ками Самого убрать остальных. И Варенька старалась.

А пока она бегала и старалась превратить свои мечты в реальность, Змей Великий и Непобедимый сидел в гости­нице в полной прострации и больше всего заботился о том, чтобы этого никто не заметил. Для него благом было даже то, что никого из своих нет рядом. На эту молоденькую он внима­ния не обращал. Надо будет потом, конечно, встретиться, по­смотреть, что за птица. Но пока не было и мысли о работе. Все сведения, которые Варенька ему приносила, он отклады­вал на потом.

В последнее время ему страшно невезло. О былом величии он старался не вспоминать. Прошли те времена, когда его имя наводило страх на целые народы, и он мог взимать свою дань не заботясь, как выглядит в глазах людей.

Люди всегда были прахом под его лапами, попирай сколько угодно. Только иногда, когда Змей слишком зарывался, в дело вмешивался Верховный. И Трехглавому приходилось отползать в сторону.

Поначалу это сильно выводило из себя. Потом стерпел­ся и повел даже своеобразную игру с людьми. Хотел со своей стороны стать им чем-то вроде Верховного. Но милость Змея была едва ли лучше его злобы. Тот, кто получал его милость, был навсегда проклят между людьми. Змея это не волновало. Он просто хотел хоть в чем-то сравняться с Тем на Верху. Ему каза­лось, что иногда это удается.

Прошло много времени, пока Змей осознал всю тщету своих попыток. Но причину так до конца и не понял. Зло бы­вает очень дальновидным, но бывает и близоруким, особенно, когда это касается его самого.

Когда грянули зрелые годы, он понял, что простым уничтожением ничего не добьется, и впервые глянул на лю­дей с другой стороны. Картина, открывшаяся ему, повергла Трехглавого буквально в уныние: люди, пока он наслаждался своей игрой, поумнели, а, главное, стали помаленьку различать та­кие понятия, как добро и зло.

Змей взбесился, но, перебив половину человечества, в следовавших друг за другом войнах и эпидемиях, понял, что скоро так останется совсем один. Это оказалось самым страшным из всего им постигнутого. Без людей он был НИ­ЧЕМ. Без людей он был прахом под ногами Верхов­ного.

Змей понял - вся оставшаяся жизнь бу­дет борьбой с человеком и против человека. Однако победить в этой борьбе он никогда не сможет, а сможет только оттянуть свой собственный конец.

Он никому словом об этом не обмолвился. Вдруг, прозревшая гвардия рассыплется как карточный домик?

Сидя в гостинице, он уже в который раз пере­живал приступ бессилия.

А пережив, решил, что жизнь пока продолжается.

В десять должна позвонить Варенька. Дальше от­кладывать с ней встречу было нельзя. Он решил, что именно сегодня встретится и посмотрит какова его дочь. Да и с де­лами надо кончать. Вести поступали неутешительные. Все здесь переругались. Только вмешательство самого Змея могло положить конец спорам.

Оставался еще один насущный вопрос - сильно болел бок. Можно, конечно, пойти в поликлинику, но там начнут задавать вопросы: где получил травму, чем, кто зашивал, где... Соврать можно, но за­чем? Если Варвара покажет его знакомому врачу - будет спокойнее.

Разговор оказался кратким, но содержательным. Варенька доложила, что к Беку приехала комиссия, в свою очередь пришла комиссия из СЭС. Общими усилиями они сейчас снимают того с работы. К делу приложила руку Ки­кимора. Она теперь торжествовала, не зная, что Урда в свою очередь под нее подкопалась, и дни ее уже сочтены.

Змей мысленно только руками развел. Что было делать со всей этой компанией? Спалить бы всех. А с кем тогда ра­ботать?

Чтобы не было сумбура, он решил сначала закончить свои собственные дела, а потом уже взяться за соратников.

- Варвара, - голос звучал непривычно мягко, - Не мог­
ли бы вы показать меня врачу, но так, чтобы это осталось
между нами?

Варенька быстро соображала, что тут можно предпри­нять. наклевывался вариант, который мог еще больше запу­тать положение, а значит лил воду на ее мельницу.

-- Смогу. Только договорюсь сначала.

-- Разумеется. Сколько времени на это уйдет?

-- Постараюсь как можно быстрее вам помочь.

- Позвоните, когда все устроится.
На том и распрощались.

В комнате Вареньки наискосок, в углу, стояло зеркало. Никто на него внимания не обращал, стоит там что-то в углу не самого лучшего качества. Мутное, и рама облезлая. Вещь эта диссонировала с остальной мебелью, но она не согласилась бы расстаться с этим зеркалом и за дюжину новых.

Сидя сейчас перед ним и глядя, как в мутной глубине шевелятся ее волосы, Варенька пыталась представить того врача, которого видела на поляне.

