ЦАРЬ И МАСТЕР 1 страница

Жил однажды царь, который сказал себе: «Мне живется лучше чем всем. Я-царь, правитель, у меня есть все»
И решил он проверить так ли это.
В одежде простолюдина, бродил он ночами по улицам, подслушивал разговоры мирных жителей, которые жаловались на тревоги, волнения, бедность, неудачи в делах.
Однажды, царь набрел на бедную избушку, внутри которой сидел человек и играл себе на скрипочке, а перед ним на столе стояла бутылка вина и тарелка с нехитрым ужином. Человек выглядел совершенно довольным, спокойным и радостным.
Царь вошел, поздоровался, человек принял его за простого прохожего, предложил вина, царь выпил, опьянел и уснул. Наутро, царь увидел, что человек спокоен, весел и счастлив- так же как и вечером.
- У тебя нет никаких тревог?- осведомился царь.
- Я- мастер-золотые руки, я все умею, я могу отладить все, что вышло из строя, поэтому, у меня всегда есть заработок. Каждое утро я выхожу из дому, и всегда находится работа для меня, я получаю плату за все, что отлажу. А когда набирается шесть гульденов, я прекращаю работу, потому что этого хватает на то, чтобы выпить и закусить. Каждый вечер я пирую в свое удовольствие, играю на скрипочке и веселюсь, а утром опять выхожу в поисках заработка, чего мне волноваться- будет день, будет пища.

Царь подумал: "Этот человек счастливее меня, но в моей власти все разрушить. Нельзя, чтобы кому-то жилось лучше, чем царю.
Он вернулся во дворец и издал указ, запрещающий нанимать работников для ремонта: с этих пор, каждый должен был сам все ремонтировать, а если не может, то купить новое.
Этим же вечером, царь заглянул к мастеру, в надежде увидеть его голодным и несчастным, но обнаружил его сытым, пьяным и веселым.

Царь спросил:
- За что ты купил пищу и вино?
- Моя обычная работа- ремонт,- ответил мастер, - Но наш царь издал указ, что нельзя нанимать работников по починке...ну так я нашел человека, которому нужно было нарубить дрова, получил деньги за работу и вот- купил себе хлеба и вина.

Царь наутро издал указ запрещающий нанимать лесорубов. С этих пор, каждый сам себе должен был рубить дрова.
Следующим вечером, царь вновь заглянул к мастеру-золотые руки и опять нашел его пирующим.
- Как ты заработал свои шесть гульденов сегодня?- спросил удивленный царь.
- Ну, ты наверно слышал, что царь запретил нанимать лесорубов, так я нашел одного человека, которому надо было вычистить конюшни. Я славно поработал и вот- сейчас у меня целый пир.

Конечно же, на следующий день, царь издал указ, запрещающий нанимать работников для чистки конюшен и бедному мастеру-золотые руки ничего не оставалось делать как наняться в охрану. Однако, он договорился с начальником стражи, что деньги ему будут платить ежедневно.
И вот опять, вечером, царь обнаружил его пирующим у себя дома.
Выяснив в чем дело, царь велел начальнику охраны задержать зарплату на день. Мастер-золотые руки просил, но начальник охраны сказал:
- Не могу сегодня, завтра я заплачу тебе за два дня.

Но когда царь заглянул к нему вечером, и опять обнаружил его веселым и пирующим, и спросил за что он сегодня купил еду и вино, то мастер-золотые руки рассказал, что продал клинок от своего меча и заменил его деревянным, внешне неотличимым от подлинного, который сам смастерил.

Царь вернулся во дворец, призвал начальника стражи и сказал ему:
- Сегодня состоится казнь преступника, приговоренного к смерти. Позови мне нового охранника.
Мастер-золотые руки пришел во дворец и спросил:
- Чем могу служить вашему величеству?
- Ты сегодня отрубишь голову своим мечом преступнику на площади.
- Но, ваше величество, я никогда не убивал человека! Прошу вас поручить это кому-нибудь другому.
- Нет. Я приказываю это сделать именно тебе.
- Ваше величество, а он действительно заслужил казни? Его вина доказана? А вдруг я убью невиновного?
- Вопрос не в том заслуживает ли он смерти, а в том, что приговор уже вынесен,- ответил царь,-Тебе приказывается привести его в исполнение своим мечом.

Толпа собралась на площади посмотреть на казнь. Мастер-золотые руки, понял, что царь не смилостивится.
и громко взмолился:
- Милостивый боже, я никогда никого не убивал! Не хочу брать на себя страшщный грех. Если этот человек не заслужил смерти, подай мне знак, сделай мой меч деревянным вместо стального!
Он выхватил меч из ножен и все увидели, что клинок деревянный, толпа ахнула и царю пришлось отпустить преступника и заодно и мастера-золотые руки, потому что он понял, какой славный человек этот мастер.

Отключить рекламу Создать сайт бесплатно

Сергей Седов

Геракл.

Двенадцать великих подвигов

(Как это было на самом деле.

Рассказ очевидца.)

Как и почему родился Геракл

Вот она, Древняя Греция. Горы, долины, оливковые рощи, прекрасные города. Море, острова и жаркое солнце над головой.

В небе, прямо над Древней Грецией, невидимый людям Олимп. И живут там олимпийские боги. Они всемогущи, смотрят сверху на людей и, чуть что, сразу наказывают их или, наоборот, помогают.

А вот и самый главный олимпийский бог, Зевс. Он самый сильный, самый могущественный. Запросто может метнуть смертоносную молнию в кого угодно, даже в какого-нибудь бога. Поэтому все люди его боятся и уважают. А боги слушаются. Вообще-то богам хорошо живётся на Олимпе. Целыми днями они отдыхают, пируют, иногда на Землю посматривают, всё ли там в порядке и не нужно ли вмешаться. Питаются боги фруктами, пьют нектар, никогда не болеют и даже не умирают.

Но взгляните: Зевс грустит, тяжело вздыхает и чешет голову. А всё потому, что рассказала ему пифия-прорицательница страшную тайну. Оказывается, родила Земля-Гея чудовищных детей — гигантов.

— То-то я замечаю, — хлопнул себя по лбу великий Зевс, — в последнее время происходят какие-то землетрясения.

— Это маленькие гиганты в земле копошатся. Пройдёт сорок лет, и маленькие гиганты вырастут, станут огромными гигантами, вылезут из земли и свергнут богов с Олимпа.

— А где же мы тогда будем жить, чем питаться? — спрашивает опечаленный Зевс.

— Эти гиганты, — отвечает пифия, — заставят людей вырыть огромную, глубокую пещеру, затолкают в неё всех бессмертных олимпийских богов и закроют вход гигантскими глыбами. Там вы и будете жить. А питаться — жуками, червяками, личинками.

— Я этих жуков терпеть не могу, — вскричал великий Зевс, — а от червяков меня и подавно тошнит. Да и что это за жизнь без нашего синего неба, без нашего яркого солнца?! Нет уж, скажи мне, милая пифия, как нам избежать этой страшной судьбы и победить ужасных гигантов. Неужели никак невозможно?

Замолчала пифия, посмотрела в будущее. И говорит:

— Есть один способ. Но он очень трудный.

— Не боюсь я никаких трудностей! — закричал Зевс. — Ради нашей свободы и прекрасной жизни на Олимпе сделаю всё, что в моих силах.

Строго посмотрела на него пифия.

— Ну, тогда слушай! — говорит. — Вы, бессмертные боги, не можете с гигантами справиться, потому что их мать, Гея, дала им секретное средство. Намазались они и стали неуязвимыми для вашего, божественного, оружия. Только смертный человек может победить гигантов. Но человек этот не какой-нибудь пятый — десятый, а один-единственный. Если точнее, то твой собственный сын, который ещё не родился. Но должен родиться как можно скорей.

— Так это я быстро! — обрадовался Зевс. — Сейчас только Геру, жену мою, позову.