После паузы на стекле стал вырисовываться удлинен­ный контур, потом проступили светлые со смешинкой глаза под нависшими прямыми бровями. Остальное долго не полу­чалось, Варенька видела его тогда совсем мало. Постепенно все наладилось. Нос был не совсем обычный: крупный, мас­сивный с нашлепкой на конце, но лица не портил. А вот губы мягкие и очень красивые, но под ними такой крутой подбородок, что в характере сомневаться не приходилось.

Края зеркала исходили туманом, а в центре двигался и тихо говорил представленный Варенькой человек. И чем больше она узнавала о нем, тем больше он ей нравился.

У Николая с утра было много работы. Общая планерка, потом операционный день, потом надо идти в гараж. Ну, а из гаража так быстро не вернешься. И надо еще ехать за па­тронами и в магазин. Но все валилось из рук, из-за при-

снившегося под самое утро сна: прекрасная женщина рас­стегнула на нем, Николае, кожу как молнию и стала вытас­кивать все изнутри. Проснулся он в холодном поту, и хоть понимал, что все это ерунда, отделаться от воспоминаний о сне не мог все утро. Надо было просто выбросить эти бредни из головы, как тогда, несколько недель назад. Он все решил забыть, иначе можно свихнуться. Со временем он даже начал думать, что все это было просто галлюцинациями. Не очень приятно, но это все же спасало от настоящего безу­мия.

Постепенно тоска и страх, вызванные приключением на поляне, улеглись, а сегодня опять пахнуло тем ужасом. Но Николай не был бы Николаем, если бы не относился к жиз­ненным невзгодам с некоторой долей юмора. В глубине души он даже допустил однажды мысль, что все случившееся - реальность. Как ни странно, его это заинтересовало. Если бы еще раз оказаться там? Что бы он сделал? Он не представ­лял, но было интересно...

Снизу из приемника позвонили. Его спрашивала какая-то женщина.

-- Пусть подождет. Я сейчас спущусь.

-- Она сама к вам поднялась.

-- Почему пропустили?

-- Не знаю, даже не заметила, как прошла.

-- Ладно. Смотрите там, а то весь город сюда нагрянет.

В дверь ординаторской постучали, и на пороге появи­лась незнакомка. В полутемной комнате Николай не сразу ее разглядел, а когда разглядел, онемел от изумления. Перед ним стояла прекрасная фея из сказки. Длинные светлые во­лосы тихо шевелились. Во всем ее облике было что-то не­земное. Таких он еще не видел. Очарование и сила исходили от этого лица.

Женщина молчала, у Николая вообще не было слов, так поразило его ее появление. Наконец, он проглотил, застрявший в горле комок, и пригласил ее проходить.

- Мне надо с вами переговорить... с глазу на глаз.

В ординаторской толпилось много народа. Кол­леги не без интереса присматривались к гостье. Ему ничего не оставалось, как проводить ее к себе в кабинет.

В кабинете, удобно устроившись в кресле, женщина заговорила:

-- Мне рекомендовали вас как очень опытного хирурга.
Мне, точнее моему знакомому, нужна помощь. Не могли бы
вы назначить время для приема?

-- А почему ваш знакомый не обратился в поликлинику?

-- Ему так удобнее.

Голос у нее был ровный и прият­ный, но чувствовалось, что возражений она не примет. Жен­щина видимо привыкла, что все ее просьбы выполняются немедленно. Это то и покоробило. Подумаешь, красавица!
Но зачем же так врываться в чужую жизнь... вернее в работу? Он всей кожей почувствовал, что она намерена добиться от него согласия любой ценой. Ощутил, что на него давят. Ощутил и воспротивился.

-- Ничем вам помочь не могу. Пусть ваш знакомый обращается, как все, в поликлинику.

Он сидел, почему-то боясь поднять на нее глаза. А ко­гда насмелился, увидел нечто неожиданное: вся властность ее пропала, глаза излучали мягкий свет.

-- Я, наверное, не в той форме начала разговор. Простите, если обидела. Но мне действительно нужна ваша помощь. Речь идет не столько о моем знакомом, сколько обо мне са­мой.

-- Вы больны?

- Нет, я здорова. Но ваш отказ может тяжело отразиться на мне. Человек, о здоровье которого я хлопочу, в случае вашего отказа может сделать со мной все что угодно.

Николай был обескуражен. С одной стороны перед ним была прекрасная женщина, нуждающаяся в его помощи, а с другой не хотелось впутываться в криминальную историю. То, что история криминальная, он не сомневался. Но глаза незнакомки так молили о помощи, были так печальны и пре­красны, что соображения осторожности он очень быстро ос­тавил.

-- Что с вашим знакомым?

-- У него большая рана в боку. Трудно двигаться. Рана
давняя, но никак не заживает.

-- Сколько времени ране?

-- Точно не знаю. Что-то около трех недель.

В голове Николая пронеслась нелепая мысль о связи сегодняшнего события с тем, что случилось тогда на поляне.

Он ее прогнал. Но на всякий случай решил никуда не ездить, даже если незнакомка встанет перед ним на колени.

- Хорошо. Приводите его сюда. Надеюсь прийти он не откажется, или мне надо самому к нему ехать? - послед­няя фраза была сказана с издевкой.

И тут с незнакомкой произошла очередная перемена: она вся засветилась радостью, какую трудно было ожидать. Николай даже подумал, что все это она перед ним разыграла. Но она тут же попросила разрешения позвонить. Накрутив номер, сказала в трубку другим, почтительным го­лосом, что все улажено. Потом уточнила у Николая время приема и ушла так же внезапно, как пришла. А он остался сидеть у себя в кабинете, с одной мыслью, что так уходят королевы.

Змей был доволен. Наконец, сегодня он справится со своей хворью, и можно будет заняться насущными делами. Надежды на выздоровление он лелеял еще и потому, что суеверно считал, что хворь унесла часть его силы. Как толь­ко он поправится, все станет на свои места, не будет больше страха перед будущим, и все сомнения рассеются как дым.

В полдень, у главного почтамта прохаживался средних лет подтянутый высокий мужчина. У него были светлые, до­вольно густые волосы и такая же бородка клинышком. Дви­гался он свободно, и только наметанный взгляд мог опреде­лить некоторую скованность. Но в полдень народу на улице было мало, и на прохожего некому было глазеть.

А не грех бы и поглазеть. Самое странное - глаза. Они постоянно меняли цвет. От оранже­вого до густо фиолетового с блестками.

Змей намеренно раньше пришел на место встречи. Хо­тел посмотреть на Вареньку со стороны. То, что он ее узнает, не сомневался. Он всегда узнавал своих. Возможно, и она уз­нает его сразу, но тут важен был именно первый момент.

Она появилась. Но Змей стоял не шевелясь. Его пора­зила не красота женщины. Прямо к нему по грязному ноябрьскому снегу шла его Наталья. ТА ЕДИНСТВЕННАЯ, которую он встретил больше тридцати лет назад. Та, из-за которой в ка­кой-то момент чуть не оставил корону. Та, которую в конце концов, превратил в камень потому, что этого требовали все и вся.

А Варенька, разглядев кто есть кто, неторопливо под ходила не подозревая, какую бурю вызвала в этом каменно сердце.

-- Здравствуйте. Вы меня ждете. Я Варвара.

-- Варвар? - Змей начал приходить в себя. Разумеется, это его дочь. С матерью они просто похожи. Но отделаться от мысли, что перед ним его любовь и его судья, Змей не мог.

-- Я вас жду. Надеюсь, в наших планах ничего не меняется?

-- Мы сейчас пойдем к врачу, а дальше - как вам будет угодно.

- Вы давно знакомы с врачом, которому собрались меня показать??

-- Нет, сравнительно недавно, - Варенька помнила, что
в глаза Змею врать нельзя и старалась этого не делать.

Они пошли по направлению к больнице, где уже, как на иголках сидел Николай, не представляя пока, чем длянего обернется эта консультация.

Змей по дороге приглядывался к Вареньке. Знакомое, и вместе с тем незнакомое лицо. Умные, но какие-то непонятные глаза. Он поймал себя на том, что в общении чего-то не достает. Стоп! Он не улавливал ее мыслей. Это было не просто плохо. Такая особенность делала Варвару опасныой. Однако поразмыслив он пришел к выводу, что это позаимствовано у него. Но если наряду с его личностными качествами она получила душевную силу Натальи, дочь становилась не просто опасной. Это был потенциальный враг. Самый верный способ нейтрализации такого врага - смерть. Только смерть... Развивать эту мысль он пока не стал. Время покажет.

А Варенька шла рядом и изо всех сил старалась придать своему лицу непринужденное выражение. Змею было очень трудно врать. Тем более, что она была уверена, он отнесется к ней не так, как к остальным. Надо было предвидеть заранее, что ее он будет рассматривать особенно пристально.

В больнице их беспрепятственно пропустили. Но только войдя в маленький кабинет, Змей окончательно сбросил с себя оцепенение, вызванное встречей с дочерью. А обстоятельства, между тем, складывались так, что приходилось все время быть начеку. Перед ним стоял давешний хирург. Тот, с поляны.