— Э нет, — покачала головой старая пифия, — это было бы слишком просто. Ведь если Гера тебе родит сына, то он будет бессмертным богом, а не смертным человеком.

— Верно! — почесал затылок Зевс-Громовержец. — Об этом я не подумал. Кто же мне этого сына родит?

— Одна земная женщина. Придётся тебе стать её мужем на короткое время.

— Легко сказать, — нахмурился главный олимпиец. — Ты же знаешь мою Геру. Она такая ревнивая, если узнает, что я на другой женщине женился, устроит мне настоящую войну, да и сын мой от неё натерпится...

Покачала головой пифия. Посмотрела в будущее и говорит:

— Верно, тяжело придётся твоему сыну, и ещё неизвестно, выдержит ли он все испытания.

— Это мой-то не выдержит? — обиделся Зевс.

— Уж больно эти испытания будут тяжёлые, — вздохнула пифия. — Ведь он должен только хорошие и мужественные поступки совершать. А если совершит хоть один подлый, нехороший поступок, то не сгодится уже для битвы с гигантами...

— Ну ладно, ты можешь сомневаться, — ударил себя в грудь Зевс, — а я в своём сыне уверен. Только скажи, на какой женщине мне жениться.

— То-то и оно, ты сам должен её найти. А я не имею права тебе подсказывать. Скажу только, что она из рода персеидов, имя её начинается на букву «А». Есть у неё муж, на войну идти собрался. Имя его тоже на букву «А» начинается. И ещё, женщина эта очень красивая.

Так сказала пифия и ушла в дальние дали прясть свою бесконечную нить жизни и смерти...

А Зевс полетел искать свою смертную жену из рода персеидов. В каждый дом заглядывал, красивых женщин высматривал, а потом подслушивал, не назовёт ли кто их именем на букву «А». Но никто их так не называл. То Филоменой назовут, то Поликсеной. То Электрой или Ниобеей.

Целый день искал Зевс подходящую жену, устал уже, отчаялся и тут увидел около одного богатого дворца очень красивую женщину. Она как раз провожала своего мужа на войну. И так Зевсу эта прекрасная незнакомка понравилась, что он, дождавшись, когда муж уйдёт сражаться, тут же сам в этого мужа превратился и пришёл к его жене.

— Как ты быстро вернулся! — удивилась прекрасная смертная женщина.

— А чего тянуть-то? Пришёл, увидел, победил! — сказал Зевс и обнял её.

Только одну ночь побыл Зевс мужем красавицы, а потом растворился в воздухе. И как только он растворился, появился настоящий муж. И говорит:

— Дорогая Алкмена, я вернулся.

А жена ему:

— Дорогой Амфитрион, ты ведь ещё вчера вернулся!

Услышал невидимый Зевс эти слова и страшно обрадовался. «Ай да я, — думает, — ай да молодец! На той самой женился, на которой и нужно было! Сама Алкмена, муж — Амфитрион. Оба на букву «А».

Через девять месяцев родились у Алкмены два мальчика-близнеца.

Один, Ификл, был сыном Амфитриона. А другой — сыном Зевса. Сначала его, по ошибке, назвали Алкидом, но потом стали звать как положено, ГЕРАКЛОМ.

Вот так родился величайший герой Эллады, о жизни и подвигах которого мы и расскажем.

ГЕРАКЛ И ДВЕ ЗМЕИ

Жена Зевса, Гера, конечно, узнала, кто такой Геракл и чей он сын. Она была очень проницательная. И ещё ревнивая. Уже в день рождения Геракла она начала ему вредить. Зевс ждал рождения своего сына и заранее объявил на Олимпе, что тот мальчик, что родится сегодня в роду персеидов первым, будет самым главным царём в Древней Греции.

— Да ты только языком болтаешь! — заметила как будто невзначай Гера.

— Это кто, я болтаю? — возмутился Зевс. — Клянусь нерушимой клятвой богов, что так и будет.

Зевс был уверен, что первым родится его сын, но не тут-то было. Быстренько Гера покинула Олимп и понеслась в Аргус. Там как раз ждала ребёнка жена персеида Сфенела. Но он должен был родиться через месяц. Могущественная Гера ускорила роды, и родился на свет слабый, недоношенный Эврисфей. А Гера помчалась обратно на Олимп и закричала:

— Сегодня первым в роду персеидов родился Эврисфей! Он будет самым главным царём в Греции.

Тут только понял Зевс всё коварство Геры, но было уже поздно. Ведь он дал нерушимую клятву богов. Значит, не суждено Гераклу стать царём. Жаль. Но, может быть, это и к лучшему? Поглядим, посмотрим...

Что же касается жены Зевса, Геры, то она не успокоилась и решила во что бы то ни стало погубить маленького ребёнка, пока он ещё не превратился в могучего богатыря. Гера подослала к нему двух огромных змей, отдав им приказ задушить Геракла.

Вот лежат в колыбели два маленьких мальчика и сладко спят. А две змеи всё ближе, ближе подползают. И это не простые змеи, а огромные удавы.

Один длиной 8 метров, другой — 12! Вот заползли они в колыбель и задумались. Гера им приказала одного задушить, а мальчиков двое. Кого душить-то?

Тут же получают они телепатический приказ Геры: «Душите обоих!»

И ползут удавы, каждый к своему мальчику. Большой — к Гераклу, а тот, что поменьше, — к Ификлу. Подползают... Обвивают младенцев смертоносными кольцами и начинают сжимать объятия. Сжимают, сжимают...

У ревнивой Геры сердце от радости быстрее забилось: скоро погибнет ненавистный ей сын Зевса и смертной женщины. Вот-вот задохнётся. Вот-вот.

Но вдруг просыпается маленький Ификл. Увидел удава, испугался, описался. Мокро стало в колыбели, неудобно маленькому Гераклу спать. И он тоже просыпается. Видит удава. Но даже и не думает пугаться. Наоборот, хватает этого удава за шею правой рукой, левой рукой хватает второго удава и быстренько душит обоих.

Прибегают Амфитрион с Алкменой:

— Что за шум? — Смотрят, а в маленьких ручонках Геракла повисли две огромные змеи.

— Представляю себе, — говорит Амфитрион, — каким могучим богатырём станет Геракл, когда вырастет, если уже сейчас, в младенческом возрасте, он легко расправился с двумя колоссальными удавами.

— Да, — соглашается Алкмена, — Геракл — необыкновенный ребёнок. Он станет великим героем и прославит наши имена.

А Гера тем временем рвёт на себе волосы, стучит зубами и сверкает глазами от злости и досады: не удалось ей погубить Геракла. Но она не успокоится! Она отомстит за свой позор. Не сейчас, так потом, когда Геракл вырастет...

Если бы Гера знала, что Геракл рождён, чтобы спасти всех богов Олимпа и жизнь на Земле, она бы так не злилась. Но не может Зевс рассказать ей об этом, потому что поклялся страшной клятвой сохранить тайну. Никто не должен знать о великом предназначении Геракла. Иначе — всеобщая гибель и конец Древней Греции...

ГЕРАКЛ ВЫРАСТАЕТ И ПОПАДАЕТ В РАБСТВО

И вот стал маленький Геракл расти. Быстро рос. Не по дням, а по часам. Другие дети ещё пузыри пускают, а он уже ползает вовсю. Ификл только первые шаги делает, а Геракл уже оленей обгоняет. С самого раннего детства любил Геракл бороться, из лука стрелять и тяжёлых быков на плечах таскать. Долго ли коротко, а вырос мальчик. Стал настоящим юношей, а потом и взрослым человеком, необыкновенно сильным, смелым и добрым богатырём. И всё было бы хорошо, если бы не Гера. Злопамятная оказалась. И хитрая. Поняла, что с Гераклом просто так не справиться, и решила действовать хитростью и коварством. То она змей ему в колыбель запускала, а теперь стала на него гнев напускать. Да ещё какой! Так-то Геракл добрый, спокойный, а гнев на него налетит — и нету никакой доброты, никакого спокойствия. Наоборот, сплошная злоба и ярость. Начинает тогда Геракл крушить всё подряд, да ещё и убивать всех, кто под руку попадётся. Потом опомнится, да уже поздно. Амфору-то ещё склеить можно, а мёртвого попробуй оживи!