Змей покосился на Вареньку: ее рук дело? Нет, вроде не похоже. Да и откуда она могла знать о том происшествии. Ну, а с этим теперь точно придется разделаться. Пусть это дорого обойдется, но Змей не потерпит, чтобы человек ушел от него дважды.

Поздоровавшись, Николай стал исподволь присматри­ваться к пациенту. Человек, вроде, как человек. Только глаза странные. Где-то он уже их видел. Но привычка заниматься своим делом отвлекла от размышлений.

Расспросив об обстоятельствах травмы и получив более или менее правдоподобное объяснение, он начал осматривать рану. Она была глубокой, несвежей. Края осклизли и по­крылись налетом. В глубине, среди развороченных мышц, виднелись кусочки омертвевших тканей. Было непонятно, как с такой раной больной умудряется ровно двигаться. Она должна причинять мучительную боль.

Николай повел больного в перевязочную. Присмотрев­шись там повнимательнее, он понял, что рану уже кто-то зашивал, но самое страшное началось, когда он догадался кто. У трехглавой рептилии на поляне рана была точно та­кой.

Вот это да! В пятках появился холодок, как тогда. Сказки сказками, но таких совпадений не бывает. Он еще раз проверил себя - сомнений не осталось, так накладывал швы только он.

Пока руки работали, голова со стремительной ясностью раскладывала все по полочкам. Конечно, этого не может быть, но уж раз такое случилось, надо что-то предприни­мать. Может вкатить ему что-нибудь смертельное или хоть в рану плюнуть? Но Николай точно знал, что ничего такого не сделает. Не сможет и все! Врачом жил, врачом, наверное, и умирать придется.

Но эта-то какова? Змея. Заползла в душу - ведьма. И точно ведьма. Всю жизнь прожил атеистом, а теперь хоть бы молитву какую вспомнить. Хоть детскую.

Не трепыхайся, постарайся сохранить, хотя бы внеш­нее безразличие. Если заметит, что ты запаниковал, может сожрать прямо тут, не выходя из перевязочной. А что ему сделаешь? Но ведь кто-то же его одолел.

Змей со своей стороны, наблюдал за че­ловеком и с радостью чувствовал, как в душу к нему запол­зает страх. Если хорошо напугать, можно убрать и не сразу - пусть помучается. Одно неприятно: опять попался честный, у такого душа потемки. Много их развелось в по­следнее время. Поубивать бы. Ладно, пусть эскулап поколду­ет маленько, а там я за них возьмусь. С него, с эскулапа, и начну.

Перевязка закончилась.

-- Приходить на перевязки будете каждый день. Рана
очень нехорошая. Вы от столбняка привиты?

-- Что? Какие прививки??? - Змей был поражен тем, что
этот еще и вопросы задает. Вроде такого страха на него нагнал - онеметь должен.

-- Ах да... все прививки у меня есть. Я приду завтра в
это же время. Но прошу, чтобы перевязки делали вы лично.

Николай понял, что сил возразить на это нахальное пожелание у него нет.

Если сначала в глубине души теплилась надежда, что все, что тут происходит, только его домыслы - плод фанта­зии, то после того, как он услышал НАСТОЯЩИЙ голос больного, сомнений не осталось. Это был тот, с поляны.

Змей остановился перед дверью, пропуская Вареньку, но она осталась, сказала, что надо расплатиться. Это все было достаточно подозрительно, он сосредоточился, что­бы подслушать разговор, но решительно ничего не услышал. То ли Варенька просто положила деньги на стол, то ли еще какая чертовщина.

А та, оставшись на одно мгновение с Николаем с глазу на глаз, вытащила из сумочки исписанный лист бумаги, по­ложила его на стол и, прижав к губам па­лец, вышла вон.

В записке стояло: "Я действительно ведьма, но бо­ятся не надо. Я вас найду".

В жизни бы мне вас никого не видеть, - подумал Ни­колай. Что это за несчастье на меня свалилось! Но поосты­нув, решил, что раз судьба так распорядилась, никуда те­перь не денешься и, хочешь - не хочешь, придется всем этим заниматься.

Так уж предусмотрено Верховным, что плохие люди зачастую тянутся к плохим, но и хорошие как-то находят друг друга. Николай давно знал Никитина. Сейчас было самое время обратиться именно к нему. Надо бы раньше, да боялся, за ду­рака примет, засмеет.

Варенька нагнала Змея на лестнице.

-- Что так быстро?

-- Не взял денег, молча отодвинул и указал на дверь.

-- Честный попался?

-- Да, похоже.

-- А откуда ты его все же знаешь?

Этого вопроса Варенька боялась больше всего, но ответ на всякий случай был готов:

- Нас давно познакомили, а обратиться пришлось впер­
вые, - сказала и приготовилась к реакции, но ничего не по­
следовало.

Дата добавления: 2015-08-10