Вот раз на уроке музыки и пения учил его старый Лин игре на кифаре. Это такой музыкальный инструмент, довольно увесистый. Геракл, конечно, слушал учителя, но как-то невнимательно. Он вообще не любил играть на музыкальных инструментах. То ли дело из лука стрелять.

Вот сидит он на уроке и думает о предстоящем состязании в стрельбе из лука. Подходит учитель. Протягивает ученику кифару и говорит:

— Покажи, какую струну надо подцепить, чтобы получилась нота «ля».

А Геракл, конечно, ни бум-бум. Не тем его мысли были заняты.

— Ах ты так! — вскричал благородный старец. — Совсем не уважаешь моего предмета?! Музыку не уважаешь?! — И как ударит Геракла линейкой по голове.

В другой раз Геракл, может, и не заметил бы этого удара. Голова у него была крепкая, а рука у Лина дряхлая. Честно говоря, Геракл даже и не почувствовал ничего. Но появляется невидимая смертными Гера, напускает гнев на героя — и что же? Разгневался герой, возмутился, рассвирепел! А в голове мысли заметались:

— Ударил?!?!?! Меня?!?! Геракла!?!?!?! По голове?! Да я! Да я!..

Совсем потерял разум богатырь, хватает тяжеленную кифару и бьёт ею старика Лина, опять же по голове. Лин, конечно, сразу скончался. А ведь был он великим музыкантом, братом незабвенного Орфея.

Но был случай и похуже. Это когда уже Геракл женился и родились у него дети. У Ификла тоже родились. И всё было замечательно. Жили они тогда в Семивратных Фивах. Отдыхали часто на зелёной лужайке все вместе.

Вот раз у одного из сыновей Ификла, по имени Иолай, заболел живот. И пошли они с отцом к врачу. А Геракл остался на лужайке вместе со своими детьми и детьми Ификла. В это самое время опять наслала Гера на него ужасную болезнь. Овладел Гераклом великий гнев, и убил он всех детей- и своих, и брата.

Опомнился, смотрит с ужасом вокруг. Неужели это сделал он? Своими собственными руками? Ну а кто же ещё? Он, конечно, больше некому. Как же теперь дальше жить? Стоит Геракл, ждёт, что боги скажут.

А боги на Олимпе возмущаются:

— Наказать нужно этого Геракла, — говорят. — Он хоть и сын Зевса, но всё-таки не бог, а смертный человек. Нельзя ему человеческие законы нарушать.

А сам Зевс больше других сокрушается. Не может он никому из богов рассказать о великом предназначении своего сына, да и сам уже сомневается. Геракл столько плохих и ужасных поступков совершил, вряд ли сможет теперь он помочь богам в великой будущей битве с гигантами.

С тяжёлым сердцем отправился Зевс к пифии-прорицательнице.

— Что делать? — спрашивает. — Неужели нам, олимпийским богам и всему человечеству, уже никто не поможет и ужасные гиганты завладеют Древней Грецией и остальным цивилизованным миром?

Подняла пифия свою седую голову от своей бесконечной пряжи и говорит:

— Да, олимпийцы, незавидное у вас положение. И всё-таки осталась ещё одна, последняя надежда.

— На кого? — спрашивает Зевс.

— На Геракла! — отвечает пифия. — Только надо ему очиститься от своих преступлений и злодейств.

— Может его ливнем окатить и молнией ударить несильно?- Это я могу устроить.

— Дождик тут не поможет! — покачала головой пифия. — И молнии одной маловато будет. Геракл должен до-о-олго страдать, до-о-лго терпеть всяческие унижения. Отдайте-ка его в рабство царю Эврисфею.

— Моего любимого сына в рабство отдать?! Да еще этому Эврисфею, трусливому и подлому!!?? — возмущается Зевс.

— Не понимаешь ты глубокого смысла!- медленно поднимает вечная пифия свой указательный палец,- Это хорошо, что царь такой подлый и ничтожный- Гераклу будет вдвойне обидно. А чем обиднее, тем лучше для очищения.

— И это всё? — тихо спрашивает уже смирившийся царь всех богов.

— Нет, не всё! — строго хмурится пифия. — Скажи-ка мне, сколько Геракл совершил Ужасных Проступков?

— Примерно двенадцать.

— Ну тогда должен он по приказу Эврисфея совершить двенадцать Великих Подвигов. Совершит — считай, вам, богам, повезло. Будет он готов сразиться с гигантами, а если хоть с одним подвигом оплошает, то и вам не поможет. Но только имей в виду, подвиги эти должны быть по-настоящему Великие. Такие, чтобы кроме Геракла их никто больше не мог совершить, ни один человек на свете.

— Я буду помогать ему! — бьет себя в божественную грудь великий Зевс.

— Ни в коем случае! — качает головой вечная старуха. — Если поможешь, то подвиг ему не засчитается. Все поединки должны быть честными. Если враг один, то и Геракл тоже пусть один будет. И чтоб никакого вмешательства высших сил!

Немедленно позвал Зевс своего сына, бога Аполлона, и поручил ему передать Гераклу волю богов.

Явился Аполлон и Эврисфею.

— С сегодняшнего дня, — говорит, — Геракл — твой раб. Должен ты подыскивать ему задания потрудней и поручения самые опасные. А всего тяжелейших испытаний должно быть двенадцать.

Обрадовался Эврисфей. Был он хилый и очень завидовал Гераклу: «Ну, — думает, — теперь я отыграюсь!»

— Пусть боги не беспокоятся, — ответил он Аполлону. — Уж я постараюсь, такие задания придумаю, Геракл ни за что не справится. Сядет в лужу, и мне будет очень приятно.

Вот так Геракл и стал рабом царя Микен Эврисфея.

ПЕРВЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА

Первое испытание для Геракла Эврисфей подыскивал с особым старанием. И наконец нашёл подходящее. Приказал он Гераклу убить Немейского льва. Этот лев был чудовищно большим, злым, к тому же он был людоедом. Жил Немейский лев в окрестностях города Немей, и все эти окрестности он полностью опустошил. Поел там всё живое. А кого не съел, те убежали.

Вот такого ужасного льва должен был убить Геракл.

Эврисфей, конечно, надеялся, что лев сам съест Геракла, и ждал приятных сообщений с поля боя. От специальных гонцов- стремительных вестников, которые должны были сообщать ему обо всех перепетиях и подробностях.

А Зевс у себя на Олимпе болел за Геракла. Очень переживал. Ведь Немейский лев действительно считался непобедимым.

Геракл тем временем приходит в окрестности Немейские и слышит ужасающее рычание. Это рычание было настолько ужасным, что многие люди умирали на месте, только услышав его. Самые же смелые падали и теряли сознание. А что же Геракл? Упал? Потерял сознание? Умер?.. Нет, спокойно идёт дальше.

— Пока всё нормально! — одобрительно кивает великий Зевс, глядя на землю с Олимпа.

Но вот показался и сам Немейский лев. Хватается Бог за сердце. Он, конечно, знал, что лев огромный, но что такой огромный, не знал.

— А Эврисфей, тем временем, допрашивает гонца:

— Съел уже?

— Нет, — отвечает гонец. — Ещё только приближается, но пасть уже открыл.

— А зубы у него достаточно большие? — волнуется заинтересованный царь.
— Больше чем достаточно! — успокаивает его гонец.
— А когти — крепкие?
— Сейчас узнаем, — хихикает верный слуга.
Между тем расстояние от льва до Геракла стремительно сокращается. Это лев несётся на героя с огромной скоростью. А Геракл стоит, держит на плече большущую палицу и спокойно смотрит на приближающуюся львиную пасть с большими зубами...
— Лев прыгнул! — докладывает Эврисфею только что примчавшийся вестник
— С какого расстояния? — интересуется взволнованный царь.
— Ровно десять с половиной метров.
— Так-так... А когти он не забыл выпустить?
— Когти выпущены. Лев приближается к Гераклу в свободном полёте. Между ними уже девять метров- сообщает следующий примчавшийся вестник.
— Прекрасно, прекрасно! — потирает руки царь. — А что же Геракл?
— Стоит и не шелохнётся.
— Испугался! — радуется Эврисфей,- А говорили, бесстрашный, бесстрашный! Сколько там осталось?
— Семь метров!- докладывает очередной запыхавшийся гонец.

- Шесть- сообщает следующий запыхавшийся...

- Пять...

- Четыре...

А тем временем на Олимпе Зевс ужасно переживает за сына.

— Отойди в сторону! — кричит. — Спрячься за скалу!!! Пригнись пониже!

Но не слышит его Геракл, стоит как мраморный и смотрит в кровожадные львиные глаза.

Три метра осталось... два... один... три четверти метра... две четверти... одна... пятнадцать сантиметров... десять... пять... Вот смертоносные когти уже практически вонзаются в грудь героя. Но что это? В самый последний момент палица Геракла слетает с плеча... Короткий взмах и... Хряя-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-ясь!!!!! Какой-то треск. Неужели палица сломалась? Нет, палица крепкая, сделана из ясеня. Это треснул львиный череп. А сам лев испускает последний вздох, рухнув к ногам героя.

— Молодец, сынок! — утирает Зевс непрошеную слезу и гордо смотрит по сторонам.

— Не может быть! — беснуется Эврисфей и колотит вестника. — Не верю! Это невозможно. Отвечай, где его острые зубы?

— Разлетелись в разные стороны! — бормочет вестник.

— А когти, где его крепкие когти?!

— Валяются на земле вместе с лапами, — честно сообщает гонец.

— Ах так, ну погоди, герой Эллады, я тебе устрою второе испытание и обязательно добьюсь твоей гибели! — кричит Эврисфей и погрозив кому-то наверху кулаком, убегает.

Вот примерно так Геракл совершил свой первый великий подвиг. Впереди было ещё одиннадцать.

ВТОРОЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА

Недалеко от города Лерна в большом болоте жила гидра. Это было чудовище с телом змеи и девятью головами дракона. Лернейская гидра никого не боялась и безнаказанно пожирала стада овец вместе с пастухами. Вот эту гидру Эврисфей и поручил убить Гераклу.

Тот, не мешкая, сразу отправился исполнять приказ. А коварный Эврисфей стоял, смотрел ему вслед и думал: "С гидрой Гераклу не справиться! У льва была одна пасть, а у гидры — целых девять! Но главное, у нее есть один тайный секрет. Я-то его знаю, а Геракл — нет. Представляю, как он удивится, когда начнётся сражение. Но будет уже слишком поздно».

А Геракл тем временем идёт по горам, по долинам и уже приближается к тому самому лернейскому болоту. А рядом с ним — Иолай, сын Ификла, который совершенно случайно остался жив в тот роковой день, когда помутился рассудок нашего героя.

Внимательно наблюдает за ними Зевс со своего Олимпа. Он тоже знает про тайный секрет Лернейской гидры и понимает, как тяжело придётся Гераклу. Запросто может погибнуть герой Эллады в этом поединке.

А Геракл уже стоит на краю болота и видит пещеру на другой стороне. Там, в пещере, отдыхает смертоносная гидра со своими головами.

— Дорогой дядя Геракл, — говорит вдруг Иолай. — А хочешь, я помогу тебе совершить этот подвиг?

— Ни в коем случае! — качает головой Геракл. — Поединок должен быть честным. Один на один. Иначе получится какой-то позор, а не подвиг.

С этими словами начинает Геракл пускать свои меткие стрелы прямо в пещеру. Стрелы непростые — раскалённые. Втыкаются они в холодное тело гидры. Мешают отдыхать.

Разъярилось чудовище, вылезло из пещеры, в болото бухнулось, а потом перед Гераклом выскочило. Головами размахивает, вот-вот укусит, да не один раз, а сразу девять!

Размахнулся тогда Геракл своей палицей и давай головы сшибать: одну, вторую, третью...

А Эврисфей, сидя у окна, томится в ожидании. Спрашивает быстроногого вестника:

— Ну как там?

— Сшибает головы.

— Сшибает? Очень хорошо. Ему же хуже будет!!!

А Геракл уже шестую голову сшиб. Седьмую сшибает... Восьмую... Девятую... Все? Смотрит герой, а у гидры голов меньше не стало, наоборот, теперь их больше, чем раньше.

Это потому, что на месте одной срубленной две новые мгновенно вырастают. Вот какой у гидры есть тайный секрет, неизвестный великому богатырю.

— Сколько у неё теперь голов? — интересуется Эврисфей.

— Восемнадцать! — услужливо отвечает вестник.

А Геракл всё сшибает и сшибает. А головы всё вырастают и вырастают.

— Сколько? — кричит Эврисфей.

— Двадцать четыре!..

— Сколько?!

— Тридцать шесть!..

— Сколько?!

— Сорок восемь!!!

А Геракл сшибает и сшибает. Что же делать? Останавливаться нельзя: сразу все головы набросятся со своими пастями. Но не останавливаться тоже нельзя, потому что чем больше сшибаешь, тем больше вырастает. Получается заколдованный круг. Выхода нет. Хотя, конечно, есть, только не знает о нём Геракл. Пока не знает.

Эврисфей же сияет от счастья, в ладоши хлопает, по лужайке прыгает и спрашивает, спрашивает:

— Сколько?

— Пятьдесят шесть!

— Сколько?

— Сто двадцать восемь...

— А как там наш герой?

— Устал, шатается, еле палицу поднимает.

— Так ему и надо. А то возомнил о себе! Ну ничего, когда гидра его сожрёт, все поймут, что по-настоящему великий человек — Я, а никакой не Геракл.

А Гераклу и впрямь тяжело приходится. Он из последних сил сдерживает наступление огромного колличества непрерывно отрастающих голов...

А Зевс на Олимпе еле сдерживает самого себя- так хочется ему поразить Лернейскую гидру могучим элетрическим разрядом. Неужели, Геракл сам не справится? С досады запустил царь богов молнию в ближайшую рощу, загорелось дерево оливковое.

Глянул наш герой на огонь и пришла ему в голову мысль: «Прижигать надо!!! То место, с которого голова слетела. Тогда не будут новые отрастать».

Догадаться-то он догадался, да кто прижигать будет? Ему же палицей махать надо. Попробуй остановись! Голов-то уже двести сорок. И каждая наровит от Геракла что-нибудь откусить. Абсолютно безвыходное положение!

И вдруг почувствовал Геракл сильную боль в лодыжке. Оглянулся и увидел, что гигантский, чудовищный рак вцепился ему в ногу. Этот рак был приятелем гидры и решил помочь своей подруге.

— Ах вы так?! — воскликнул Геракл. — Вдвоём на одного?! Ну, погодите. Эй, Иолай, ты где?!

— Я здесь! — отвечает Иолай из леса.

— Чем занимаешься?

— Грибы собираю.

— Не время грибы собирать, лучше помоги мне.

— Ты ж говорил — нельзя.

— Это раньше нельзя было, а теперь ситуация изменилась. Теперь их двое и нас двое. Хватай-ка горящие ветки и прижигай там, откуда головы слетели.

— Это я с удовольствием! — радостно отвечает Иолай и начинает прижигать.

А Эврисфей тем временем опять интересуется, сколько теперь голов у Лернейской гидры.

— Сто восемьдесят! — отвечают быстроногие вестники.

— Как это сто восемьдесят? Только что двести сорок было!

— А теперь сто двадцать...

Дата добавления: 2015-08-10